- Насколько мы понимаем, мисс Райт, - мрачно осведомился судья Ньюболд, - этот разговор вчера вечером состоялся у вас с Уильямом Кетчемом, который является присяжным номер семь на этом процессе?
- Да, ваша честь, - удивленным тоном ответила Пэт. - А что в этом плохого? Если бы я знала… - Остальное утонуло в гвалте.
- Пристав, очистите зал! - приказал судья Ньюболд.
* * *
- Ну, давайте выслушаем остальное! - Голос судьи Ньюболда был настолько ледяным, что лицо Пэт приобрело оттенок кофе с молоком, а в уголках глаз блеснули слезы.
- Вечером в прошлую субботу мы с Биллом отправились на прогулку. Билл сказал, что нас не должны видеть вместе, так как это вроде бы незаконно, поэтому мы поехали в одно местечко в Слоукеме, которое знал Билл, и все следующие вечера тоже проводили там. Я сказала, что Джим виновен, а Билл ответил, что тоже так думает…
- Ваша честь, - ужасным голосом начал судья Мартин, - я ходатайствую…
- Вы ходатайствуете! - усмехнулся судья Ньюболд. - Илай Мартин, если бы не ваша репутация… Эй, вы, там! - крикнул он присяжным. - Кетчем! Номер семь! Встаньте!
Билл Кетчем, толстый страховой агент, попытался повиноваться, но смог подняться только со второго раза. Он стоял в заднем ряду секции присяжных, пошатываясь, как в каноэ.
- Уильям Кетчем, - обратился к нему судья Ньюболд, - вы проводили каждый вечер, начиная с прошлой субботы, в компании этой молодой женщины? Вы обещали ей повлиять на остальных присяжных… Пристав! Шеф Дейкин! Мне нужен этот человек!
Кетчема задержали в центральном проходе после того, как он сбил с ног двоих других присяжных и разметал Людей за перилами, как толстый кот стайку цыплят.
Когда его привели к судье Ньюболду, он пробормотал, заикаясь:
- Я н-ничего п-плохого не хотел, ваша честь… Я н-не д-думал, что п-поступаю неправильно, к-клянусь вам… Все знают, что с-сукин сын виновен…
- Возьмите этого человека под стражу! - прошипел судья Ньюболд. - Пристав, поставьте охрану у дверей! Объявляется пятиминутный перерыв. Присяжные, оста-вайтесь на местах! Никто из присутствующих не должен покидать зал суда! - И он шатаясь направился в свой кабинет.
- Вот что получается, когда присяжных не запирают, - заметил мистер Квин и добавил, обращаясь к мисс Патриции Райт: - И когда легкомысленные девчонки вмешиваются в дела взрослых!
- О, Пэтти, как ты могла? - захныкала Гермиона. - И этот ужасный Кетчем… Я предупреждала тебя, что он будет делать тебе авансы, если ты станешь его поощрять. Помнишь, Джон, как он пытался назначить Пэтти свидание?
- Так же как помню, где моя старая щетка для волос! - свирепо отозвался Джон Ф.
- Слушайте, - тихо заговорила Пэт. - Джим ведь был в скверном положении, верно? Поэтому я поработала над толстым Билли - он выпил несколько мартини, а я позволила ему приволокнуться за мной… Можете смотреть на меня как на падшую женщину! - Она заплакала. - По крайней мере, я сделала то, что никто из вас не смог сделать, - сами увидите!
- Это правда, - быстро вставил Эллери, - что мы могли ожидать лишь осуждения Джима.
- Если только… - начала Нора; ее бледное лицо озарила надежда. - О, Пэтти, ты сумасшедшая, но я люблю тебя!
- Видели, как покраснел Карт? - всхлипывала Пэт. - Он считал себя умником…
- Да, - сухо промолвил Эллери. - Но посмотрите на судью Мартина.
Старый Илай Мартин подошел к Пэт и сказал:
- Патриция, ты поставила меня в самое неловкое положение за всю мою жизнь. Но меня заботит не это и не этическая сторона твоего поведения, а то, что ты, вероятно, не помогла, а повредила Джиму. Не важно, что говорит или делает Ньюболд, - выбора у него нет. Все поймут, что ты сделала это намеренно, и это неизбежно отразится на Джиме Хейте. - Судья Мартин медленно отошел.
- Очевидно, - заметила Лола, - невозможно поскрести бывшего судью, чтобы не высыпалась начинка. Не беспокойся, плакса. Ты в последний момент дала Джиму отсрочку смертного приговора - это больше, чем заслуживает такая дубина, как он!
* * *
- В качестве предисловия хочу заявить, - холодно начал судья Ньюболд, - что за все годы в судейском кресле я не сталкивался с более позорным и вызывающим примером гражданской безответственности! Уильям Кетчем! - Он устремил суровый взгляд на присяжного номер семь, который, казалось, вот-вот упадет в обморок. - К сожалению, это не является правонарушением, преследуемым в судебном порядке, если только не будет доказано, что вы получили взятку. А пока я приказываю старшине присяжных вычеркнуть ваше имя из состава жюри. Покуда вы проживаете в этом штате, вам больше никогда не будет позволено использовать ваше право участвовать в суде в качестве присяжного.
Выражение лица Уильяма Кетчема свидетельствовало, что он охотно откажется от куда большего количества прав в обмен на право немедленно покинуть зал суда.
- Мистер Брэдфорд…
Картер поднял почерневшее от гнева лицо.
- …вам поручается расследовать поведение Патриции Райт с целью установить, намеренно ли она стремилась повлиять на присяжного номер семь. Если подобное намерение будет установлено, прошу вас составить обвинительное заключение и выдвинуть против Патриции Райт соответствующее обвинение…
- Ваша честь, - тихо произнес Брэдфорд, - единственным обвинением, которое я в состоянии себе представить, может быть подкуп присяжного, а чтобы установить факт подкупа, нужно доказать факт вознаграждения. В данном случае вознаграждения явно не было…
- Она предлагала свое тело! - рявкнул судья Ньюболд.
- Нет! - крикнула Пэт. - Он просил об этом, но я не…
- Да, ваша честь, - покраснев, отозвался Брэдфорд, - но это спорный вопрос, является ли такое предложение вознаграждением в юридическом смысле слова…
- Не будем усложнять ситуацию, - холодно отрезал судья Ньюболд. - Если эта женщина пыталась влиять на присяжного, она виновна в незаконном давлении независимо от того, вознаградила его или нет.
- Незаконном давлении? Что это такое? - пробормотала Пэт. Но ее никто не слышал, кроме Эллери Квина, который усмехнулся про себя.
- Также, - продолжал судья Ньюболд, хлопнув книгой по стопке бумаг, - я настоятельно рекомендую, чтобы в будущих процессах, проходящих под юрисдикцией этого суда, присяжных запирали в этом здании с целью избежать повторений этого позорного инцидента. - Он сердито посмотрел на Кетчема, Пэт и присяжных. - Факты очевидны. На присяжного было оказано давление, пагубное для права обвиняемого на справедливый суд. Это признают и обвинение, и защита. Если я позволю этому процессу продолжаться, результатом может быть только обращение в Верховный суд, который будет вынужден распорядиться о новом процессе. Следовательно, дабы избежать дальнейших и ненужных расходов, я могу вынести только одно решение. Я сожалею о неудобствах и трате времени, которое это решение причинит остальным членам жюри, а также о расходах на этот процесс, уже понесенных округом Райт. Но факты вынуждают меня объявить суд по делу "Народ против Джеймса Хейта" проходящим с нарушением процессуальных норм. Суд распускает жюри, выражая ему благодарность, а обвиняемый передается под ответственность шерифа вплоть до установления даты нового процесса. Заседание закрывается!
Глава 27
ПАСХАЛЬНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ: ПОДАРОК НОРЫ
Заезжая пресса покинула город, обещая вернуться к новому процессу, но Райтсвилл никуда не делся, продолжая сплетничать, покуда не зазвенело в ушах даже у статуэтки Будды на комоде Пэт.
По какой-то странной причуде Уильям Кетчем стал городским героем. "Ребята" останавливали его на углах улиц, чтобы похлопать по спине; он продал пять страховых полисов, которые уже отчаялся сбыть с рук, и, вновь обретя уверенность, поведал некоторые "подробности" своего времяпрепровождения в компании мисс Патриции Райт вечерами, о которых шла речь на суде. Когда упомянутые подробности достигли ушей Пэт благодаря Кармел Петтигру (которая снова стала звонить "лучшей подруге"), она отправилась в страховую контору мистера Кетчема в Блуфилд-блок, схватила его за воротник левой рукой, а правой отвесила ему пять звонких пощечин, оставивших следы на рыхлой белой плоти.
- Почему именно пять? - осведомился Эллери Квин, сопровождавший мисс Райт в эту экспедицию и с восторгом наблюдавший, как она счищает пятна со своей репутации.
Мисс Райт покраснела.
- Не важно, - сердито отозвалась она. - Это было точное… воздаяние хвастливому и лживому ублюдку!
- Если вы не будете соблюдать осторожность, - заметил Эллери, - Картер Брэдфорд предъявит вам еще одно обвинение - в нападении и избиении.
- Я только этого и жду, - мрачно буркнула Пэт. - Но он этого не сделает. Не так он глуп!
Очевидно, Картер в самом деле был не так глуп, ибо не принял никаких мер против Пэт.
Райтсвилл готовился к пасхальным каникулам. Универмаг "Бон-Тон" делал бизнес в нью-йоркских масштабах на платьях, весенних пальто, обуви, нижнем белье и сумках; Сол Гауди нанял двух дополнительных продавцов для своего магазина мужской одежды, а торговые центры Лоу-Виллидж были переполнены покупателями с фабрик и заводов.
Эллери Квин закрылся в своих апартаментах на верхнем этаже дома Райтов и, за исключением приемов пищи, оставался недосягаемым. А те, кому удалось бы его увидеть, были бы озадачены. Непосвященному взгляду показалось бы, что он не делает абсолютно ничего, за исключением выкуривания бесконечного количества сигарет. Эллери просто сидел на стуле у окна, уставясь на весеннее небо, или мерил длинными шагами комнату, пыхтя как паровоз. Но, присмотревшись повнимательнее, можно было бы увидеть на его столе массу исписанных листов, валяющихся в беспорядке, как мертвые листья осенью.
В целом в доме не происходило ничего необычного, если не считать странного поведения Норы. Она так стойко выдерживала удары судьбы во время ареста Джима и суда над ним, что все начали считать эту стойкость чем-то само собой разумеющимся. Даже Гермиона не думала ни о чем, кроме "положения" Норы и материнской заботы о ней, но здесь от старой Луди было куда больше пользы. Женщина создана для того, чтобы рожать детей, говорила Луди, и чем меньше станут хлопотать над Норой; тем лучше будет ей и ее малютке. Нужно есть простую хорошую пищу, поменьше сладкого, побольше прогулок и легких упражнений, а об остальном Луди позаботится сама. Из-за этого у Луди не прекращались ссоры с Гермионой, а однажды произошла крупная стычка с доктором Уиллоби.
Но патология нервной системы была для Луди китайской грамотой, и, хотя остальные были лучше информированы, только двое из близких Норе людей подозревали, что должно произойти, и по крайней мере один из них был бессилен предотвратить катастрофу. Этим человеком был Эллери Квин, который мог только ждать и наблюдать. Другим - док Уиллоби, который делал все, что мог, - это означало тонизирующие средства, ежедневные осмотры и советы, которые Нора полностью игнорировала.
Нора сломалась совершенно внезапно. В пасхальное воскресенье, после возвращения семьи из церкви, из ее спальни послышался смех. Пэт, делающая прическу в своей комнате, соседней с комнатой Норы, встревожилась, различив в этом смехе странные нотки. Она застала сестру катающейся по полу и сотрясающейся от хохота; лицо ее из красного становилось то бордовым, то желтым. Глаза были мутными и дикими, как штормовое море.
Прибежали остальные - им удалось уложить Нору на кровать и ослабить одежду. При этом она продолжала хохотать, словно трагедия ее жизни была самой веселой в мире шуткой. Эллери позвонил доктору Уиллоби и начал пытаться с помощью Пэт и Лолы прекратить истерику Норы. Ко времени прибытия врача Нора перестала смеяться, но дрожала всем телом и испуганно озиралась.
- Не… понимаю, - с трудом вымолвила она. - Со мной… все было в порядке… А потом… Ой, мне больно!
Доктор Уиллоби выставил всех из комнаты Норы и провел там четверть часа. Выйдя, он резко сказал:
- Ее нужно немедленно отправить в больницу. Я этим займусь.
Герми вцепилась в Джона Ф., а Лола и Пэт друг в друга. Все молчали, словно их стиснула чья-то беспощадная рука.
* * *
Из-за пасхального воскресенья и каникул в райтсвиллской больнице общего профиля не хватало персонала. "Скорой помощи" не было уже сорок пять минут, и доктор Майлоу Уиллоби впервые на памяти Джона Ф. Райта длинно, громко и замысловато выругался, потом стиснул зубы и вернулся к Норе.
- С ней будет все в порядке, Герми, - успокаивал жену Джон Ф., но его лицо было серым. Если Майлоу ругается, дело плохо!
Когда "скорая" наконец прибыла, доктор больше не тратил время на проклятия. Он оставил свою машину на обочине, чтобы сопровождать Нору в фургоне. Когда санитары выносили Нору на носилках, кожа ее лица лежала складками, которые дергались туда-сюда, словно живя самостоятельной жизнью, рот скривился в узел, а в глазах светилась мука.
К счастью, Герми не видела лица Норы, но Пэт видела.
- У нее страшные боли, и она напугана до смерти! - в ужасе сообщила Пэт Эллери. - Вы не думаете, что…
- Давайте поедем в больницу, - предложил ей Эллери.
Он отвез их туда. В райтсвиллской больнице не было отдельных палат, но доктор Уиллоби отгородил ширмой угол палаты хирургического отделения, куда положили Нору. Семью в палату не пустили - им пришлось сидеть в главном зале ожидания возле вестибюля. Помещение было украшено пасхальными букетиками, а в воздухе ощущался запах дезинфекции. Герми от него тошнило, и они устроили ее на деревянном диване, где она лежала, плотно закрыв глаза. Джон Ф. ходил взад-вперед, трогая цветы, и однажды заметил: "Как приятно, что снова наступила весна". Девушки сидели возле матери, а Эллери Квин - рядом с ними. Не было слышно никаких звуков, кроме шарканья ботинок Джона Ф. по цветастому полинявшему ковру.
* * *
Доктор Уиллоби вышел в зал ожидания, и сразу все изменилось - Герми открыла глаза, Джон Ф. перестал ходить, девушки и Эллери вскочили на ноги.
- У меня мало времени, - запыхавшись, сообщил доктор. - Слушайте внимательно. У Норы очень деликатная конституция. Она всегда была нервной девочкой. Напряжение и беспокойство, которое она перенесла, - попытки отравления, канун Нового года, суд… Она очень слаба и истощена…
- Что ты пытаешься сообщить, Майлоу? - осведомился Джон Ф., схватив друга за руку.
- Джон, положение очень серьезное. Нет смысла скрывать это от тебя и Герми. Нора тяжело больна. - Доктор Уиллоби повернулся, словно собираясь уйти.
- Подожди, Майлоу! - остановила его Герми. - А как… ребенок?
- Начинаются преждевременные роды. Придется делать операцию.
- Но ведь прошло только шесть месяцев…
- Да, - жестко ответил доктор Уиллоби. - Вам лучше подождать здесь. Я должен приготовиться.
- Майлоу, - остановил его Джон Ф. - Если что-нибудь нужно… я имею в виду деньги… чтобы вызвать кого-нибудь… самого лучшего…
- Нам повезло, Джон. Генри Гроппер приехал в Слоукем навестить родителей на Пасху - он мой школьный товарищ и лучший гинеколог на Востоке. Сейчас он уже на пути сюда.
- Майлоу… - простонала Герми.
Но доктор Уиллоби уже ушел.
Снова началось ожидание в безмолвном зале со светящим в окна солнцем и благоухающими пасхальными букетиками. Джон Ф. сел рядом с женой и взял ее за руку. Они сидели, глядя на часы над дверью. Секунды превращались в минуты. Лола листала "Космополитен" с оторванной обложкой.
- Пэт, давайте отойдем, - предложил Эллери.
Все посмотрели на него, потом Герми и Джон Ф. снова устремили взгляд на часы, а Лола - на журнал.
- Куда? - В голосе Пэт слышались слезы.
- К окну. Подальше от остальных.
Пэт поплелась следом за Эллери к самому дальнему окну, села на подоконник и выглянула наружу. Эллери взял ее за руку:
- Поговорим.
Ее глаза наполнились слезами.
- О, Эллери…
- Знаю, - мягко произнес он. - Просто поговорите со мной. О чем угодно. Это лучше, чем держать слова в себе и давиться ими. А с остальными вы говорить не можете, потому что они тоже давятся словами. - Эллери дал ей сигарету и поднес спичку, но Пэт просто мяла сигарету, не глядя ни на нее, ни на него. Он погасил огонь двумя пальцами и уставился на них.
- Поговорить… - с горечью произнесла Пэт. - Почему бы и нет? У меня путаются мысли. Нора лежит в палате… ее ребенок появляется на свет преждевременно… Джим в тюрьме… папа и мама сидят как два старика… Они состарились, Эллери.
- Да, Пэтти, - пробормотал Эллери.
- А раньше мы были так счастливы… - Пэт оборвала фразу. - Все это как кошмарный сон. Это не может происходить с нами. В этом городе мы были всем! А теперь посмотрите на нас. Старые, перепачканные в грязи, оплеванные…
- Да, Пэтти, - повторил Эллери.
- Каким образом это произошло? Теперь я всегда буду бояться праздников.
- Праздников?
- Неужели вы не понимаете? Все ужасы случались по праздникам! Сегодня пасхальное воскресенье - и Нора на операционном столе. Когда арестовали Джима? В День святого Валентина! Когда умерла Розмэри, и Нору отравили? В канун Нового года! А до этого она заболела… отравилась на Рождество и в День благодарения…
Мистер Квин смотрел на Пэт, как будто она утверждала, что дважды два - пять.
- Нет, Пэт. Это беспокоило меня неделями. Но это не может быть ничем, кроме совпадения…
- А помните, когда все началось? В Хеллоуин! - Она уставилась на сигарету, которую ее пальцы превратили в месиво. - Если бы мы не нашли эти три письма в книге по токсикологии, все могло сложиться по-другому, Эллери. Не качайте головой - так оно и есть!
- Может быть, вы правы, - отозвался Эллери. - А головой я качаю, удивляясь собственной тупости… - Что-то бесформенное мелькнуло у него в голове, словно искорка. Он уже испытывал такое ощущение - казалось, это было давным-давно! - но теперь оно повторилось. Искра погасла, оставив холодный безмолвный пепел.
- Пускай это совпадение, - снова заговорила Пэт. - Мне все равно, как это называть - совпадением, судьбой или просто невезением. Но если бы Нора случайно не уронила книги, которые мы переносили в Хеллоуин, три письма, возможно, до сих пор оставались бы на прежнем месте.
Мистер Квин собирался напомнить, что опасность для Норы заключалась не в письмах, а в их авторе, но искра снова вспыхнула и погасла, поэтому он промолчал.
- Если бы самые обычные вещи в тот день случились по-другому, - вздохнула Пэт, - ничего этого могло бы не произойти. Если бы Нора и я не решили оборудовать для Джима кабинет и не вскрыли тот ящик с книгами…
- Ящик с книгами? - рассеянно переспросил Эллери.