"Пусть будет Валерка" – наконец, решил Захар. Стал перебирать в уме других бойцов банды и к своему удивлению не смог подыскать еще одну достойную кандидатуру. Хотя ребята боевые и надежные, но для успешного осуществления замышляемого им этого было недостаточно. В конце концов он остановился на кандидатуре Слона. Слона Захар привлек к делам пару лет назад. Ему понравился крепкий, немногословный и исполнительный парень. По информации Захара, Слона в жизни ничего не связывало. Жил в одной квартире с мачехой, с которой не поддерживал никаких отношений. Несколько раз Захар давал ему весьма щекотливые поручения. Но был у Слона недостаток – не принимала его душа убийства. Он как-то сказал Захару наедине: "Все сделаю, морду кому набить – пожалуйста, напрячь кого по полной программе – запросто, бабло с барыги снять – без вопросов, только никогда на мокруху не посылай – не пойду!", – и Захар поверил ему.
Сейчас он сознательно подставлял Слона. При нем Макс убьет мента, и Слону будет некуда деваться. Потом с ним будет конкретный разговор. Пока же Захар решил поговорить с Валерой. Велел охраннику, временно замещающему Слона, вызвать Монгола.
Монгол прибыл через час. Сразу прошел к столику, плеснул в стакан виски и уселся в кресло.
– Весь во внимании, босс!
Захар сел напротив и в упор посмотрел на Валеру:
– С евреем – ларечником вопрос решил?
– А то, – весело отрапортовал Монгол, – платить будет, как и все. Я за упертость его таксу прибавил. Сначала не соглашался, потом по яйцам получил и мировую подписали.
– Хорошо, – Захар закурил. – Говорить с тобой, Монгол, хочу по серьезному делу. Очень серьезному. Вышел и забыл, понял.
Монгол поставил стакан:
– Говори.
Захар придвинулся вперед:
– Задумал я вариант один провернуть. Нужны исполнители. Один из них будешь ты, – Захар ткнул указательным пальцем в грудь Монгола.
– Нет базара, что делать? – с готовностью отозвался тот.
– Об этом позже расскажу. Что ты думаешь про Слона?
– В смысле? – напрягся Монгол.
– Если в паре с ним пойдешь?
Валера ненадолго задумался:
– Нормальный пацан, только от крови шарахается.
– Это поправимо.
– Можно попробовать, – ответил он не совсем уверенно.
Захар встал:
– Пробовать не надо! – резко оборвал Монгола. – Должен быть результат!
– Да готов я, не сомневайся! Повод когда давал? – обиженно проговорил Валера.
– Не давал, – примирительно успокоил Захар. – Только здесь, если что – ответите по-взрослому!
Захар некоторое время молча прохаживался по номеру. Потом встал напротив Монгола:
– Завтра созвонишься со Слоном, проверишь, как он и назначишь встречу у меня. Ступай, свободен!
* * *
Расставшись с Захаром, Валера решил развеяться. Из телефона-автомата позвонил Светке и договорился о встрече. Затем сел в припаркованную на стоянке у гостиницы "восьмерку" и резко тронулся с места, едва не наехав на зазевавшегося пенсионера. Крикнул в открытую форточку дежурные оскорбления, вновь ударил по газам.
Очнулся он на следующий день у себя в квартире, одетый на не разобранном диване. Болела голова и ломило тело. Монгол попытался освежить память при помощи стакана водки. Вновь захмелел. Постепенно память стала возвращаться и в сознании фрагментарно проявились вчерашние вечерние похождения. Он точно вспомнил, что в ресторане много и без разбору пил с не знакомыми парнями. С ними же и подрался. Видимо, ему прилично досталось в драке. Валерий осмотрел множественные кровоподтеки и ссадины на теле. Еще была ссора со Светкой, которая демонстративно уехала с каким-то мужиком. Потом он еще пил и … все…провал… Как очутился дома, хоть убей, не мог вспомнить. Он с кряхтением встал и побрел в ванную. Долго стоял под прохладным душем. Закончив мыться, хотел выпить, но поостерегся – предстояла встреча с Захаром. Включил телевизор. Шла какая-то дребедень. Он выключил телевизор. Захотел есть. Открыл холодильник и закрыл обратно – он был стерильно пуст. Вспомнил, что Захар поручил связаться со Слоном. Набрал номер. Разговор со Слоном получился какой-то непонятный. Монгол так и не врубился – пьяным был Слон или придуривался. Голос Слона тоже показался странным. Монгол быстро сварил кофе и выпил две чашки. Вроде оттянуло. Оделся и вышел на улицу. Его автомашина, как не странно, стояла в обычном месте. "Неужели я сам доехал?"-удивился Монгол. Поймав такси, поехал к Захару в контору. Привычно зайдя в гостиничный номер, обнаружил, кроме хозяина, незнакомого молодого мужчину. Их глаза встретились, и Монголу стало неуютно.
– Проходи и садись, – пригласил Захар, – знакомься, это Макс.
Захар уже был осведомлен обо всем от Макса. Расправу над Слоном воспринял спокойно. Нет Слона, не будет проблем. Он оказался слабым. Таких в два счета опера раскалывают. Теперь Захар ставил на Макса. Это было то, что нужно.
Монгол сел в кресло:
– Захар, я звонил Слону…, – начал он не очень уверенно.
Захар резко прервал:
– Хватит о нем! Он у меня больше не работает!
– А что…, – осторожно начал Монгол.
– В командировке, – ответил Захар спокойно, – длительной. Теперь будете работать с Максом.
Монгол врубился сразу. Только было не ясно, с кем он сегодня утром разговаривал по телефону. Об этом он решил от греха подальше промолчать.
Захар встал и прошелся по комнате:
– Суть вопроса вот в чем.
* * *
Приехав в Управление, Птицын зашел к Котову. Здесь же находились Борисов и Сухов. В углу за журнальным столиком расположился следователь прокуратуры Гаврилов.
Воробей кратко изложил суть добытых сведений. Когда он вспомнил про Захара, безучастно сидевший в углу Гаврилов приподнял голову:
– Захар, Захар… Не тот ли, что по делу об убийстве Флейшмана проходил?
– Свидетелем, – добавил Котов, – тогда ничего под него накопать не могли. Соскочил с крючка очень даже ловко. Не исключено, что помогли. Интересно, где он сейчас?
Гаврилов встал с кресла и сел на стул сбоку от Котова.
– Насколько мне известно, у него фирма, вроде охраняют кого-то. Но, думаю, это так, для прикрытия. Какая может быть охрана, если сам бандит.
– Надо с ребятами из ОРБ связаться, – высказал мнение Борисов, – у них на него наверняка данные имеются.
– Не надо, – остановил его Котов. – Мы еще не знаем, тот ли это Захар и рано волну гнать. Тем более, утечка информации нам ни к чему.
Котов снял трубку зазвонившего местного телефона. Несколько минут внимательно слушал и делал карандашом пометки. Поблагодарил собеседника на другом конце провода. Дописав несколько строк, отложил карандаш в сторону и поднял глаза на оперативников:
– Информация от криминалистов следующего плана: отпечатки пальцев на ноже принадлежат Пашкову, отпечатки пальцев на стене у лифта тоже принадлежат ему, кровь с места происшествия по группе совпадает с группой крови Пашкова. На одежде обнаружены волокна одежды Саврасова.
Котов замолчал и выбил пальцами дробь на столе.
– Выходит, убийство совершил Пашков, – с сомнением протянул Птицын.
– Все сходится, – Гаврилов встал. – Могу поздравить с раскрытием.
Его голос прозвучал без особого энтузиазма.
– Ты сам в это веришь? – усмехнувшись, спросил Георгий.
– А ты?
– Я думаю, что здесь разбираться и разбираться надо! – запальчиво сказал Георгий.
Котов предупреждающе поднял ладонь:
– Остынь! Докладывай по порядку.
Георгий навалился грудью на стол:
– Начну с того, что повреждения на трупе посмертные. Смерть же наступила раньше, от передозировки наркотиков. Далее, перелом носа у Пашкова прижизненный. Если допустить, что это Пашков совершил убийство, получается, что с Саврасовым произошла драка и Саврасов сломал ему нос. Что же потом? Саврасов разворачивается к нему спиной и ждет, пока его зарежут? Не сходится.
Мог ли Пашков один затащить труп в подвал. Мог, но пупок бы надорвал и времени много затратил. Покойник хоть и не гигант, но жилистый. Затем, гопник видел выходивших из подъезда двух человек. Двух человек видит и свидетель на платформе. Далее, на удостоверении вообще отпечатки пальцев отсутствуют. Это неоспоримые факты.
Борисов перевел дух, попил воды из графина и продолжил:
– Теперь представим, как все произошло: Пашков с целью грабежа, поскольку иная версия не вырисовывается и связь между ними не просматривается, выслеживает случайного прохожего, которым к несчастью оказывается капитан. После этого заходит за ним в подъезд, на лестнице у лифта нападает, получает крепко по носу и бьет ножом почему-то повернувшегося к нему тылом Саврасова. Затем, находясь фактически в нокауте, обшаривает карманы, забирает удостоверение (на кой хрен оно ему понадобилось), деньги, затаскивает труп в подвал и покидает место происшествия. При этом встречает кого-то по пути и выходит вместе с ним. Садится в поезд и едет к черту на куличики. Пьет водку, употребляет наркоту, умирает и валится на рельсы. Ну, как, сходится? Нет! У меня все. – Георгий откинулся на спинку стула.
– У кого есть что добавить? – спросил Котов.
Птицын встал со стула.
– Да сиди…, – махнул рукой Палыч.
Не вняв разрешению начальника, Воробей докладывал стоя:
– Когда я был в адресе Пашкова, то имел честь говорить по телефону с неким Валерой. По разговору хороший его знакомый. Так вот, я вычислил номер телефона. В квартире прописан некий Кротов Валерий Леонидович, двадцати шести лет от роду. Проживает один, поскольку мать приказала долго жить в прошлом году. На нем же зарегистрирована автомашина "Лада" восьмой модели, номер 36–95. Я поговорил с участковым. Этот Кротов оказался парнем шустрым. Официально числится приемщиком стеклотары, но это лишь для прикрытия. На самом деле темная личность.
– Да, вот он во всей красе, – Птицын достал из бумажника фотографию, на которой был изображен крепкий парень в плавках, обнимавший за плечи худенькую девушку в узеньком купальнике.
– Откуда это у тебя? – Спросил Котов, ткнув пальцем в фото.
– Участковый одолжил на время, а откуда она у него, я не поинтересовался.
Птицын пустил снимок по кругу:
– Так вот, думаю, что этого Валеру надо взять под наблюдение. Желательно срочно.
Котов снял трубку местного телефона и четыре раза крутанул диск:
– Витя, привет, Котов. Как дела?
Мембрана телефонной трубки извергла громкое шипение, свидетельствующее о том, что звонок Палыча в выходной день не оставил равнодушным начальника отделения седьмого Управления Нечаева.
Котов с улыбкой дождался, когда Нечаев выговорится:
– Все сказал? Приятно было о себе столько нового узнать. – Палыч вновь замолчал, выслушивая очередную тираду, теперь шутливо-покладистую.
– Витя, срочно пост нужен…Да немедленно…Круглосуточный… Убийство у нас и вышли на связь… Все данные и фото есть…Бумаги в понедельник направлю… Жду. – Котов положил трубку и обратился к Птицыну:
– Сейчас старший смены подойдет. Объяснишь что к чему.
– Есть! – Воробей, а за ним все, кроме Гаврилова встали и направились к двери.
– А что по платку? – от двери спросил Сухов.
– Кровь не Пашкова, – отрывисто бросил Котов, – думайте.
* * *
Борисов зашел в кабинет и поставил чай. Расселись вокруг небольшого журнального столика, и выпили по стопке водки, бутылку которой Воробей извлек из сейфа. Заели сухим печеньем.
Угостили водкой внезапно, как и под земли появившегося, старшего смены "топтунов" по имени Сева. Птицын передал ему фотографию и объяснил все в подробностях. Было решено при первом же удобном случае подвести Кротова под задержание. Сева махнул на ход ноги еще стопарик и испарился так же незаметно, как и появился. "Спец!", – удовлетворенно заметил Борисов.
Глотнув горячего сладкого чая, Сухов открыл портфель и достал несколько исписанных листов.
– Не хотел сразу открываться, но придется. Тут Толя Захара упоминал. Так это и есть тот самый Захар, про которого Гаврилов говорил. Захар является связью Филарета Булыгина, сидельца нашего. Через Захара Булыгин "греется" и зону подмазывает. Но главное, что Булыгин был информатором. Его Николай на страхе зацепил и контачил с ним до последнего момента. Булыгин, обделавшись от перспективы близкой кончины, которую ему предрек Колька, сдал с потрохами весь товар, прибывший на зону с воли. Громкое дело было…
– Слышали, – вставил Воробей, – и что?
– Убийство Коли – булыгинских рук дело, – продолжал Андрей. – Вечером, в день смерти, Коля мне все рассказал. Не знаю, почему разоткровенничался, за язык его не тянул. Я вот сейчас почти уверен, что это заказ от Булыгина, но кто исполнил, пока не знаю. Всю информацию Саврасов в могилу с собой унес.
– Подожди, – насторожился Борисов, – если сотрудничали, то личное дело должно быть.
– Нет его, и никогда не было! Коля с ним на коротке работал, без оформления. Но, – Андрей положил на стол мятый лист бумаги, – это сообщение от Булыгина. Оставил, видимо, в условленном месте, поскольку не к лицу ему было с кумом встречаться. Увидел бы кто, потом головной боли не обобрался. Я ее у Кольки в сейфе обнаружил, когда подчищал содержимое.
Сухов взял протянутую Воробьем стопку.
– Я хочу с Булыгиным сегодня же поговорить. Не дурак Фил, понимает, что привязать его к убийству будет проблематично, а наколку на того, кто совершил, думаю, даст. Очко не железное ведь. В любом случае с живого не слезу и пока не разберемся – его место в одиночной камере.
Сухов посмотрел на часы:
– Ну, я полетел к себе. Надо машину отпускать, а то засиделись. Держите в курсе.
Выпили еще водки.
– Я с тобой, – вызвался Борисов.
– Ты серьезно? Поехали! – радостно отреагировал Андрей, – вдвоем веселее будет.
Глава 8
Сухов и Борисов прибыли в колонию уже поздно вечером. Выслушав доклад Дежурного помощника, прошли в административное здание, где размещался кабинет Андрея.
Раздевшись, начальник колонии заварил крепкого чая, из холодильника достал тарелку с бутербродами.
Молча перекусили. Андрей убрал чашки в шкаф, смахнул со стола крошки и наклонился к селектору:
– Осужденного Булыгина к ДПНК срочно! Как прибудет, доставить ко мне!
– Есть! – раздался голос дежурного.
* * *
Товарищ майор, осужденный Булыгин по Вашему приказанию доставлен – доложил конвойный прапорщик, – разрешите заводить?
– Заводи, – дал отмашку Андрей, – сам в коридоре подожди. Запустив в кабинет дородного зека, конвойный вышел, плотно прикрыв за собой звуконепроницаемые двери.
Несмотря на позднее время, Булыгин был аккуратно одет в ладно подогнанную по фигуре черную робу и чисто выбрит. Лицо его было приветливо и спокойно. Движения не торопливы и наполнены напускным достоинством.
– Чем обязан столь поздним приглашением, Андрей Михайлович? – невозмутимо поинтересовался у Сухова. После этого повернулся к Борисову: – простите, но как Вас величать, не знаю, раньше мы не встречались…
Сухов резко прервал тираду:
– Доложите, как положено!
Булыгин усмехнулся:
– Извольте, но прежний хозяин проще был.
– Вам что-то не понятно!! – с угрозой в голосе прорычал Андрей, – головной убор снять!
– Только кричать не надо, голос сорвете, – пробурчал Фил и не спеша стянул с головы шапку.
– Осужденный Булыгин по Вашему приказанию прибыл. Статья сто сорок шестая, часть третья. Десять лет лишения свободы. Начало срока 15 марта 1980 года, – произнес он совсем буднично и исподлобья посмотрел на Сухова.
– Садитесь, Булыгин, – Андрей указал на стул посередине кабинета.
Булыгин усмехнулся:
– Почему же не присесть. Интересуюсь, Вы просто поговорить или как? Хочу заметить, что закон запрещает допросы в ночное время.
Андрей встал и подошел к Булыгину вплотную:
– Ты выпендриваться прекрати, а то мигом успокою.
– А что сделаете? Мне еще чалиться и чалиться. На УДО не претендую! – с вызовом ответил Филарет.
Андрей повел носом:
– А ты никак поддал перед отбоем? Считай трое суток изолятора уже заработал.
Булыгин посмотрел на начальника колонии с неприкрытым интересом:
– Не понимаю я! – Фил пожал плечами, – сам хозяин ночью сдергивает с нар, чтобы обнюхать… – Что-то Вы темните, гражданин начальник. Давайте ближе к делу: или спрашивайте или в барак спать отпустите, – Фил демонстративно зевнул.
– В свой барак ты больше не вернешься.
Булыгин удивленно поднял голову:
– Это почему же?
Сухов склонился над зеком и отчетливо, выговаривая каждое слово, произнес:
– Потому что тебя для начала изолирую в одиночную камеру. Затем, после окончания следствия получишь срок по самые помидоры, и до конца дней своих будешь гнить на зоне, но не этой, а за кругом полярным. Почему до конца дней? Потому что там ты долго не протянешь! Да и при любом другом раскладе хана тебе, Филарет. Почему, хочешь спросить? Объясню позже!
– Какое следствие, начальник! – взвился Фил. – Ты что мне шить собираешься?! Не выйдет! Прокурора давай! С ним говорить буду! – Тяжело дыша, Булыгин замолк.
– Видишь, занервничал мразь, – удовлетворенно констатировал Андрей, обращаясь к Борисову. – Забзде…е…л. Значит, за душой грешок есть. Есть, спрашиваю?! – Сухов пнул ногой ножку стула, на котором сидел уже основательно взмокший Булыгин.
– Давай в тему, начальник, – прохрипел Фил, – не ходи кругами, что от меня надо?
– Вот это уже лучше. Снизошел, значит… – Сухов присел на край стола. Впившись глазами в Булыгина, медленно произнес:
– Кто напал на Саврасова?
– А я почем знаю, – недовольно отозвался Булыгин. – Я его не убивал. На зоне я!
– Знаешь, но помочь не хочешь. Понятно… – Сухов сел за стол. – Кстати, а откуда ты взял, что его убили? Я тебе об этом не говорил. Проясни.
По реакции Фила Борисов заметил, что тот прокололся.
– Сами говорите, что напали. А раз ночью вызвали, значит дело серьезное… Не просто гоп – стоп… А что убили, не знал я, – неуверенно проговорил Булыгин, – да и не было у меня никакого интереса.
– Не было, говоришь? А это что такое? – Андрей протянул Филарету фотокопию его донесения, – пока воскресишь в памяти, я тебе кое-что расскажу: Николай Николаевич перед смертью, как чувствовал, поведал мне по старой дружбе о вашем большом секрете. Секрет и вправду большой, я бы сказал – огромный секретище! А суть его такова: один авторитетный в определенных кругах индивид в один момент со страху обосрался, попал на крючок и ссучился. Сберегая свою драгоценную, но никчемную шкуру, сдал вся и всех корешей с потрохами. А сейчас сидит перед целыми двумя старыми операми и раздувает щеки. Ну, что въехал, что не прогоняю?
Вмиг побледневший Филарет, отложил фотографию в сторону: