Он наклонился с почти что детским прилежанием, чтобы расстегнуть оба замка. Положение было идеальным. Я вытащил из кармана самое совершенное оружие из всех, что когда-либо были изобретены человеком для обезвреживания ничего не подозревающего противника. У первобытного человека в пустынных странах не было ни ножа, ни ружья, однако он сделал своим слугой песок. Достаточно тряпки и пары горстей песка, и череп трескается, как яичная скорлупа. Трескается очень пристойно, без крови и других следов. Он только кашлянул и упал вперед, на чемодан. Я закрыл дверь и запер ее. Потом я проверил, не идет ли у него носом кровь. Не шла. Я стащил его с постели и запихал под нее. Это была моя единственная ошибка. Только половина пространства под постелью была свободна, вторая же половина была занята какими-то устройствами, и, несмотря на то, что Кенрик был худой и маленький, я не мог убрать его ноги из поля зрения. Поэтому я снял свой плащ и бросил его так, чтобы он свисал вниз и закрывал ноги. Потом я уложил складки плаща так, чтобы они выглядели естественно, и тогда услыхал свисток. Я положил билет в одну сторону вместе со спальным билетом на маленькую полочку под зеркалом, где мог их увидеть Джогурт, и по коридору перешел в туалет. Ничто никого не интересовало, кроме самого отъезда. Я заперся в туалете и ждал.
Где-то минут через двадцать я услышал стук поочередно закрываемых дверей, что означало, что Джогурт совершает свой обход. Когда я услышал его в смежном с туалетом купе, я начал шумно мыться. Немного позже он постучал в дверь и спросил, не я ли пассажир из "Би-семь". Я оказал, что да. Он объявил, что он нашел мои билеты и что он взял их. Я услышал, как он перешел в следующий вагон и начал этот свой стук дверьми там. Тогда я пошел в "Би-семь" и заперся.
У меня еще было целых три часа, чтобы довести все до совершенства.
Бели Вам когда-нибудь захочется быть уверенным в том, что никто не нарушит вашего спокойствия, дорогой господин Грант, то купите спальный билет на север Шотландии. Нигде в мире невозможно так оградить себя от чьего бы то ни было вторжения, как в спальном купе, когда проводник уже сделает свой обход. Даже в большей степени, чем в пустыне.
Я вытянул Кенрика из-под кровати, потер его головой о край умывальника и положил на кровать. Задание мне облегчал еще и его космополитизм в области одежды. Его белье выглядело как стираное в реке Ганг, костюм был сшит в Гонконге, а ботинки - в Карачи. Часы Кенрика были дешевые, металлические, без имени и без инициалов. Я опустошил его карманы и вложил в один из них бумажник Мартына со всем его содержимым.
Он все еще был жив, но перестал дышать, когда мы проезжали станцию в Рэгби.
Начиная с этого момента я совершенствовал декорации. И мне не кажется, чтобы я что-нибудь прозевал, не так ли, господин Грант? Подробности были доведены до совершенства, я имею в виду также волосы на умывальнике и пыль на руках. В несессере, который я оставил, была моя старая одежда, ношеная и стираная, похожая на ту, которую он привык носить; там был еще и французский реквизит, которым я мог снабдить его из собственных запасов: роман и Новый Завет. Разумеется, в несессере была и совершенно необходимая для такого случая бутылка.
У Кенрика была необычайно крепкая голова. Разумеется, я имею в виду насчет выпивки. Во время обеда я вливал в него виски, а потом угостил его посошком такой величины, что любой бы содрогнулся от одного его вида. По правде говоря, он посмотрел на эти полстакана чистого виски с некоторым колебанием, но. как я уже сказал, он всегда охотно мне подчинялся, а потому выпил до дна без единого возражения. Он был по-прежнему трезвый. Однако виски переполнило как его кровь, так и желудок.
Когда уже начали мигать огни Кру, я совершил последнее действие. Я положил полупустую бутылку на пол и пустил ее кататься по полу туда и обратно. Когда поезд замедлил ход, я отпер дверь, закрыл ее за собой и пошел через поезд, оставляя за собой несколько вагонов. Я остановился, глядя с притворным интересом на суету на станции, небрежно сошел на платформу и удалился. Я не был похож на пассажира, и никто не обратил на меня внимания.
Я вернулся в Лондон на поезде, который отходил в полночь. На Юстон я прибыл в половине четвертого. Я был так возбужден, что всю дорогу домой прошел пешком. Я чувствовал себя так, будто за спиной у меня выросли крылья. Я сам открыл себе дверь и в половине восьмого уже спокойно спал, когда Махмуд пришел ко мне и напомнил, что в половине десятого утра я должен принимать представителей журнала "Патэ".
Пока вы не нанесли мне визит, я ничего не знал о тех словах, что были написаны на газете, которая находилась в кармане его плаща. Признаюсь, что на какой-то миг я испугался, что я что-то вообще проглядел, но меня тотчас же успокоило ничтожное значение этого недосмотра. Он ни в малейшей степени не уменьшал значения моего уникального достижения. Я оставил этот жалкий бульварный листок как элемент декорации. И даже если оказалось, что на нем были слова, написанные рукой Кенрика, то это все равно не изменит того факта, что власти приняли молодого человека за Шарля Мартэна.
На следующий вечер, в час пик, я поехал на вокзал Виктория и забрал оба чемодана Кенрика из камеры хранения. Я взял их домой, удалил фабричные этикетки и другие предметы, по которым их можно было бы опознать. Я запаковал оба чемодана в мешок и послал их вместе с содержимым в организацию беженцев на Ближнем Востоке. Если Вам когда-нибудь захочется от чего-то избавиться, дорогой господин Грант, то не надо это сжигать. Пошлите это на далекий остров в южных морях.
Уверившись теперь, что отменно сдержанный язык молодого Кенрика останется сдержанным навсегда, я заранее наслаждался плодами моих трудов. По правде говоря, я уже вчера получил заверение, что мне предоставят соответствующие фонды для моей экспедиции. Я планировал вылететь на будущей неделе. Сегодняшнее утреннее письмо от Кинси-Хеуита, разумеется, меняет все. Плоды моих трудов у меня отняты. Но никто не в силах отобрать у меня сути моего достижения. Если я не могу прославиться как открыватель Вабара, то я буду известен как автор единственного идеального убийства из всех, что когда-либо были совершены.
Я не способен держать факел при триумфальном въезде Кинси-Хеуита. И я слишком стар, чтобы еще достигнуть собственного триумфа. Однако я могу разжечь пламя, перед которым померкнут факелы, горящие на алтаре Кинси-Хеуита. Мой погребальный костер будет маяком, который осветит всю Европу, а мое идеальное убийство - приливной волной, которая сметет Кинси-Хеуита и Вабар в корзины для бумаг прессы всего мира.
Этим вечером в сумерках я разожгу свой собственный костер на вершине высочайшей горы в Европе. Махмуд об этом не знает. Он думает, что мы полетим в Афины. Однако он был со мной столько лет, что без меня он чувствовал бы себя очень несчастным. Поэтому я беру его с собой.
Прощайте, дорогой господин Грант. Мне очень жаль, что некто, обладающий таким умом, как Вы, растрачивает попусту свой талант в этом довольно-таки дурацком учреждении на Эмбэнкмент. Ваше открытие, что Шарль Мартэн не был Шарлем Мартэном, а был кем-то по фамилии Кенрик, свидетельствует о большом уме. И за это мое к Вам почтение. Но Вам не хватило хитрости, чтобы открыть, что он вовсе не умер вследствие несчастного случая. А то, чего вообще никто не в состоянии открыть, это тот факт, что я являюсь тем человеком, который его убил.
Прошу Вас принять это письмо как выражение моего к вам уважения и pour prendre conge. Госпожа Люкас пошлет его в пятницу утром.
X. К… Хирон Ллойд".
Грант осознал, что госпожа Тинкер проводит в комнату Каллена и что она уже, должно быть, перед этим незаметно сюда входила, ибо на столе перед ним лежал конверт из Ярда.
- Ну? - спросил Тэд, с лицом, все еще пылающим. - Что мы теперь будем делать?
Грант подвинул к нему листы письма Ллойда.
- Что это?
- Прочитай.
Тэд с колебаниями взял их, взглянул на подпись и углубился в текст. Грант воткнул большой палец в конверт, присланный от Картрайта, и разорвал его.
Тэд кончил читать, поднял голову и оцепенело смотрел на Гранта.
- Это все липко от грязи, - наконец выдавил он из себя.
- Да. Омерзительно.
- Ходячее тщеславие.
- Да.
- Во вчерашних дневных газетах писали о катастрофе. Охваченный пламенем самолет на Монблане. Это он.
- Да.
- Он бы как-нибудь выкрутился, несмотря ни на что.
- Нет.
- Нет? Он предусмотрел все, разве не так?
- Они никогда не могут предусмотреть всего.
- Они?
- Убийцы. Ллойд забыл о такой очевидной вещи, как отпечатки пальцев.
- Что вы имеете в виду? Что он действовал без перчаток? Я в это не верю!
- Разумеется, он делал это в перчатках. Ни на чем из того, до чего он дотрагивался в купе, не было его отпечатков пальцев. Он забыл о том, что в купе было кое-что такое, с чем он имел дело раньше.
- Что это было?
- Документы Шарля Мартэна. - Грант ткнул пальцами в документы, лежащие на столе. - Они покрыты отпечатками Ллойда. Они никогда не могут предусмотреть всего.
Глава XV
- Совсем как жених, - с удовольствием сказал сержант Вильямс, торжественно и помпезно приветствуя Гранта в понедельник утром.
- Ага, сейчас меня, наверное, забросают рисом. Как сегодня ревматизм старика?
- О, кажется, совсем неплохо.
- Что он курит? Трубку? Или сигареты?
- Трубку.
- Ну, так я сейчас войду, пока барометр указывает хорошую погоду.
В коридоре он встретил Теда Ханну.
- Как ты наткнулся на Арчи Броуна? - спросил Ханна, когда Грант поздоровался с ним.
- Я наткнулся на него в той округе, где я жил. Он писал эпос по-гэльски. А эти его "вороны", кстати говоря, это иностранные рыбацкие катера.
- Неужто? - сказал Ханна, замерев под впечатлением от услышанного. - Откуда ты это знаешь?
- Они встречаются на праздниках. Это старый метод: "хочешь - сигарету - нет - нет - возьми - всю - пачку".
- Ты уверен, что это были не сигареты?
- Совершенно уверен. Я обчистил его карман во время одной Большой Цепи и наполнил этим же во время следующей.
- Ты еще скажешь, что ты плясал на деревенском празднике!
- Да чего я там только не делал! Ты бы удивился. Я и сам несколько ошарашен.
- Что это был за товар?
- Комплект замечательнейших картинок из серии "особо вульгарных".
- Да? - сказал Ханна, задумавшись. - Кто-то переводит ужасно много денег.
- Да. Овечка в волчьей шкуре. И взглянуть бы тебе на эту шкуру! - сказал Грант, направляясь в сторону двери Шефа.
- Должно быть, отпуск хорошо на тебя подействовал, - сказал Ханна. - Ты смотришь свысока на весь мир. Просто-таки мурлычешь от удовольствия.
- Как говорят на далеком севере, я не поменялся бы даже с королем, - сказал Грант и действительно думал так.
Он был счастлив не потому, что собирался вручить Брайсу рапорт, даже не потому, что он опять был собой. Он был счастлив из-за того, что молодой Каллен сказал ему сегодня утром в аэропорту.
- Господин Грант, - сказал Тэд, прямой и торжественный, произнося небольшую официальную прощальную речь, как хорошо воспитанный американец. - Я хочу, чтобы вы знали, что я никогда не забуду того, что вы сделали для меня и для Билла. Вы не можете вернуть мне Билла, но вы сделали нечто намного более замечательное: вы сделали его бессмертным.
По существу, он сделал именно это. Пока будут писаться книги, пока будут читать историю - Билл Кенрик будет жить. И это именно он, Алан Грант, совершил это. Кенрика похоронили на глубине шести футов, в забвении, но он, Алан Грант, выкопал его обратно и поставил его на причитающееся ему место первооткрывателя Вабара.
Он заплатил свой долг мертвому парню из "Би-семь".
Брайс встретил его любезно, сказал, что он хорошо выглядит (что не имело значения, ибо это он уже говорил во время их последней встречи), и предложил Гранту поехать в Хэмпшир по вызову тамошней полиции, который как раз пришел.
- Если для вас это не имеет разницы, то я сперва хотел бы избавиться от убийцы Кенрика.
- Избавиться от чего?
- Вот мой письменный рапорт по этому делу, - сказал он, кладя перед Брайсом порядочную пачку листов большого формата, которые были продуктом воскресенья, проведенного дома.
И в этот момент он вспомнил, туманно и с изумлением, что перед этим он собирался положить перед Брайсом рапорт о своей отставке.
Какие странные мысли приходят человеку в голову, когда он в отпуске!
Он собирался уйти на пенсию, заняться разведением овец или чем-то таким и жениться.
Что за нелепая идея! Совершенно нелепая идея!
Примечания
1
Кильт - шотландская мужская юбка.
2
Тартан - домотканая материя в клетку в цветах, различных для каждого шотландского клана.
3
Скон - лепешка.
4
Лорд Филипп Сидней (1554-1586) - государственный деятель, ученый, поэт и писатель эпохи английского ренессанса.
5
Джордж Гренфелл (1849-1906) - английский миссионер и исследователь областей Конго и Камеруна.
6
Джуггернаут (Джаганнат) - прозвище индийского бога Вишну.
7
Заголовок отсутствовал в книге, восстановлен Молчаливым Глюком по английскому изданию (sem14).
8
В.1, В. К.2, С. В.1 - обозначение районов Лондона.
9
Карл Густавович Фаберже (1846–1920) - русский ювелир, известный своими необычайно причудливыми произведениями.
10
Къяроскуро - техника живописи, светотень.
11
Уайтхолл 1212 - телефонный номер Скотленд-Ярда.
12
Речь идет о сенсационном процессе отравителя Хоули X. Криппена, состоявшемся в 1910 году.
13
Лютеция - латинское название Парижа.
14
Pour prendre conge (фр.) - на прощание.