Все, что Фосдик мог разглядеть в спортзале, скажем подпрыгнув в воздух, была группа людей за столиком у левого борта. Будучи на пределе душевных сил и окончательно потеряв голову, он выстрелил наугад, и пуля пролетела в нескольких ярдах от нас. Это была бомба, взорвавшаяся у него в мозгу. Выбросив револьвер за борт, Фосдик убежал к себе в каюту.
- Возможно, именно так все и произошло, - согласился лейтенант Спинелли. - Но в таком случае поступки Фосдика не назовешь последовательными.
Доктор Фелл взмахнул палкой - этот жест причудливо отразило установленное сзади кривое зеркало.
- Вы ищете последовательность в человеке, которого мы обсуждаем? Черт возьми, вы не найдете ее ни в ком из замешанных в эту историю - даже в Марджери Вейн, которая могла быть мягкой, как воск, с Лоренсом Портером и твердой, как сталь, с Джоном Фосдиком! Прежде чем мы доберемся до финиша, мы увидим, что последовательным в этом деле от начала до конца было лишь одно лицо - убийца!
- И в эту минуту, - осведомился Нокс, - в его обществе находится Джуди?
- Боюсь, что да. Понимаете…
Одна из входных дверей внезапно открылась. Рука отодвинула занавес, и в зеркальный вестибюль вошел крепкий, скуластый молодой человек в надвинутой на глаза шляпе. При виде лейтенанта он вытянулся в струнку.
- Да, Джейкобс?
- Они здесь, лейтенант. Идут к "Мельнице с привидениями".
- И собираются войти внутрь?
- Возможно, сэр. За ними наблюдает Клиффорд. На этой мельнице довольно забавно.
- В каком смысле?
- Я знаком с Кимом О'Брайеном - парнем, который заведует аттракционами. Мельница стоит на воде - по узкому каналу плавают лодки через пещеры со скелетами и тому подобными штуками. Местные и нью-йоркские власти подняли шум из-за перерасхода воды. Тогда Ким нанял пару грузовиков с цистернами и привозит в них морскую воду. Но механизм, контролирующий течение воды, часто заедает, и лодки застревают внутри, хотя вполне законно использовать морскую воду для…
- Не важно, что законно, а что нет! Вы тупица, Джейкобс! Неужели вы позволили им войти внутрь этого чертова аттракциона - самого подходящего места для очередного убийства?
- Но, лейтенант, должен же был кто-то сообщить вам…
- Вы уже сообщили! Пошли скорее!
Лейтенант Спинелли выбежал из вестибюля; остальные последовали за ним.
Начавшийся ливень прогнал с "Площади всей Америки" всех, за исключением полицейского Полсона. Но дождь почти сразу же прекратился. Небо по-прежнему разрезали молнии, за которыми звучали раскаты грома. Спинелли мчался в сторону "Мельницы с привидениями", Джейкобс и Нокс не отставали от него, доктор Фелл пыхтел сзади.
В передней стене "Мельницы" с темными окнами и коричневыми фронтонами виднелась низкая арка, под которой находился узкий канал. Вода в канале не двигалась, как и две пустые лодки, рассчитанные на шесть персон каждая.
Справа, за маленьким зарешеченным окошком кассы, сидел седой мужчина в комбинезоне. Перед сооружением стоял молодой человек, который мог бы казаться братом-близнецом Джейкобса, если бы, в отличие от последнего, не был блондином. Несомненно, это был полицейский Клиффорд.
- Они уже там, - обратился он к лейтенанту, - но механизм заело.
- И какого же дьявола вы их туда пустили? - осведомился Спинелли.
- Вы же велели ждать указаний, сэр!
- Поэтому вы позволили им войти и даже не последовали за ними?
- Сейчас последую - не волнуйтесь.
Седой мужчина в комбинезоне выбежал из кассы.
- Эй, погодите! - крикнул он. - Куда это вы собрались?
- Это Ким О'Брайен, лейтенант, - сказал Джейкобс. - Он вам объяснит…
- Не возьму в толк, - продолжал мистер О'Брайен, - почему вы так боитесь за этих двоих. Кроме них, внутри никого нет. И незачем прыгать в воду - она вам до колен. Я покажу вам более короткий путь, и вы даже брюки не намочите!
- Так показывайте! - рявкнул Спинелли, подавая знак Ноксу держаться рядом с ним. - Клиффорд, вы и Джейкобс, ждите здесь. Я справлюсь сам. Только бы ничего не случилось! Показывайте дорогу, папаша!
Теперь побежал человек в комбинезоне. Спинелли и Нокс помчались за ним вдоль левой стены "Мельницы". Их проводник остановился у закрытой двери в середине стены.
- Сюда, - произнес он, открывая дверь. - Как войдете, начнется дорожка вдоль канала - по ней можно идти гуськом. Свернете налево и увидите застрявшую лодку. Если вы коп, то все в порядке. Но скажите, что случилось?
Лейтенант не обратил на него внимания. При свете молнии он шагнул внутрь. Нокс последовал за ним и закрыл дверь.
Туннель был сырой, но не совсем темный. Если механизм, приводящий в движение воду, вышел из строя, то этого нельзя было сказать о прочих автоматических приспособлениях. В помещении слышался жуткий хохот с металлическим оттенком; страшные светящиеся физиономии появлялись и исчезали во мраке.
Дорожка шириной около восемнадцати дюймов шла на высоте двух футов над каналом. На воде виднелось еще несколько лодок, но все они были пусты.
Нигде не было заметно никаких признаков жизни. В стенах туннеля время от времени появлялись тускло освещенные ниши. Из одной внезапно выбежал скелет и тут же скрылся. Опять заскрежетал металлический смех. В другой нише лежал манекен, настолько похожий на подлинного мертвеца, что даже Карло Спинелли на момент заколебался.
Пошарив под пиджаком, лейтенант извлек короткоствольный полицейский револьвер.
- Быстрее и побольше шума! - велел он Ноксу. - Только без разговоров - у нас нет на них времени. Если бы это место в самом деле было мельницей с привидениями, то могу догадаться, чей призрак мы бы здесь увидели.
- Ну и чей же?
- Джона Фосдика, или Лютера Маккинли. Он преследовал нас с самого начала этой истории, а мы с ним так ни разу и не столкнулись. Но я велел вам не разговаривать, а сам разболтался. Вот проклятое место!.. Эй, вы, бросьте!
Последние слова были адресованы не Ноксу. Свернув, они увидели очередную, более просторную нишу с полом, возвышающимся над водой всего на один фут. На заднем плане виднелось нечто вроде вращающегося мельничного колеса, а на переднем - две человеческие фигуры.
Одна из них, несомненно, была жива; вторая - в лучшем случае без сознания. Джуди Нокс лежала лицом вверх на усыпанном соломой полу - глаза ее были закрыты, а лицо имело оттенок воска. Стоя на коленях возле Джуди и спиной к вновь прибывшим, вторая фигура подняла стрелу с четырьмя остриями, готовясь нанести удар. Нокс не мог видеть лица убийцы, но знал, кто это.
- Бросьте стрелу! - крикнул лейтенант Спинелли. - Бросьте, говорят вам, не то…
Убийца, словно не слыша, взмахнул стрелой. Лейтенант выстрелил.
Треск полицейского револьвера заглушил мощный удар грома, отозвавшийся гулким эхом.
Железная стрела со звоном упала на пол. Пуля угодила убийце под левую лопатку. Рухнув лицом вниз поперек ног Джуди, жертва меткого выстрела лейтенанта Спинелли осталась лежать на краю пола, уронив в воду голову и руки.
- Займитесь вашей женой, - посоветовал детектив. - Убийце уже ничем не поможешь.
Это было чистой правдой. Шляпка и очки, свалившись в канал, вскоре ушли под воду. Из раны в спине текла струйка крови. Пуля попала в сердце Элизабет Харкнесс.
Глава 20
КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ
Вечером в воскресенье, 25 апреля, сцена театра "Маска" изображала кухню фермерского дома в Нью-Гэмпшире, где происходит первый акт "Ученика дьявола", премьера которого была назначена на завтра. На сцене при ярком освещении собралась группа людей, участвующих в последнем действии неофициальной пьесы.
Доктор Гидеон Фелл восседал на диване со своей длинной трубкой. Филип и Джуди Нокс поместились на стульях с длинными спинками из того же гарнитура. Необычно молчаливый Бэрри Планкетт и более робкая, чем всегда, Энн Уинфилд присели на край стола возле декоративного камина. Лейтенант Спинелли мерил шагами сцену, иногда отпуская замечания.
- Меня с самого начала сбили с толку, - сообщил он, - слова маэстро, что женщина не могла совершить это преступление.
- Прошу прощения, сэр, - вежливо возразил доктор Фелл. - Вы заявили о готовности держать пари, что ни одна женщина не могла выстрелить из этого арбалета, а я ответил, что согласен без всякого пари. Но все дело в том, что арбалет не использовали в качестве оружия.
- Однако мы слышали звук выстрела! - воскликнул Бэрри Планкетт.
- На спуск нажали, возможно, через полминуты после убийства. Как я постараюсь объяснить, это было частью изобретательного плана. Чтобы разобраться в убийстве Марджери Вейн, леди и джентльмены, мы должны уяснить, что никакой арбалет не был и при данных обстоятельствах не мог быть использован в качестве орудия преступления.
- Почему?
Доктор Фелл затянулся погасшей трубкой.
- Насколько я понял, судья Каннингем прочитал двоим из вас небольшую лекцию об арбалетах. Удивительно, что он не заметил погрешности в первоначальной версии, хотя сам подчеркивал мощную ударную силу арбалета. Вы, лейтенант, оказались очень близки к истине, когда сказали, что убийца не мог проскользнуть в ложу и выстрелить в спину Марджери Вейн, так как выстрел с такого короткого расстояния превратил бы ее в кровавое месиво, какого вы не видели со дня высадки в Нормандии в 44-м году. Но если бы выстрел произвели с другой стороны зала - с большего, но все же относительно короткого расстояния, - тело жертвы выглядело бы почти столь же плачевно. Большинство из вас видели, что произошло, когда мистер Планкетт, стоя на сцене, выстрелил в дверь ложи "В". Стрела на половину своей длины пробила насквозь крепкую дубовую дверь.
- Вы имеете в виду, - осведомился актер, - что стрелой воспользовались как… как ручным оружием?
- Не обязательно, - отозвался доктор Фелл, - хотя это зависит от того, что вы подразумеваете под ручным оружием. Это я также попытаюсь объяснить. Как я однажды заметил, преступление было совершено таким способом, потому что это был единственный способ, которым данный преступник мог его совершить.
- Элизабет Харкнесс! - поежилась Энн Уинфилд. - Но она казалась такой… такой симпатичной!
- Во многих отношениях она и была таковой. Ее многолетняя преданность Марджери Вейн, которую она хотя и преувеличивала в собственных целях, ни в коей мере не являлась притворной. Если бы Марджери Вейн не растравляла в себе давнюю и нелепую злобу, ее компаньонка никогда не причинила бы ей вреда. Во время так называемой прелюдии на борту лайнера я мог поклясться, что от мисс Харкнесс не исходит никакого зла. И я был прав - тогда она еще не замышляла ничего дурного. Ее душу обуяла ярость, только когда ненависть к Джону Фосдику, которую Марджери Вейн лелеяла десятилетиями, вступила в прямой конфликт с любовью, которую Элизабет Харкнесс питала к нему столь же длительное время.
- Значит, история Кейт Хэмилтон была правдой? - воскликнула Энн Уинфилд. - Она говорила, что в молодые годы Фосдик был неравнодушен к Бесс. Выходит, Бесс тоже любила его?
- Мисс Уинфилд, могу я попросить вас не забегать вперед?
- О, простите! Но когда у вас возникли подозрения?
- Даже у такого старого маразматика, как я, - ответил доктор Фелл, - пробудились подозрения, когда мисс Харкнесс в ночь после убийства сидела перед нами наверху и рассказывала историю, которая была… хрмф!.. слишком хороша для правды. Одна маленькая деталь беспокоила меня и до того. Она вдохновила мое неверно истолкованное заявление, что преступление и милосердие часто берут начало в одном и том же месте.
- Дома! - подхватил лейтенант Спинелли. - И я сперва подумал, что вы имеете в виду Ричбелл.
- Полно, сэр! Конечно, многие могут назвать Ричбелл своим домом, но только не Марджери Вейн. Ее домом могли быть Лондон, Сомерсет, Канн или - в последнее время - Флорида. Короче говоря, место, где она останавливалась со своей свитой, в которой постоянно присутствовала Элизабет Харкнесс.
Повторяю: деталь, беспокоившая меня, была очень маленькой. К вечеру в воскресенье мисс Вейн с Элизабет Харкнесс и Лоренсом Портером прибыли в отель "Першинг" в Уайт-Плейнс. Вскоре два ценных ювелирных изделия - бриллиантовый браслет и золотое ожерелье с бриллиантами и изумрудами - были украдены из ее спальни. У вас с собой, случайно, нет этих вещиц, лейтенант?
- Они у меня в кармане, маэстро. Дать их вам?
- Спасибо, не сейчас. Позже они мне понадобятся. - Доктор Фелл продолжал попыхивать погасшей трубкой. - Марджери Вейн клялась, что их украл Портер, - она заявила, что видела это собственными глазами. Портер так же решительно заявлял, что драгоценности взяла сама мисс Вейн, хотя потом признался, что не видел, как это произошло. Что, если то же самое относилось к словам Марджери Вейн? Каждый из них обвинял другого, так как был уверен, что вором мог быть только он. Но ведь существовало еще одно лицо, имеющее доступ к драгоценностям. Так как мисс Вейн и Портер не сомневались, что преданная компаньонка никогда не возьмет их ради собственной прибыли, им и в голову не пришло подозревать ее. Но боюсь, что это пришло в голову мне.
Потом мы услышали рассказ преданной компаньонки в офисе этого театра и познакомились с таинственной газетной вырезкой, благодаря которой смогли идентифицировать Лютера Маккинли, или Джона Фосдика.
Этот рассказ, леди и джентльмены, был еще более любопытным, чем казался!
Марджери Вейн, безусловно, видела ту же вырезку, что и мы, так как мисс Харкнесс упоминала о ней в присутствии своей подруги. Но какие у нас были доказательства, что кто-то здесь, в Ричбелле, вырезал эту заметку из газеты, положил в конверт и отправил авиапочтой во Флориду?
- В то время, - ответил лейтенант Спинелли, - только никем не подтвержденные слова самой мисс Харкнесс. Она сказала, что леди Северн, должно быть, сохранила конверт, так как всегда все хранила. Вы попросили меня поискать конверт среди ее вещей в отеле - я поискал, но не смог его обнаружить.
- Элизабет Харкнесс была умна - мисс Вейн как-то заметила, что Бесс может придумать любой план. Однако она добавила, что Бесс не хватает твердости, и в этом была ее ошибка. Элизабет Харкнесс старалась по возможности говорить правду. Она даже призналась, что получала нью-йоркские газеты везде, куда бы ни отправлялась. Ей ничего не стоило вырезать заметку из газеты, полученной в Майами, и показать ее мисс Вейн, как якобы анонимно присланную по почте. А очень странная история, которую она нам поведала…
- Что такого странного в этой истории? - спросил Филип Нокс.
- Подумайте сами! - Доктор Фелл свирепо нахмурился. - По ее собственному признанию, мисс Харкнесс было известно, что Фосдик плывет на "Иллирии" вторым классом. Она решила, руководствуясь теми же данными, что и мы, что это Фосдик стрелял сквозь стеклянную панель, но тем не менее не сообщила об этом Марджери Вейн! В этом мы можем не сомневаться, так как в противном случае мисс Вейн тут же использовала бы это в качестве очередного оружия против того, кого она считала своим смертельным врагом. Если бы преданность Бесс свой подруге действительно не имела границ, в чем она пыталась нас убедить, то она, безусловно, упомянула бы ей об этом открытии. Однако мисс Харкнесс этого не сделала. Почему?
Наша отважная Бесс, пребывая в ночь с воскресенья на понедельник во вполне понятном напряжении, повторила свою историю несколько раз и лишь однажды слегка потеряла самообладание. Тем не менее она начала представать в несколько странном свете. По словам мисс Харкнесс, она была едва знакома с Джоном Фосдиком, и то много лет назад. Но в ее рассказе Фосдик присутствовал буквально повсюду. Симпатия к нему сквозила в каждом слове. Мисс Харкнесс даже в точности назвала нам его рост - пять футов восемь дюймов, в чем лейтенант удостоверился по паспорту. Как же это можно объяснить, если Фосдик ничего для нее не значил?
Но Кейт Хэмилтон следующей ночью снабдила нас ключом к разгадке. Она смогла это сделать, будучи единственным из членов труппы Марджери Вейн, входивших и в старую Уэстчестерскую труппу.
Каковы же были в те далекие дни отношения между молодым актером, обладавшим - цитирую - "поразительным обаянием", и, очевидно, весьма невзрачной и бесцветной молодой женщиной на год или два старше Марджери Вейн, которая жаждала внимания и никогда его не получала?
Фосдик соблазнил Бесс? Или это была всего лишь лишенная порывов страсти викторианская идиллия, перенесенная в 20-е годы? Здесь нам снова приходится вступать в область догадок, но мы можем не сомневаться, что она никогда его не забывала, хотя не встречалась с ним в последующие годы - бдительная Марджери этого не допустила бы. Женщина вроде Бесс способна лелеять свою давнюю любовь до смертного часа. Здесь я, к сожалению, сам вынужден забежать вперед, но это поможет нам уяснить последовательность событий.
Что почувствовала Бесс на борту "Иллирии", увидев старого и больного Джона Фосдика, волочащего свои кости в Нью-Йорк в последней надежде получить работу? Такая женщина не отвернулась бы от него - думаю, прежняя любовь вспыхнула бы с новой силой. Должно быть, она догадалась в Нью-Йорке, если не раньше, что неумолимая Марджери расстроит замыслы Фосдика и не даст ему работать в новой труппе. Конечно, мистер Бэрри Планкетт, который старается казаться суровым, являясь в действительности самым мягкосердечным человеком в мире, мог не согласиться с могущественной Марджери и дать бедняге работу. Но этого не допустил бы Джадсон Лафарж с его деловой проницательностью. Фосдику было не на что рассчитывать.
Элизабет Харкнесс ничем не могла ему помочь. А в апреле она прочитала в нью-йоркской газете, что Джон Фосдик покончил с собой в захудалом гостиничном номере.
Конечно, было нелегко справиться с вошедшей в привычку сорокалетней преданностью своей патронессе. Но еще труднее было вырвать из сердца давно пустившую в нем корни великую любовь. Своим последним поступком Марджери Вейн переполнила чашу - она должна была умереть! И Элизабет Харкнесс хватило духу, сидя в кабинете наверху, рассказывать нам о своем тяжком горе!
- Самое странное, - заметил Нокс, - что, когда она все это рассказывала, я был готов поклясться, что вы искренне тронуты.
Лицо доктора Фелла приобрело свирепое выражение.
- Так оно и было! - подтвердил он. - Я был тронут трагической иронией судьбы: рука той, что казалась воплощением верной дружбы, поразила насмерть объект своей преданности. И, говоря откровенно, я испытывал к этой женщине некоторую жалость. Леди и джентльмены, никогда не убивайте того, кто, как вам кажется, дурно с вами обошелся; впоследствии вам может понадобиться его (или ее) моральная поддержка. Нет, история нашей Бесс далеко не во всем была лживой. К тому же у нее, как и у многих убийц, имелись основания для того, что она совершила.
Среди нас мягкосердечен не только мистер Планкетт. Я мог бы закрыть глаза на доказательства и позволить Элизабет Харкнесс выйти сухой из воды, как позволял иногда некоторым другим нарушителям закона, если бы она, заставив одну женщину подтвердить ее алиби, не попыталась убить и ее. Ибо когда Бесс рассказывала свою историю в кабинете…
Во время этого монолога Джуди Нокс не проронила ни слова. Она тихо сидела на стуле, но в ее глазах застыл страх. Теперь она вскочила на ноги.
- Едва ли я хочу слышать эту часть ваших объяснений, - заявила Джуди. - Фактически не только не хочу, но и не могу! Прошу меня извинить. И не ходи за мной, Фил. Я подожду тебя в фойе.