Убитая в овечьей шерсти - Найо Марш


Все эти люди жили в доме миссис Рубрик, и у каждого из них нашлось бы достаточно причин, чтобы убить ее:

Дуглас Грейс и Фабиан Лосс - ее племянники, которые вели секретную работу над новым видом противовоздушного снаряда.

Урсула Харм - подопечная миссис Рубрик, влюбленная в Фабиана (браку с которым ее опекунша яростно противилась).

Теренция Линн - секретарша миссис Рубрик, вызывавшая явное восхищение со стороны ее супруга…

Кто же на самом деле убил ее?

Содержание:

  • ПРОЛОГ 1

  • Глава 1 - АЛЛЕЙН И МАУНТ МУН 2

  • Глава 2 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ УРСУЛЫ 7

  • Глава 3 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ ДУГЛАСА 10

  • Глава 4 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ ФАБИАНА 14

  • Глава 5 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ ТЕРЕНЦИИ ЛИНН 18

  • Глава 6 - МИССИС РУБРИК СОГЛАСНО ПРОТОКОЛАМ 21

  • Глава 7 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ БЕНА ВИЛСОНА 26

  • Глава 8 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ КЛИФФА ДЖОНСА 29

  • Глава 9 - НАПАДЕНИЕ 32

  • Глава 10 - НОКТЮРН 35

  • Глава 11 - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ АРТУРА РУБРИКА 39

  • Эпилог - ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ АЛЛЕЙНА 43

Найо Марш
"Убитая в овечьей шерсти"

Все эти люди жили в доме миссис Рубрик, и у каждого из них нашлось бы достаточно причин, чтобы убить ее:

Дуглас Грейс и Фабиан Лосс - ее племянники, которые вели секретную работу над новым видом противовоздушного снаряда.

Урсула Харм - подопечная миссис Рубрик, влюбленная в Фабиана (браку с которым ее опекунша яростно противилась).

Теренция Линн - секретарша миссис Рубрик, вызывавшая явное восхищение со стороны ее супруга…

Кто же на самом деле убил ее?

ПРОЛОГ

- Я миссис Рубрик с Маунт Мун, - произнесла дама с золотисто-медным цветом волос, - и я хотела бы войти.

Человек, охранявший проход, заглянув ей в лицо. Он обратил внимание на ее нос и веки, бледные и словно обрызганные коричневатыми веснушками. Остальные черты казались словно размытыми, незначительными. Даже рот с выступающими вперед зубами терялся рядом с этим подвижным носом и требовательными глазами навыкате.

- Я хотела бы войти, - настаивала Флосси Рубрик.

Человек через плечо взглянул в зал.

- Есть места сзади, - сказал он, - за скамьями покупателей.

- Не сомневаюсь. Но мне не интересно видеть спины покупателей. Я хочу видеть их лица. Я миссис Рубрик из Маунт Мун, и шерсть моих овец попадет на торги в ближайшие полчаса. Я бы хотела сесть где-нибудь здесь.

Она взглянула поверх человека, стоявшего у двери, на помост, где восседал аукционист в рубашке с короткими рукавами, что-то произнося вполголоса.

- Вон там, - твердо сказала Флосси Рубрик, - это вполне подойдет.

Она двинулась к цели мимо человека у двери.

- Здравствуйте, - раздраженно произнесла она, оказавшись лицом к лицу со второй фигурой, - я миссис Рубрик с Маунт Мун. Можно мне сесть?

Она устроилась на выбранном стуле, выдвинув его вперед, чтобы иметь возможность видеть просцениум и первые ряды в зале. Она была крошечной, а стул высоким, и ноги ее не доставали пола. Помощники аукциониста с любопытством глядели на нее, оторвавшись от бумаг.

- Партия один-семь, шесть - пробормотал аукционист. - Маунт Сильвер.

- Одиннадцать, - выкрикнул чей-то голос. Двое мужчин из зала вскочили с мест с пронзительным возгласом: "Три!". Флосси пригладила свои меха и с любопытством взглянула на них.

- Одиннадцать - три, - произнес аукционист. В первом ряду вместо стульев стояли ряды парт с карточками занимавших их фирм. Ван Гуй. Братья Ривен. Дюбуа. Йен Штейнер. Джеймс Огден. Гартc. Ормерод. Родес. Маркинс Джеймс Барнет. Покупатели, одетые в добротные деловые костюмы, съехались на летнюю распродажу шерсти со всех четырех сторон света. Казалось, они были отобраны специально, настолько ярко каждый выражал свою национальность. Представитель фирмы Ван Гуя в мягкой шляпе, Дюбуа - вкрадчивый, с тонкими усами, старый Джимми Ормерод с лошадиным голосом и красным от напряжения лицом, Барнет, в очках с роговой оправой, который, казалось, лаял, и мистер Курата Кан от Маркино с высоким фальцетом. Каждый покупатель держал перед собой отпечатанные списки и время от времени, словно хор партитуру, переворачивал листы. Аукционист читал вяло и монотонно, тем не менее он был словно кукольником, а они марионетками, покупатели внезапно оживали, затем снова возвращались к бездействию. Некоторые, не сводя глаз со списка, стояли, ожидая, пока не появится определенный тюк с шерстью. Другие писали, сидя за своими партами. Каждый из них поднаторел во внезапных переходах от выжидательного бездействия к хищному и цепкому напряжению. Многие постоянно курили, и Флосси Рубрик разглядывала их сквозь клубы синеватого табачного дыма.

В дверных проходах и галерее стояли группы людей, чьи руки и лица были покрыты грубым загаром и чья одежда выдавала деревенских жителей, оказавшихся в городе. Это были овчары, пастухи, владельцы отар, жители близлежащих сел и ферм. От покупателей зависело, как они проживут ближайший год.

Продажа шерсти являлась заключительным актом, венчавшим долгие переклички на склонах гор, ночи, проведенные в хижинах, хлопья снега, залетавшие в овечьи загоны, шумные ритуалы перед стрижкой овец, путешествие в город с набитыми шерстью тюками - словом, все, что и составляет вкупе трудовой год на овечьей ферме.

Флосси увидела своего мужа, Артура Рубрика, стоявшего в проходе. Она энергично помахала ему. Те, кто был с ним, указали ему на нее. Он неуверенно кивнул и медленно двинулся к ней по боковому проходу. Она оживленно обратилась к нему.

- Взгляни, куда я забралась! Поднимайся ко мне!

Он подчинился, но без особого энтузиазма.

- Флосс, ведь ты должна была быть внизу.

- Но это меня совершенно не устраивает.

- Все смотрят на тебя.

- Это меня не смущает, - ответила она громко. - Покажи мне, дорогой, когда же он доберется до нас.

Ее муж смущенно зашикал и передал ей каталог.

Флосси поиграла лорнеткой, раскрыв ее рукой в белой перчатке, и заглянула в списки. Одновременно с этим взлетели белые листки во всем зале.

- Кажется, мы движемся, - сказала Флосси. Ее муж что-то проворчал и дернул годовой.

- Партия восемьдесят один, - объявил аукционист.

- Тринадцать!

- С половиной! - прорычал Ормерод.

- Четырнадцать!

Мистер Курата Кан на долю секунды опередил его.

- Потолок! - завизжала Флосси. - У нас потолок, правда, дорогой? Какой замечательный япончик!

По залу покатился ручеек смеха. Аукционист усмехнулся. Двое мужчин отошли, зажимая рты руками. Лицо Артура Рубрика, обычно голубовато-бледное, приобрело оттенок багрянца. Флосси вскочила, взволнованно сжав руки в белых перчатках.

- Ну разве он не чудо! - воскликнула она. - Артур, ну скажи, что он лапочка!

- Флосси, ради всего святого, - пробормотал Артур. Но Флосси уже энергично кивала издалека мистеру Курате Кану, и теперь ей удалось завладеть его вниманием. Он сощурился, приподнял верхнюю губу и поклонился.

- Ну вот! - торжествующе произнесла Флосси, стремительно продвигаясь по проходу в сопровождении мужа, пребывавшего в крайнем смятении. - Это же великолепно!

Они вышли в узенький дворик.

- Я бы не хотел подобных эксцессов, моя дорогая, - промолвил он. - Ну зачем было махать этому японцу? Ведь мы незнакомы.

- Нет, - парировала Флосси, - мы должны познакомиться! Ты пригласишь, его, дорогой, приехать в Маунт Мун на уик-энд.

- Нет-нет, Флосси. С чего это вдруг? С какой стати?

- Я всегда за дружбу. И он дал самую высокую цену за нашу шерсть. Он разумный человек. Я хочу познакомиться с ним.

- Ухмыляется, точно маленький хорек. Я их вообще недолюбливаю. С ними нужно быть начеку. Они наши заклятые враги.

- Дорогой, у тебя совершенно допотопные взгляды. Еще немного, и ты заговоришь о желтой заразе. - Она тряхнула головой, и прядь волос, обесцвеченных до оттенка сияющего золота, соскользнула ей на лоб. - Не забывай: на дворе 1939 год.

1942

Однажды февральским днем мистер Сэмми Джозеф, закупщик шерсти для текстильной мануфактуры братьев Ривен, проходил через склады в сопровождении кладовщика. Стекла были покрашены, и пришлось зажечь единственную лампу. Лампа висела высоко и покрылась пылью, от этого лица мужчин казались мертвенно-бледными. Голоса их звучали глухо, воздух был спертым, и чувствовался тяжелый запах.

- С каких это пор мы стали закупать шерсть мертвых овец, мистер Джозеф? - поинтересовался кладовщик.

- Никогда не закупали, - резко ответил Джозеф. - О чем вы?

- В дальнем конце лежит тюк такой шерсти.

- Только не у нас на складе.

- Готов побиться об заклад.

- Почему именно мертвых?

- Господи, я этим делом занимаюсь не первый день, так ведь, мистер Джозеф? Мне ли не узнать мертвую шерсть по запаху? Она воняет.

- Допустим! - произнес Сэмми Джозеф. - Ну и где этот тюк?

- Идемте посмотрим.

Они зашагали по проходу между тюками. Кладовщик включил дополнительное освещение, и проход теперь не тонул во мраке. Наконец он остановился и ткнул пальцем в последний тюк.

- Не угодно ли понюхать, мистер Джозеф?

Сэмми Джозеф склонился над тюком. Его тень легла на трафаретные буквы, цифры и грубый полумесяц.

- Это тюк с Маунт Мун, - сказал он.

- Знаю, - с раздражением произнес кладовщик. - Но ведь воняет?

- Да, - согласился Джозеф, - вы правы.

- Вот я и говорю: мертвая шерсть.

- Никогда я не закупал мертвую шерсть, тем более с Маунт Мун. И запах мертвечины идет из глубины тюка. Вы это чувствуете сами. Так что больше похоже на мертвую крысу. Разворошите-ка тюк.

Кладовщик вытащил складной нож и вонзил лезвие в переднюю часть тюка. Сэмми Джозеф наблюдал за ним молча, стропила у них над головами издавали слабые вздохи.

- Жарко, - сказал Сэмми Джозеф. - Северо-западный ветер. Ненавижу, когда горячий ветер.

- Тяжело, - согласился кладовщик. Он направил лезвие ножа вниз, вспарывая тюк. Нити мешковины треснули.

Над краем горой высилась белая шерсть.

- Вдохните-ка разок, - произнес кладовщик, выпрямляясь. - Вонь невыносимая. Можете сами проверить.

- Спасибо за любезность, я и отсюда чувствую. Хотите сигарету?

- Не откажусь, мистер Джозеф. Этой вонью дышать мало радости.

- Запах явно идет изнутри. Наверное, они прессом что-нибудь закатали в середину. Скорей всего, крысу.

- Мы ее вытащим, правда, сэр?

- Давайте вытряхнем эту шерсть. - Мистер Джозеф взглянул на свой опрятный шерстяной костюм. - Вы в рабочей одежде, - добавил он.

- Минуточку, мистер Джозеф. Она слишком плотно упакована.

Кладовщик вернулся, натянув на правую руку грубую холщовую рукавицу и вооружился крюком, который служил для распарывания тюков. Он вставил его в прореху и стал вытягивать клочья шерсти.

- Сейчас я вам ее вручу, сэр. Это же мертвая шерсть!

- Жуть какая! - проговорил мистер Джозеф. - Невыносимая вонь. Что еще там стряслось?

Кладовщик непристойно выругался. Его ладонь в рукавице была внутри прорехи, глаза и рот широко раскрыты.

- Я нащупал что-то!

- Крюком?

Кладовщик кивнул.

- Я не буду смотреть, - вдруг громко заявил он.

- Какого черта? - взвился Сэмми Джозеф.

- Этот тюк с Маунт Мун.

- Ну и что?

- Разве вы не читаете газет?

Сэмми Джозеф изменился в лице.

- Вы сошли с ума, - произнес он. - Вы просто свихнулись.

- Прошло три недели. Ее так и не нашли. Я был на фронте. Знаю, что эта вонь напоминает мне. Покойника.

- Катитесь ко всем чертям! - яростно заорал Джозеф. - Где, по-вашему, вы находитесь? В радиопьесе, что ли?

Кладовщик выдернул руку из тюка. Резким движением он сдернул рукавицу, с которой на пол полетели ржавые мокрые клочья.

- Вы же оставили крючок в тюке.

- …..с вашим крючком!

- Вытащите его, Арчи!

- ………!

- Да вытащите же его!

Кладовщик посмотрел на Джозефа почти с ненавистью. Незакрепленный лист железа на крыше загремел от ветра, и помещение склада наполнилось каким-то зловещим завыванием.

- Да что вы, в самом деле, - промолвил Сэмми Джозеф. - Ведь это всего лишь крыса!

Кладовщик опустил руку в прореху. Обнаженная выше локтя, рука напряглась. Не без труда он вытащил крюк и с недоверчивым видом держал его перед собой, рассматривая.

- Смотрите! - резко выкрикнул он. Повелительным жестом он отстранил мистера Джозефа, согнулся пополам, и его безудержно вырвало. К ногам Сэмми Джозефа упал железный крюк.

Прядь желтых с металлическим отливом волос обвилась вокруг него.

Глава 1
АЛЛЕЙН И МАУНТ МУН

Служебная машина вырулила из города на Большую тропу. Она круто поднималась вверх по отвесной дороге со свежескошенной травой, пока в поле зрения пассажиров не попала крытая железом крыша трактира и ферма, словно с детского рисунка: с крошечными лошадьми, привязанными к столбам, пятнышками овчарок и похожей на игрушечную одноколкой, съезжавшей вниз. Над этой картинкой из детского альбома холмики, ущелья, клочки пиний расступались и превращались в равнину, которая медленно разрасталась, доходя до пятидесяти миль в ширину, в то время как горизонт поднимался перед глазами пассажиров. Хотя вершины были скрыты тяжелой шапкой облаков, горы выглядели весьма внушительно. Промежуток между небесной крышей и зеленым поясом сокращался. Тропа карабкалась в небо. Пошел горный дождь.

- Въезжаем в полосу плохой погоды? - предположил пассажир на переднем сиденье.

- Выезжаем из нее, вы хотите сказать, - бросил водитель.

- Вы так думаете?

- Взгляните на небо, сэр.

Пассажир выглянул из окна, затем вернулся в прежнее положение.

- Угольно-черное и низкое, - произнес он, - но в воздухе пахнет свежестью.

- Смотрите вперед.

Пассажир с сомнением покосился на ослепшее от дождя ветровое стекло, но не увидел ничего, что подтвердило бы предположение водителя, разве что множество темных конусов с вершинами, срезанными облаками. Очертания Тропы словно размывались дождем. Дорога повисла над расселиной, на дне которой бился поток. Шофер переключил скорость, и машина взревела и застонала. По крыше забарабанил дождь.

- Это и есть вершина? - спросил пассажир и ахнул: - Боже, как великолепно!

Вершины гор, словно в марше, расступались в разные стороны. Тропу увенчивала квадратная площадка пронзительно-синего цвета. Когда они добрались до нее, черное облако исчезло, будто отдернулся занавес. Перед ними словно открылся вход в иную страну.

Просторное плато обрамляли вершины, увенчанные вечными снегами. Его перерезали потоки ледяной воды, три озера матово-зеленого цвета покоились на его поверхности. Над плато почти до уровня вечных снегов зеленели пучки гигантской травы, но лесов не было. В отдалении стояли низкорослые сосны и пирамидальные тополя, отмечая своим присутствием одинокие фермы. Воздух был неправдоподобно чист и, казалось, только что излился из голубой купели неба.

Пассажир опустил окно, которое было еще влажным и теперь курилось паром под солнечными лучами. Он оглянулся на облачный занавес, который чуть приподнялся над барьером гор.

- Это новый мир, - произнес он.

Водитель протянул руку к панели приборов, где перекатывался его сигаретный запас. От его кожаного пальто неприятно пахло рыбьим жиром. Пассажир с нетерпением ожидал конца путешествия, чтобы войти в этот новый мир, который из машины он мог лишь наблюдать. Он смотрел на кольцо гор, обрамлявшее плато. Водитель махнул налево:

- Вас встретят на развилке.

Дорога бледным просветом в пейзаже тянулась к центру плато. Пассажир заметил автомобиль, маленький, отмытый до блеска, стоявший на развилке.

- Это и есть машина мистера Лосса, - пояснил водитель.

В памяти пассажира всплыли отдельные фразы из письма, лежавшего в жилетном кармане. "…Ситуация приобрела все аксессуары современного криминального романа. Мы продолжаем жить в обстановке, которая бьет по натянутым нервам. Некоторые надеются, что со временем все уладится, однако прошло уже более года. Я бы не осмелился отнимать у вас время, если бы не предположение о шпионаже… Я не в состоянии далее терпеть эту изощренную форму моральной пытки…" И почти каллиграфическим почерком выведенная роспись:

"Фабиан Лосс".

Машина теперь спускалась и, сопровождаемая вихрем пыли, покатила по равнине. Скоро облака отступили и на некотором отдалении показался главный пик, Аоранджи, или Пронзающий Тучи. Пассажир был так поглощен зрелищем, что почти не следил за дорогой. Лишь когда они вплотную приблизились к развилке, он разглядел стрелы дорожного знака, поставленные под прямым углом, с надписями: "Основная дорога на юг" и "Маунт Мун".

Кругом разносилось пение кузнечиков. Воздух был нежен и свеж. Высокий молодой человек в коричневой куртке и серых брюках вышел навстречу машине.

- Мистер Аллейн? Я Фабиан Лосс.

Он взял сумку с почтой у водителя, который уже принялся выгружать багаж Аллейна, и большой ящик с припасами для Маунт Мун. Служебная машина отправилась на юг в сопровождении верного облака пыли. А Аллейн и Лосс взяли курс на Маунт Мун.

- Ваш приезд - большое облегчение для меня, сэр, - произнес Лосс после непродолжительной паузы. - Я надеюсь, что не ввел вас в заблуждение туманными намеками на шпионаж. Они и должны быть туманными, ведь это предположение, не более. Я лично вообще не верю в гипотезу о шпионаже, но использовал ее как приманку.

- А кто-нибудь верит в нее?

Дальше