- Беттередж, - сказал он, - я почти готов допустить, что придал слишком большое значение словам мистера Мертуэта, когда мы разговаривали в саду. Как знать, не угостил ли он нас россказнями, которыми так любят щегольнуть путешественники? Неужели вы в самом деле намереваетесь спустить собак с цепи?
- Я сниму с них ошейники, сэр, - ответил я, - и дам им вволю побегать ночью, если они учуют чужой след.
- Ну хорошо, - сказал мистер Фрэнклин. - Завтра посмотрим, что нам делать дальше. Я вовсе не собираюсь пугать тетушку, Беттередж, без серьезной причины. Спокойной ночи!
Он казался таким утомленным и бледным, когда кивнул мне головой и взял свечу, чтобы идти наверх, что я осмелился посоветовать ему выпить на ночь бренди с содой. Мистер Годфри, подошедший к нам из другого конца комнаты, поддержал меня. Он самым дружеским образом стал уговаривать мистера Фрэнклина выпить чего-нибудь, прежде чем лечь спать.
Я упоминаю об этом обстоятельстве потому, что после всего виденного и слышанного мной в этот день мне было приятно заметить, что оба наши джентльмена по-прежнему находятся в хороших отношениях. Их словесная битва (слышанная Пенелопой в гостиной) и соперничество за благосклонность мисс Рэчел, по-видимому, не привели к серьезной размолвке. Но ведь оба они были хорошего характера и люди светские. А люди высокого звания имеют то достоинство, что никогда так не вздорят между собой, как люди незнатные.
Мистер Фрэнклин отказался от бренди и пошел наверх с мистером Годфри, так как комнаты их были рядом, но, вероятно, на площадке кузен уговорил его или, по обыкновению, у него изменилось настроение.
- Может быть, мне и захочется выпить ночью, - крикнул он, - пришлите-ка мне в комнату бренди!
Я послал Самюэля с бренди и водой, а потом вышел снять ошейники с собак. Обе они чуть не сошли с ума от удивления, что их выпустили в такую пору ночи, и прыгали на меня, как щенки. Однако дождь скоро охладил их пыл; они полакали немножко воды и вползли назад в свою конуру. Возвращаясь домой, я приметил на небе признаки, предвещавшие перемену погоды к лучшему, однако пока дождь лил по-прежнему и под ногами хлюпала грязь.
Мы с Самюэлем обошли весь дом и, по обыкновению, заперли все двери. На этот раз я все осмотрел сам и ни в чем не положился на своего помощника. Все было крепко-накрепко заперто, когда наконец я улегся в постель в первом часу ночи и дал отдохнуть своим старым костям.
Должно быть, хлопоты этого дня были мне не под силу. Как бы то ни было, но я заразился болезнью мистера Фрэнклина в эту ночь. Солнце уже всходило, когда я наконец заснул. Все время, пока я не спал, в доме было тихо, как в могиле. Не слышалось ни малейшего звука, кроме шума дождя и шелеста ветра в деревьях, поднявшегося к утру.
В половине восьмого я проснулся и открыл окно. День был прекрасный, солнечный. Часы пробили восемь, и я вышел, чтобы снова посадить собак на цепь, когда услышал позади себя на лестнице шелест женских юбок.
Я обернулся: с лестницы как сумасшедшая бежала за мною Пенелопа.
- Батюшка! - кричала она. - Ради бога, ступайте наверх! Алмаз пропал.
- Ты, верно, с ума сошла? - спросил я.
- Пропал! - повторила Пенелопа. - Пропал, и никто не знает как. Ступайте и посмотрите.
Она потащила меня за собой в гостиную нашей барышни, за которой была ее спальня. Там, на пороге спальни, стояла мисс Рэчел, почти такая же белая, как ее белый пеньюар. Обе половинки индийского шкафчика были раскрыты настежь. Один из ящиков выдвинут до самого конца.
- Посмотрите! - сказала Пенелопа. - Я сама видела, как мисс Рэчел положила вчера алмаз в этот ящик.
Я подошел к шкафчику: ящик был пуст.
- Правда ли это, мисс? - спросил я.
Взглядом, который не походил на ее обычный взгляд, и голосом, который не походил на ее голос, мисс Рэчел ответила, как моя дочь:
- Алмаз пропал!
Сказав эти слова, она ушла в свою спальню и заперла за собой дверь.
Прежде чем мы успели сообразить, что теперь делать, вошла миледи; она услышала мой голос в гостиной дочери и спросила, что случилось. Известие о пропаже алмаза ошеломило ее. Она тотчас подошла к спальне дочери и настояла, чтобы ее впустили. Мисс Рэчел впустила ее.
Тревога, охватившая дом с быстротой пожара, прежде всего достигла обоих джентльменов.
Мистер Годфри первый вышел из своей комнаты. Когда он услышал, что случилось, он только в изумлении всплеснул руками, что не слишком много говорило в пользу его душевной твердости. Мистер Фрэнклин, на прозорливость которого я рассчитывал, надеясь, что он подаст нам совет, оказался так же ненаходчив, как и его кузен, когда, в свою очередь, услышал это известие. Против ожидания, он наконец-то хорошо выспался, и это непривычное блаженное состояние привело его, как он сам говорил, в какое-то одурение. Однако, когда мистер Фрэнклин выпил чашку кофе, которую, по иностранному обычаю, всегда выпивал за несколько часов до завтрака, - голова его прояснилась, он стал проявлять свое врожденное здравомыслие: решительно и умно он принял следующие меры.
Он начал с того, что послал за слугами и велел им оставить все нижние двери и окна (за исключением парадной двери, которую я отпер) именно так, как они были, когда мы запирали их накануне. Потом он предложил своему кузену и мне, прежде чем предпринять дальнейшие шаги, удостовериться, не завалился ли куда-нибудь алмаз - например, за шкафчик или за стол, на котором стоял шкафчик. Поискав в обоих местах и не найдя ничего, расспросив также Пенелопу и узнав от нее не более того, что она уже сказала мне, мистер Фрэнклин предложил расспросить мисс Рэчел и послал Пенелопу постучаться в дверь ее спальни.
На стук вышла миледи и закрыла за собой дверь. Через минуту мы услышали звуки ключа в замке: мисс Рэчел заперла дверь изнутри. Госпожа моя подошла к нам в явном недоумении и огорчении.
- Пропажа алмаза совершенно потрясла Рэчел, - сказала она в ответ мистеру Фрэнклину. - Она почему-то не хочет говорить об этом даже со мной. Вам пока нечего и думать о том, чтобы расспрашивать ее.
Усилив этим сообщением о мисс Рэчел наше недоумение, миледи после маленького усилия вернула себе свое обычное спокойствие и смогла действовать с обычной решимостью.
- Я полагаю, что ничего не остается делать, как послать за полицией, - сказала она спокойно.
- А полиция прежде всего должна, - подхватил мистер Фрэнклин, - задержать индусских фокусников, дававших здесь вчера представление.
Миледи и мистер Годфри (не знавшие того, что было известно мистеру Фрэнклину и мне) оба вздрогнули, и на лицах их отразилось удивление.
- Сейчас нет времени для объяснения, - продолжал мистер Фрэнклин. - Я могу только сказать вам, что именно индусы украли алмаз. Дайте мне рекомендательное письмо, - обратился он к миледи, - к одному из фризинголлских судей; просто скажите ему, что я действую в ваших интересах и по вашему желанию, и позвольте мне тотчас же отправиться в путь. Наша возможность поймать воров зависит от ваших стараний не потерять ни единой минуты понапрасну.
(Nota bene: французская или английская сторона мистера Фрэнклина одержала теперь верх, только это была сторона разумная. Вопрос состоял лишь в том, надолго ли ее хватит.)
Он положил перо, чернила и бумагу перед теткой, которая (как мне показалось) написала письмо не совсем охотно. Если б было возможно оставить без внимания пропажу вещи, стоящей двадцать тысяч фунтов, я полагаю, - судя по мнению миледи о ее покойном брате и по ее недоверию к его подарку, - она с большим облегчением позволила бы ворам скрыться с Лунным камнем.
Я пошел с мистером Фрэнклином в конюшню и воспользовался этим случаем, чтобы спросить его, каким образом индусы (которых я заподозрил с такой же уверенностью, как и он) могли забраться в дом.
- Один из них мог пробраться в зал, когда гости уезжали, - сказал мистер Фрэнклин. - Он, возможно, прятался под диваном, когда тетушка и Рэчел решали, куда положить алмаз. Ему стоило только подождать, пока в доме все стихнет, а потом подойти к шкафчику и взять оттуда алмаз.
Сказав это, он крикнул груму, чтобы открыли ворота, и ускакал.
Это было действительно единственное разумное объяснение. Но каким же образом вор успел выбраться из дома? Когда я пошел отворять парадную дверь утром, она оказалась запертой на замок совершенно так, как я оставил ее вечером. А другие двери и окна сами говорили за себя, - они до сих пор оставались запертыми. А собаки? Положим, вор убежал, выпрыгнув из окна верхнего этажа, но как же он мог ускользнуть от собак? Не запасся же он для них отравленным мясом! Не успело это подозрение промелькнуть в моей голове, как из-за угла выбежали собаки, кувыркаясь по мокрой траве, такие веселые и здоровые, что я с большим трудом унял их и снова посадил на цепь. Чем более думал я об этом, тем менее удовлетворительным казалось мне объяснение мистера Фрэнклина.
Мы позавтракали - ведь, что бы ни случилось в доме, воровство или убийство, все равно люди должны завтракать. После завтрака миледи послала за мной, и я принужден был рассказать ей все, что до сих пор скрывал об индусах и об их заговоре. Будучи женщиной очень мужественной, она скоро оправилась от первого испуга, вызванного тем, что я ей сообщил. Она казалась гораздо более встревоженной состоянием дочери, нежели этими мошенниками-язычниками и их заговором.
- Вы знаете, какая странная девушка Рэчел и как непохожа на других своих сверстниц, - сказала мне миледи. - Но никогда еще она не вела себя так странно и не была такой одержимой, как сейчас. Пропажа алмаза как будто лишила ее рассудка. Кто мог бы подумать, что этот ужасный камень так очарует ее в такое короткое время?
Конечно, это было странно. Мисс Рэчел вовсе не сходила с ума по безделушкам и дорогим вещицам, как многие другие молодые девушки. Между тем она, словно охваченная неутешным горем, сидела взаперти в своей спальне. Справедливость требует прибавить, что не одна она была выбита из своей привычной колеи. Мистер Годфри, например, - общий утешитель по профессии, - казалось, тоже не знал, куда ему деваться. Оставшись в полном одиночестве и не имея возможности попробовать, насколько его умение утешать огорченных женщин принесло бы пользы мисс Рэчел, он с расстроенным видом бесцельно бродил по дому и саду. Он не мог решить, как ему надлежит поступить после постигшего нас несчастья: избавить ли озабоченных родственников от своего присутствия или остаться, чтобы оказать им посильную помощь? В конце концов он выбрал последнее, считая, что при подобных необычных обстоятельствах так будет и приличнее и внимательнее с его стороны. Человек проверяется обстоятельствами, и обстоятельства показали, что мистер Годфри гораздо слабее, чем мне казалось. А служанки, за исключением Розанны, принялись шептаться по углам, то и дело испуганно вздрагивая - обычное поведение слабого пола, когда в доме случается что-нибудь необычное. Сознаюсь, что и сам я был встревожен и не в духе. Проклятый Лунный камень перевернул все вверх дном в нашем доме.
Незадолго до одиннадцати мистер Фрэнклин воротился. Судя по его виду, решительность его испарилась под гнетом ответственности, свалившейся на его плечи. Он уехал от нас галопом, а воротился шагом. Когда он уезжал, он казался железным. Когда он вернулся, он был подбит ватой.
- Ну что же, - спросила миледи, - будет полиция?
- Да, - ответил мистер Фрэнклин, - сказали, что едут вслед за мной. Главный инспектор вашей местной полиции, Сигрэв, и два его помощника. Чистая формальность! Надежды нет никакой.
- Как! Да разве индусы успели скрыться, сэр? - спросил я.
- Бедные обиженные индусы зря были заключены в тюрьму, - ответил мистер Фрэнклин. - Они невинны, как новорожденные младенцы. Мое предположение, что один из них спрятался в доме, как и все остальные мои предположения, рассеялись, словно дым. Было доказано, - прибавил мистер Фрэнклин, с жаром подчеркивая свою ошибку, - что это просто физически невозможно!
Удивив нас известием об этом новом обороте дела, наш джентльмен, по просьбе тетки, сел и объяснил свою темную речь.
Оказалось, что решительная сторона его характера продержалась до самого Фризинголла. Он ясно изложил все дело судье, а судья тотчас же послал за полицией. По первым же наведенным справкам оказалось, что индусы и не пытались покинуть город. Дальнейшие справки выяснили, что всех троих вместе с мальчиком видели возвращающимися во Фризинголл накануне, в одиннадцатом часу вечера, - а это (принимая в расчет время и расстояние) доказывало, что они воротились назад прямо после представления на нашей террасе. Еще позднее, в полночь, полиция, делавшая обыск в том доме, где они остановились, опять видела их всех троих и с мальчиком. Вскоре после полуночи я сам благополучно запер дом. Не могло быть более ясных доказательств в пользу индусов. Судья сказал, что покуда против них нет и тени подозрения. Но, так как возможно, что по приезде полиции розыски приведут к каким-нибудь открытиям, касающимся фокусников, он арестует их как плутов и бродяг и продержит некоторое время под замком, на случай, если они нам понадобятся. Они по незнанию нарушили какое-то постановление, тем самым дав предлог для своего ареста, это доказывает, что и правосудие можно обратить в свою пользу, если знать как. Достойный судья был старым другом миледи, и в то же утро, едва открылся суд, индусы были задержаны.
Таков был рассказ мистера Фрэнклина о событиях во Фризинголле. Индийский ключ от тайны пропавшего алмаза, судя по всему, сломался у нас в руках. Если фокусники были невиновны, то кто же вынул Лунный камень из шкафчика мисс Рэчел?
Минут через десять, к бесконечному нашему облегчению, прибыл инспектор Сигрэв. Он сообщил, что прошел мимо мистера Фрэнклина, сидевшего на террасе на солнышке (верно, итальянской стороной кверху), заранее предупредившего их, когда они проходили, что всякое следствие будет бесполезно, - еще прежде, чем это следствие началось.
В том положении, в каком мы находились, лучшего полицейского, чем инспектор фризинголлской полиции, трудно было пожелать. Мистер Сигрэв был высок и представителен, с военной выправкой, приятным начальственным голосом и решительным взглядом, в мундире, сверху донизу красиво усаженном пуговицами. "Я именно тот человек, какой вам нужен", - было написано на его лице. Он обращался с сопровождавшими его двумя низшими полицейскими чинами со всей строгостью, способной сразу убедить вас, что с ним шутки плохи. Он начал с того, что осмотрел весь дом снаружи и внутри; результат этого осмотра показал, что снаружи воры не могли к нам проникнуть и что, следовательно, кражу совершил кто-нибудь в доме. Предоставляю вам судить, в какое состояние пришли слуги, когда это официальное заявление дошло до их ушей. Инспектор решил, что начнет с осмотра будуара, а потом допросит слуг. В то же время он поставил одного из своих подчиненных на лестнице, которая вела в спальни слуг, с приказом не впускать туда никого из находящихся в доме до дальнейших распоряжений.
При этом последнем приказании представительницы слабейшей половины рода человеческого окончательно помешались. Они выскочили из своих углов и помчались наверх, в комнату мисс Рэчел, увлекая за собой на этот раз и Розанну Спирман, накинулись на инспектора Сигрэва и все с одинаково виновным видом стали требовать, чтобы он сказал, которую из них он подозревает.
Инспектор не растерялся: он посмотрел на них решительными глазами и припугнул их своим военным голосом:
- Эй вы, бабы, ступайте-ка опять вниз, все до одной! Я вас сюда не звал… Посмотрите-ка! - вдруг прервал он себя, указав на пятнышко под самым замком на раскрашенной двери мисс Рэчел: - Посмотрите, что наделали ваши юбки! Вон отсюда!
Розанна Спирман, которая была всех ближе к нему и к пятнышку на двери, первая подала пример послушания и тотчас же возвратилась к своей работе. Остальные последовали за нею. Инспектор закончил осмотр комнаты и ничего этим не добившись, спросил меня, кто первый открыл пропажу. Первой открыла ее моя дочь. Послали за моей дочерью.
Инспектор сначала обошелся с Пенелопой несколько круто:
- Слушайте меня внимательно, молодая женщина, и помните, что вы должны отвечать правду.
Пенелопа тотчас вспылила:
- Меня никогда не учили лгать, и если отец мой может стоять здесь и выслушивать, как его дочь обвиняют во лжи и в воровстве, не пускают в собственную ее комнату, отнимают доброе имя, единственное достояние бедной девушки, то он не такой добрый отец, каким я его считала!
Слово, сказанное мною кстати, поставило правосудие и Пенелопу в более приятные отношения. Вопросы и ответы пошли гладко и не завершились ничем, о чем стоило бы упомянуть. Дочь моя видела, как мисс Рэчел вечером спрятала алмаз в ящик шкафчика. Она вошла в восемь часов утра к мисс Рэчел с чашкой чая, увидела, что ящик открыт и пуст, и тотчас подняла тревогу. На том и закончились показания Пенелопы.
Затем инспектор попросил позволения поговорить с мисс Рэчел. Пенелопа передала его просьбу через дверь. Ответ пришел к нам тем же путем.
- Мне нечего сказать инспектору: я никого не могу видеть.
Наш опытный полицейский, казалось, был удивлен и обижен, услышав такой ответ. Я объяснил ему, что наша барышня нездорова, и просил его подождать немного и повидаться с нею попозже. После этого мы опять спустились вниз и, проходя через переднюю, встретили мистера Годфри и мистера Фрэнклина.
Оба джентльмена, гостившие в доме, были спрошены, не смогут ли они пролить какой-нибудь свет на это дело. Они оба ничего не знали. Слышали ли они подозрительный шум ночью? Они ничего не слышали, кроме шума дождя. А я, заснувший гораздо позже их, ничего не слышал? Ничего. Освобожденный наконец от допроса, мистер Фрэнклин шепнул мне:
- Этот человек не принесет нам никакой пользы. Инспектор Сигрэв - осел.
Освобожденный, в свою очередь, мистер Годфри шепнул мне:
- Очевидно, знаток своего дела. Беттередж, я сильно на него надеюсь!
Сколько голов, столько и умов, как сказал какой-то древний мудрец задолго до меня.
Потом инспектор отправился назад в будуар, в сопровождении меня и дочери. Целью его было удостовериться, не переставлялась ли за ночь мебель, - первый его обыск в комнате, очевидно, в этом отношении ничего ему не дал.
Пока мы шарили между стульями и столами, дверь спальни вдруг открылась. Отказавшись видеть нас всех, мисс Рэчел, к нашему удивлению, сама к нам вышла. Она взяла со стула свою соломенную шляпку и обратилась к Пенелопе с таким вопросом:
- Мистер Фрэнклин Блэк посылал вас ко мне сегодня утром?
- Посылал, мисс.
- Он желал говорить со мною, не так ли?
- Точно так, мисс.
- Где он теперь?
Услышав голоса внизу, я выглянул из окна и увидел обоих молодых джентльменов, ходивших взад и вперед по террасе. Отвечая за свою дочь, я сказал:
- Мистер Фрэнклин на террасе, мисс.
Не говоря более ни слова, не обращая внимания на инспектора, который пытался было заговорить с нею, бледная как смерть и странно погруженная в свои собственные мысли, она вышла из комнаты и спустилась к кузенам на террасу.