В чем именно должен был уличать стакан, никто толком не знал. Все они так или иначе прикасались к нему, и на нем остались отпечатки их пальцев, однако теперь никому бы не пришло в голову притронуться к нему.
- Если мы будем сидеть здесь и глазеть в пространство, пока телефонная компания не восстановит связь, держу пари, мы все спятим, - сказал Георг. - Я все-таки хочу выйти и посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать с машиной. Вы прекрасно понимаете, что при таких сугробах я не смогу исчезнуть.
- Я помогу тебе и немного разомнусь, - предложил Петер. На это Георг с деланной беззаботностью ответил:
- Нет, пожалуй, я еще немного подожду.
Они со злостью посмотрели друг на друга, и снова в комнате наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Сейчас они даже не думали о происшедших убийствах - сейчас они пытались разрешить две загадки: что знал Бент и что знала Лотта.
Совершено, по крайней мере, два убийства. Внезапная смерть Фрэнсис тоже, видимо, не была случаем. Эта мысль пугала всех, однако пока Лотта была без сознания, преступник чувствовал себя в безопасности. При некоторой ловкости не очень трудно заставить ее умолкнуть навеки, прежде чем она вспомнит, что же напомнило ей об осени. А кого же можно осудить без улик?
Убийца молчал, как все, и выжидал, а время шло…
Наконец, Георг сказал:
- Пойду посмотрю, как там Лотта, - и он оказался у двери, прежде чем до остальных дошли его слова.
- Да, Лотта, мы совсем забыли про Лотту. Я тоже пойду к ней! - воскликнула Ютта. Енс встал и заявил, что не отпустит свою жену с убийцей.
И Георг повел себя так, будто он и вправду был преступником. Он бросился к Енсу, словно желал убить его, однако быстро взял себя в руки и сказал холодно:
- В таком случае, и Петер должен идти с нами. В конце концов, убийцей может оказаться и он, зачем же предоставлять ему возможность удрать, когда мы все будем наверху?
Все вместе они тихо поднялись наверх, и через четверть часа им так же тихо пришлось спуститься вниз. Лотта заперлась и, как они ни просили открыть, ее не удалось уговорить.
Наверху в своей комнате Лотта удивлялась, что никто не идет спать.
Смущенные ее поступком или из врожденного такта, они не сказали ей об убийстве Бента. Они умоляли Лотту открыть дверь, спрашивали, не нужно ли ей чего-нибудь, но никто даже не заикнулся о трагической судьбе Бента.
Лотта заметила, что голос Бента не слышался в общем хоре, но успокаивала себя тем, что он отправился домой на лыжах, и радовалась при мысли, что он установит связь с внешним миром. Если он верил, что она убила Петерсена, он, конечно, даст знать полиции, а если убийцей был он сам, его по крайней мере теперь нет в доме, и ей не нужно бояться новых покушений.
Она ни за что не отопрет дверь своей комнаты до утра. Если не Бент был убийцей, она абсолютно уверена, что полиция явится сразу же, как только дороги станут проходимыми, и, хотя ее собственное положение было весьма шатким, никто так не ждал полицию, как она.
Тишину вновь нарушил звук хлопающих дверей. Она слышала, как кто-то вышел на кухню, она слышала крадущиеся шаги на лестнице.
Кто-то осторожно нажал на дверную ручку. Голос, который она не смогла узнать, шепнул:
- Лотта, ты спишь?
Лотта заколебалась. Разумеется, надо было ответить, но ей не понравилось, что она не узнала голоса. Голос явно хотели изменить. И вообще она не желает разговаривать ни с кем. Лотта снова откинулась на подушки, выжидая, когда шаги удалятся.
Но вдруг она поняла, что ее молчание было воспринято тем, кто стоял за дверью, как благоприятный знак. В замочную скважину просунули какой-то предмет, и ключ, который она добросовестно и надежно повернула в замке, начал угрожающе шевелиться. Лотта закричала, но события этого дня так сказались на ней, что пронзительный крик, который должен был бы поднять на ноги весь дом, прозвучал, как шепот. Однако он подействовал на того, кто стоял за дверью. Затаив дыхание, Лотта слышала, как предмет был осторожно вынут из скважины. Свет и тень переместились под ее дверью, крадущиеся шаги стали удаляться по коридору, и где-то тихо открылась и закрылась дверь.
Лотта ни за что не смогла бы определить, что это была за дверь, однако ясно было одно: убийца все еще находится в доме, и он не отказался от намерения свести с ней счеты.
Шли часы ночи.
Четверо в гостиной сидели и полулежали в креслах.
Горела одна настольная лампа. Ее дрожащий отсвет отбрасывал на пол и потолок причудливые пляшущие тени.
Казалось, эти четверо спали, но, присмотревшись, можно было заметить настороженный, острый взгляд под опущенными веками. Когда в камине падала головня, они открывали глаза и смотрели друг на друга холодно и испытующе.
Старинные часы пробили половину третьего ночи. Но никто не собирался ложиться спать. Никому и в голову не приходило нарушить новый неписаный закон ненависти, который заставлял их держаться вместе.
Так они сидели. Четверо друживших многие годы: они всегда воспитывали друг в друге хорошие качества, но теперь это не мешало им с лупой выискивать слабости друг у друга.
Мозг убийцы тоже работал напряженно, отыскивая у других слабые стороны. Две неудачные экспедиции к двери Лотты не дали результата, однако ночь еще была долгой, хотелось думать, достаточно долгой.
Петер встал и подложил в камин полено. Все взгляды устремились на него, и только тогда, когда он подошел к окну и поднял штору, они поняли, что тишина вот-вот будет нарушена.
Издалека надвигался шум работающего трактора. Можно было разобрать жужжание мотора, вот машина остановилась ненадолго, затем проехала еще немного.
- Приближается спасенье, помощь или судный день, - тихо сказал Петер. - Насколько я понимаю, полиция на пути к нам с тракторами и снеговыми плугами…
Они бросились к окну.
- Я пойду к ним навстречу, - сказал Георг.
- И я, - сказала Ютта и вопросительно посмотрела на Енса.
- Никто никуда не пойдет, - сказал Петер.
- Хотел бы я посмотреть, кто это меня не пустит, - ответил Георг и пошел к двери.
- Я не пущу, - сказал Петер. - Как только мы окажемся в темноте, убийце удастся скрыться, и, раз мы продержались вместе до сих пор, я не хочу рисковать.
- Послушайте эту угнетенную невинность, - с издевкой сказал Енс и выпрямился с тем достоинством, которое ему позволяла его долговязая, тщедушная фигура. Он поправил свои большие роговые очки. - Малыш Петер, очевидно, хочет доказать свою невиновность, спихивая свои грехи на других. Очень ловко, Петер. Чрезвычайно ловко, но у тебя было достаточно времени за долгую ночь, чтобы высидеть эту идею. Однако не тебе одному приходят в голову удачные мысли, - продолжал он жестко. - У меня тоже есть хорошая идея, и к тому же я придумал ее еще вчера вечером.
Я хочу задать тебе, мой дорогой Петер, один небольшой, но весьма неприятный вопрос.
Его рука нырнула в глубокий внутренний карман пиджака и появилась снова с револьвером, которому полагалось лежать в стенном шкафу. Другой рукой он схватил Ютту и пихнул ее к себе за спину:
- Три шага назад, мой милый Петер и ты, Георг, тоже. Я никому из вас не доверяю. Сядьте в свои кресла и ты, Петер, отвечай на мой вопрос. Не из-за тебя ли вчера утром Лотте пришлось спускаться в этот проклятый подвал, оттого, что на твою драгоценную рубашку посадили пятно?
Краска отлила от щек Петера:
- Да, - выдавил он, - но мог ли я подумать, что такое простое дело, как стирка, повлечет за собой покушение на убийство?
- Да, да, мог ли ты это подумать, - издевался Енс.
Затем он направил револьвер на Георга.
- А теперь ты, Георг, - продолжал он. - Вчера, когда я проходил по коридору, ты вышел из мастерской Лотты с каким-то письмом. Перед этим я слышал стук пишущей машинки. Как ты это можешь объяснить?
Георг густо покраснел:
- Не думаешь ли ты всерьез, что я напечатал признание Лотты? Черт возьми, что ты! Я же люблю ее. Я всего-навсего напечатал деловое письмо, которое отошлю, как только попаду в город.
- Можно посмотреть?
Георг вынул из кармана сложенный лист бумаги и протянул Енсу.
Енс неспеша развернул бумагу и прочел.
- Да, выглядит очень убедительно, но это еще не доказывает, что ты не напечатал и другого письма.
- А нельзя ли спросить, почему ты здесь размахиваешь револьвером, который должен лежать в шкафу? - спросил Петер.
Енс устало провел рукой по волосам:
- Потому что я боюсь, - сознался он. - С того момента, как Бент вспомнил, что дверь подвала была заперта. Прежде, чем его убили, я понял, что необходимо какое-нибудь оружие, чтобы защищаться от такого отчаянного преступника. Я не могу равняться с вами физической силой, однако револьвер дает мне недостающую силу. Когда мы были наверху у Лотты, я воспользовался случаем и достал ключ от шкафа и, если вы пошевельнетесь в своих креслах до прихода полиции, я буду стрелять. Как видите, наша безопасность представляется мне несколько иначе.
Не спуская глаз с Петера и Георга, Енс подошел к окну и поднял шторы, чтобы свет из окон освещал дорогу тем, кто продвигался со стороны шоссе.
19
Дом, наполовину занесенный снегом, со стороны напоминал замок Спящей красавицы, и комиссар Берг, заметивший свет, льющийся из окон, с досадой подумал, что опять ошибся. Дом казался воплощением самых идиллических рождественских сказок. Немыслимо, чтобы здесь скрывался убийца.
Он поднял воротник, открыл дверцу и выпрыгнул в глубокий снег. Немного помедлив, Лунд последовал за ним. Собачий холод пробирал до мозга костей, а двумя минутами раньше или позже - какая разница. Полицейские двинулись к дому, даже не подозревая, с каким нетерпением их ждали: они шли распутывать дело об убийстве Петерсена. Но когда входная дверь распахнулась и стройная девушка крикнула:
- Ах, скорей же, скорей! - они поняли, что паника и страх давно поселились в уютном доме. Увязая в глубоком снегу, но при этом пытаясь соблюсти максимальное достоинство, они взбежали по главной лестнице и были почти впихнуты девушкой в огромную комнату с камином; их глазам предстал молодой мужчина, держащий под дулом револьвера двух других.
Берг и Лунд запыхались от пробежки по снегу и были измучены трудной поездкой из города, но они были людьми действия, и одним прыжком набросились на человека с револьвером. Вырвали револьвер, завернули ему руки назад так, что он скорчился от боли.
И только после того, как все это проделали, до них дошло, что девушка, открывшая им, колотит их кулаками и кричит:
- Отпустите его! Отпустите! Это мой муж, он не причастен к убийствам. Он задержал убийц, когда увидел, что вы приближаетесь.
Берг предоставил свою жертву Лунду, выпрямился и произнес:
- Убийцы? Что вы хотите этим сказать? Совершены другие убийства?
Ютта закричала истерически:
- Полиция спрашивает, не совершены ли другие убийства?! Поднимитесь наверх и загляните в спальни, вы найдете два трупа и полумертвое тело. Мы сами остались в живых по чистой случайности. Является полиция и хладнокровно ломает руки моему мужу, а двое убийц сидят и радуются.
Георг с расстановкой сказал:
- Пока эта молодая истеричная дама не выплеснула других обвинений, я хотел бы сказать вам несколько слов наедине, господин комиссар.
- Я тоже, - вмешался Петер.
- У вас будет возможность поговорить со мной обо всем, - резко ответил Берг. - Вам не удастся избежать разговора со мной, и скажу вам наперед: когда мы закончим разговор, я узнаю всю правду о том, что здесь произошло. В нашем распоряжении дополнительная бригада и люди из технического отдела. Обещаю, что никто не отделается лживыми историями.
- Отпустите же этого человека, - зарычал он на Лунда, который все еще держал Енса. - Впустите наших людей. Я слышу, что они уже здесь, и хочу оставить парочку полицейских, чтобы эти молодые люди перестали ссориться.
Он повернулся к Ютте;
- Есть в этом доме помещение, где можно без помех провести небольшой предварительный допрос? Я хочу поговорить со всеми поодиночке, и предупреждаю, что все, что вы сообщите, может быть использовано против вас.
- Мастерская Лотты - самое лучшее место, - ответила Ютта, показывая дорогу и пытаясь толково объяснить, что произошло в последние дни.
Дом Лотты постепенно превратился в нечто среднее между тюрьмой и полицейским участком. Уголовная полиция была внизу и наверху, внутри и снаружи. Гости Лотты по очереди приглашались на допрос к Бергу и сидели в гостиной под неусыпной охраной Лунда, который следил за тем, чтобы они ни словом не обменялись друг с другом.
Всегда подтянутый Берг за один час превратился в потную развалину. Из показаний следовало, что все четверо могли убить Петерсена. Все в какой-то момент выходили из комнаты, и у всех был мотив. Что касается покушения на художницу, Берг располагал только заверениями, что в момент этого трагического происшествия все спали в своих комнатах - и опять он не продвинулся ни на шаг. Смерть девушки тоже была весьма загадочной и утопала в объяснениях о несчастном случае.
Отравление лесничего ставило под подозрение супружескую пару, которая работала на большом химическом заводе, однако при более тщательных допросах выяснилось, что и адвокат, и парень из Сиама во время войны были в Англии в специальных войсках; под сильным давлением оба сознались, что в их воинском подразделении не любили, чтобы враг брал пленных живыми, поэтому им выдавали ампулы с цианистым калием.
И снова Берг был в тупике.
Допрос молодой художницы тоже был весьма трудным делом. Она, очевидно, получила тяжелое воспаление легких, и половина из того, что она говорила, было неразборчивым бормотанием. Однако она все время твердила об исчезнувшем белом порошке и осколке стакана, поэтому Берг послал своих людей обыскивать дом, а сам тем временем попытался восстановить обстоятельства убийства лесничего.
Каждый из гостей получил приказ точно воспроизвести свои действия. Они взяли бутылки и рюмки и беспорядочно задвигались в темноте у бара, но даже подозрительный Берг затруднился бы определить, кому можно предъявить обвинение.
Их сфотографировали в креслах, где они сидели тогда; ассистент Лунд изображал лесничего, но все напрасно.
В тот момент, когда Берг уже почувствовал, что ему надо разводить кур в деревне, а не работать сыщиком, произошел небольшой эпизод, представляющий интерес. Прибежали люди, исследовавшие подвал, и в возбуждении сообщили, что газовый кран водогрея старой конструкции отсутствует; Берг приказал бригаде, которая занималась обыском дома, искать не только осколок, но и кран.
После этого события стали развиваться с молниеносной быстротой. Однако не совсем так, как ожидал Берг: два вещественных доказательства были обнаружены в разных комнатах. Газовый кран нашли у сиамца, а осколок лежал в портфеле адвоката.
Лунд, почувствовавший себя на высоте, шепнул Бергу, что это именно то, о чем он все время говорил. Эти истории свидетельствовали о сговоре, но Берга это не убедило. Конечно, оба парня были наследниками Петерсена и поэтому имели некоторое отношение друг к другу. Однако Берг склонялся к тому, что все убийства совершил один из них, а вину пытался свалить на другого. Ошибка состояла в том, что убийца не избавился от другой улики, впрочем, это было вполне закономерно. По опыту Берга, все преступники рано или поздно совершали ошибки, а в данном случае убийца едва ли предполагал, что полиция прибудет так скоро.
История с осколком произошла раньше покушения в подвале, так что, с точки зрения чистой логики, наиболее вероятно, что тут действовал сиамец; он устранил осколок до того, как отвинтил газовый кран. По каким-то причинам у него не было возможности спрятать кран у адвоката вместе с осколком. У Берга от мыслей лопалась голова. Его теория была великолепна, но доказательств не было. И Лунд со своей версией о сговоре тоже мог оказаться прав. Ясно было одно. Обоих надо везти в город для дальнейшего расследования. Берг уже послал в ближайшую деревню за каретами скорой помощи и полицейскими машинами. Надо было увезти трупы, а больную отправить в больницу.
Берг устало потер лоб. Ночь выдалась длинной, и день едва ли будет короче, если он не найдет какую-нибудь решающую улику. Художница много говорила об осени. Надо было выяснить у этих двух, что она имела в виду. Может быть, один из них сватался к ней осенью, может быть, это у них какой-то символ. Он должен все узнать.
Несмотря на усталость, он приказал вывести этих двоих. Машина уже ждала. Карета скорой помощи уже побывала здесь и забрала трупы, однако старый деревенский врач отказался везти больную, пока у нее не спадет жар.
Берг бросил прощальный взгляд на дом. Он снова казался уютным и надежным. Комиссар приказал Лунду оставаться с молодыми супругами, они должны были ехать в город на следующей машине. Супруги обещали побыть здесь, пока не найдется сиделка для больной. Впрочем, в таком комфортабельном доме не так уж трудно провести несколько лишних часов.
20
У Георга из головы не выходила больная Лотта. Девушка, которую он любил, но заподозрил в убийстве, а потом так плохо защищал.
Только бы ей не проговорились, что его увезли в префектуру. В теперешнем состоянии это ее убьет.
Он глубоко вздохнул: тяжело любить и знать, что, может быть, в этот момент твоя возлюбленная узнает, что тебя обвиняют в убийстве. Еще тяжелее сознавать, что не справился со своей задачей. Надо было не спускать с нее глаз, чтобы лишить Петера всякой возможности покушаться на ее жизнь. Он с ненавистью посмотрел на Петера - убийцу, который к тому же пытался свалить вину на него, подбросив осколок стакана. Страшное дело с этим стаканом. Кажется, это тот самый, который он вчера утром по своей неуклюжести трахнул в ванной. Сразу надо было догадаться, что в нем снотворный порошок. Господи, если бы он только знал! Он с легкостью поубивал бы всю компанию, прежде чем они приблизились к Лотте.
Единственное облегчение, что Петер тоже сидит в машине. Если бы Петер не был настолько глуп и не забыл про газовый кран, Георг ехал бы сейчас с ужасным сознанием, что убийца все еще рядом с Лоттой.
Георг слегка улыбнулся. В сущности, даже хорошо, что сам он едет в машине, в твердой уверенности, что каждая минута уносит "убийцу Петера" все дальше и дальше от его любимой Лотты.
Петер отвернулся от окна и посмотрел на Георга.