- Ну и наглецы же у вас служат, господин суперинтендант, - заметил молодой Клаверинг, к которому, похоже, стало возвращаться самообладание, - теперь, когда стало очевидно, что вопрос его появления в этом месте и в этот час неизбежно должен был стать темой для беседы. - Надеюсь, вы отошлете этого человека? И если бы вы еще попросили отойти вашего спутника… Видите ли, господин Нэком, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, если не возражаете.
- Конечно, Джеф… Доллопс, я бы попросил тебя отойти и пока заняться следами в другом конце переулка.
- Да, сэр. Только вот моя шляпа… Вот она. Куда мне идти?.. - и потом, чуть замешкавшись, добавил: - Сэр, я сделал что-то не так?
- Идите и продолжайте делать, что было сказано. Забирайте ваши вещи и ступайте.
- Конечно… конечно… Тем более что тут делать больше нечего - этот джентльмен большую часть следов затоптал своими грязными ботинками! - произнес Доллопс с явным отвращением, сделав упор на слове "джентльмен". - Так что тут теперь только его следы.
После этого, незаметно для остальных, уголком правого глаза он подмигнул инспектору Клику, после чего собрал запачканные грязью листы бумаги и, бормоча что-то себе под нос, направился вдоль каменной ограды, высматривая новые следы. Вскоре его фигура растворилась в тумане.
Как только Доллопс ушел, суперинтендант Нэком вновь повернулся к "задержанному":
- А вот этого джентльмена я не смогу отпустить, Джеф, как бы вы ни просили. Разрешите представить вам: господин Георг де Леспарре - известный французский криминалист. И должен сказать, сегодня ночью мы с ним занимались весьма важным расследованием. Короче говоря, совершено дерзкое убийство. Все произошло после того, как я оставил особняк Клаверингов. Думаю, Джеф, вы ужаснетесь, когда узнаете…
- Не спешите так… Не спешите, господин суперинтендант, - перебил его инспектор Клик, до этого внимательно рассматривавший "задержанного". В конце концов детектив решил, что молодой человек ему нравится - тот и в самом деле был красив и выглядел честным и откровенным человеком. Инспектор не мог представить его в роли злодея, однако он отлично знал: внешность порой невероятно обманчива. - Пусть лучше Джеффри Клаверинг сам расскажет, что ему известно. Возможно, он уже слышал о преступлении и именно поэтому очутился здесь?
Инспектор Клик специально задал вопрос именно таким образом, так как был уверен, что никто не знал да и знать не мог о том, что произошло убийство. Об этом не знала даже местная полиция. А вопрос свой он сформулировал именно так в надежде, что молодой Клаверинг попадется в расставленную ему западню - если, конечно, он причастен к случившемуся. Однако к полному разочарованию инспектора Клика своим ответом молодой господин Клаверинг лишь подтвердил первое впечатление инспектора.
- Да, можно сказать и так. Ваше предположение верно, месье, - произнес он со звуком, который можно было растолковать как смесь вздоха и всхлипа - едва ли не рыдание, но ему удалось его усмирить силой воли, стараясь выглядеть совершенно хладнокровным. - Я лег спать… то есть собирался лечь спать… но я знал, что не должен ложиться, и отправился прогуляться в тумане по ночным улицам. Прогулка перед сном всегда помогает мне крепко уснуть. Но тут навстречу мне выехал автомобиль. В нем был Меллиш - полицейский констебль. Он рассказал мне об убийстве. Тут-то я чуть с ума не сошел от волнения. Больше всего я волнуюсь за мою дорогую девочку. Может, с ней тоже случилась беда… Вы не видели ее?
- Нет, - отрезал суперинтендант Нэком. - Обо всем случившемся сообщат утром. Бедная девушка, какой это будет для нее удар… но надо сказать, теперь с вашей дороги убрали мешавшее вам препятствие.
- Да, - согласился молодой человек, и в голосе его прозвучали определенные тревожные нотки. - Именно поэтому я отправился сюда, чтобы посмотреть - может быть, мне удастся разузнать что-то о личности убийцы. Хотя, скорее всего, я просто потерял голову… - добавил он смущенно, словно извиняясь. - Я и представить не мог, как такое могло выйти… А потом этот парень бросился на меня, скорее всего перепутав с убийцей.
Он попытался усмехнуться, но даже суперинтендант Нэком чувствовал, что молодой джентльмен делает отчаянные усилия, чтобы скрыть собственное волнение.
- В сложившейся ситуации вы ни в чем не можете обвинить его, Джеф, - ответил суперинтендант Нэком. - Кроме того, ваше поведение более чем подозрительно… Вы отправились разузнать об убийстве после того, что случилось в особняке вашего отца…
- Вы подразумеваете то, что я угрожал графу де Лувизану?
- Да. И по крайней мере двадцать или тридцать человек слышали, как вы собирались его убить. А после этого вы, для того чтобы успокоиться, выходите из дому. Хотя сами объявили всем, что пойдете к себе в апартаменты и не выйдете оттуда до утра…
- Я так и сделал, - взволнованно подтвердил Джеф. - Пурвисе, мой камердинер, может подтвердить мои слова. Все дело в том, что у меня не было настроения ни танцевать, ни дурачиться. Ведь получилось так, что мою девушку отобрали у меня, словно я прокаженный. Видит Бог, господин Нэком! Неужели вы считаете, что я имею какое-то отношение ко всему этому?
Однако прежде чем суперинтендант ответил, вперед выступил инспектор Клик и взял инициативу разговора в свои руки.
- Я уверен, тут имеет место всего лишь небольшая импульсивная вспышка. Молодой человек всего лишь перенервничал. Ведь так? - поинтересовался он, ступив на опасный путь, который должен был сразу или подтвердить, или опровергнуть все подозрения. - И молодому джентльмену не нужно было больше никаких причин, чтобы оставить зал приемов и уединиться… Смешно! Тогда можно подозревать и леди Клаверинг, ведь ей тоже пришлось выйти и на какое-то время оставить гостей. Если это тоже считать подозрительным, то должен сказать, что вы, англичане, не верите даже самим себе. Ведь так?
- Конечно, господин… извините, запамятовал, как вас зовут… господин… - тут же согласился Джеф, с благодарностью посмотрев на учтивого и благородного француза, который, как казалось, всякий раз готов был помочь ему выкрутиться из щекотливого положения. - Вы, как я вижу, очень наблюдательный человек. И моментально находите правильный ответ, в то время как я, пытаясь сформулировать его, брожу в потемках… Моя мать не часто страдает от головной боли, но в этот вечер она и в самом деле вела себя очень странно. Она рано ушла к себе, но никто не может сказать, что она осталась в своих комнатах, точно так же как Пурвисс не может ручаться, что я остался в своих.
Клик странно улыбнулся левой половиной лица - его улыбка появилась и тут же исчезла.
- Очень, очень может быть, - вежливо сказал он. - Однако мы беспокоимся не о леди Клаверинг, а о владелице драгоценного камня, обнаруженного нами на месте преступления. Кроме того, там были тонкий золотой браслет и бутылочка фиалкового масла…
- Боже мой! Кэтти! Она сказала, что потеряла его! - воскликнул Джеффри сквозь крепко сжатые челюсти. А затем, поняв, что не сдержался, попробовал изобразить полное отчаяние. - Что вы имеете в виду? Что вы хотите сказать?.. Что моя дорогая девочка… О боже! Но если вы посмеете… хоть в чем-то попытаетесь ее обвинить, я вас придушу! Она не может быть никак связана с этим отвратительным преступлением! Ей-богу! Она не имеет к этому никакого отношения!
- Монсеньор слишком расточителен на угрозы, - учтиво заметил Клик. - Может, не стоит ждать… У нас множество доказательств того, что женщина была замешана в убийстве и…
- Но это не могла быть леди Кэтрин! Клянусь!
Голос молодого джентльмена дрожал от переполнявших его эмоций, его взгляд метался от одного представителя закона к другому.
- Вы абсолютно уверены в том, что никого не подозреваете в совершении этого убийства? - спросил Клик с несвойственной ему прямотой. - Никого не подозреваете?
На мгновение молодой Клаверинг заколебался.
- Нет, - наконец кратко ответил он. - Нет, не подозреваю. Я ничего об этом не знаю. Меллиш рассказал мне об убийстве, и совершенно естественно было бы отправиться сюда и поискать…
- Да, господин, конечно, - мягко согласился Клик. - Тогда нам остается сказать вам "до свидания". Боюсь, что у меня не получится снова встретиться с вами, так как завтра я возвращаюсь в Париж. А распутывать это дело, скорее всего, придется моему английскому коллеге, господину Джорджу Хэдленду. Так что adieu, а не au revoir.
Он протянул руку молодому джентльмену, который в свою очередь крепко пожал ее. Инспектор почувствовал, что при этом Джеф Клаверинг дрожит всем телом. Затем, пробормотав что-то вроде "доброй ночи", он направился по переулку в сторону железнодорожной арки, откуда, скорее всего, и пришел.
- Хм-м-м! - протянул инспектор Клик и вновь принялся теребить подбородок большим и указательным пальцами. - Полный отказ! И с достаточной благопристойностью, чтобы покраснеть! Точно так!.. Точно так!..
Господин суперинтендант Маверик Нэком, очень хорошо относившийся к отцу молодого Клаверинга, подошел и положил руку на плечо инспектора.
- Инспектор Клик, - начал он шепотом, переполненным беспокойства и волнения, - не стоит осуждать этого парня. Вам же удалось что-то выяснить. Не томите, расскажите, какие выводы вы из всего этого сделали?
- Вы считаете, что я сделал какие-то выводы, господин суперинтендант? Хорошо, скажу честно… Я считаю, что молодой человек неумело лгал нам, словно карманник, решивший пустить пыль в глаза. Он определенно подозревает кого-то… и для этого у него есть веские основания. Он и прежде, и сегодня вечером побывал в этом заброшенном доме. Именно он раздавил золотой флакон с фиалковым маслом. Этот аромат ощущался от листа бумаги, на который он наступил, - от его ботинок, от кашне, кепки, упавших на землю во время драки с Доллопсом.
- Спаси Бог! Бедный его отец! Конечно-конечно, Клик, вы не верите…
- Мой дорогой господин Нэком, я никогда не стану ни во что верить, пока не получу тому абсолютное доказательство. А то, о чем я могу думать, - отдельный вопрос.
- И вы думаете, что этот мальчик…
- Вы хотите знать, считаю ли я его импульсивным, привлекательным молодым человеком, этаким Дон Кихотом на свой дурацкий манер, - или опасным и ловким преступником? В какой-то момент я никак не мог решить, что мне выбрать. Одно несомненно: Джеффри Клаверинг знает об этом преступлении больше, чем говорит. Судя по всему, он выгораживает какую-то женщину… И скорее всего, это леди Кэтрин Фордхэм, побывавшая сегодня ночью не только в особняке Клаверингов, но и в особняке Глира, причем вместе с самим Джеффри.
- О боже! Инспектор Клик, откуда вы это взяли? - хриплым, дрожащим голосом воскликнул Нэком.
- Во-первых, вся одежда молодого Клаверинга была пропитана запахом фиалкового масла, хотя, по словам погибшего охранника, по этому переулку прошла только одна женщина - вероятнее всего, леди Кэтрин Клаверинг. Джеффри, конечно, выгораживает ее; он не хочет, чтобы кто-то узнал, что она ушла из дома, бросив гостей. Нет, я думаю, что они оба побывали тут сегодня вечером… Но давайте узнаем, что там накопал Доллопс.
А через минуту, откликнувшись на крик совы - условный сигнал, который подал инспектор Клик, - вернулся Доллопс.
- Боже правый, сэр! - воскликнул он, увидев, что инспектор и суперинтендант отпустили "задержанного". - Вы что, специально отослали меня, чтобы его отпустить? Тут же кругом полно его следов. Их в переулке пруд пруди… Кстати, господа, мне нужно осмотреть вашу обувь. Надо сказать, вы тут тоже изрядно натоптали… И все же отпускать этого парня не следовало. Он тут так подозрительно терся, прятался… Мне показалось, что он прятался…
- Он прятался? Где?
- Да господин суперинтендант, я все время пытался об этом сказать, только вы мне не давали. Вы мне рот раскрыть не давали, но я-то уверен, что этот субчик затаился вон у того дерева, - и Доллопс направил луч своего фонаря на дерево, стоящее примерно в трех-четырех ярдах от полицейских. - Он был там, и как только такси уехало, я почти сразу его заметил. Он шел на цыпочках, чтобы не шуметь, но я смог подобраться к нему совершенно незаметно…
Суперинтендант Нэком резко повернулся к инспектору Клику. На мгновение наступила зловещая пауза, а потом инспектор заговорил:
- Просуммировав все эти факты, как вы считаете, господин Нэком, - молодой Клаверинг есть герой или негодяй? Если он невиновен, то почему прятался? А если он не преступник, то скажите, что он вообще тут делал?
- Боже мой! Не спрашивайте меня! - раздраженно ответил суперинтендант. - Это адская головоломка, не похожая ни на что… У меня от нее голова идет кругом. Но посмотрите сюда, старина… Предположим, Джеф совершил убийство. Но как он смог уговорить де Лувизана прийти ночью в заброшенный дом - человека, жизни которого он только что угрожал?
- Возможно, он этого и не делал, господин Нэком. Возможно, кто-то уговорил де Лувизана вместо него. Женщина - хорошая приманка, мой друг, а мы знаем, что в этом деле замешаны как минимум три женщины… Однако нам пора идти. - Вдали в темноте раздался слабый автомобильный гудок. - Думаю, это Леннард возвращается с местными властями. Я узнаю этот автомобильный гудок из тысячи, господин суперинтендант. Надо пойти их встретить… А господину де Леспарре пора отбыть на родину. Сюда, Доллопс. Когда выполните все формальности, господин Нэком, подходите к железнодорожной арке. Мы будем вас ждать. А пока, Доллопс, вперед, и поживее!
- В самом деле, вы тут главный, господин суперинтендант. А нам светиться незачем, - добавил помощник инспектора.
- И я прошу вас, господин суперинтендант, не задерживайтесь, - подытожил Клик, пожав руку Нэкому. - Мы ждем вас под аркой. И учтите, это пока была просто разминка. Настоящая работа у нас впереди. Если я прав, это дело окажется довольно забавным…
И развернувшись, он исчез в темноте, отправившись своей дорогой, которая должна была привести его к разгадке тайны, где в один узел сплелись Любовь и Вера, Горе и Надежда, и ее разгадка скрывалась под крышей усадьбы Вуферинг… разгадке, чья тень краем крыла касалась и леди Кэтрин Фордхэм, и Алисы Лорн.
Глава VII
НОВЫЕ СОБЫТИЯ БРОСАЮТ ТЕНЬ…
Как только об убийстве сообщили местной полиции, новость стала расползаться с невероятной скоростью. К девяти часам следующего утра не было ни души в радиусе пяти миль, кто не слышал бы об ужасном преступлении. К десяти утра Тутовый переулок от арки железной дороги до особняка Глира был переполнен любопытной публикой, среди которой уже сновали настырные репортеры.
Пока же никому из местной полиции и представителей прессы не разрешили пересечь порог заброшенного особняка, где произошло убийство. При этом некоторые факты относительно того, в каком положении было найдено тело с таинственными пометками на рубашке, были им уже известны. Однако Скотланд-Ярд, представленный инспектором Кликом и Нэкомом, молчал относительно догадок, которые они сделали, поэтому представителям прессы оставалось лишь предлагать всевозможные версии произошедшего.
Специальный корреспондент "Вечерней планеты" "обнаружил", что граф де Лувизан был известным австрийским дворянином, а другой борзописец якобы расшифровал все надписи на рубашке мертвеца. После чего самый ярый оппонент этого издания - журналист "Утренней звезды" - быстро обнаружил, что ничего похожего не было. Он утверждал, что покойный был хозяином клуба в Сохо, который часто посещали русские, немцы, французы и итальянские анархисты. Дворянство он получил за то, что продал полиции несколько государственных тайн других стран, а посему вынужден был сменить имя, чтобы спастись от преследования. И кроме того, клуб располагался на Эссексском шоссе, что весьма остроумно объясняло надпись на рубашке покойного. "Четыре и два в сумме дают шесть. Один и два - три. Кроме того, специфическое повторение числа 2 - это грубая попытка обозначить букву "S", а три икса - это способ обозначить дом 63".
Теперь, когда выяснилось, что клуб на Эссекском шоссе в доме 63 имеет отношение к делу - по крайней мере, так заявила "Утренняя звезда", - "Вечерняя планета" напомнила всем о том, что с этим адресом связано еще одно имя - господин Ловецкий, исчезнувший таинственным образом несколько лет назад и которого так и не нашли. Хотя отлично было известно, что он проживал в доме, где располагался клуб. Он изготавливал украшения из кожи для сапог, ботинок, дамских туфелек и других кожаных товаров.
После этого утверждения "Утренняя звезда" получила более выигрышную позицию, показав всем, что более информирована, чем ее конкурент, и заявила, что больше не может быть никаких сомнений относительно личности убитого человека. Без сомнения, это давным-давно пропавший Фердинанд Ловецкий, проживавший в доме по тому же адресу, что и клуб на Эссекском шоссе, 63. Кроме того, корреспондент газеты заявил, что надпись на рубашке убитого сделана обувным кремом, с помощью которого ныне полируют и одежду и "который в последнее время почти полностью заменил щетки и гуталин, использовавшийся в течение многих лет нашими отцами и дедами".
Суперинтендант Нэком, которого эти заметки, мягко скажем, позабавили, показал номера "Утренней звезды" инспектору Клику.
- Изобретательный человек этот репортер из "Утренней звезды", - заметил инспектор. - А может, во всем этом и сокрыто зерно истины, потому что, как я выяснил, не существует никакого графа де Лувизана - по той простой причине, что человек с таким именем умер много лет назад. Что же касается теории о том, что мертвец - некий Фердинанд Ловецкий, некогда обитавший в доме по Эссекскому шоссе, 63… По-моему, придумано хорошо. К тому же я должен отдать должное парню, который столь своеобразным образом истолковал цифры на рубашке убитого. Все это - неплохие предположения в сложившейся ситуации. К тому же дальше он излагает теорию относительно этого обувного крема. Что ж, это вполне возможно… Однако мы с вами видели эти надписи, и уверяю, обувной крем тут ни при чем. Их нанесли на рубашку с помощью косметической кисточки, и пахло от них дорогим парфюмом. Не фиалковым маслом, а краской, иногда используемой актрисами, чтобы подкрашивать седые волосы, или мужчинами - для усов. Понимаете, о чем я говорю? Такая краска обычно продается в цветной фольге в большей части парикмахерских и подобных учреждений. Кроме того, эта краска обладает очень специфическим пряным ароматом. Помните, что когда я стал искать источник фиалкового масла, я заметил, что от мертвеца тоже исходит сильный запах. Только пахнет он совсем не фиалками. Этакий приятный аромат дорогой косметики. А стоило мне чуть внимательнее посмотреть на надпись на рубашке, и я сразу понял, что и как.