* * *
В начале первого ночи Дейн, увидев освещенные окна в квартире родителей, поднялся и застал свою мать одну в музыкальной комнате. Она смотрела по телевизору старый фильм "Кволити-стрит" по написанной в 1901 году пьесе Джеймса Барри. Кровь и перестрелки на экране были не для Лютеции. Несмотря на протест Дейна, она выключила телевизор и поцеловала сына в лоб.
- Хочешь что-нибудь поесть, дорогой? Или холодного лимонада?
- Нет, мама, спасибо. Отец не вернулся?
- Нет. Думаю, он заночевал в Вашингтоне. В конце концов, он взял с собой чемодан.
- А ты чем занимаешься? - Дейн бродил по музыкальной комнате.
- Просто бездельничаю. Слуги ушли в восемь, а я с тех пор сижу здесь и смотрю телевизор.
- Мама…
- Да, дорогой? - улыбнулась Лютеция.
- Я должен задать тебе один вопрос. Очень личный.
- Вот как? - Она выглядела озадаченной. Специфическая тема его вопроса явно не могла прийти ей в голову.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы спрашивать об этом, не будь у меня очень веских причин. - Он лихорадочно подыскивал нейтральный способ сформулировать свой вопрос.
- Конечно, дорогой. - Лютеция неуверенно улыбнулась.
Дейн нашел способ.
- Помнишь аннулирование брака ван дер Брукина?
Лютеция вспомнила и сразу покраснела.
- Его второго брака?
Она нехотя кивнула.
- Я должен спросить тебя, не происходит ли у вас с папой то же самое?
- Дейн! Как ты смеешь!
- Прости, мама, но я должен знать. Да или нет?
Лютеция отвела взгляд, ломая руки.
- Ну?
Он едва расслышал ее ответ:
- Да.
Выходит, Шейла говорила чистую правду. Дейн никогда в жизни не был так ошарашен.
- Но я не понимаю, мама. Почему ты не рассказала мне раньше, когда мы обсуждали…
- Есть вещи, о которых нельзя рассказывать даже собственным детям, - чопорно произнесла Лютеция. - Особенно детям.
- Мама, я уже не ребенок и давно знаю жизнь, хотя в этом отношении меня воспитывали почти как тюльпан. - Вновь почувствовав гнев, он закусил губу, и боль утихла. - Если папа страдает… ну, таким состоянием, каким же образом он мог, по твоим словам, изменять тебе?
- Измена не всегда бывает… физической. - Ее губы скривились. - Бывает и духовная измена. Родители твоего отца прожили вместе пятьдесят один год, и им не приходилось искать других мужчину или женщину.
- Мама, мама…
Дейн недоуменно смотрел на нее. Как он мог дожить до такого возраста, так мало зная о своих родителях? Его отец, терзаемый физическими и психологическими проблемами, развлекался карнавальным переодеванием, как какой-нибудь персонаж Э. Филлипса Оппенхайма или Конан Дойла, чтобы посетить другую женщину, с которой он даже не мог спать, а мать изобретала туманные концепции "духовной измены", скрывая оскорбленные викторианские чувства…
- Мама. - Дейн подошел к ней, наклонился и взял ее за руки. - Я только теперь понимаю, как тяжело это было для тебя. Хочешь, чтобы я остался ночевать?
Лютеция начала готовить для сына его старую комнату с усердием женщины, приветствующей возвращение сына из трехлетнего китобойного плавания. Дейн лег в кровать, уставясь на колледжские флаги на стенах. Он знал, что мать молится на коленях в своей комнате, и завидовал ей. Его мысли блуждали, но упорно возвращались к Шейле Грей. Что он чувствовал? Брезгливость? Стыд? Отвращение?
Во всяком случае, для своих поступков этим вечером Дейн не мог найти оправдания.
* * *
Следующим утром, одеваясь и думая о том, что скоро осень, а он надеялся закончить книгу к концу года - теперь эта цель казалась недостижимой, - Дейн потянулся за сигаретой. Но коробка на столике у кровати была пуста, и он начал шарить в карманах пиджака.
Дейн нашел скомканную пачку сигарет, но серебряный портсигар исчез. С бешено колотящимся сердцем он осознал, что не видел его после вчерашнего визита в квартиру Шейлы.
Найдя зажигалку, он закурил сигарету, стоя в одном носке и твердя себе: "Забудь ее!", потом продолжил одеваться. Руки его тряслись.
Войдя в столовую, Дейн едва не вскрикнул. Отец сидел за столом, потягивая кофе. Когда же он вернулся? И с какой выдумкой? Старший Маккелл выглядел изможденным, словно не спал всю ночь; его одежда была измята. Что было против всяких правил.
- Доброе утро, папа. Как твоя поездка?
- Отлично. - Голос Эштона звучал глухо, а глаза были налиты кровью. Он то поднимал, то ставил кофейную чашку, передвигал блюдце, теребил щипцы для сахара. Дейн почувствовал облегчение, когда его мать присоединилась к ним.
Этим утром она была бледнее обычного. Очевидно, Лютеция успела поговорить с мужем. Дейна интересовало, что они сказали друг другу.
Но помимо кратких, чисто формальных фраз завтрак протекал в молчании. Время от времени, отрываясь от яичницы, Дейн ловил взгляд отца, который сразу же отводил его, и пытался интерпретировать этот взгляд. Злобный? Укоризненный? Таинственный? Испуганный? Ему становилось не по себе. Пришло время опустить занавес над всем этим, думал Дейн, сдерживая вновь закипающий гнев. Только не сейчас!
- За этим столом сегодня такое же оживление, как на Уолл-стрит в воскресенье утром, - внезапно заговорил Эштон Маккелл. Его голос и поведение изменились. - Это моя вина. Я слишком тяжело работал и переутомился. Что бы ты сказала, Лютеция, о поездке куда-нибудь вдвоем?
- Эштон!
- Теперь, когда туристы возвращаются домой, мы могли бы отправиться в Европу. Никакого бизнеса - только осмотр достопримечательностей и отдых от зевак из Штатов. Обещаю не посещать ни один филиал и ни одного клиента.
- О, Эштон, это было бы чудесно. Когда ты планируешь уезжать?
- Почему бы не сразу? Можем выехать, как только найдем подходящий лайнер - какой-нибудь из компании "Куинз". Сегодня я этим займусь. На сей раз никаких полетов - только спокойное плавание…
- Давай начнем с Парижа! - воскликнула Лютеция. - Где мы остановимся?
Они болтали о своих планах, как новобрачные. Выходит, Шейла могла быть правдивой и в этом. Она мягко готовила Эштона к разрыву, и он наконец смирился. Или дело было в другом?..
- Мы никогда не бывали в Люксембурге, - с энтузиазмом говорил Эштон. - Да, Рамон?
- Машина готова, мистер Маккелл, - доложил шофер.
- Подожди меня.
- В чем дело, Маргарет? - спросила Лютеция.
Рамон удалился, и вошла старшая служанка.
- Посетители, мэм.
- В такой час? Кто они?
- Полицейские, мэм.
- Полицейские?!
В ушах у Дейна зашумело. Он едва слышал слова отца:
- Впусти их, Маргарет. Лу, Дейн, я сам все улажу. В комнату вошли двое мужчин в штатском - один из них был гигантского роста и с хриплым голосом.
- Я сержант Вели из Главного полицейского управления, - отрекомендовался последний, показав значок. - Это детектив Мэк из 17-го участка. Простите, что беспокою вас так рано, но вы ведь знаете, что произошло в этом доме…
- Произошло? - Эштон поднялся. - Нет, сержант, мы ничего не знаем. Что случилось?
- Жилица пентхауса, мисс Грей, была убита вчера вечером незадолго до половины одиннадцатого.
Лютеция Маккелл повернулась, ухватившись за спинку стула; бледность ее мужа приобрела трупный оттенок. Дейн боролся со знакомым чувством бешеной ярости.
- Мы хотим знать, сэр, - продолжал сержант Вели, - слышал ли что-нибудь кто-то из вас во время убийства…
Колени Эштона Маккелла подогнулись, и он со стуком рухнул на пол.
ВТОРАЯ СТОРОНА
Эштон
Двое полицейских подняли Эштона Маккелла и отнесли его на диван, ослабив воротничок сорочки. Дейн оставался на месте.
- Может быть, вызвать врача, миссис Маккелл? - спросил высокий детектив.
Лютеция покачала головой. Достав откуда-то серебряный флакончик с нюхательной солью, она поднесла его к смертельно бледному лицу мужа. Он дернулся, пытаясь отстраниться, но Лютеция не отставала.
- Это от усталости. Мой муж слишком много работает, а это известие явилось шоком… Только вчера его вызывали в Вашингтон к президенту, а на прошлой неделе он летал в Южную Америку. Мы как раз говорили об отдыхе… Вы сказали, убита? Бедная женщина! Нет, мы ничего не слышали - это старый дом с толстыми стенами и потолками. Пожалуйста, Дейн, принеси стакан воды из кухни. И не говори ничего слугам. Незачем их расстраивать.
Слушая Лютецию, можно было заключить, что ее муж упал в обморок, услышав о насильственной смерти жилицы.
Постепенно его лицо порозовело, и веки начали вздрагивать. Лютеция встала и повернулась к детективам:
- Вы были очень любезны. Теперь все в порядке. Я понимаю, что мы не должны вас задерживать, джентльмены.
- Вероятно, нам придется вернуться, - виновато произнес высокий сержант. Оба полицейских удалились.
Дейн принес воду и сел за стол, пытаясь успокоить нервы. Казалось, его тело охвачено пляской святого Вита: мышцы лица и рук судорожно подергивались. Он знал, что никогда не забудет картины, представшей перед ним сегодня, 15 сентября: лицо отца, напряженное еще до прихода детективов, вдруг приобретшее цвет алебастра после их сообщения, его закатившиеся глаза и падающее тело. Терял ли раньше его отец сознание хоть один раз? Дейн был уверен в обратном. Очевидно, весть о смерти Шейлы Грей явилась для него страшным потрясением.
Было ли почтительное и тактичное поведение огромного детектива с хриплым голосом и руками, похожими на кузнечные молоты, - сержанта Вели - обычным во время работы? Дейн так не думал. Все детективы в какой-то мере актеры, и ему казалось, что сержант Вели шагнул на сцену в полном гриме. Он знал куда больше, чем сообщил.
Дейн потянулся за сигаретой и вспомнил, что утром не нашел свой портсигар - только смятую старую пачку. Он все еще ощущал во рту вкус изломанной сигареты. Или это был вкус страха?
Эштон застонал, а Лютеция все-таки позвонила доктору Пибоди и вернулась к мужу. Не обращая на них внимания, Дейн побежал в свою комнату. Он перерыл все вещи, расспросил слуг, осмотрел другие помещения.
- Вы не видели мой портсигар? - спросил он, снова подойдя к родителям.
Лютеция подняла взгляд - ее голубые глаза были влажными, она все еще держала мужа за руку - и покачала головой, явно удивленная тем, что такие мелочи приходят сыну в голову в подобный момент. Эштон Маккелл лежал молча, однако было заметно, что дыхание его выровнялось.
Дейн опустился на стул. Его мать, воспитанная в среде своей бабушки, где трубки, сигареты и сигары считались вульгарными, нюхательный табак вышел из моды, а о жевательном не полагалось упоминать в приличном обществе, подарила ему серебряный портсигар на двадцать первый день рождения в знак того, что теперь он может курить в ее присутствии, не опасаясь упреков, которыми были встречены две или три более ранние попытки. Портсигар был изящным изделием ручной работы от Тиффани с выгравированной на внутренней стороне крышки надписью: "Филип Дейн де Витт Маккелл". Где же он?
Если портсигар остался в квартире Шейлы, значит, полиция нашла его. Присутствие портсигара на месте преступления… Конечно, он может сказать, что забыл его там во время предыдущего визита, но… Если полиция обнаружила портсигар, почему детективы об этом не упомянули? Вероятно, они расставляют ему ловушку. С другой стороны, они могли не найти портсигар, так как его там не было. В таком случае что с ним произошло?
* * *
Следующие два дня прошли крайне непродуктивно. Родители Дейна больше не упоминали о поездке в Европу. Эштон Маккелл казался апатичным и был поглощен своими мыслями.
Дейн пытался работать над книгой, но без всякого успеха. Было куда легче листать иллюстрированные книги других авторов - иллюстрации отвлекали, не требуя концентрации, - альбомы эскизов Одюбона, репродукций Питера Брейгеля и Иеронима Босха. Впрочем, Босха он отложил сразу же - этот мир ночных кошмаров не давал ему спать. Демоны, обнаженные женщины и мужчины, яблоки… серебряные портсигары…
Дейна тревожил не только портсигар. Ведь он в течение нескольких недель монополизировал жизнь Шейлы Грей - ленчи, обеды, театры, балет, прогулки, поездки на пароме… Cherchez l'homme.
Полиция наверняка будет искать мужчину, а он был последним мужчиной в жизни Шейлы. Сколько времени понадобится для рутинной работы, чтобы выйти на его след?
Дейн легко уступил просьбам матери принимать пищу вместе с ней и с отцом. Его интересовало, знает ли, подозревает ли она о том, что было у него с Шейлой.
Они молча сидели за завтраком - "Нью-Йорк таймс" Эштона лежала нетронутой рядом с его тарелкой, - когда вернулись полицейские. Один взгляд на их лица сообщил Дейну, что речь уже не идет о вопросах типа "Слышали ли вы что-нибудь необычное?" и тому подобном.
Сержант Вели вежливо поздоровался с Лютецией и кивнул Дейну. Но его внимание было сосредоточено на Эштоне Маккелле.
Все трое поднялись из-за стола, но сержант подал им знак сесть, отказался от стула и сказал:
- Могу сообщить вам, что Шейла Грей получила пулю в сердце… - Лютеция издала сдавленный звук, и Эштон стиснул ее руку, не сводя глаз с сержанта, - и умерла мгновенно. Револьвер "смит-и-вессон-терьер" 38-го калибра нашли рядом с телом. Вы хотите что-то сказать, мистер Маккелл?
- Вероятно, это мое оружие, сержант, - быстро произнес Эштон. - Здесь нет никакой тайны, хотя, конечно, вам нужны объяснения. Я одолжил револьвер мисс Грей. Она говорила, что иногда нервничает, находясь одна в пентхаусе. В то же время я не хотел давать испуганной женщине заряженное оружие. Поэтому я наполнил камеры холостыми патронами, даже не упомянув об этом. Мне просто хотелось придать мисс Грей чувство уверенности. Вы имеете в виду, что ее застрелили из моего револьвера?
- Да, мистер Маккелл.
- Но он был заряжен холостыми! Я сам его зарядил!
- Она была убита не холостым патроном, - мрачно отозвался Вели.
- Понятия не имею, как патроны могли заменить… - спокойный голос Эштона слегка дрогнул, - и кто мог это сделать. Скорее всего, сама мисс Грей. Правда, я не знаю, насколько она разбиралась в огнестрельном оружии…
Сержант Вели смотрел на него в упор.
- Давайте временно оставим оружие и пули. Вы признаете, что знали эту женщину?
- Тут нечего признавать. Конечно, я знал мисс Грей. Я знаю всех жильцов этого дома, поскольку являюсь его владельцем.
- Вы хорошо ее знали?
- Кого?
- Мисс Грей, - терпеливо сказал сержант.
- Достаточно хорошо.
- Насколько "достаточно", мистер Маккелл?
Дейн бросил взгляд на мать. Она сидела неподвижно.
- Не знаю, что вы имеете в виду, сержант.
- Понимаете, сэр, мы нашли в квартире мисс Грей мужскую одежду. Ее принадлежность очевидна. - Сделав паузу, сержант повторил вопрос: - Вы хотите что-то сказать, мистер Маккелл?
Эштон кивнул с поразительным самообладанием, не глядя на жену.
- Это моя одежда, сержант, - заявил он. - Должно быть, вы уже отследили ее происхождение.
- Совершенно верно. Мы проверили ярлычки портного, метки прачечной и так далее. Хотите сообщить что-нибудь еще?
Лицо Лютеции было бесстрастным. Дейн заметил, что родители все еще держатся за руки. В этот момент вошел Рамон.
- Прошу прощения, сэр, - обратился он к Эштону Маккеллу, - но "бентли" не заводится. Могу я воспользоваться "континенталем" или…
- Это не важно, Рамон. Пожалуйста, подожди в кухне. Ты можешь понадобиться миссис Маккелл.
Рамон молча удалился. В Испании, где он родился и вырос, слуги не задавали вопросов.
"Его одежда… - думал Дейн. - Какие же между, ними были отношения? Это уже напоминает Хэвлока Эллиса! И как это могло удовлетворять Шейлу?" Он снова сдержал закипающий гнев.
- К чему вы клоните, сержант Вели? - спокойно осведомился его отец. - Я бы хотел, чтобы вы перешли к делу.
Сержант продолжал сверлить Эштона Маккелла тем же пронизывающим взглядом. Дейн знал, о чем он думает, и что привело детективов этим утром в квартиру Маккеллов. У Эштона были средства совершить убийство - его револьвер лишил жизни Шейлу Грей, история о холостых зарядах не подтверждалась фактами и вообще звучала сомнительно. Он имел и возможность, так как проживал с Шейлой Грей в одном доме. Наконец, у него был мотив… но здесь мозг Дейна заклинило наглухо - он отказывался думать о гипотетическом мотиве, отгоняя эти мысли прочь.
Точеное лицо Лютеции было белым и неподвижным, как камея.
- Мистер Маккелл, я вынужден просить вас поехать с нами в управление для продолжения опроса. Ваша машина нам не понадобится - полицейский автомобиль ждет у бокового входа. - Это было все, что гарантировало Эштону Маккеллу его положение в обществе. Телега для отправки на гильотину ждет, но у черного хода.
Лицо Эштона тоже окаменело.
- Хорошо, сержант. - Он мягко освободил руку и тихо сказал: - Мне очень жаль, Лютеция…
Она не ответила, но ее глаза расширились.
- Сынок…
Дейн облизнул пересохшие губы.
- Не беспокойся, папа. Мы справимся.
- Позаботься о матери, сынок. Кстати, я забыл носовой платок. Могу я взять твой?
На этой нелепой ноте разговор завершился. Эштон Маккелл вышел вместе с двоими полицейскими. Когда дверь квартиры захлопнулась со стуком, напоминающим падение ножа гильотины, Дейн повернулся к матери, но ее уже не было в комнате. Он направился к ее спальне и окликнул через дверь, но не получил ответа. Дейн подергал ручку, но дверь была заперта. Тогда он пошел к телефону.
В нью-йоркском офисе Эштона Маккелла работали шесть адвокатов, но Дейн позвонил не кому-то из них, а Ричарду М. Хитону - семейному адвокату Маккеллов.
- Боже всемогущий! - воскликнул Ричард М. Хитон.