- Он не любит шума, - объяснил Грегг. - Особенно, когда ему непонятно, что это за шум. Советую вам, мистер Патрик, вывести его наружу. Покажите ему трибуну и зрителей, и он тогда перестанет нервничать.
Брет вывел Шеврона в парк, и, как и предсказывал Грегг, там он постепенно успокоился. Тут появился Саймон и сказал, что скоро начнется его заезд.
- Ты расписался в книге? - спросил он Брета.
- В какой книге? - удивился Брет.
- От владельцев требуется подпись, что они согласны на выступление своей лошади.
- Понятия не имел, что надо в чем-то расписываться. Лошадь же заявлена для соревнований.
- Это верно, но за последние годы было несколько случаев, когда охотники повеселиться выступали на чужих лошадях, да еще тех, владельцы которых и не собирались их выставлять в этом виде состязаний. Почему не прокатиться на чужой лошадке? А один раз загнали уже уставшую лошадь.
- Ну ладно. А где книга?
- Там, где проводят взвешивание. Пойди распишись, а я присмотрю за Шевроном, незачем тащить его в этот кавардак.
В конторе за столом сидел полковник Смолетт.
- Ну как, Патрик, дела у Эшби идут неплохо, а? По крайней мере, три первых приза. Вы не собираетесь заработать четвертый? Что, расписаться? В чем? А, что вы согласны. Да-да. Вот, распишитесь на этом листке.
Он протянул Брету отдельный листок бумаги, и Брет, расписавшись, сказал, что никогда раньше не слышал о такой процедуре.
- Не слышали? Я тоже. Но это действительно является некоторой гарантией для администрации. Хозяин лошади, которую в прошлом году включили в заезд без его ведома, подал на администрацию в суд, требуя возмещения убытков. И чуть не выиграл дело. Вот ваш брат и предложил, чтобы мы брали у хозяев расписку.
- Мой брат? Это идея Саймона?
- Ну да. У него голова хорошо варит. Теперь никто не скажет, что на его лошадь сели без разрешения.
- Так-так.
Брет вернулся к Шеврону, которого держал на поводу Артур.
- Мистер Саймон сказал, что больше не может ждать, мистер Патрик, и велел передать, что желает вам успеха. Он пошел со всеми на трибуны.
- Хорошо, Артур, спасибо.
- Мне пойти с вами на линию старта, сэр?
- Нет, спасибо, не надо.
- Тогда я тоже поищу местечко, откуда будет хорошо видно. Ни пуха ни пера, сэр. Мы все поставили на вас.
И Артур исчез в толпе.
Брет перекинул повод через голову Шеврона и совсем уже собрался вспрыгнуть в седло, но вдруг подумал, что надо еще раз взглянуть на подпругу. Не слишком ли туго он ее затянул?
И обнаружил, что ее кто-то ослабил.
Брет стоял, подняв крыло седла, и недоуменно глядел на подпругу. Кто-то ее ослабил за то время, пока он ходил подписывать разрешение. Брет сунул руку под ремень. Подумал, что сумел бы выехать со старта и взять одно-два препятствия. Потом седло сползло бы набок, и нервная лошадь пришла бы в панику.
Не мог же это сделать Артур? Да нет, конечно, не Артур. Саймон.
Брет затянул подпругу и поехал к стартовой линии. По дороге его догнал Роджер Клинт верхом на Белом Чулке. Его цвета были синий и алый.
- Вы ведь Патрик Эшби, да? - спросил Клинт. - Меня зовут Роджер Клинт. - Он перегнулся из седла и пожал Патрику руку. - Очень рад опять видеть вас в Бьюресе.
- Кто победил на пони?
- Я. На голову опередил Нелл.
"Как вам это понравится, - подумал Брет. - "Нелл"!"
- В прошлом году она пришла на Бастере первой. Но надо же и другим дать возможность выиграть. А мне как раз очень нужно было завоевать серебряный кубок.
Брет не успел его спросить, зачем ему так уж понадобился серебряный кубок. Дали команду: "На старт". У Брета был пятый номер, а Клинт стартовал слева от него. Всего в забеге участвовало четырнадцать лошадей, и образовалась порядочная толкучка, прежде чем все заняли свои места. Никаких ворот, разумеется, не было, и сигнал к старту дали резким взмахом флага.
Брет не спешил на старте, пропустив вперед других лошадей, чтобы оценить их возможности. По крайней мере пятерых из них можно было не принимать во внимание - они уже участвовали в нескольких заездах и совсем выдохлись, так что только занимали место на дорожке и мешали остальным. Еще троих лошадей он видел в конкуре и считал, что они вряд ли дойдут до финиша. Оставалось пять более или менее серьезных соперников, из которых трое могли претендовать на первое место: гнедой кавалерийский конь, на котором скакал его владелец-офицер, крупный караковый жеребец под седлом молодого фермера и Белый Чулок.
К первому барьеру лошади подлетели на большой скорости, и две из тех, которые сильно устали за день, столкнулись перед препятствием и покатились на землю под ноги третьей. На выходе из парка один жеребец упал по другую сторону препятствия, и об него столкнулись и тоже упали еще две переутомленные лошади. На дорожке сразу стало просторней.
Шеврону нравилось, когда впереди были лошади, которых надо было догонять, и он скакал с большим подъемом. Он любил прыгать через препятствия, а потому легко и уверенно брал одно за другим. Казалось, что он при этом мурлыкает про себя веселую песенку. Он на секунду задержался, когда две молодые лошади остановились перед забором, и потом мелькнул копытами у них перед носом.
Участников стало еще меньше.
"Очень хорошо, - подумал Брет, - пора их нагонять". Он легко обошел пятую лошадь. Четвертая громко, натужно дышала, но пока, видимо, не собиралась сходить с дистанции. Впереди скакал офицер, за ним шел фермер, и третьим был Клинт. После Шеврона Белый Чулок был, пожалуй, самым резвым скакуном. Но у офицера явно был большой опыт, а у фермера полное отсутствие чувства самосохранения.
Дорожка изгибалась направо, и жеребец фермера на каждом препятствии сдвигался направо, так что обойти его с внутренней стороны дорожки ни у кого не было возможности. А так как никому не хотелось уходить налево, всадники держались позади фермера, ожидая выхода на прямую, где они смогут его обойти без потери в расстоянии. "По-видимому, все решится на последней полумиле", - решил Брет.
Наконец сиплое дыхание, которое долгое время звучало в левом ухе Брета, затихло позади. К финишной прямой через парк подошли четыре всадника: офицер, фермер, Клинт и Брет. Первые двое не слишком интересовали Брета, но ему очень хотелось побить Роджера Клинта.
Клинт оглянулся и дружески улыбнулся Брету. Дальше им уже было не до любезностей. Все четверо резко прибавили скорости и неслись по зеленой аллее, украшенной красными флажками так, будто на финише их ожидал большой приз Дерби. Караковый жеребчик начал раскидывать ноги, а кавалерийский конь, хотя у него сохранилось достаточно сил и он вообще казался неутомимым, все же, видимо, не был способен на финишный рывок. Брет решил держать Шеврона на корпус позади Белого Чулка и ждать дальнейшего развития событий. Они вдвоем неуклонно нагоняли гнедого и каракового. Фермер пустил в ход хлыст, и его жеребчик с каждым ударом еще дальше разбрасывал ноги. Офицер не подгонял своего гнедого, очевидно, он надеялся на его выносливость.
Брет видел, что Белый Чулок быстро теряет силы и Клинт, который никак его не подгоняет, это знает. Впереди осталось еще два препятствия. Брет не знал, сколько сил осталось у Шеврона и способен ли он на рывок, а потому решил прибегнуть к хитрости. Он пришпорил Шеврона и догнал каурого жеребца. Пусть Клинт подумает, что он делает финишный спурт. Клинт тоже пришпорил коня и последние два препятствия они перепрыгнули одновременно. Потом Брет на секунду придержал Шеврона, а Клинт, приняв это за признак усталости, обрадовался, что ему не придется заставлять своего жеребца напрягать последние силы перед финишем, и немного расслабился. Тут Брет резко послал Шеврона вперед и ракетой промчался мимо Клинта. Клинт вздрогнул и опять пришпорил свою лошадь, но было уже поздно. До финишной линии оставалось слишком мало. На это Брет и рассчитывал. Он сумел-таки перехитрить Клинта.
- Как же так я попался на эту удочку! - со смехом воскликнул Клинт, когда они вместе вели лошадей взвешиваться. - Такой старый трюк!
А Брет думал, что даже если Элеонора решит выйти замуж за Клинта, все равно надо признать, что Роджер Клинт хороший парень.
ГЛАВА 27
Брет предполагал, что победа Саймона на скачках укрепит его пошатнувшийся дух и наметившийся излом исчезнет. Но случилось как раз обратное. Напряжение, которому Саймон подвергся в течение дня, и триумфальная победа над Райдингом Лайтом еще больше подорвали его душевное равновесие.
- Никогда не видела, чтобы Саймон так петушился, - сказала Элеонора Брету во время танца, наблюдая за Саймоном через его плечо. В ее голосе прозвучали извиняющиеся нотки. - Обычно он принимает победы как нечто само собой разумеющееся.
- Возможно, Саймон слишком приналег на шампанское, - сказал Брет и развернул Элеонору так, чтобы она не видела брата.
Весь день он мечтал, как будет танцевать с Элеонорой, но на первый танец он пригласил Беатрису. Точно так же, как в день рождения он отказался от возможности поехать кататься с Элеонорой, а вместо этого пошел пешком на Десять буков, чтобы пообщаться с духом Патрика Эшби, - так и сейчас он вместо Элеоноры пригласил на первый танец Беатрису.
Они танцевали, не разговаривая, и им было хорошо непокойно. Беатриса задала ему только один вопрос:
- Кто научил тебя этому фокусу на финише?
- Меня не надо было учить. Это у меня как первородный грех.
Она засмеялась и тихонько похлопала его рукой, лежавшей у него на плече. Какая же она прелестная женщина! Брет понял, что любит ее всей душой. До этого он никогда никого не любил, кроме лошади по кличке Дымок.
- Где ты весь день прятался? - спросила Элеонора. - Я не видела тебя после этого кошмарного спектакля, который учинил Тони.
Брет ответил, что хотел поболтать с ней перед своим выступлением, но она была увлечена разговором с Роджером Клинтом.
- А да, помню. Его дядя хочет, чтобы он продал ферму и переехал жить к нему в Ольстер. Его дядя - Тим Коннел, известный коннозаводчик. Он хочет уйти от дел и предлагает Роджеру взять в аренду его конный завод в Килбарти. А Роджер не хочет уезжать из Англии.
"Его можно понять, - подумал Брет. - Уехать из Англии, от Элеоноры!"
- Что-то его не видно на танцах, - сказал он.
- Он уже уехал.
- Да? - удивился Брет.
- Он приезжал только для того, чтобы завоевать для жены серебряный кубок.
- Жены?
- Да. У них на прошлой неделе родился ребенок, и она послала Роджера в Бьюрес, чтобы он выиграл для него серебряную крестильную кружку.
Брет остановился как вкопанный.
- В чем дело? - спросила Элеонора.
- Надо будет намылить Сандре шею, - сказал Брет и снова начал танцевать.
Элеонора улыбнулась.
- Опять сочиняла романтические сказки?
- Она сказала, что Роджер хочет на тебе жениться.
- Ну, вообще-то у него такая мысль была, но с тех пор много воды утекло. Когда мы были в Бьюресе в прошлом году, он еще не был женат, так что Сандра, может быть, и не знает о его женитьбе. А мне что, надо будет у тебя как у главы дома спрашивать разрешения на то, чтобы выйти замуж?
- Ты собираешься замуж?
- Пока нет.
Весь вечер он танцевал только с одной Элеонорой, и в конце концов она сказала:
- Тебе надо потанцевать с кем-нибудь еще, Брет.
- Я танцевал.
- Только один раз с Пегги Гейтс.
- А ты, гляжу, за мной следишь. Тебе хочется потанцевать с кем-нибудь другим?
- Нет. Мне очень нравится танцевать с тобой.
- Ну вот и прекрасно.
Может быть, ему никогда больше не придется танцевать с Элеонорой. Где-то около двенадцати ночи они пошли в буфет, набрали, на тарелки еды и устроились за столиком на балконе. Под балконом был маленький садик, увешанный китайскими фонариками. Такие же фонарики висели над столиком на балконе.
- Мне так хорошо, что совсем не хочется есть, - мечтательно проговорила Элеонора, потягивая шампанское. - Тебе очень идет смокинг, Брет.
- Спасибо.
- А тебе нравится мое платье?
- Замечательное платье.
- Я надеялась, что оно тебе понравится.
- Ты уже ужинала?
- Нет. Только немножко выпила и съела пару сэндвичей.
- Тогда почему ты ничего не ешь?
Она поковыряла вилкой в тарелке, что было совсем не похоже на Элеонору, никогда не страдавшую отсутствием аппетита.
. - Семьдесят четвертая сельскохозяйственная выставка в Бьюресе прошла под знаком Эшби… Не шевелись - у тебя по воротнику ползет комар.
Элеонора наклонилась и легонько хлопнула Брета по шее.
- Ой, упал за шиворот!
С сестринской бесцеремонностью она одной рукой наклонила Брету голову, а другой вытащила у него из-за шиворота насекомое.
- Достала? - спросил Брет.
Элеонора не ответила. Брет вопросительно на нее посмотрел.
- Ты мне не брат! - сказала она. - В брата я никогда не могла бы… - и, ужаснувшись сказанному, она оборвала себя на полуслове.
Оба молчали. Из зала донесся бой барабана.
- Прости меня, Брет! Я не знаю, что говорю. Наверно, я слишком много выпила. - Элеонора всхлипнула. - Пожалуйста, прости меня, Брет. - Она вскочила и схватила сумочку. - Пойду прилягу, надо протрезвиться.
Нетвердыми шагами она поспешила с балкона. Брет не стал ее задерживать. Он пошел в буфет, надо было подумать над происшедшим. В полночь в зале должны были разыгрывать лотерею, и в буфете никого не было, кроме Саймона, который один сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним стояла бутылка шампанского.
- А, мой старший брат, - проговорил он. - А лотерея тебя не интересует? Тогда давай выпьем.
- Спасибо. Мне не хочется шампанского.
Брет купил в баре рюмку коньяку и принес ее к столику, за которым сидел Саймон.
- Что тебе лотерея: шанс на выигрыш слишком мал, так ведь? - сказал Саймон. - Ты любишь играть краплеными картами.
Брет сделал вид, что не понял намек.
- Я еще не поздравил тебя с победой.
- Я не нуждаюсь в твоих поздравлениях.
Да, Саймон основательно напился.
- Что, не нравится? - спросил он с ребяческим злорадством. - А мне нравится резать всем правду в глаза. Я сегодня веду себя ужасно, ты не находишь? Тормоза отказали. Выпей шампанского.
- У меня есть, что выпить.
- Ты ведь меня терпеть не можешь, правда? - с довольным видом сказал Саймон.
- Пожалуй.
- А за что?
- Пожалуй, за то, что ты один не признал во мне Патрика.
- Ты, наверно, хочешь сказать, что я один точно знаю, что ты не Патрик.
Оба замолчали. Брет вглядывался в голубые глаза Саймона со странным темным ободком.
- Ты его убил.
Вдруг все его сомнения исчезли.
- Да, убил. - Саймон перегнулся через стол, устремив на Брета ликующий взгляд. - Но ты ведь меня не изобличишь! Как же! Патрик вовсе не умер. Он жив, и я с ним разговариваю.
- Как ты его убил?
- Что, хочешь знать? Ладно, так и быть, скажу. Все было очень просто. - Саймон опять наклонился вперед и сказал притворно доверительным голосом. - Просто я колдун. Могу быть в двух местах сразу.
Он откинулся на спинку стула, наслаждаясь разочарованием Брета.
- Я не так пьян, как ты воображаешь, приятель, - сказал он. - Я сказал тебе про Патрика, потому что ты мой посмертный соучастник. Прелестный эпитет, верно? Но если ты воображаешь, что я расскажу тебе все в подробностях, то ты ошибаешься.
- Тогда скажи, почему ты это сделал?
- Он был глуп как пробка, - отозвался Саймон своим излюбленным небрежным тоном. - Просто не достоин Лачета. - И затем добавил уже серьезным тоном: - И, если уж хочешь знать правду, я его ненавидел.
Саймон налил себе еще шампанского и выпил залпом. Затем тихонько засмеялся и сказал:
- Мы с тобой повязаны одной веревочкой - не смешно ли? Я тебя не могу вывести на чистую воду, а ты не можешь меня.
- У тебя, однако, есть одно преимущество передо мной.
- Да? Какое это?
- У тебя совсем нет совести.
- Нет. И это действительно преимущество.
- Я согласен терпеть тебя, но ты меня терпеть не собираешься. Вот и сегодня днем попытался меня укокошить.
- Ну, это было так, между прочим.
- Ты хочешь сказать, что намерен придумать что-нибудь получше?
- Обязательно.
- Не сомневаюсь. Человек, который способен быть в двух местах одновременно, может изобрести что-нибудь понадежнее расслабленной подпруги.
- Да уж, гораздо понадежнее. Но нельзя пренебрегать и подручными средствами.
- Ясно.
- А как насчет того, чтобы в обмен на мою откровенность удовлетворить мое любопытство?
- В каком плане?
- Кто ты такой?
Брет долго молча смотрел на Саймона.
- Разве ты меня не узнаешь? - наконец спросил он.
- Нет. Так кто ты?
- Я - возмездие.
Брет ушел из буфета и некоторое время стоял на балконе, дожидаясь, пока у него перестанет колотиться сердце и подкатывать тошнота. Куда бы пойти, где никто не помешает хорошенько подумать над происшедшим? В отеле такого места нет: в номер в любую минуту может заявиться Саймон. Придется уйти из гостиницы, поискать какой-нибудь бар.
Он пошел в номер за пальто и на обратном пути встретил Беатрису.
- Вы что, все с ума посходили? - сердито спросила она. - Элеонора плачет у себя в номере, Саймон пьет в баре и не может остановиться, а у тебя такой вид, словно ты только что встретил привидение. Что с вами случилось? Вы поссорились?
- Поссорились? Вовсе нет. Наверно, Элеонора и Саймон просто устали за день.
- А с тобой что случилось? На тебе лица нет.
- Мне стало душно в танцевальном зале. Не забывайте, что я привык к простору прерий.
- А я слышала, что прерии кишат танцзалами.
- Можно, я возьму автомобиль, Беатриса?
- Куда ты собрался?
- Хочу съездить в Кенли Вейл поглядеть, как встает солнце.
- Один?
- Да, один.
- Надень пальто, - сказала Беатриса. - На улице прохладно.
Доехав до вершины холма, возвышавшегося над долиной Кенли Вейл, Брет остановил машину и выключил мотор. Было еще темно и до восхода солнца далеко. Брет вышел из машины, облокотился о капот и стал слушать тишину. Земля и трава, нагретые солнцем за день, издавали сильный запах во влажной прохладе ночи. Воздух был неподвижен. Вдали раздался свисток поезда.
Брет выкурил сигарету, и тошнота понемногу прошла. Но голова шла кругом.
Он был прав. Не зря он увидел в Саймоне сходство с Тимбером: аристократ с прекрасными манерами, но с сердцем убийцы. Саймон сказал ему в буфете правду. Сказал ее с наслаждением. Все убийцы любят хвастаться своей безнаказанностью. Все эти годы Саймону, наверно, хотелось кому-нибудь похвастаться, как ловко он отделался от брата-соперника. Но похвастаться было некому, и вот наконец у него появился "надежный" слушатель.
Этим "надежным" слушателем был он, Брет Фаррар.
Он, Брет Фаррар, завладел Лачетом, и Саймон был уверен, что он никогда от него добровольно не откажется. Что он будет держаться за Лачет любой ценой - даже ценой соучастия в убийстве.