- Немного терпения, мэтр. Вы их получите. Ну, а прежде всего необходимо понять, что, собственно, означает анонимный телефонный звонок в Скотланд-Ярд. Время звонка было зарегистрировано автоматически. Это было в пять часов пять минут, то есть в то самое время, когда вы все, по вашим же словам, собрались здесь. На первый взгляд тут возможны только два объяснения: либо кто-то из вас покинул ложу, чтобы позвонить уже после того, как было совершено убийство, либо убийца сам позвонил перед тем, как сделать свое черное дело, поскольку считал, что убийство неотвратимо.
- После того как началась церемония, ложу никто не покидал, - снова заявил Досточтимый Дин.
- Точно, - подтвердил Хиклс.
- Значит, второе предположение наиболее вероятно… разве что существует еще и третье… Представим, что Ливингстона убили раньше, то есть около четырех часов… Ведь вы, господа, уже раз ошиблись, когда неточно назвали время начала вашей церемонии. Значит, с не меньшей вероятностью вы могли ошибиться и со временем убийства, не правда ли? Вы знали: в лаборатории не смогут установить время смерти с точностью до минуты. Тут все зависит от степени трупного окоченения.
- Но зачем нам было затевать все эти хитрости? Чтобы покрыть убийцу? - спросил Уинстон Дин. - Это же смешно!
- Вы умышленно ошиблись со временем не для того, чтобы, по вашим же словам, покрыть убийцу, а чтобы избежать скандала. Представьте себе: Досточтимый Дин, старший офицер Лондонского округа, и вдруг нате вам - на склоне карьеры замешан в грязную историю с убийством! Допустить такое вы никак не могли. А убийца только на это и рассчитывал. Он знал: вы будете держать рот на замке или станете лгать и таким образом все вместе окажетесь его сообщниками! Вы же сами говорили - вас заставили. И вы даже не возражали. Признайтесь сами!
Глава 16
- Меня действительно заставили, - со слезами на глазах признался Досточтимый Дин. - Только не знаю кто. Нельзя было допустить, чтобы здесь обнаружили тело Джона. Великая Ложа мне бы никогда этого не простила.
- Кто первый понял, что Ливингстон умер неестественной смертью? - спросил сэр Малькольм. - Разумеется, доктор Келли.
- Да, но я понял это не сразу, - растерянно проговорил доктор. - Сперва я засомневался. А после вдруг пошел разговор, что Джона надо перевезти к нему домой.
- Кто же завел этот разговор?
- Ох, не помню. Все одновременно… Так ведь это было в наших общих интересах.
- То-то и оно! - с досадой заметил сэр Малькольм. - "Не помню", "все одновременно"! Значит, никто. Вы действовали по принципу: один за всех и все за одного, и убийца это предвидел.
- Но почему он выбрал именно это место? - спросил Хиклс.
- Потому что он рассчитывал на круговую поруку, чтобы таким образом остаться безнаказанным. Вас всех обвели вокруг пальца, а вы так ничего и не поняли…
- Я действительно кое-чего не понимаю, - заявил Бронсон. - Зачем убийце было звонить в полицию, хоть до, хоть после убийства?
- Давайте восстановим ход событий с самого начала, - медленно выговаривая каждое слово, сказал сэр Малькольм. - Вас созвали к трем, а не к четырем часам! Вы попили чай и около половины четвертого поднялись в ложу. И приступили к делу. Ритуал продолжался до символической смерти Хирама. Это случилось между четырьмя часами и четвертью пятого. Лицо Ливингстона накрывают передником, и он умирает. Тут поднимается тревога, а вслед за тем паника. Ритуал останавливается. Начинается спор. Что же делать? Вы все спускаетесь в трапезную, кто-то успокаивает госпожу Ливингстон, кто-то пьет чай, потом вы дружно обсуждаете, как лучше поступить. Наконец с общего согласия вы решаете дождаться ночи и тайно вывезти тело. Пока все вроде бы спокойно. Около пяти вы все снова поднимаетесь в ложу, чтобы, как положено, отдать последний долг покойному… А в это время убийца, задержавшись внизу, втайне от всех звонит в Скотланд-Ярд и сообщает о том, что совершено убийство. Через полчаса к вам в дверь стучится лейтенант Финдли. Все в одночасье меняется! На смену благоговейному трепету перед телом вашего усопшего собрата и друга вновь приходит паника. Ведь полиция уже тут как тут! Смерть Ливингстона вызывает у вас подозрения. Того и гляди грянет скандал. И тогда один из вас, почти наверняка убийца, решает сжечь передник, чтобы не осталось никаких следов. Кто подносит передник к огню - сам ли он или, по его наущению, кто-то другой из братьев? Как бы то ни было, один из вас приступает к выполнению этого замысла, однако Досточтимый Дин и Энтони Хиклс не могут допустить, чтобы сожгли запон из Великой Ложи. И они велят это прекратить. Господа, так кому же все-таки было "это" велено? Кто поднес передник к огню светильника?
- Вогэм, - произнес Хиклс.
- Ну да, - подтвердил Дин.
Тут поднялась госпожа Ливингстон.
- Да, это сделал Майкл, но не ему пришла в голову такая мысль. Кто-то из братьев тогда сказал: "Вогэм, может, вы займетесь передником? А я пока постараюсь успокоить госпожу Ливингстон".
- Вы уверены в своих словах? - спросил Форбс.
- Совершенно! Жаль, что не Майкл пошел тогда со мной. Меня проводил вниз Энтони Хиклс, он же и виски мне налил.
- А кто заставил Вогэма заняться передником, или, проще говоря, сжечь его? - допытывался сэр Малькольм.
- Это был брат Бронсон, - сказала Элизабет Ливингстон.
Благородный сыщик обратился к обрядоначальнику:
- Господин Бронсон, вы признаете, что именно так и сказали?
- Возможно. В такие минуты всякое могло сорваться с языка.
- В довершение всего передник бросили в комнате для размышлений, - напомнил сэр Малькольм. - Кто это сделал?
- Я, - признался мэтр Куперсмит, - по распоряжению Досточтимого брата Дина. Это я спрятал сожженный передник и перевязь второго стража Ливингстона.
- Неужели вы надеялись, что полиция их не найдет?
- Не знаю.
- Ну, конечно, - воскликнул сэр Малькольм, - откуда вам было знать! Вы же, как и все остальные, до смерти испугались.
- Вы это точно подметили! Тогда мы все и правда были здорово напуганы.
- Вот-вот, убийца такое тоже предвидел, потому и вызвал полицию. Это называется "разворошить муравейник".
- Опять вы о своем. Так почему же этот ваш убийца все-таки сам вызвал полицию? - раздраженно спросил Дин.
- Потому что он, видимо, хотел, чтобы подозрение пало на другого, - ответил сэр Малькольм. - Но поначалу, признаться, я никак не мог понять его действия. На кого же, по его расчетам, должно было пасть подозрение? Так вот, я вам скажу… На госпожу Ливингстон, а заодно и на Майкла Вогэма. Вот почему, вопреки всем правилам, госпожа Ливингстон оказалась среди вас.
- Но, - заметил Хиклс, - она же должна была участвовать в ритуале… изображать Вдову! Не мог же убийца предвидеть и это?
- Мог, тем более что каждый из вас получил по экземпляру ритуального текста за несколько дней!
- Понятно, - согласился Хиклс, - но ведь надо было еще знать, что в ритуале есть роль Исиды! Поскольку, будь ритуал другой, Элизабет ни за что бы не пригласили!
- Как раз это и навело меня на истину, - объяснил сэр Малькольм. - Я попросил друзей из Скотланд-Ярда кое-что разузнать, чтобы убедиться в правоте своих рассуждений. Лейтенант Финдли, доложите, пожалуйста, все, что вам удалось узнать о манускрипте.
Стоявший в дверях полицейский щелкнул каблуками и громко ответил:
- Слушаюсь, сэр… Майкл Вогэм наткнулся на этот манускрипт у одного антиквара в Гринвиче. Он очень гордился своей находкой и, когда Досточтимый Дин вернул ему манускрипт, после того как тот перепечатали и размножили, он положил его в надежное место - не у себя дома, а в сейф своего нотариуса господина Уилкопа, где, по предположению сэра Малькольма Айвори, я его и нашел. А потом отнес на экспертизу. Он оказался подделкой, притом недавней. И к восемнадцатому веку не имел никакого отношения.
В зале поднялся ропот, впрочем, он быстро утих, уступив место глубокой, тяжелой тишине. Наконец Уинстон Дин, первым придя в себя, растерянно спросил:
- Как подделкой? Что, ритуал Вогэма - фальсификация? Неужели такое возможно?
- Это факт, - продолжал сэр Малькольм. - Больше того, могу вам сообщить, что ритуал этот придумал сам убийца. Да, именно он, высосав его из пальца, подложил фальшивку в кипу старинных бумаг в той самой антикварной лавке в Гринвиче. И, понятно, он же, убийца, навел на него Вогэма. Он знал, что этот простодушный человек, наткнувшись на столь любопытный ритуал, не преминет принести его в ложу и опробовать с участием госпожи Ливингстон в роли Исиды.
- Но при чем здесь она? - спросил мэтр Куперсмит.
- Да при том, что вы все или холостяки, или вдовцы, кроме Ливингстона. Поэтому выбор неизбежно должен был пасть на нее, тем более что она состоит в смешанной масонской ложе.
- Уму непостижимо! - воскликнул Питер Шоу. - А что, если вы, сэр Малькольм, ошибаетесь? Тогда это уже попахивает вероломством, да еще каким!
- Итак, все должно было указывать на госпожу Ливингстон, - продолжал сэр Малькольм, оставив без внимания реплику журналиста. - Все знали, что супружеский союз Ливингстонов одна лишь видимость. И наиболее вероятно, что в преступлении обвинят именно супругу. Она должна была унаследовать банк! Конечно, у нее и у самой состояние немаленькое, но разве жажда богатства знает меру? Кроме того, госпожа Ливингстон, пожалуй, единственная, у кого были время и возможность посыпать небезызвестный передник солью синильной кислоты. Наконец, что тоже важно, Вогэм, как ее любовник, вполне мог бы сойти за соучастника. Таким образом, с помощью своего ритуала он якобы решил освободиться от мешавшего им обоим мужа…
- Действительно, - согласился мэтр Куперсмит. - Все это похоже на правду.
- Вот именно, все было против них обоих! - продолжал сэр Малькольм. - Убийца не предвидел только одного - что Вогэм решит заговорить и указать, кто направил его к гринвичскому антиквару за манускриптом. И тогда бы непременно выяснилось, что документ поддельный. Во всяком случае Вогэма нельзя было оставлять в живых. Убийца, не мешкая, отправился к нему домой, выстрелом из револьвера ранил его в голову и решил, что с ним покончено. Потом принялся искать пресловутый манускрипт и перевернул весь дом вверх дном. Но, на свою беду, он и тут дал маху. Вогэм остался жив, а манускрипт оказался у нотариуса… Больше того, мэтр Уилкоп прекрасно помнит, что сказал ему Вогэм, передавая на хранение манускрипт, который он считал бесценным.
- И что же он ему сказал? - живо поинтересовался Сирил Бронсон.
Благородный сыщик повысил голос и торжествующе произнес:
- Он сказал, что это вы, господин Бронсон, указали ему место, где находится манускрипт, то самое место, куда вы сами его заранее и подложили!
Глава 17
- Вы это обо мне? - спросил обрядоначальник, поднимаясь во весь свой маленький рост.
- О вас, господин Бронсон! - произнес сэр Малькольм. - Я обвиняю вас в убийстве Джона Ливингстона, Майкла Вогэма и, разумеется, еще в одном - третьем!
- Да вы смеетесь!
- Старший инспектор, прошу представить доказательства.
Полицейский неловко поднялся. До сих пор он охотно хранил молчание в столь представительном обществе: ведь он не только плохо понимал его, но и боялся.
- Ну да ладно, господа и вы, мадам, по просьбе присутствующего здесь сэра Малькольма Айвори я, стало быть, распорядился провести этой ночью обыск в банке господина Ливингстона. И вот что мы обнаружили: в кабинете господина Бронсона, в последнем, нижнем ящике его стола - початую коробку "Рэт-Флэш", крысиного яда на основе синильной кислоты.
Бронсон, рассмеявшись, прервал его:
- И только поэтому вы собираетесь меня обвинить? Это же глупо! Вам кто угодно скажет, в нашем банке "Рэт-Флэш" используется уже много лет! Крысы нас просто замучили!
- Это еще не все, - продолжал Форбс. - По совету того же сэра Малькольма я распорядился проверить и кое-какие банковские счета. Ваши счета, господа.
- Ну и что? - с любопытством осведомился Хиклс.
- В результате проверки вскрылась двойная бухгалтерия. С одной стороны, мы обнаружили копии выписок из счетов, которые ежемесячно отправлялись клиентам, - открытых активных счетов, и соответствующие каждому из них резервные счета со значительным дебетовым сальдо. Как раз этими счетами и ведал сам господин Бронсон. Мы их нашли в его личном сейфе.
- А вы утверждали, - обращаясь к обрядоначальнику, заметил сэр Малькольм, - что этими счетами занимался господин Ливингстон! В то время как господина Ливингстона денежные вопросы совершенно не интересовали!
- Скажите же что-нибудь в свое оправдание! - воскликнул Досточтимый Дин.
- Да мне, собственно, не в чем оправдываться, - как ни в чем не бывало сказал обрядоначальник. - Мы всегда поступаем так с краткосрочными ссудами…
Тут Энтони Хиклс резко заметил:
- То-то, помнится, пару недель назад мне, к величайшему изумлению, прислали выписку из моих счетов с дебетовым сальдо. Я тут же позвонил Джону Ливингстону, и он обещал лично во всем разобраться. По его мнению, это случилось из-за сбоя в компьютерной системе.
- На самом деле, - продолжал старший инспектор, - мы обнаружили в банке только одну выписку из активного счета - как раз из вашего, господин Хиклс. Бронсон, верно, дал маху с копией, которую отправил вам тогда по почте.
- Видите ли, господа, хитрость была хоть и нова, но довольно проста, - продолжал уже сэр Малькольм. - Вместо того чтобы воспользоваться непосредственно банковским сейфом, Бронсон изымал деньги со счетов клиентов банка! Они же ни о чем таком не подозревали, поскольку, как обычно, получали выписки из активных счетов. Словом, по банковской бухгалтерии, господа, счета ваши находились в состоянии крупного дефицита, поскольку деньги со счетов каждого из вас переводились прямо на нумерованные счета, которыми Бронсон распоряжался по своему усмотрению. И тут вдруг господин Хиклс замечает ошибку в копии выписки из своего счета и сообщает об этом господину Ливингстону. Тот же, не желая решать головоломку лично, поручает одному из бухгалтеров все как следует проверить.
- Этого бухгалтера звали Питер Мосли, - заявил Дуглас Форбс, - и, как нам стало известно, он умер на прошлой неделе от сердечного приступа. Странное совпадение, не правда ли? Мы потребовали эксгумации. И в его теле тоже был обнаружен "Рэт-Флэш"…
- Какой вздор! - вскричал Бронсон. - Зачем мне было убивать Джона Ливингстона?
- О, - заметил сэр Малькольм, - чтобы понять ваши мотивы, надо было изучить вашу психологию. Вы, признаться, довольно ловко обставили убийство-с театральным размахом. Но почему? Потому что Джон Ливингстон был вашим патроном, и вы его ненавидели. Ливингстон жил на широкую ногу - роскошные поездки, о которых вы судили только по гостиничным счетам да прочим расходным бумагам. Он получил это право по рождению, а вам пришлось потратить годы упорного труда, чтобы стать управляющим. Потом, Ливингстон - впрочем, без всякой задней мысли - относился к вам несколько свысока, хотя вы занимались всеми делами в его банке. Что же касается его супруги, госпожи Ливингстон, она звонила вам почти каждую неделю и просила денег, а потом тратила их направо и налево со своим любовником Майклом Вогэмом. Она хотела вас задобрить и называла "малышом Сирилом", но вы считали такое обращение знаком не внимания, а превосходства, и вас это задевало за живое. Потому-то вам и хотелось, чтобы она тоже участвовала в лжеритуале. Вы рассчитывали, что ее обвинят вместо вас! Да-да, вы решили таким образом с ней поквитаться!
- Но пока что вы не привели ни одного доказательства, - невозмутимо сказал Бронсон.
И тогда сэр Малькольм Айвори продолжал:
- Был у вас и другой мотив: поскольку господин Хиклс в силу своей занятости отказался от должности Досточтимого, она автоматически переходила ко второму стражу, то есть к господину Ливингстону. Таким образом, Бронсон, ваш патрон становился выше вас не только в жизни вообще, но и в ложе. А это уже было слишком! И тогда, не в силах больше совладать со своей завистью, вы решили его убрать. Повторяю, вы проделали это мастерски. В результате очевидными подозреваемыми оказались госпожа Ливингстон и Майкл Вогэм, но вам этого было мало: слишком уж просто и наглядно все вышло…
- Братья, - воскликнул Сирил Бронсон, - неужели вы позволите, чтобы меня обвиняли столь постыдным образом? Ведь я с младых ногтей только и знал что честно трудиться в поте лица, чтобы в конце концов занять свое нынешнее положение! Да если б не я, банк лопнул бы как мыльный пузырь. Да-да, без меня он бы просто развалился и ваши деньги пропали бы вместе с ним! У Ливингстона были совсем другие заботы! Хотите знать, чем он занимался, - пожалуйста: щеголял на званых обедах да шиковал в роскошных отелях, а что до масонства, оно было ему нужно только для того, чтобы рядиться во всякие диковинные одежды, притом что на самом деле он был всего лишь половой извращенец, гомосексуалист!
- Бронсон! - резко вскочив, воскликнула госпожа Ливингстон. - Я вам запрещаю!
- Вот именно, - вторил ей Энтони Хиклс, - Джон вас возвысил! Как же вы смеете говорить в подобном тоне о человеке, которому обязаны всем на свете?!
Тут слово взял Досточтимый Уинстон Дин, заговорив в свойственной ему велеречивой манере:
- У Джона, возлюбленного брата нашего, были в жизни своеобразные внутренние наклонности, однако касались они только его одного. И осуждать их здесь никто не вправе, тем паче что человек он был порядочный и великодушный, и вы, Бронсон, больше всех возымели от щедрот души его. Ваше поведение решительно не дает вам права принадлежать ни к масонскому ордену вообще, ни к нашей ложе в частности.
"Даже в такие минуты, - подумал сэр Малькольм, - старина Дин в своем репертуаре".
Тут Сирил Бронсон украдкой метнул взгляд сначала вправо, потом влево. Глаза его горели безумным огнем. Одним движением он выхватил из кармана револьвер и крикнул:
- Ложь! Все, что вы говорите, ложь! Это я вам всем запрещаю!
И с револьвером навскидку он попятился к дверям ложи.
- Спасибо, что столь любезно решили отдать нам тот самый мелкокалиберный револьвер, из которого вы смертельно ранили вашего брата Вогэма, - спокойно сказал сэр Малькольм.
В самом деле, не успел убийца шагнуть за порог, как тут же оказался в руках стоявших в притворе полицейских - они скрутили его без малейших усилий.
Глава 18
Как всегда после любого дознания, сэр Малькольм пригласил старшего инспектора на завтрак к себе в особняк Фалькон. И, как всегда, для Доротеи Пиквик это был очередной повод выплеснуть свое дурное настроение:
- Не понимаю, за что только Скотланд-Ярду такая честь! Вечно вы путаетесь с кем ни попадя! А потом - стыд-то какой! - все хорохоритесь, трубите о себе во всех газетах и получаете разные там награды, а честным, порядочным, скромным людям и спасибо не скажете. Хотя налоги, в конце концов, платят они!