- Паршивый из вас прокурор, - усмехнулся Колльер. - Я связал вас в узелок, как и говорил, верно? Даже эта телеграмма… - Он небрежно протянул руку.
- Не трогайте бумаги, свинья!
Тенор Колльера стал еще выше.
- Значит, вы все-таки хотите неприятностей, умник?
- Да! - рявкнул Альварес и тут же вежливо добавил: - Но не раньше, чем вы ответите еще на один вопрос, мистер Колльер.
Все понимали, что через пару секунд что-то должно взорваться.
Несмотря на ленивый взгляд, Колльер дрожал от ярости. Альварес сохранял сдержанность, лишь иногда расправляя плечи под обтягивающей их униформой. Пола Бентли бесшумно подкралась к стене, смежной с коридором, откуда могла видеть обоих мужчин в профиль. Рядом с ними застыла шеренга полицейских.
- Бедный простофиля хочет задать еще один вопрос, - обратился Колльер к невидимому компаньону. - Разве я не достаточно помог ему? О'кей, умник, спрашивайте.
- Кто вы по национальности, мистер Колльер?
- Разве я не говорил вам? - Казавшийся удивленным Колльер выпятил грудь. - Я американский гражданин!
- Э-э… натурализовавшийся, конечно?
Колльер шагнул назад, а Альварес спрятал документы.
- На чем вы пытаетесь подловить меня, умник? При чем тут натурализация?
- При том, что вы не похожи ни на одного настоящего американца, которого я когда-либо встречал, - ответил Альварес. - А я встречал многих. Вы водевильный американец, какие бывают только в фильмах и дешевых романах… Могу я взглянуть на ваш паспорт?
- Предположим, я не захочу показывать его вам?
- Тогда мне придется отобрать его у вас, - улыбнулся Альварес, очевидно полагая, что выражение его лица остается вежливым. Он не осознавал, что на нем отразилось глубочайшее презрение.
- Не нравится мне ваша физиономия, приятель, - протянул Колльер, снова склонив голову набок. - Я человек дружелюбный, но не люблю, когда на меня смотрят как на грязь.
- А кто же вы еще? - с искренним удивлением спросил Альварес.
Последовало гробовое молчание.
Затем кровь бросилась в лицо Колльеру. Сжав кулаки, он нанес прямой удар левой, целясь в лицо Альвареса.
Глаза коменданта радостно блеснули. Легко ускользнув от кулака Колльера. Альварес нанес сокрушительный удар правой ему в челюсть, за которым последовал хук левой в другую сторону подбородка. Оба удара казались почти одновременными.
- Ловко проделано! - вырвалось у Полы.
Полицейские топали ногами от восторга.
Разумеется, Альварес не полностью отправил противника в нокдаун. С опытным боксером, каким казался Колльер, это не так легко.
Но коменданту это почти удалось. Когда хук слева достиг цели, глаза Колльера заволокло пленкой. Он сделал четыре неуверенных шага вправо, пытаясь удержаться от падения, потом рухнул на правое колено, опершись правой рукой о бетон и опустив голову.
Никто не двигался с места. Альварес, умудрившийся не повредить руки в перчатках, молча ждал. Полковник Дюрок открыл рот, собираясь заговорить, но передумал и закрыл его.
Колльер простоял на колене, пока рефери успел бы досчитать до восьми.
Потом он рывком поднял тяжелое тело; пленка исчезла из его глаз. Хотя на его подбородке виднелись следы от ударов, очевидно причинявшие сильную боль, его речь не пострадала, а рот по-прежнему кривился в усмешке. Небрежно сунув руки в карманы, он шагнул вперед. Светлые глаза под полуопущенными веками смотрели так, словно это он едва не нокаутировал Альвареса.
- Понятно, - заговорил Колльер. - Вы боксер-показушник, а я нет. Если бы мы дрались по-настоящему, я превратил бы вас в гамбургер.
Полицейский, понимающий по-английски, презрительно засмеялся.
Альварес щелкнул пальцами, глядя на Колльера:
- Могу я взглянуть на ваш паспорт?
Колльер на мгновение заколебался.
- Почему бы и нет? - Он пожал плечами. - В аэропорту уже записали номер. Меня это не волнует, если хотите, запишите снова.
Достав из нагрудного кармана зеленый паспорт, Колльер бросил его Альваресу.
- Что плохого в том, чтобы быть натурализовавшимся? - осведомился он.
- Ничего, если вы приносите пользу приютившей вас стране… Ага, вот! Место рождения: Москва, Россия. Дата рождения… - Альварес сделал паузу, задумчиво постукивая пальцем в перчатке по паспорту. - Вижу, натурализация в самом раннем возрасте, дозволенном американским законом, но даже за такой долгий срок вы не могли бы приобрести ваш жаргон в Соединенных Штатах. Его вместе со своими ужасными манерами вы усвоили в другом месте… Москва, Россия, - с отвращением повторил Альварес.
- Ну и что? - ухмыльнулся Колльер. - Теперь мне нужно доказывать, что я не коммунист?
- Нет. Ваши политические убеждения не касаются ни меня, ни кого-либо еще.
- Вот и хорошо, приятель. Все равно я не мог бы вам помочь. Вы слишком тупы, чтобы получить правильные ответы.
- Вы так думаете? - почти с сочувствием отозвался Альварес. - Бедный простофиля!
Комендант повернулся к полковнику, молча стоящему сзади, и указал на стену над камином.
- Полковник Дюрок, - продолжал он по-английски, - несомненно, вы заметили маленькие следы гвоздей, складывающиеся в определенный рисунок и указывающие, что над камином собирались что-то повесить.
Полковник мрачно кивнул.
Альварес подошел к выпотрошенному дивану между кухонькой и дверью в ванную и подобрал с него молоток, лежавший здесь до прихода полиции. Это был не обычный молоток с расщепом для вытаскивания гвоздей, а скорее рабочий молот. Вернувшись назад, Альварес поднял садовый серп, лежащий рядом с книжными полками.
Держа по одному инструменту в каждой руке, он с такой силой приложил их к стене над камином, что посыпалась штукатурка, и слегка передвинул инструменты, чтобы они точно накладывались на следы гвоздей. Скрещенные серп и молот четко выделялись на грязной стене.
Продержав там инструменты достаточно долго, чтобы все их увидели, Альварес бросил молоток и серп в камин.
- Сэр, - обратился он к полковнику Дюроку, - существует несколько более четких указаний на своеобразные убеждения Колльера. Например, если вы посмотрите на…
- Комендант Альварес! - резко прервал полковник.
- Сэр?
Полковник Дюрок тоже говорил по-английски. Но его голос звучал странно - холодно, сурово и в то же время неуверенно. Он тщательно произносил каждый слог, но, казалось, испытывал затруднения с речью.
- Все это не имеет отношения к нашему делу. - Дюрок кивнул в сторону Колльера: - Этот… джентльмен - натурализовавшийся гражданин дружественной державы…
- Сэр, американцы только посмеются над ним! Дайте им поговорить с этим типом хотя бы минуту, и они распознают в нем фальшивку и явного мошенника.
- Я имею в виду не американцев, комендант.
- Неужели советских прощелыг? - с удивлением спросил Альварес.
- Советский Союз, - свирепо отозвался Дюрок, - дружественная держава, подписавшая с нами международный договор и, таким образом, взаимодействующая с правительством, которому мы служим. Никогда больше, комендант, не используйте по отношению к ней оскорбительных терминов! Понятно?
Альварес кивнул:
- Мне понятны правила дипломатии, сэр.
- С меня довольно вашего детского сарказма, комендант!
- Мне также понятно, - продолжал Альварес, - что в глубине души вы знаете не хуже меня о приверженности Колльера высоким идеалам и великодушным методам… Советского Союза.
Пола Бентли бросила взгляд на стоящую у кухонной мойки Морин. Темно-голубые глаза смотрели так же озадаченно, как и зеленые. До сих пор Колльер был для полковника не кем иным, как "верблюдом", - сейчас же он стал едва ли не "джентльменом". Хотя Пола и Морин могли понять, в каком дипломатическом улье приходится крутиться полицейскому комиссару в Танжере, их удивлял сдерживаемый гнев, клокотавший в его горле.
- Более того, - проворчал полковник Дюрок, посмотрев на свои часы, - вы обещали в течение пятнадцати минут предъявить доказательство вины мистера Колльера в краже или попытке убийства. Ваше время истекает, а вы еще этого не сделали.
- Ах доказательство! - Альварес щелкнул пальцами, словно вспомнив о забытой мелочи. Его поведение стало чопорным и формальным. - С вашего позволения, полковник, я предъявлю это доказательство… Миссис Бентли!
- Да, Хуан? - мягким голосом отозвалась Пола.
Она стояла в непринужденной позе. Стройная фигурка в обтягивающем платье из голубого шелка вызывала у полицейских симпатию, если не более сильные чувства.
Пола четко видела правду и знала, что должна делать.
- Миссис Бентли, - обратился к ней Альварес, стоя у камина, - я не хочу тревожить и расстраивать вас…
- Не беспокойтесь, - засмеялась Пола.
- Благодарю вас. - Альварес кивнул в сторону Колльера, который повернулся к девушке лицом. - Пожалуйста, посмотрите на этого человека.
На сей раз при виде ухмыляющейся физиономии Колльера Пола вскрикнула, но не от страха, а от отвращения.
- Когда вы и я вошли в эту квартиру, миссис Бентли, мне показалось, что вы несколько раз посмотрели на него, как будто вспоминая, где видели его раньше. Это верно?
- Да, Хуан… комендант. - Чувствуя за официальными манерами Альвареса некую угрозу, Пола заговорила почти чопорно.
- Обратите внимание - важно, что это происходит в присутствии свидетелей, - что я не пытаюсь навязать вам ответ. Что-нибудь произошло потом?
- Да.
- Что именно?
- Я вспомнила, где видела его раньше.
Альварес, поступая как опытный обвинитель перед строгим судьей, старательно воздерживался от наводящих вопросов.
- Пожалуйста, объясните, миссис Бентли.
- Главным образом, это был жест.
Ближе к полудню в комнате становилось все жарче и душнее. Но Пола не ощущала зноя - она оставалась хладнокровной, если не считать участившегося пульса.
- Мисс Холмс и я, - продолжала она, - стояли лицом к "китченетт". Вы и полковник Дюрок стояли спиной к нам, глядя в комнату, когда этот человек с сигаретой во рту…
- Да, миссис Бентли?
- Пока вы разговаривали, я повернулась и посмотрела на этого человека. Он вынул изо рта сигарету и указывал горящим кончиком на полковника Дюрока очень странным жестом - вот так. - Пола вытянула руку, повернув запястье вверх змеиным движением. - Тогда я все вспомнила - даже его лицо.
- Пожалуйста, объясните!
- Это было движение его руки с револьвером, когда она взметнулась над железным сундуком, и прозвучало два выстрела в меня прошлой ночью. Он находился всего в четырех футах от меня. Уличный фонарь был неподалеку, и теперь я четко помню его лицо. На нем была шляпа, скрывающая рыжие волосы. Тогда он носил тонкий костюм, без этих мерзких подплечников. Не знаю, Железный Сундук он или нет, но это тот человек, который пытался ограбить магазин Бернштейна.
Полковник Дюрок открыл рот и закрыл его. Альварес повернулся к нему. Остальные стояли молча, покуда один из полицейских быстро переводил сказанное.
- Вам нужно больше доказательств, чем это опознание? - осведомился Альварес.
Вновь послышался пронзительный тенор Колльера.
- Ах ты, лживая маленькая шлюшка! - завопил он. - Я тебе глотку перережу!
Круто повернувшись, Альварес сорвал правой рукой перчатку с левой и хлестнул ею Колльера по щекам. Он действовал так быстро, что перчатка вернулась на правую руку, прежде чем кто-нибудь успел это заметить.
- Хоть вы и трус, - громко сказал Альварес, - может быть, это заставит вас драться?
Колльер, который, безусловно, не являлся трусом, пригнулся, снова намереваясь ударить левой. Глаза Альвареса радостно блеснули - было видно, что он вот-вот начнет колошматить противника обеими руками.
Но оба застыли, услышав грозный голос:
- Commandant! Assez, je dis! Venez ici!
Не многие помнили, что полковник Дюрок менее чем десять лет назад голосом или даже взглядом мог угомонить воинственных бельгийских партизан.
Альварес подошел к нему. Маленький полковник стоял, широко расставив ноги, выпятив живот и заложив руки за спину. Пола и Морин, помня дружелюбного и усмехающегося Дюрока, который подмигивал им, были ошеломлены. Инстинкт не подвел их. Полковник, на которого неприятности сыпались одна за другой, казалось, сосредоточившись в лице Альвареса, был не вполне самим собой.
- Комендант, я снова говорю по-английски, чтобы наши люди не поняли. - Он забыл об одном из полицейских. - Я считаю, что ваше так называемое "опознание" не будет иметь вес в суде…
- Это абсурд, полковник! - воскликнула Пола Бентли.
Дюрок бросил на нее взгляд, но снова обратился к Альваресу:
- Позвольте напомнить о ваших "достижениях". Вчера вечером вы совершили самый серьезный проступок для сотрудника департамента полиции. Вы должны были находиться на дежурстве и ловить опасного преступника, но оказались мертвецки пьяны и недееспособны. Уже прошлой ночью я думал о том, понизить вас в звании или уволить.
- Сэр, я горько раскаиваюсь! Я…
- Мне не нужны ваши извинения, - резко прервал Дюрок. - Какой от них толк? Оставьте их при себе. Перейдем к сегодняшним, столь же тяжким проступкам. Молчите! Говорить буду я! Оставлю за скобками ваш обмен ударами с… с мистером Колльером. Он был нападающим, и вы имели право защищаться. Но что вы сделали потом? В присутствии свидетелей оскорбили дружественную державу. И наконец…
Полковник дышал с присвистом. Его ногти царапали стиснутые за спиной руки до крови. Никто не осмеливался говорить.
- И наконец, комендант, вы сняли перчатку и ударили этого человека по лицу, бросив ему вызов. Почему? Потому что рассчитывали превратить его в месиво. Теперь вы дали ему возможность говорить всем, что танжерская полиция использует крайние методы, именуемые третьей степенью. Это неправда - оставим подобные приемчики арабской Мендубии, - и вам отлично об этом известно. Если вы хотите остаться у меня на службе в каком бы то ни было качестве, то выполняйте мой приказ! - Окончательно потеряв голову, полковник указал пальцем на Колльера. - Вы при всех извинитесь перед этим человеком!
Колльер торжествующе засмеялся.
- Лучше слушайте полковника, умник, - посоветовал он. - Полковник знает, что говорит. На колени! И быстро!
Альварес посмотрел в горящие глаза полковника Дюрока:
- Вы серьезно, сэр?
- Увидите сами, комендант.
Альварес, словно не веря своим ушам, медленно кивнул в сторону Колльера:
- Извиняться перед этим…
- Выполняйте приказ, комендант!
- Одну минуту, сэр.
Повернувшись спиной к полковнику, Альварес быстро направился к стене, смежной с коридором, у которой стоял большой стол, теперь только на трех ножках и с кое-как наброшенной скатертью.
Вокруг него валялось на полу несколько листов писчей бумаги. Подняв один, Альварес попытался пристроить его на неустойчивом столе, потом достал авторучку и написал несколько строчек.
- Что, черт возьми, вы там делаете? - спросил полковник Дюрок.
Поставив подпись, Альварес подул на бумагу и взмахнул ею, чтобы высушить чернила, затем вернулся назад и вручил бумагу полковнику.
- Это мое заявление об уходе из полиции, сэр, - сказал он. - Надеюсь, оно в порядке?
- В полном, - ответил полковник, пробежав глазами текст. Сложив бумагу, он спрятал ее в карман брюк. - Могут возникнуть затруднения, связанные с формальностями, но я с ними справлюсь.
- Благодарю вас, сэр. А теперь…
А теперь в комнате с красными ставнями стало шумно. Когда полицейский перевел товарищам содержание разговора, послышались звуки, похожие на жужжание пчелиного роя. Пола и Морин с криками протеста подбежали к Дюроку и схватили его за руки.
- Полковник, вы ведете себя как глупый мальчик. - Голос Полы стал еще мягче. - В чем дело, mon cher? Если я вас поцелую, вы, вероятно, меня ударите. Но что случилось с симпатичным человеком, которого я хорошо знала?
- Пожалуйста, полковник! - взмолилась Морин. На ее глазах выступили слезы. - Я знаю, что это не мое дело, но могу объяснить, что происходит. Из-за того, что сэр Генри все еще спит, а вы не смогли найти алмазы… - здесь полковник Дюрок поморщился, но сохранил выражение лица Наполеона, отправляющегося на остров Святой Елены, - вы пришли в ярость и срываете ее на бедном Хуане. Вам нужен еще более успешный детектив? Ведь он нашел преступника, не так ли?
Пола повернулась к Морин, не отпуская руку полковника:
- Вот именно, дорогая! Я могу опознать этого человека! И полковнику Дюроку должно быть хорошо известно, что любой суд будет удовлетворен. Но вместо того чтобы признать этого…
Разгневанные полицейские втиснулись между протестующим Альваресом и Дюроком.
Они уважали коменданта куда больше, чем полковника. Хотя Альварес всегда был строг, они восхищались его безукоризненной честностью и справедливостью. А теперь, когда он повел себя как обычный человек и напился, он нравился им еще больше.
- Ничего себе! - воскликнул по-французски мускулистый здоровяк полицейский. - Вы увольняете вашего сотрудника, потому что он поймал преступника. Vive la logicue!
- Аллах не благословит вас за это, повелитель полицейских!
- И все из-за этого русского негодяя, который торгует Библиями!
- Матерь Божья! Меня тошнит!
- Молчать! - рявкнул Дюрок таким страшным голосом, что ропот тут же прекратился. Маленький полковник стоял среди полицейских, все еще заложив руки за спину. - Возможно, я действовал слишком поспешно. - Он перешел на французский: - Но этот злодей Альварес заслуживает палок по пяткам, пытки водой… Альварес! Где вы, черт возьми?
- Стою перед вами, - ответил вышеупомянутый злодей, глядя на него сверху вниз.
- Приказываю вам…
Альварес широко улыбнулся:
- Вы забываете, месье, что я больше не подчиняюсь вашим чертовым приказам. Я гражданское лицо. И поэтому предлагаю вашему "мистеру Колльеру"…
Пробившись сквозь полицейских, Альварес сделал два шага и застыл как вкопанный, дико озираясь. Вскоре остальные последовали его примеру.
Колльера в комнате не было. Казалось, здесь остался только призрак его ухмылки.
Забыв о своем гражданском статусе, Альварес подбежал к единственной двери и распахнул ее.
Снаружи терпеливо ждал Мендоса.
- Инспектор!.. - Альварес попытался прочистить пересохшее горло. - Вы никого не выпускали отсюда? Человека, притворяющегося американцем, в светлом костюме с галстуком-бабочкой?
- Притворяющегося? - отозвался по-испански Мендоса. - Но, комендант, этот человек действительно американец! Он предъявил паспорт с фотографией и сказал мне, что вы не могли его задержать, так как все американцы ответственны только перед своей дипломатической миссией. Это правда, не так ли?
Альварес стоял неподвижно.
- Не имеет значения, - ответил он наконец. - Я оказался дураком, друг мой.