- Это вы сообщили о пропаже доктора Уинтер Кейтс?
- Да, я. Вы просили ее фотографию - она у меня есть. Мне удалось ее раздобыть у нашей охраны.
На фотографии была миловидная женщина немногим за тридцать с вьющимися темными волосами и немного кривой улыбкой, придававшей ее лицу слегка язвительное выражение.
- В жизни она гораздо красивее, поверьте.
- Когда вы разговаривали с доктором Кейтс в последний раз?
- Вчера вечером, около половины двенадцатого. Позвонила сказать, что по телевизору идет "Воин дороги". Она большая поклонница Мела Гибсона, да и я тоже. Но, оказывается, она этот фильм уже взяла в прокате. Судя по голосу, у нее все было отлично. Совершенно никаких проблем.
- Мне кажется, в полдвенадцатого ночи поздновато звонить кому бы то ни было. Даже близким друзьям.
- Нет-нет. Уинтер - настоящая "сова", как и я. После часу ночи я бы ей вряд ли стала звонить, но до этого времени - сколько угодно. Мы часто болтаем с ней поздно вечером и ночью. Мы иногда в шутку говорим, что "идем на ферму" - то есть садимся смотреть телевизор и съедаем при этом пакет печенья "Пепперидж Фарм". Когда я позвонила, Уинтер как раз открывала такой пакет.
- Когда вас обеспокоило ее отсутствие?
- Сегодня утром. У нас на восемь часов была назначена операция, а она не пришла. В такой ситуации о ком угодно начнешь беспокоиться, но о таком ответственном человеке, как Уинтер, - особенно. На нее всегда можно положиться, в отличие от большинства людей. - Ярко-голубые глаза доктора Перри слегка затуманились, как если бы она вспоминала великое множество людей, положиться на которых было никак нельзя. - Мы с Уинтер быстро нашли общий язык. Более того, мы стали близкими подругами. Если бы что-то случилось, она бы мне дала знать. Это совершенно на нее не похоже. Я пару раз набирала ее номер, но она так и не перезвонила. Насколько я понимаю, она даже не прочла сообщения, которые я ей оставила на автоответчике. Тоже на нее не похоже.
- Вы предпринимали еще какие-то попытки ее найти?
- После операции я позвонила к ней в кабинет, но ее ассистентка сказала, что никаких известий от нее не получала. Тогда я связалась с ее родителями. Они живут в Садбери, Уинтер часто приезжает к ним на выходные. Но оказалось, что и они тоже ничего не знают. Не могла придумать, к кому еще обратиться. Она живет у нас в городе всего полгода, знакомых у нее здесь не так уж много. Потом я думала опять позвонить в ее кабинет, но не хотела быть навязчивой.
- Ее ассистентка позвонила нам сразу после вас.
- Только не это. - Доктор Перри прикрыла рот ладонью.
- Давайте пока не будем слишком волноваться. Пока нет оснований предполагать худшее.
- Я вам скажу, что меня по-настоящему пугает, - проговорила доктор Перри. - В обеденный перерыв я подъехала к ее дому - так вот, ее машина на месте. Если она не дома, то куда она уехала? И на чем? И почему она никому не сообщила?
- Вы кого-то подозреваете? Кто-то мог желать ей зла? Вам известно о каких-то ее врагах?
- Не могу поверить, чтобы кто-то хотел обидеть Уинтер. У нее не было никаких врагов. Она милейший человек, о таких можно только мечтать. Умная, веселая, и на нее всегда можно положиться. Потрясающий врач. Можете спросить всех ее коллег, и они вам скажут, что в операционной с ней удивительно хорошо работается.
- Конечно, мы поговорим с другими ее коллегами, - заверила Делорм. - А как насчет приятелей мужского пола? Она встречается с кем-нибудь? Что вы об этом знаете?
Доктор Перри опустила голову. Хирургическая шапочка начала сползать, и она механическим движением ее поправила.
- У Уинтер есть старый приятель, но он, как бы вам сказать… проблематичный. Он из Садбери. Его зовут Крейг. Я его один раз видела. По-моему, она никогда мне не называла его фамилию. Однажды вечером я за ней заехала, мы собирались пойти поужинать и посмотреть кино, - и тут вдруг на пороге появляется этот тип, Крейг. "Я сейчас не могу, - сказала ему Уинтер, - я ухожу". - "Так я тебя подвезу", - ответил он. Она с трудом его выпроводила.
- Вам показалось, что он опасен?
- О нет. Мне просто показалось немного странным, что он вот так к ней заявился. Уинтер мне объяснила, что это для него типично. Видимо, она уже давно сказала ему, что между ними все кончено. Но он продолжает вести себя так, словно ничего не случилось. Он все время ждал, что она вернется к нему в Садбери, когда закончит медицинский, но она не хотела возвращаться.
- Из-за него? - уточнила Делорм.
- Не знаю. Я не хочу выставлять его каким-то негодяем. Мне кажется, она просто не хотела оставаться в родном городе. Наверное, вы меня понимаете.
На самом-то деле Делорм никогда не хотела жить нигде, кроме как в своем родном городе. Даже когда она училась в Оттавском университете и потом в полицейской академии в Эйлмере, она тосковала по Алгонкин-Бей. Когда живешь в том месте, которое сделало тебя таким, какой ты есть, у тебя возникает ощущение уюта и какой-то непрерывности, и это чувство тебе не сможет дать никакой другой город, даже самый красивый и космополитичный. Но Делорм знала, что так далеко не у всех.
- У доктора Кейтс были сложные отношения еще с кем-нибудь? Она о чем-нибудь упоминала?
- У нее были довольно острые споры с доктором Шокеттом. Ничего серьезного.
- Какие споры? О чем?
- Когда Рэй Шокетт перестал заниматься практикой, ее взяла она. И по поводу приема больных у них были некоторые разногласия.
- Взяла? Он продал ей практику?
- Нет. Медицинская практика не продается - по крайней мере здесь, в Онтарио. Вероятно, речь шла об использовании оборудования и тому подобных вещах. Так или иначе, ее это огорчало. - Доктор Перри взглянула на часы и поднялась. - Мне пора. Понимаете, Уинтер - хороший человек. Она особенная. Она делает людей счастливыми. Если с ней что-то случилось, я этого не переживу.
- Еще не прошло и суток, - сказала Делорм утешающе. - Давайте пока не делать преждевременных выводов.
Квартира доктора Кейтс располагалась в Твикенхем-мьюз, в фешенебельном малоэтажном квартале на короткой улочке позади Алгонкинского торгового центра. Делорм еще помнила, как лет десять назад, чтобы расчистить место под этот квартал, здесь снесли целую вереницу беленых бунгало. Твикенхем-мьюз, с его стенами из красного кирпича, отделанными кедром, был одним из самых привлекательных и желанных кварталов в районе. Казалось, здесь очень уютно - особенно по сравнению с другими многоквартирными домами, - и возникало неосознанное желание переступить порог и оказаться внутри. Особенно сейчас, когда туман вновь превратился в дождь.
Делорм нажала звонок вызова управляющего. Миссис Ивонн Лефебвр вскоре появилась - тщедушная женщина за сорок, с покрасневшими глазами. Она прижимала к лицу носовой платок.
- Аллергия, - объяснила миссис Лефебвр. - Зимой, летом, весной и осенью. Места у нас такие, что ли. Не знаю. Я только знаю, что это никогда не кончится. - В подтверждение она чихнула.
Пока Делорм рассказывала, кто она такая и зачем пришла, миссис Лефебвр отправилась в другой конец коридора, чтобы отыскать связку ключей и принесли ее Делорм, ожидавшей в дверях. Это путешествие заняло не меньше двух минут, и дважды консьержка останавливалась, чтобы чихнуть и высморкаться. Вернувшись, она в изнеможении прислонилась к стене.
- Как вам удается справляться с таким большим домой одной? - поинтересовалась Делорм.
- А я и не одна, милочка. Мой брат занимается ремонтом и прочим в том же роде. А я только собираю квартирную плату с жильцов. Слушайте, ничего, если я не стану подниматься с вами наверх? Я что-то неважно себя чувствую.
- Извините, но нужно, чтобы вы пошли со мной. Если доктор Кейтс вернется и обнаружит, что у нее пропали какие-то вещи, я не хочу, чтобы она подумала, будто их взяла полиция.
Они прошли по коридору, поднялись в лифте и добрались до квартиры врача, что заняло в пять раз больше времени, чем могло бы. Почти все это время миссис Лефебвр передвигалась, держась за стенку.
- Какая машина у доктора Кейтс?
- "Крайслер Пи-Ти-круизер". Конечно, я вряд ли знала бы марку, просто это такая миленькая машинка, и я у нее спросила, как она называется, когда она выгружала из нее продукты. Машина все еще там, на стоянке за домом, на своем месте.
Раскрасневшаяся от долгой ходьбы миссис Лефебвр, отдуваясь, отперла дверь квартиры, опираясь при этом о косяк. Потом она уселась на стул, стоявший за дверью, и заявила:
- Я пока здесь примощусь. Скажите, когда все сделаете.
Внутри горел свет, Делорм заметила это, как только вошла. Занавески не были раздвинуты. Из огромного панорамного окна открывался вид на озеро Ниписсинг - темно-серое нечто, над которым сеялся косой дождь.
В квартире царил уютный беспорядок. Мебель была новая, так называемого сельского стиля, Делорм видела такую главным образом в каталогах. Пестрый шерстяной плед кучей лежал на краю дивана. На журнальном столике громоздились стопки видеокассет. Из переполненной корзины высовывались журналы - "Нью-йоркер", "Маклинз", "Сайентифик америкэн". Книжные полки были забиты - главным образом триллерами в бумажных обложках, их явно заталкивали сюда как придется. Повсюду попадались наполовину пустые кофейные чашки и бокалы с вином, и вообще везде были неподходящие предметы - утюг на журнальном столике, ракетка для сквоша на обеденном столе. На спинке кресла висел бюстгальтер.
Не сказать, чтобы она была таким уж фанатиком порядка, подумала Делорм. Впрочем, важнее всего было другое: никаких сломанных вещей или перевернутой мебели, никаких следов борьбы.
Она медленно обходила гостиную, держа руки в карманах, чтобы ни к чему случайно не прикоснуться. У журнального столика она задержалась. С обложки кассеты на нее смотрел Мел Гибсон: фильм "Теория заговора". На диване валялись два пульта - от телевизора и от видеомагнитофона. Экран телевизора был темным, но индикатор питания горел.
На столе стояла тарелка с печеньем: с двумя печеньями, если быть точным. Рядом с тарелкой Делорм увидела почти полную кружку чая.
В раковине на кухне громоздилась гора сковородок и тарелок. Делорм подняла крышку небольшого коричневого чайника: тот был наполовину пуст. Здесь же лежал пакет с печеньем "Пепперидж Фарм", верхнего ряда - содержавшего четыре печенья - не было. Делорм и сама была приверженцем такого ритуала: видео, стакан молока, тарелочка печенья, все это - отличное успокаивающее. Скорее всего, доктора прервали как раз на середине трапезы. Кто? Пациент? Родственник? Приятель?
- Вы в последние дни видели в здании каких-нибудь незнакомых людей?
- Никого. Все было как обычно. То есть не то чтобы я следила… Если честно, я совершенно не любопытна. И потом, мои комнаты - в самой середине дома. Из окна не видно ни подъезда, ни стоянки машин.
- Кто обычно приходил к доктору Кейтс?
Миссис Лефебвр чихнула и промокнула глаза платком.
- Не могу вам сказать. Она здесь живет всего несколько месяцев. Платит вовремя, ни на что не жалуется. А больше меня ничто не интересует. Поймите меня правильно, я забочусь о жильцах. Но обычно я лучше знаю тех, кто живет на моем этаже. Случайно встречаюсь с ними, когда они забирают почту. Ну, и так далее.
- Вы вообще хотя бы один раз видели ее с кем-нибудь?
- Однажды к ней приезжали родители. И раза два я ее видела с какой-то рыжей женщиной.
- Небольшого роста? Ярко-голубые глаза?
- Кажется, да.
Видимо, доктор Перри.
- А с мужчиной вы никогда ее не видели?
- Да-да, теперь припоминаю. Не очень высокий. Короткая стрижка. Очень вежливый. Придержал мне дверь. Помню, я подумала: милочка, тебе бы за него замуж. Она очень славная, не знаю, почему у нее нет молодого человека. Но, конечно, доктора всегда так загружены работой…
Делорм перешла в спальню. На тумбочке стоял телефон, на автоответчике мигала красная цифра 4 - число пришедших сообщений. Делорм кончиком шариковой ручки нажала на кнопку "Прослушать". Хриплый электронный голос объявил, что первое сообщение поступило сегодня в 10.15 утра. Затем раздался голос доктора Перри. Она интересовалась, где Уинтер и не забыла ли она о том, что ей надо на операцию.
Второе послание - тоже от доктора Перри.
Третье - от женщины по имени Мелисса: видимо, от ассистентки доктора Кейтс. Она спрашивала, где доктор, и говорила, что в приемной полно пациентов. Четвертое сообщение тоже было от Мелиссы.
Делорм нажала на другую кнопку, чтобы послушать старые сообщения. Даты и время указаны не были. Голос молодого мужчины:
"Уинтер, это я. Извини, что так вел себя вчера. Просто я был ужасно расстроен. Мне надо тебя видеть. Я не могу так жить месяцами, я - не ты. Хуже всего - в выходные. Пожалуйста, позвони… Господи, я говорю так, словно что-то выпрашиваю. Пожалуйста, позвони. Я тебя люблю".
Следующее послание. Тот же голос:
"Я знаю, что ты дома, Уинтер. Я знаю, что ты фильтруешь звонки. Почему бы тебе просто не перезвонить мне? Иногда мне за день приходит по двадцать-тридцать звонков, многие вообще от незнакомых людей, и я всегда всем перезваниваю. Ты обращаешься со мной хуже, чем если бы я был незнакомым человеком. Я бы никогда не стал обращаться с кем-то так, как ты обращаешься со мной".
Третье сообщение. Теперь в голосе прорывается отчаяние:
"Я не знаю, что сказать, Уинтер. Я просто с ума схожу. Да, я теряю рассудок. Я не знаю, что делать. Я не могу есть, не могу думать, я даже дышу с трудом. Вот что ты со мной делаешь. Я… я не знаю, что сказать. Пожалуйста, позвони мне. Позвони мне на мобильный".
Доктор Перри говорила, что этого отвергнутого молодого человека зовут Крейг, а фамилию она не знает. "Похоже, Крейг-без-фамилии, дела у тебя плохи, - пробормотала Делорм. - Ты ее упустил, Крейг".
Но зачем женщина станет хранить эти послания? Почему она их не стерла? Чтобы сохранить их как улику и потом обвинить его в домогательствах или преследовании? Зачем так серьезно к ним относиться?
На кровати смешались в одну кучу пуховое одеяло, лоскутное одеяло, подушки. Делорм осторожно поворошила их: нет, сексом здесь не занимались.
Она повернулась к стенному шкафу. Доктор Кейтс явно не была модницей. Половину вешалок занимали джинсы, а полки были забиты свитерами. Приятно пахло легкими духами и кожаной обувью.
Из-под груды свитеров Делорм вытянула фотографию в рамке. На ней была запечатлена молодая пара - ранняя версия доктора Кейтс в объятиях некоего юноши. Женщина была в длинном вечернем платье, но не это привлекло внимание Делорм. У нее перехватило дыхание, когда она увидела наряд мужчины: стоячий воротник, эполеты, мундир из красной саржи.
Вернувшись в гостиную, она показала миссис Лефебвр портрет:
- Это тот человек, которого вы видели с доктором Кейтс?
- Ну и ну, - произнесла миссис Лефебвр и высморкалась. - Да, это он. Но я бы в жизни не подумала, что он служит в Конной полиции.
11
Здание Лечебного центра - желтая кирпичная коробка, такие очень любили возводить в шестидесятые. Оно находится в верхней части Алгонкин-авеню, позади Одиннадцатого шоссе, которое делает в этом месте изгиб. Самое крупное заведение на первом этаже - фармацевтический супермаркет, вокруг которого теснятся магазинчики поменьше, химчистка, прачечная самообслуживания и тому подобное. А над всем этим - пять этажей, полные врачей, в том числе дантистов и мануальщиков.
В детстве Делорм бывала здесь часто. Ее родители водили ее к стоматологу, которого она позже назвала про себя воплощением непрофессионализма - когда выяснилось, что все пломбы придется менять.
В списке, висящем у входа, значилось, что кабинет доктора У. Кейтс находится на втором этаже.
К двери кабинета было клейкой лентой прикреплено объявление: "Закрыто по чрезвычайным обстоятельствам. Пожалуйста, позвоните, чтобы перенести время приема". Делорм громко постучала; ее приняла маленькая светловолосая женщина, подстриженная под мальчика, в каждом ухе у нее было по пять колец. Это и была Мелисса Гейл, ассистент доктора Кейтс.
- Вы детектив? Это с вами я говорила по телефону? - Мягкий голос дрожал.
- Да, я детектив Делорм.
- Входите. И давайте я закрою дверь. Не могу больше видеть пациентов. С самого ланча их выпроваживаю.
- Во сколько должна была прийти доктор Кейтс?
- Первого больного она должна была принять в одиннадцать. К половине двенадцатого я начала беспокоиться. Понимаете, она никогда не опаздывает. Я раза два позвонила ей домой. Я даже в больницу к ней позвонила. Но когда мне сказали, что она и там не появлялась, у меня просто началась паника. Тогда-то я к вам и обратилась.
- А вчера вы ее видели?
- Да, она провела тут весь день. Мы закончили прием около семи.
- То есть вчера вы говорили с ней в последний раз?
- Да. Вчера вечером.
- В каком она была состоянии? Ее что-то беспокоило? Может быть, в ней чувствовалась какая-то необычная напряженность?
- Ничего такого не заметила. И потом, Уинтер - очень жизнерадостный человек. Некоторые пациенты так себя ведут, что просто кричать хочется, а она остается невозмутимой. Поэтому сейчас… это на нее так не похоже. Ума не приложу, где она может быть.
- Были какие-нибудь необычные звонки?
Мисс Гейл склонила голову набок и подумала.
- Никаких.
- А сегодня утром, когда вы открыли кабинет? Были какие-нибудь сообщения на автоответчике, которые вам показались странными?
- Было штук пять. Больные записывались на прием, интересовались результатами анализов, все в таком роде.
Делорм огляделась. Приемная была небольшая, просто обставленная, ее слегка оживляли лишь старый кожаный диван да несколько крупных густолиственных растений. Аккуратно расставленные пустые кресла, журналы, ровными стопками лежащие на столиках.
- Когда вы вошли, вы не заметили здесь ничего необычного? Ничего не было сдвинуто с места?
- Нет, все было как обычно. Вчера я закрыла кабинет поздно вечером, а когда пришла утром, все было в точности как я оставила.
Делорм кивнула на компьютер мисс Гейл, где на экране светилась анкета медицинского страхования.
- А на компьютер не приходили какие-нибудь странные письма?
- Никаких. Обычные сообщения на медицинские темы, рекламные послания фармацевтических и страховых компаний. Нам приходят тонны спама.
- Можно мне осмотреть ваши помещения?
- Прошу вас. Вот сюда.
К приемной примыкал кабинет с большим дубовым столом, застекленными книжными полками и восточным ковром. Делорм оглядела стол: телефон, маленький блокнот, большой желтый блокнот, органайзер с ручками и карандашами, телефонная картотека "Ролодекс", никаких фотографий. Эта аккуратность резко отличалась от того хаоса, который Делорм видела в квартире пропавшей.
- У нее всегда такой порядок на столе? - Она указала на блокноты. - Даже никаких записей на отдельных листках? Скажем, списков дел?
- Уинтер - из тех, кто не уходит домой, пока не сделает все, что наметила. Предпочитает ничего не оставлять на утро. Так что, когда мы заканчиваем прием, тут примерно так все и выглядит.
Дверь в смежную комнату была открыта.