- Алекс может изображать на сцене только самого себя. Тебе ужасно повезло, Беа, что ты воспитываешь молодых Эшби. У вас в семье рождается удивительно мало лоботрясов.
- У нас был Уолтер.
- Ну, один-единственный Уолтер. А что с ним в конце концов стало?
- Он умер.
- В ореоле святости?
- Нет, в ореоле карболки. Кажется, в больнице для бедных.
- Уолтер был не такой уж плохой человек. Просто он любил выпить, а пить не умел. А уж если у Ледингемов рождается лоботряс, то о нем вообще нельзя сказать ничего хорошего.
Они посидели молча, вспоминая своих родственников. Беатриса была на несколько лет старше Нэнси. Собственно говоря, они принадлежали к разным поколениям. Но обе всю жизнь прожили бок о бок: для юных Ледингемов Лачет был вторым домом, так же как для юных Эшби - Клер-парк.
- Последнее время мне все вспоминаются Билл и Нора, - сказала Нэнси. - Какой бы это был для них радостный день!
- Да, - задумчиво отозвалась Беатриса, глядя в окно. Вот так же она смотрела в окно, когда пришло это страшное известие. Был такой же солнечный весенний день. Она стояла у окна и думала, что Англия очень красива и вряд ли Билл с Норой видели в Европе страну красивее. Еще думала о Норе: сумела ли она оправиться после рождения девочек-близнецов? Думала, что, кажется, неплохо справилась со своими обязанностями в Лачете, но ей пора уже возвращаться домой в Лондон.
Близнецов уложили после обеда спать, а старшие дети мылись и наряжались к приезду родителей: им разрешили присутствовать на праздничном ужине. Еще полчаса - и из липовой аллеи вынырнет автомобиль, остановится перед входом, и из него выйдут Билл и Нора. Какой будет шум, смех, как они будут обнимать детей, раздавать подарки и радоваться возвращению домой.
Беатриса машинально включила радио - настолько машинально, что даже не заметила этого. "Самолет, вылетевший из Парижа в Лондон в два часа дня, - сказал безликий голос, - разбился на побережье Англии. Девять пассажиров и три человека команды погибли".
Да, все погибли.
- Они так обожали своих детей, - продолжала Нэнси. - Последнее время я их часто вспоминаю, очевидно, потому, что приближается совершеннолетие Саймона.
- А я все вспоминаю Патрика.
- Патрика? - изумленно переспросила Нэнси. - Ах да, бедный Патрик!
Беатриса бросила на нее странный взгляд.
- Ты совсем о нем забыла, да?
- Но ведь прошло столько времени, Беа. И потом… события, о которых нет сил думать, стираются в памяти. То, что случилось с Биллом и Норой, было ужасно, но авиакатастрофы происходят довольно часто. Садясь в самолет, мы все рискуем жизнью. Но то, что случилось с Патриком, было так ужасно, что разум отказывался верить. - Нэнси помолчала. - Я так старалась о нем не думать, что даже не помню теперь, как он выглядел. Они с Саймоном были так же похожи, как Сандра и Джейн?
- Нет-нет. Они были похожи, но не больше, чем обычные братья похожи друг на друга. Но при этом странным образом они были гораздо ближе друг к другу, чем Сандра и Джейн.
- Саймон, по-моему, успокоился. Как ты думаешь, он часто вспоминает Патрика?
- Думаю, что последнее время он его вспоминает очень часто.
- Это понятно. Но восемь лет - большой срок. Наверно, даже брат-близнец, которого потерял в тринадцать лет, становится смутной тенью.
Беатриса задумалась. Стал ли Патрик смутной тенью и для нее? Мальчик со всегда серьезным лицом и добрым сердцем. Через месяц он вступил бы во владение поместьем. Она попыталась представить себе его лицо, но увидела только нечто расплывчатое. Он был мал ростом, казался моложе своих лет, а в остальном у него была типичная фамильная внешность. Если и было сходство, то не столько с Саймоном, сколько со всеми Эшби. Собственно говоря, она помнит о нем только то, что у него было серьезное лицо и доброе сердце.
Доброе сердце - это вовсе не мальчишеская черта.
Саймон может проявить этакую небрежную щедрость натуры, но только в том случае, если ему это ничего не стоит. Патрик же был из тех добрых людей, которые снимут с себя последнюю рубашку.
- Зря мы, наверно, разрешили захоронить тело там, где его выбросило море, - грустно сказала Беатриса. - Его похоронили, как нищего.
- Но Беа, это тело пробыло в воде несколько месяцев. Нельзя было даже определить, мальчик это или девочка! И это так далеко отсюда. Туда выбрасывает всех утопленников с атлантического побережья. Зачем терзать себе душу, думая, что…
Нэнси растерянно умолкла.
- Да-да, ты совершенно права, - взяв себя в руки, твердо сказала Беатриса. - Не надо давать волю мрачным мыслям. Налить еще кофе?
Наливая кофе, Беатриса решила про себя, что как только Нэнси уйдет, она отопрет ящик в своем письменном столе и сожжет эту несчастную бумажку - последнюю записку Патрика. Хотя она не доставала и не перечитывала ее уже несколько лет, у Беатрисы не поднималась рука уничтожить эту последнюю память о Патрике. Какая чушь! С тем же успехом можно сказать, что это память об отчаянии, которое водило его рукой, когда он писал: "Простите меня, но я больше не могу. Не сердитесь. Патрик". Да, надо достать записку и сжечь ее. Конечно, от этого его последние слова не сотрутся из памяти, но тут уж ничего не поделаешь. Они навсегда запечатлены у нее в сердце. Округлые буквы, тщательно выведенные его любимым вечным пером. Весь Патрик тут - просит прощения за то, что решил расстаться с жизнью.
Нэнси, которая видела по лицу Беатрисы, что ту одолели горькие мысли, сказала как бы в утешение:
- Говорят, если человек бросается в воду с большой высоты, он тут же теряет сознание.
- Я не думаю, что он бросился в воду с утеса.
- Да? - ошеломленно отозвалась Нэнси. - Но ведь записку нашли наверху. То есть куртку с запиской в кармане. На вершине утеса.
- Ну и что же? Рядом тропинка, которая ведет вниз.
- Так что же, по-твоему, произошло?
- Я думаю, что он уплыл в море.
- То есть плыл, пока не выбился из сил и не утонул?
- Да. Когда Билл с Норой доверили мне детей, а сами уехали отдыхать, мы несколько раз спускались по этой тропинке и устраивали пикник на берегу моря: купались, фотографировались. И как-то раз Патрик сказал: "Самый лучший способ умереть (по-моему, он даже сказал: "прекрасный способ умереть") - это заплыть далеко в море, так далеко, что не будет сил вернуться". Он сказал это так спокойно, как будто размышлял на отвлеченную тему. А когда я заметила, что все равно придется тонуть, и это совсем не легкая смерть, он ответил: "К тому времени так устанешь, что будет все равно. Просто уйдешь под воду". Он очень любил море и воду.
Беатриса помолчала, потом впервые высказала вслух мысль, которая мучила ее все эти годы:
- Я все время думала: а вдруг, когда у него уже не оставалось сил плыть, ему захотелось жить?
- О нет, Беа, не надо!
Беатриса искоса глянула на красивое лицо Нэнси.
- Да, нет смысла травить себе душу. Забудь, что я говорила.
- Теперь мне уже непонятно, как я могла столько лет о нем не вспоминать, - с удивлением проговорила Нэнси. - Когда загоняешь страшные мысли в подсознание, самое ужасное, что они потом оттуда выскакивают свеженькие, словно из холодильника. Они не успевают покрыться налетом забвения.
- По-моему, многие уже забыли, что у Саймона был брат-близнец, - сказала Беатриса в оправдание Нэнси. - И что Саймон не всегда был наследником. Во всяком случае, с тех пор как зашел разговор о праздновании совершеннолетия Саймона, никто ни словом не обмолвился о Патрике.
- А как ты думаешь, почему Патрик не смог пережить гибель родителей?
- Понятия не имею. Я ничего такого не замечала. Конечно, поначалу все дети чуть с ума не сошли от горя. Ходили как убитые. Но все как будто горевали одинаково. Патрик ничем не выделялся. У него был какой-то оглушенный вид. Но отчаяния я в нем не видела. Как-то он меня спросил: "Я теперь правда хозяин Лачета?" Казалось, это просто не умещалось у него в сознании. Саймона, помню, это раздражало. Саймон уже тогда блистал талантами и умом. Мне кажется, что Патрика придавила эта тяжесть - остаться без родителей и еще оказаться хозяином Лачета. Видимо, у неге не хватало сил вынести угнетавшую его ответственность, и он решил… уйти.
- Бедный Патрик! Как я могла его забыть!
- Пошли, я дам тебе яйца. И не забудь сообщить мне адрес Алекса. Нельзя же, чтобы кто-то из Ледингемов остался без приглашения.
- Я его обязательно разыщу и позвоню по телефону. Как твоя новая горничная, хватит у нее мозгов правильно его записать, если тебя не будет дома?
- Кто ее знает.
- Я ей продиктую по буквам. И не забудь, что в театре он известен как Алекс Лодинг. - Нэнси взяла корзинку с буфета. - Интересно, приедет он или нет? Давно уж он здесь не показывался. Сельская жизнь ему не по вкусу. Но вряд ли он оставит без внимания такое событие, как совершеннолетие Саймона.
ГЛАВА 3
Алекс Лодинг действительно не оставил без внимания это событие, но внимание его приняло весьма своеобразную форму. Примерно в то время, когда Беатриса спрашивала у Нэнси его адрес, он прилагал энергичные усилия, чтобы это событие не состоялось вовсе. Правда, не очень успешно.
Дело происходило в ресторанчике "Грин мэн". Алекс сидел за столиком с неким молодым человеком. Собственно, его можно было бы назвать юношей, даже мальчиком, если бы не его немногословие и сдержанность, которые отнюдь не свойственны очень молодым людям. На столике стояли тарелки с остатками обеда.
Искоса поглядывая на юношу, Лодинг налил себе кофе и положил в него три ложки сахару. Молодой человек крутил перед собой почти пустую кружку из-под пива, причем не машинально, а, видимо, совершенно сознательно.
- Ну как? - наконец спросил Лодинг.
- Нет, я не согласен.
Лодинг отпил глоток кофе.
- Совесть не позволяет?
- Я же не актер.
Слова эти, хотя и произнесенные совершенно бесстрастно, задели Лодинга.
- Вам не потребуется изображать какие-то чувства - если вы говорите об этом. Симулировать родственную любовь. Разве что проявлять тепло в отношении тетки, которую вы не видели почти десять лет - да и то не столько тепло, сколько учтивость.
- Нет.
- Послушайте, юный кретин, я предлагаю вам состояние!
- Половину состояния. И вы ничего мне не предлагаете.
- Что же я, по-вашему, делаю?
- Втягиваете меня в аферу, - ответил юноша, не поднимая глаз от кружки из-под пива.
- Ну допустим, я вас втягиваю в аферу, если вам так угодно это называть. Но разве это не великолепная идея?
- Безумная затея.
- Что в ней безумного, раз уж вы так поразительно похожи на Саймона?
- Все равно из этого ничего не получится.
- Не так давно один актер сумел выдать себя - при свете дня и на глазах толпы - за знаменитого генерала, лицо которого известно каждому.
- Это совсем другое дело.
- Разумеется, другое. Вас же не просят выдавать себя за другого человека. Просто быть самим собой. Это же гораздо легче.
- Нет, - повторил юноша.
Лодинг с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Его розовые обвисшие щеки напоминали по цвету нижнюю поверхность молодых шампиньонов. Аристократические черты рода Ледингемов расплылись под слоем дряблых мышц, и его несомненно проницательный взгляд портили намечающиеся мешки под глазами. Раньше режиссеры брали его на роли веселых молодых шалопаев, теперь у него осталось лишь амплуа потасканного кутилы.
- Ой, я и забыл! - ахнул Лодинг. - Зубы!
Даже его внезапное восклицание не вызвало какой-либо перемены на лице юноши. Он поднял глаза и обратил на Лодинга нелюбопытный взгляд.
- Что зубы? - спросил он.
- Сейчас личность устанавливают по зубам. Дантисты всегда ведут записи - какие они вставляют пломбы и тому подобное. Интересно, к кому Эшби возили своих детей? У вас все зубы свои?
- На передних - мост. Мне их выбила копытом лошадь.
- Я помню, что их возили лечить зубы в Лондон. Два раза в год - перед Рождеством и летом. Утром они шли к зубному врачу, а после обеда зимой смотрели рождественскую пантомиму, а летом - скачки в Олимпии. Такие вещи, между прочим, вам надо будет знать.
- Да?
Тут Лодинг окончательно вышел из серя.
- Послушайте, Фаррар, чего вы боитесь? Что у вас не обнаружат какой-нибудь заметной родинки? Я сто раз купался с Патриком в море и знаю, что никаких родинок у него не было. Это был самый обыкновенный мальчишка - таких найдется десяток в любой школе. Он меньше был похож на своего брата, чем вы, хотя они и близнецы. Говорю вам, что я сам принял вас за Саймона. Неужели этого недостаточно? Поживете со мной пару неделек и под конец будете знать про нашу деревушку и ее обитателей столько же, сколько знал Патрик. И про Лачет тоже. Я там облазил каждый чулан. И про семейство Эшби. А плавать вы умеете?
Юноша кивнул. Он опять принялся крутить кружку с остатками пива.
- Хорошо плаваете?
- Да.
- Вы что, кроме "да" и "нет" других слов не употребляете?
- Иногда, если нужно.
- Патрик плавал, как утка. Да, еще смотрят на уши. Вроде бы они у вас самой обычной формы. Наверно, и у Патрика не было ничего особенного, а то бы я запомнил. В художественной школе нас учили обращать внимание на уши. Надо поискать его фотографии. Хорошо бы посмотреть, как выглядели его уши вблизи. На этом можно попасться. Съездить, что ли, в Клер и порыться в ящиках у Нэнси.
- Если из-за меня, то можете не трудиться.
Лодинг помолчал, потом сказал спокойным увещевательным тоном:
- Скажите, Фаррар, вы вообще-то мне верите?
- В каком смысле?
- Вы верите, что я тот, за кого себя выдаю, что я вырос в поместье под названием Клер-парк и что в соседнем поместье Лачет живет человек, на которого вы похожи как две капли воды? В это вы верите? Или вы считаете, что я просто пытаюсь заманить вас к себе домой?
- Нет, этого я не считаю. Я верю, что все обстоит так, как вы говорите.
- Ну, слава Богу! - воскликнул Лодинг. - Я знаю, что вид у меня довольно поношенный, но не хотелось бы думать, что меня можно принять за гомика. Ну ладно. Значит, вы верите, что вы - вылитый Патрик Эшби?
Кружка сделала полный оборот, прежде чем последовал ответ:
- Вот в этом я сомневаюсь.
- Почему?
- Вы же сами говорите, что с тех пор прошло много лет.
- Ну и что? Достаточно того, что вы похожи на Саймона. А что похожи - поверьте мне на слово. Сходство просто поразительное. Я сам бы не поверил, если бы не увидел вас собственными глазами. Раньше мне казалось, что такое бывает только в книжках. И это сходство может принести вам состояние. Надо только протянуть руку и взять его.
- Не только.
- Конечно, не в буквальном смысле слова. Поймите - вам придется соврать только в самом начале. Дальше вы будете говорить чистую правду. И как бы вас ни проверяли, там комар носу не подточит. - Лодинг вдруг поднял бровь. - Или это не так?
- Это так. Все можно проверить.
- Ну вот. Вы не отправились на экскурсию в Дьепп, а спрятались в трюме "Айры Джонса" в Вестовере - et voila!
- Откуда вы знаете, что в это время в Вестовере стояло судно под названием "Айра Джонс?"
- Откуда знаю? Вы плохо обо мне думаете, amigo. Я точно знаю, что в тот день, когда исчез Патрик, у причала Вестовера стояло судно под этим дурацким названием. И это знаю, потому что весь день рисовал его. И старое корыто отвалило прежде, чем я закончил этюд. Ушло на Нормандские острова. У меня вечно так получалось: только начну рисовать корабль - как он отплывает.
Оба помолчали.
- Ну, Фаррар, состояние само просится вам в руки. Очаровательное поместье… Прочное положение…
- Прочное?
- Конечно, поначалу будет некоторый риск, - небрежно бросил Лодинг.
В светлых глазах юноши мелькнула ироническая искорка.
- А вам не приходит в голову, мистер Лодинг, что вы тоже рискуете?
- Каким образом?
- Мне очень просто вас надуть. Допустим, я соглашаюсь, вы натаскиваете меня, я успешно сдаю экзамен, а потом забываю про ваше существование. И что вы будете делать? Как вы заставите меня делиться с вами?
- Я не думаю, что вас придется заставлять. Человек с внешностью Эшби на обман не способен. Это такое правильное семейство…
Юноша отодвинул пивную кружку.
- Видимо, поэтому-то мне и не хочется впутываться в аферу. Спасибо за обед, мистер Лодинг. Если бы я знал, что у вас на уме, я бы от него отказался…
- Ладно, ладно, не извиняйтесь. И не убегайте - выйдем вместе. Вам не нравится моя идея - ну что ж, ничего не поделаешь. Но мне все равно интересно, откуда вы такой взялись. Смотрю на вас и не верю своим глазам. А поскольку я убедил вас, что у меня нет на вас гнусных посягательств, может быть, дойдем вместе до метро?
Лодинг расплатился с официантом, и они вышли из ресторана.
- Я не спрашиваю, где вы живете - а то, не дай Бог, подумаете, что я буду вас преследовать. Но я хочу дать вам свой адрес - может, зайдете как-нибудь? Нет-нет, не по поводу моей идеи. Если у вас не лежит к этому душа, то все равно ничего не получится. Нет, я просто хочу показать вам одну вещь - мне кажется, что она вас заинтересует.
Они молча перешли улицу.
- Когда после смерти отца продали наш дом, Нэнси уложила в чемодан все мои пожитки и прислала их мне. Так он у меня и стоит - никак не соберусь от него избавиться. В основном там наши детские фотографии. Мне кажется, вам было бы интересно на них взглянуть.
Он искоса поглядел на неподвижный профиль молодого человека.
- Скажите, вы играете в карты? - спросил Лодинг, когда они остановились у входа в метро.
- Играю, но только с людьми, которых я хорошо знаю, - ответил тот нейтральным тоном.
- Я просто подумал, что у вас лицо создано для покера. Жалко было бы, если бы по каким-то там убеждениям вы не играли в карты. Вот вам мой адрес. Если сменю квартиру, справьтесь в кафе "Спорт-лайт" - они всегда знают, где меня найти. Жаль, что я не сумел вас убедить стать хозяином Лачета. Вы для этого очень подходите. Умеете обращаться с лошадьми, привыкли к жизни на открытом воздухе.
Юноша, который уже повернулся, чтобы идти, остановился.
- Лошадьми? - спросил он.
- Ну да, - с некоторым удивлением ответил Лодинг. - Разве я вам не сказал, что у них конный завод? И, по отзывам, неплохой.
- А.
Юноша постоял секунду в задумчивости, затем повернулся и пошел по улице. Лодинг смотрел ему вслед.