Детектив перед сном - Петер Аддамс 34 стр.


- Оставьте дверь на лестницу открытой и распахните дверь на улицу, - крикнул Бент, первый проникший в наполненный газом подвал. Петер догадался закрыть главный газовый кран по пути вниз с лестницы, кто-то зажег свет.

Еще не успев понять, что произошло, они перенесли безжизненное тело Лотты в гостиную и принялись приводить ее в чувство.

Временами им казалось, что все их усилия тщетны, и они впадали в полнейшее отчаяние, но вдруг кто-нибудь вспоминал, что искусственное дыхание иногда дает свои результаты лишь через час, и тогда они вновь с утроенной энергией принимались за работу.

Четверо мужчин работали по очереди, а Ютта бегала с грелками, которыми они обкладывали холодное тело Лотты.

Время от времени они хватались за мертвый телефон в надежде, что связь восстановлена, но безуспешно. Они были предоставлены себе именно в тот момент, когда врачебная помощь решала все. Порой они думали, что их усилия напрасны, и тем не менее продолжали свою работу. По их лицам катился пот, они работали ритмично и спокойно, чтобы наполнить легкие Лотты свежим воздухом, и, работая, они настороженно следили друг за другом; теперь доверять можно было только себе.

И чудо свершилось. Бледное до зелени лицо Лотты стало розоветь. Легкий вздох и стон подтвердили, что их тяжелый труд не был напрасным. Ободренные этими первыми признаками жизни, они начали работать с новой энергией, и через полчаса Лотту уже можно было отнести в ее комнату; они уложили ее в постель, обложив еще одной партией грелок.

Их взгляды скрестились поверх ее постели. Четверо мужчин и одна женщина молчали.

У них не было времени осмыслить несчастье, и они еще не успели хорошенько обдумать ситуацию. Вдруг они увидели большой белый конверт, который был прислонен к настольной лампе.

Надпись гласила: Ютте, Енсу, Георгу, Петеру и Бенту.

Георг протянул руку, но Петер взял письмо, не спеша открыл его, пробежал глазами, и, бросив взгляд на спящую Лотту, сказал:

- Мы обсудим это внизу. Я думаю, Лотту можно оставить на несколько минут?

Его взгляд был таким серьезным, что Георг не стал протестовать. Ютта возразила, что Лотта еще очень слаба и ее не следует оставлять одну, но как она не протестовала, Петер заставил ее спуститься в гостиную вместе с остальными.

Занятые Лоттой, они забыли про камин. Большие головни почти догорели, и Георг подложил новую охапку дров, затем повернулся к Петеру и сказал:

- Читай! Я надеюсь, ты не собираешься скрыть от нас его содержание. Ведь оно адресовано всем.

Петер, опустошенный и измученный событиями последних часов, медленно развернул письмо и прочел:

"Мои дорогие!

Это прощальное письмо объяснит вам, почему я лишила себя жизни. Не стоит причислять убийство Петерсена к ряду неразрешимых загадок, поэтому я прошу вас передать письмо полиции после того, как вы сами его прочтете.

Мне очень трудно писать эти строки: я знаю, что все вы - мои друзья, а признаваться друзьям, что ты - убийца, да еще пытавшийся избежать наказания, - совсем невесело. Видимо, кто-то вчера догадался, что убийца Петерсена - я.

Мой рассказ о падении с лестницы, конечно, был вымыслом запутавшегося и отчаявшегося человека, и я прекрасно понимаю, что он совершенно неправдоподобен. В свое оправдание я могу лишь сказать, что убийство было несчастным случаем. Я была в спальне Петерсена, когда он вбежал с револьвером в руке, и в его глазах я прочла намерение убить. Мне кажется, в тот момент он был сумасшедшим. Он кричал и вопил, и я поняла, что у него надо отобрать этот дурацкий револьвер. Я попыталась вырвать револьвер, и когда овладела им, он нечаянно выстрелил.

Когда я увидела, что Петерсен упал, меня охватила паника. Он был мертв, я ничем не могла ему помочь, и, вместо того, чтобы позвать вас, я схватила револьвер и засунула его в карман. Если бы вы случайно не наткнулись на него, я бы давно от него отделалась.

Простите меня за неприятные минуты, которые вы пережили, когда нашли меня, но у меня не было другого выхода. Я не смогу пережить тюрьму и позор. Я прожила очень счастливую жизнь, а за это ведь тоже надо платить".

Письмо было подписано: Лотта.

Пятеро потрясенно глядели друг на друга. Ютта опустилась на стул и зарыдала. Георг побелевшими губами бормотал: "Боже мой, это невозможно… это невозможно".

Петер без конца убирал со лба прядь рыжих волос, которая вдруг стала ему мешать.

- Бедная маленькая Лотта, а мы из себя выходили, чтобы вернуть ее к жизни. В законодательстве должен быть параграф, по которому она может получить более мягкое наказание. Георг, ты обязан сделать все, чтобы она получила самое мягкое наказание.

- Может быть, нам настаивать на том, что она помешана? - предложил Енс. - Психопаты всегда дешево отделываются. Мы можем уговорить ее разыграть в суде дурочку.

- Почему она не доверилась никому из нас? - воскликнул Георг. - Ведь знала же она, что мы ее друзья и всегда поможем ей.

- Надеюсь, мы и дальше будем помогать ей, - заметил Петер. - Если мы протянем еще сутки, пока дороги не станут проезжими, она поправится, и мы обсудим с ней это дело прежде, чем вмешается полиция.

Суток в нашем распоряжении не будет. Буран стихает, и если полиция пронюхала, что с Лоттой неладно, они усердно примутся расчищать сугробы и вломятся сюда сегодня же ночью или завтра утром, - сказал Енс, - но нам никто не мешает обсудить все и без Лотты.

- Конечно, прежде всего надо уничтожить револьвер, а потом мы должны внушить ей, несмотря на ее полубессознательное состояние, что она не должна говорить о нем ни звука, - заявил Георг.

- Попытку самоубийства мы изобразим как несчастный случай с газом, - сказал Петер.

- Мы заставим ее отрицать все.

- Мы скажем, что она одолжила браслет Петерсену, потому что он хотел снять с него копию.

- А может быть, полиция и не придет?

- Если нет доказательств и будешь все упорно отрицать, тебя никогда не осудят.

Волны спора вздымались несколько часов. Каждый вносил гениальные, по его собственному мнению, предложения, и все предложения при ближайшем рассмотрении обнаруживали просчеты и недостатки.

Разумеется, самым уязвимым было то обстоятельство, что никто не знал, согласится ли Лотта на эти предложения. Она была чрезвычайно прямолинейной особой и едва ли потерпела бы сильное давление. Она была честной и искренней, и никто из пятерых не мог представить себе, чтобы Лотта согласилась уйти от ответственности за свой поступок.

- Не забывайте, именно поэтому она и пыталась покончить жизнь самоубийством, - напомнила Ютта. - Она не могла дальше скрывать от нас правду, а мы были здесь так недолго. И в школе она была такой же. Как ни боялась она наказания за свои сумасшедшие проделки, она сознавалась всегда и терпеть не могла, чтобы ее считали лучше, чем она есть.

- Я придумал, - почти закричал Петер. - Если нам повезет и мы избегнем встречи с полицией, мы отвезем Лотту на аэродром, и я полечу с ней в Бангкок. В северном Сиаме у меня плантация, где она сможет жить. Я уговорю ее молчать об убийстве. Если она согласится быть моей, я ей быстро растолкую, как мало значит такое убийство. Ведь фактически она убила при самозащите, и если мы только уговорим ее не признаваться на первых порах, то в новой обстановке она быстро забудет все дурное и начнет новую жизнь. Насколько мне известно, ее паспорт в порядке, и полиция не имеет права вернуть ее в страну для допроса по одному подозрению.

- Эта идея хромает на обе ноги, - возразил Георг. - Во-первых, я люблю Лотту, и Лотта любит меня, а, во-вторых, нельзя тащить полубесчувственную девушку на аэродром и транспортировать ее в Сиам, не возбуждая сильных подозрений. Не говоря уже о том, что ее жизнь все еще в опасности. Ей пришлось перенести очень много, и я думаю, что еще целые сутки ее жизнь будет под угрозой. Переезд в такую погоду может ее убить, если ехать не в карете скорой помощи.

15

Стенные часы пробили семь ударов. Комиссар уголовной полиции Берг выругался.

Он уже трое суток работал над этим проклятым делом с убийством хозяина поместья Розенбринк и не добился ничего.

Перед ним на столе громоздились кипы актов, и допросы истекшего дня показали, что он с самого начала взялся неправильно.

Казалось, все ясно и понятно. У Петерсена было много врагов, и за восемь дней до убийства один крупный делец был совершенно разорен Петерсеном.

Поскольку этот делец в присутствии слуг кричал Петерсену о мести и убийстве, очень легко было принять за виновника именно его. Особенно, когда оказалось, что делец бесследно исчез из своей квартиры в середине дня убийства и, по-видимому, скрывался и в последующие дни.

Поэтому весь сыскной аппарат был брошен на поиски этого человека. Допрашивались знакомые и друзья Петерсена, немного побеседовали с некоторыми из гостей, которые были у него в последний вечер, однако вся работа была направлена на поиски исчезнувшего дельца.

И вот теперь он найден, и Берг рвал на себе волосы оттого, что потерял столько времени и труда. Оказывается, этот тип тихо и спокойно сидел в горном отеле под Лиллехаммер, и, по утверждению свидетелей, находился там с того момента, как вылез из самолета трое суток тому назад, то есть за восемь часов до убийства Петерсена.

Короче говоря, этот человек был невинен, как новорожденный младенец, и, пока на него тратили время, у настоящего убийцы была возможность спрятаться, выдумать алиби или исчезнуть из страны.

Берг глубоко вздохнул и вопросительно посмотрел на своего сотрудника, ассистента уголовной полиции Лунда; тот мрачно потянулся за кипой актов и лаконично заметил:

- Придется начать сначала.

Почти два часа они перечитывали заново многочисленные протоколы допросов. Закончив чтение, они обменялись материалами и стали не спеша вычеркивать лишних свидетелей.

- Судя по бумагам, все выглядит очень просто, но мне не нравится адвокат, который был в гостях у Петерсена. Насколько мне известно, он был и адвокатом убитого, - пробормотал Берг. - Удалось выяснить, не совпадают ли отпечатки его пальцев с отпечатками, обнаруженными в спальне убитого?

- Его отпечатки вообще не были найдены, - сознался Лунд. - Все это дело с самого начала показалось таким очевидным, что мы не уделили ему должного внимания.

Берг побагровел от ярости. Он прекрасно сознавал, что сам с самого начала нацелился на этого проклятого дельца, но его подчиненный именно по этой причине мог бы быть более старательным.

- Неужели я сам должен думать обо всем? - взорвался Берг. - Что это за детский сад? Даже не взять отпечатков пальцев у гостей, присутствовавших на том вечере? Я требую, чтобы это было сделано и немедленно…

Лунд вылетел за дверь. Связался с техническим отделом и попросил их безотлагательно взяться за дело.

- И ради бога, у всей компании, - шепнул он. - Очевидно, убийца кто-нибудь из гостей, и, пока не доказано противное, я не хотел бы оказаться на месте этих молодых людей.

Через десять минут вернулся немного сконфуженный Лунд:

- Похоже, что наше подозрение относительно молодого адвоката подтверждается, - сказал он. - В его квартире никто не отвечает на звонки, а в конторе заявили, что не видели его несколько дней.

- А как насчет остальных? Быстро найди мне других гостей. Это его друзья, и они должны знать, где он находится, - взорвался Берг.

Телефоны и дверные звонки звенели в пустых домах и квартирах, но в конце концов, полиции повезло.

В квартире лесничего трубку взяла верная фрекен Енсен и сообщила кратко, ясно и точно, что, по ее мнению, лесничий должен находиться по такому-то телефону.

А затем полицию вновь постигла неудача: номер не отвечал. Телефонистка сообщила, что сильный буран повредил линию и раньше завтрашнего дня нечего и рассчитывать на восстановление связи.

Спешно позвонили в справочное и выяснили, что телефонный номер принадлежал известной художнице Лотте Эскильдсен.

Лунд медленно опустил трубку на рычаг:

- Интересно! Меня нисколько не удивит, если обнаружится, что эта молодая дама имеет какое-то отношение к золотому браслету. И если нам повезет и окажется, что она знает владельца усадьбы Петерсена и его гостей, может статься, мы на правильном пути.

Они положили браслет перед собой на стол, зажгли трубки и принялись сопоставлять некоторые факты.

Лесничий был знаком с художницей. Лесничий знал адвоката, и теперь возникал вопрос, не знал ли адвокат художницу.

Позвонили в контору адвоката, установили, что знал. Молодая конторщица, которая очень хотела угодить полиции, рассказала, что часто заказывала цветы для художницы. "В конторе болтают, - добавила она, - раз его нигде не найдут, должно быть, он у нее в доме".

Спросили, не знает ли она что-нибудь о золотом браслете. Девушка немного помялась, потом позвала коллегу, и тот с уверенностью заявил, что видел необычный браслет на столе адвоката на прошлой неделе после его возвращения из Швеции.

Теперь все внимание полиции было направлено на загородный дом Лотты. Пытались добраться до него на машинах с севера. Пытались добраться до него на машинах с юга. Пробовали послать лыжный патруль, но из-за ужасной метели все попытки были напрасны. Однако Метеорологический институт сообщил, что метель ослабевает, и, значит, к вечеру можно будет осилить дорогу; снегоочистительные машины и тракторы были приведены в боевую готовность, чтобы тронуться в путь, как только утихнет вьюга.

Но на этом Берг не закончил свою деятельность. Он поручил своим сотрудникам исследовать связи адвоката, и в своем усердии зашел так далеко, что заодно изучил подноготную всех прочих гостей Петерсена. Если он рассчитывал обнаружить признаки взяток в делах адвоката, его ждало разочарование, зато он обнаружил другие немаловажные детали.

Оказалось, что адвокат и мистический сиамец были наследниками убитого. Молодой инженер и его жена были по уши в долгу у Петерсена, а лесничий двадцать лет тому назад взял фамилию матери, потому что его отец, разоренный Петерсеном, покончил самоубийством.

Это было уже чересчур. Берг бы прекрасно обошелся и одним мотивом, Он взмок от старания, но каждый раз, когда он был готов сказать: "Вот убийца", входил Лунд с новым, не менее убедительным мотивом, который свидетельствовал против кого-нибудь еще.

Опять пригласили на допрос старого слугу Петерсена, который переехал в гостиницу поблизости от полицейского участка.

На прежних допросах Берг в основном интересовался случаем с разгневанным дельцом; теперь все начали сначала и слугу расспрашивали только о гостях последнего вечера. Узнали, как они приехали, как вели себя. Слуга рассказал, что уже во время обеда между хозяином и гостями установились странные, натянутые отношения.

Комиссар Берг проводил старика до дверей и, только закрыв за ним дверь, позволил себе улыбнуться довольной улыбкой, улыбкой, которой боялись многие преступники. Берг шел по следу, а когда он шел по верному следу, ничто не могло его остановить, пока преступник не оказывался под замком.

16

В темной комнате второго этажа Лотта боролась со сном. Она была еще в том зыбком состоянии между бодрствованием и глубоким сном, в котором собраться с мыслями ужасно трудно, но в ее памяти осталось смутное ощущение пережитого кошмара и опасности, которые уже миновали.

Медленно, с большим трудом, Лотта открыла глаза. В комнате было темно, однако она видела слабую полоску света под дверью; значит, ночь еще не наступила. Остальные, должно быть, не спали, но почему, собственно, она лежит здесь?

Собрав силы, Лотта повернула голову и посмотрела на часы со светящимся циферблатом. Еще нет шести. Как прошло это время? И что вообще произошло? Лотта попыталась приподняться, но снова потеряла сознание. Когда она очнулась, было уже семь часов. Голова стала более ясной, но Лотта чувствовала себя совершенно измученной, как будто работала без отдыха много месяцев. Она попыталась собраться с мыслями, и вдруг события последних часов нахлынули на нее во всей их безысходности, Убийца охотился за ней снова, и на этот раз ему почти повезло.

Лотта прислушалась. Где-то скрипнула ступенька лестницы, где-то отворили дверь. Снизу донеслись приглушенные голоса, такие тихие, что нельзя было разобрать слов, но их звучание было успокаивающим и приятным.

Если бы не эта слабость. Как ей хочется встать с постели, спуститься вниз и узнать, кто же был убийцей. Слава богу, его поймали. Пускай это один из ее лучших друзей, все равно хорошо, что его поймали.

Но почему он пытался ее убить? Значит, она может отгадать загадку? Если бы она ничего не знала, вряд ли он стал бы покушаться на ее жизнь.

Лотта вздохнула. Но ведь она ничего не знает. В том-то и ужас, что она ничего не знает об убийстве Петерсена. Ничего, кроме того, что уже рассказала.

Освещенную щель под дверью закрыла тень.

Кто-то медленно повернул ручку.

Лотта с надеждой смотрела на дверь.

Сейчас она все узнает. Она должна знать, кто же дважды за последние сутки пытался ее убить.

Дверь отворилась. На нее смотрел Георг.

- Ага, ты проснулась, - прошептал он. - Я думал, ты спишь. Тебе что-нибудь надо?

- Георг, - начала она слабым голосом, - все это так ужасно.

- Да, - ответил он, - но не думай сейчас об этом, не волнуйся и постарайся поскорее поправиться. Я позабочусь о том, чтобы у тебя не было никаких хлопот.

Он наклонился над ее постелью. В эту минуту дверь приотворилась и в комнату заглянула Ютта.

- Как дела? - прошептала она.

- Она в сознании, но очень слаба, - ответил Георг и поправил подушку Лотты.

- Бедняжка Лотта, - Ютта подошла и осторожно присела на другой конец постели.

Они долго сидели молча.

- Как хорошо, когда тебя понимают, - прошептала Лотта.

Георг и Ютта переглянулись.

Назад Дальше