Очередное блестящее дело сэра Генри Мерривейла. На этот раз Г.М. оказывается втянутым в разборку между практически "люпеновским" неуловимым вором-убийцей Фламандом и инспектором Гаске, который не первый год пытается арестовать преступника. И вот, Фламанд дерзко извещает о своём намерении украсть таинственного "единорога", Гаске устраивает хитроумную ловушку, а сэр Генри изящным ударом завершает запутанную комбинацию.
Содержание:
-
Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон) - "Убийства единорога" 1
-
Глава 1 - ЛЕВ И ЕДИНОРОГ 1
-
Глава 2 - КРАСНЫЙ АВТОМОБИЛЬ 3
-
Глава 3 - НА ОРЛЕАНСКОЙ ДОРОГЕ 4
-
Глава 4 - СТАРЫЙ ДРУГ 6
-
Глава 5 - ХОЗЯИН СТРАННОГО ЗАМКА 9
-
Глава 6 - НЕВЕРОЯТНЫЙ ПАССАЖИР 10
-
Глава 7 - МАСКА СОРВАНА АВТОРУЧКОЙ 12
-
Глава 8 - ГОБЕЛЕН И СМЕРТЬ 14
-
Глава 9 - НЕВИДИМОЕ ОРУЖИЕ 15
-
Глава 10 - ПИСЬМА ЛЖЕЦА 16
-
Глава 11 - ПОРТАТИВНАЯ ПИШУЩАЯ МАШИНКА 19
-
Глава 12 - ВТОРОЙ САМОЗВАНЕЦ 20
-
Глава 13 - КАК Г. М. СОЗДАВАЛ ТЕОРИИ 22
-
Глава 14 - РОГ ЕДИНОРОГА 24
-
Глава 15 - ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ 26
-
Глава 16 - ЛЖЕЦЫ БУДУТ ПРЕУСПЕВАТЬ 27
-
Глава 17 - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕРНОГО ЧЕМОДАНА 29
-
Глава 18 - ПОСЛЕДНИЙ БОЙ 31
-
Глава 19 - ТРОЙНОЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ 33
-
Глава 20 - ПРАВДА 35
-
-
ПРИМЕЧАНИЯ 37
Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон)
"Убийства единорога"
Глава 1
ЛЕВ И ЕДИНОРОГ
Позвольте мне изложить вам дело и спросить, как бы вы поступили при таких обстоятельствах.
Вы в Париже на каникулах, в том месяце, когда весна почти становится летом. На душе у вас легко, и вы в полном согласии со всем миром. Однажды в сумерках вы сидите на террасе кафе "Лемуан" на рю Руаяль, попивая аперитив. Потом вы видите идущую к вам девушку, с которой ранее были знакомы в Англии. Эта девушка - которую, кстати, вы всегда считали весьма чопорной - подходит прямиком к вашему столику и начинает с серьезным видом декламировать детский стишок. После этого она садится за столик и продолжает болтать самую нелепую чушь, какую вы когда-либо слышали. Ну?
Да, именно это я и сделал - стал ей потакать. В результате я оказался вовлеченным в серию событий, одно воспоминание о которых вызывает у меня дрожь, не только потому, что они оказались куда хуже тех, с которыми мне приходилось сталкиваться во время службы в разведке, но и при мысли о том, какие ужасные вещи может повлечь за собой безобидная ложь. Я был глупцом, но меня интересовала Эвелин Чейн, а весенний Париж подталкивает к глупостям.
Я могу предоставить лишь самые необходимые биографические данные. Согласно паспорту, мое имя Кенвуд Блейк, возраст - тридцать восемь лет, адрес - Эдвардиан-Хаус, Бери-стрит, Сент-Джеймс. О роде занятий говорить нечего - я не люблю работать и признаю это. Мне прочили дипломатическую карьеру, поэтому пичкали множеством языков. В 1914 году я отправился в Вашингтон в качестве атташе британского посольства, а год спустя, уже перейдя возрастной лимит, умудрился получить назначение в полк хайлендеров Сигрейва. Я надеялся командовать батальоном, но был ранен при Аррасе, а когда поправился, меня признали негодным для службы в действующей армии.
Потом одним пасмурным днем в Лондоне, когда мое настроение было под стать погоде, я столкнулся с Г. М. Едва ли я когда-нибудь забуду его шагающим по Уайтхолл в сдвинутом на затылок цилиндре, съехавших к кончику носа очках и пальто с побитым молью меховым воротником. Он шел опустив голову, размахивая кулаком и бормоча проклятия по адресу правительственных чиновников, которые обвинили его едва ли не в прогерманских настроениях. Думаю, Г. М. сразу понял, как обстоят мои дела, хотя и не подал виду. Он затащил меня в свою берлогу с окнами на набережную Виктории, и таким образом я поступил на секретную службу, по его словам не имея к этому никаких особых данных, кроме отсутствия хитрости.
Г. М. утверждал, что это бесценное качество для сотрудника секретной службы, так как слишком хитрые заканчивают жизнь перед расстрельной командой или с ножом в спине. Если подумать, это не так глупо, как кажется. Он предупредил, что не сможет оказать мне никакой помощи, если у меня возникнут трудности, что было ложью от начала до конца. Я знал, что Г. М. способен поставить с ног на голову все правительство и мобилизовать все ресурсы министерства иностранных дел, дабы защитить самого ничтожного из своих агентов. Они его семья, заявлял он, а если такому-то это не нравится, он может идти туда-то и делать то-то.
Я перешел из контрразведки в разведку, что означало работу за рубежом, которая продолжалась до конца войны. Здесь не место рассказывать о моих тогдашних приключениях и о славных парнях, которые делили их со мной. Но я вспоминал о них, сидя на террасе "Лемуана" на рю Руаяль и потягивая "Дюбонне".
Была суббота 4 мая. Парижская весна погружала меня в летаргию добродушия. Деревья были в цвету, в янтарных лучах солнца светло-зеленые листья казались прозрачными, а воздух наполняли шум голосов и гудки такси.
Было около восьми вечера - подходящее время, чтобы расслабиться после обеда под звуки, весьма напоминавшие летний дождь. Капли барабанили по навесу у меня над головой, порывы ветра уносили прочь газеты и раздували белые фартуки официанток. Запомните, что я две недели не заглядывал в газеты - разве только мельком видел заголовки. Мимо меня пронеслась одна из них, и я придавил ее ногой. Заголовки сообщали о подготовке к юбилею английского короля, беспорядках в Индии, но более всего о людях по имени Фламанд и Гаске.
Это вызвало у меня интерес, смешанный с раздражением, какой вызывает бессмысленная популярная фраза, значение которой вам непонятно. Годами люди отвечали почти на все: "Да, у нас нет бананов", вызывая желание спросить: "Что, черт возьми, это значит?" Точно так же мне захотелось узнать, кто такие Фламанд и Гаске. Казалось, все говорили о них. Их имена наполняли Париж, как гудки такси, и слышались даже на этой террасе, где было не так уж много народу. У меня возникла идея, что они - соперничающие друг с другом боксеры или члены кабинета министров. Во всяком случае, заголовок статьи, которую мне было лень читать, сообщал, что один послал другому зловещий вызов.
За улетевшей газетой побежал официант. Я протянул ему газету и осведомился наугад:
- Вы друг Фламанда или Гаске?
Результат был поистине удивительным. Проходивший мимо agent de police внезапно остановился и уставился на меня с явным подозрением, после чего шагнул на террасу.
- Ваш паспорт, месье, - потребовал он.
Официант склонился над столом и быстро провел по нему тряпкой.
- Этот джентльмен не сделал ничего дурного. Он только спросил…
- Англичанин, - промолвил полицейский, изучая мой паспорт. - Вы использовали слова, месье, которые могли служить сигналом. Поймите, я не хочу докучать безобидному путешественнику, но…
Полицейский говорил сквозь зубы, поглаживал усы, как строгий чиновник, но я не мог понять, что такого я сказал. Конечно, если это было политическое дело вроде аферы Ставиского, то я ступил на опасную почву.
- Вероятно, все дело в моем скверном французском языке, месье, - отозвался я с поклоном, чувствуя себя полным идиотом. - По правде говоря, я спросил не подумав. У меня и в мыслях не было пренебрежительно отзываться о ваших боксерах или министрах…
- О ком? - перебил полицейский.
- О ваших боксерах или министрах, - повторил я. - Мне дали понять, что эти господа принадлежат к одной из упомянутых категорий…
Полицейский засмеялся, и я понял, что неприятности позади, хотя мы привлекли нежелательное внимание других посетителей.
- Да неужто? Наши парижане смеются над вами, месье. У них дурные манеры, за которые я извиняюсь. Простите, что побеспокоил вас. A'voir, месье.
- Но все-таки кто этот Фламанд? - осведомился я.
Пристрастие полицейского к драматическим эффектам повлекло за собой ряд трудностей.
- Он убийца, месье, - ответил полицейский, после чего расправил плечи, отсалютовал и вышел из кафе с таким видом, словно скрывался за кулисами. Я отослал официанта и в следующий момент осознал, что полицейский ушел с моим паспортом.
Бежать за ним я не стал, поскольку и так обратил на себя слишком много внимания. Пережив триумф своего драматического ухода со сцены, полицейский обнаружит у себя в руке мой паспорт и вернет его, а если нет, официант наверняка знает его номер, так что я в любом случае смогу получить паспорт назад. Поэтому я остался сидеть за столиком и вскоре увидел Эвелин Чейн.
Она прошла на террасу через дальний вход со стороны плас де ла Конкорд и, должно быть, видела, если не слышала, заключительную часть моей беседы с полицейским. Моей первой реакцией была мысль, что теперь я всегда буду выглядеть дураком в ее глазах. Заметив Эвелин на фоне темнеющего неба, я вздрогнул не от предчувствия, а скорее от удивления при виде ее и того, как она одета. Я даже был не вполне уверен, что это Эвелин.
Ее нельзя было назвать моим старым другом. До сих пор мы встречались только четырежды. У нее были темные волосы и карие глаза - не сочтите мою речь неподобающей, но о внешности Эвелин можно было сказать: о такой девушке мечтают солдаты, возвращаясь после трехнедельного пребывания под огнем. Однако она никогда бы не признала свое истинное metier. Эвелин утверждала, что хочет быть ценимой за свой ум, и я как дурак верил ей - или почти верил. Она "занималась политикой". Это означало, что Эвелин начнет карьеру как секретарь какого-нибудь говорливого члена парламента, потом будет избираться сама и со временем может стать такой же знаменитой, как леди Астор (ужасная мысль!).
Она с такой холодной небрежностью говорила о прогрессе, служении человечеству, его будущем и тому подобных материях, которые я считал полнейшим вздором, что я не знал, чему верить. Эвелин бросала вызов природе, нося строгие костюмы и пенсне на цепочке.
Но все это было до того вечера в "Лемуане". Я увидел Эвелин такой, какой ей следовало быть всегда. Девушка на террасе была одета во все белое, включая кокетливую шляпку, а ее кожа отливала золотисто-кофейным оттенком, который так редко встречаешь в реальности. Карие глаза были устремлены на меня - их взгляд был бесстрастным, но рука нервно щелкала замком сумочки. Она подошла к моему столику, и я вскочил.
- Привет, Кен, - поздоровалась Эвелин так же холодно, как всегда.
- Здравствуй, Эвелин.
После этого она произнесла так же серьезно:
- "Вел за корону смертный бой со Львом Единорог. Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог…"
Если бы такое произошло со мной несколькими минутами раньше, я бы засмеялся или спросил, что она имеет в виду. Но это случилось слишком скоро после непонятной истории с полицейским. Я начинал чувствовать, что мои спокойные каникулы оборачиваются цепью невероятных событий, что стрелка компаса повернулась, и я должен следовать ее направлению.
- Дай вспомнить, что дальше, - задумчиво промолвил я. - "Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог, а после их под барабан прогнали за порог".
Эвелин облегченно вздохнула и села, все еще глядя на меня.
- Закажи мне выпить, ладно, Кен? - сказала она. - Знаешь, я ужасно рада, что это оказался ты.
- Я тоже рад нашей встрече, Эвелин. Не обидишься, если я скажу, что сейчас ты выглядишь именно так, как должна выглядеть?
Она не улыбнулась. Карие глаза продолжали разглядывать меня, а брови приподнялись, слегка наморщив лоб.
- Это большое облегчение, - вполголоса продолжала Эвелин. - Вероятно, мы должны сразу кое-что выяснить. Наша предыдущая встреча… ну, тогда все казалось неправильным, верно?
- Верно, - согласился я. - И это моя вина. Если бы я не делал замечания относительно твоих эстетствующих друзей…
Эвелин усмехнулась. В этот момент она была настолько привлекательна, что я едва сдержал восклицание.
- Я могла бы сразу ответить тебе, что думаю о моих эстетствующих друзьях, Кен, если бы ты хотя бы намекнул мне, что все еще состоишь на секретной службе. Но ты делал бесстрастное лицо каждый раз, когда я пыталась затронуть эту тему… Понимаешь, я должна была это знать. Я дошла до того, что спросила Г. М, работаешь ли ты еще на него, но не получила ответа. Он ограничился двусмысленными замечаниями на мой счет - о том, что мне следует выйти замуж или еще что-нибудь… да, и проворчал о ком-то по имени Хамфри Мастерс. А теперь я перейду к делу и сообщу тебе…
Ее лицо вновь стало серьезным. Она быстро огляделась и сделала абсолютно ошеломляющее заявление:
- Сэр Джордж Рэмсден везет единорога в Лондон. Мы должны сегодня вечером быть в "Слепом", но я не знаю почему, так как сэр Джордж приедет в Париж.
- Хм… - произнес я. Стрелка компаса начала дико вращаться.
Эвелин порылась в сумочке.
- Сэр Джордж вчера прибыл в Марсель. Он пользуется регулярными авиалиниями, так как не доверяет частным самолетам. Сегодня есть два рейса "Эр-Юнион" из Марселя в Париж - сэр Джордж полетит вторым, который прибывает в Ле-Бурже в 21.15… Последние полученные мною инструкции предписывают тебе и мне поехать в гостиницу "Слепой" в паре миль за Орлеаном и быть там в одиннадцать вечера. Насколько я понимаю, сэр Джордж, прибыв в Париж, по какой-то причине должен сразу отправиться в эту гостиницу. Пароль - первые две строчки стишка про Льва и Единорога, а отзыв - его завершение. Это все, что мне известно. Каковы твои инструкции?
Чтобы выиграть время, я заказал еще два "Дюбонне" и сигареты для Эвелин, после чего начал медленно зажигать трубку. Конечно, вам легко говорить, что мне следовало не лезть в это дело и сразу признаться Эвелин: я не тот, с кем она должна встретиться в "Лемуане", тем более что в любой момент мог появиться настоящий агент. Но упрямство, свойственное человеческой натуре, не поддается доводам рассудка. Я упивался сложившейся ситуацией, не хотел отпускать от себя Эвелин, а кроме того, думал, что окажусь полезен секретной службе не меньше, чем, вероятно, куда менее опытный агент, которого они прислали. Поэтому я решил занять его место.
- И ты не знаешь, что означает слово "единорог"? - спросил я.
- Нет, и хочу услышать от тебя.
- Ну… дело в том, Эвелин, что я тоже этого не знаю.
Она уставилась на меня:
- Но где ты получил свои инструкции?
- От самого Г. М. А ты его знаешь?
Конечно, Г. М. слишком ленив, чтобы отправиться во Францию и разоблачить меня. Но теперь мне стало не по себе, и я проклинал себя за то, что ввязался в эту историю. Это была нечестная игра. Но, опять же повинуясь свойствам человеческой натуры, я утешал себя тем, что вскоре скажу ей правду.
- Очевидно, мы должны сравнить нашу информацию. Тебе известно хоть что-нибудь еще?
- Ничего, кроме того, что ты видел в газетах, - Фламанд говорит, что собирается лететь тем же самолетом.
- Фламанд! - воскликнул я и обжег пальцы спичкой.
- Да. Держу пари, Кен, что это беспокоило наше начальство еще до его угрозы. Вот что делает ситуацию такой опасной. Признаюсь, что мне страшно, но я чувствую себя лучше, зная, что ты рядом. - Эвелин откинула прядь темных волос и улыбнулась, но ее глаза оставались беспокойными. - О, я знаю, что Фламанд склонен к театральности и саморекламе, но, к сожалению, он всегда делает то, о чем предупреждает. Говорят, что Гаске на сей раз его прищучит. Но я в этом сомневаюсь.
- Послушай, - спросил я, на миг ослабив бдительность, - кто такие Фламанд и Гаске? Честное слово, о них не упоминалось в моих инструкциях. Я не шучу. Кто этот Фламанд?
Эвелин скорчила гримасу:
- По крайней мере, ты должен был читать газеты. Фламанд - самый колоритный преступник в современной Франции. А здесь любят колоритных преступников и хвастаются ими, даже отправляя их на гильотину. Эта дуэль обсуждается, как футбольный матч в Англии.
- Дуэль?
- Между супермошенником Фламандом и Гаске - старшим инспектором Сюрте. Не смейся, Кен. Такое не могло случиться в Англии, но происходит здесь. Это дико, фантастично, но это правда. - Серьезное лицо Эвелин обуздало мое веселье. - Никто не знает, как выглядит Фламанд. Но, за исключением самых близких ему людей, никто не знает и как выглядит Гаске - это его главный козырь. Ни один из них не является профессиональным лингвистом, но каждый безукоризненно владеет тремя языками - французским, английским и немецким. Каждый может выдать себя, например, за англичанина или американца и обмануть тебя или меня. К тому же оба настоящие хамелеоны, способные играть любую роль. Я не имею в виду парики, фальшивые бакенбарды и тому подобное. Но поскольку никто никогда не видел Фламанда достаточно долго, чтобы запомнить его лицо, ему ничто не мешает выдать себя за врача или адвоката…
- Или архиепископа, или балерину.
Эвелин сердито посмотрела на меня: