Слуга Брасса, неожиданно представившийся как Хьюго, отошел к "мустангу" за багажом, вернулся с чемоданами под мышками, кивнул гостям и направился вверх по лестнице. Она была старинного голландского типа со стенами по бокам, какие сооружали в те времена, когда верхние этажи использовались для запасов провизии, сена, прядильных и ткацких материалов, поэтому, с точки зрения бюргеров, не нуждались в отоплении. Прежние перила, вероятно красного дерева, были заменены латунными. Привинченные к ступенькам латунные пластины покрывали царапины, свидетельствующие о многолетнем использовании. Примитивные, потрескавшиеся от времени портреты предков, созданные справедливо забытыми живописцами, изображали прежних хозяев и их жен, словно маршируя вверх по лестнице вместе с людьми. Каждый из них массивно обрамляла узорчатая латунь.
Тесный верхний коридор изобиловал ответвлениями, ведущими во флигели, суля гостям спальни, подходящие по размеру для Мальчика-с-пальчика. Предположение оправдалось. Следуя за Хьюго мимо дверей - некоторые были открыты, - они видели крошечные и темные пустые спальни, примечательные лишь обилием латуни - латунными дверными ручками, кроватями, лампами, каминным оборудованием, подсвечниками, щипцами для снятия нагара, маятниками часов, карнизами и люстрами (некоторые были превращены в электрические, а другие сохраняли газовые горелки).
Пинком ноги Хьюго открыл дверь и шагнул в комнату, кивком подав знак гостям следовать за ним. Они очутились в миниатюрной гостиной с латунными стенными панелями от пола до потолка, покрытыми теми же рисунками, которые они уже видели на парадной двери. Комната была меблирована скамьями, выглядевшими такими же жесткими, как церковные.
Гигант, наклонив голову, прошел через еще одну дверь и бросил чемоданы на пол. Квины молча последовали за ним в спальню. Она казалась тесной не только из-за маленького размера, но и из-за обилия порядком износившейся мебели.
Латунная двуспальная кровать словно распухла от пуховой перины, выглядевшей мягкой, но не слишком свежей. Впрочем, чистым здесь не выглядело ничего. Джесси упала духом. Несколько солнечных лучей отважно пробивалось сквозь ставни мансардного окна с вырезанными в них отверстиями в форме полумесяцев, сердечек и цветочных горшков.
К облегчению Джесси, латунная люстра была электрической. По крайней мере, им не придется портить глаза, если они захотят почитать в постели. Но, оглядевшись вокруг, она не обнаружила ни книги, ни даже журнала. А с собой они не взяли ни того ни другого. "Ладно, - подумала Джесси, - я что-нибудь придумаю, когда Ричард начнет протестовать".
В одном углу находились банка с политурой для латуни и куча грязных тряпок. Очевидно, их прибытие вынудило Хьюго прервать работу.
- Вам, должно быть, приходится покупать политуру ящиками, Хьюго, - с той же угрожающей мягкостью заметил Ричард Квин. - Что, у мистера Брасса за пунктик насчет латуни?
- Все это сделал я, - с гордостью заявил Хьюго.
- Все латунные изделия?
- Почти все. Мистер Хендрик научил меня. Вон там, - длинная рука опустилась, как топор, - в мастерской.
- Ну и ну. - Инспектор тяжко вздохнул. - О'кей. Когда же мы увидим вашего мистера Хендрика?
Хьюго покачал огромной головой:
- Я не должен отвечать на вопросы. Мистер Хендрик велел передать, что увидится со всеми вами позже. А пока распакуйте вещи и отдохните.
- Со всеми нами? С кем?
- Со всеми гостями мистера Хендрика. Вы прибыли последними.
- И сколько же нас здесь? Я не видел снаружи ни одной машины.
- Я поставил их в каретный сарай. И вашу отведу тоже. Ключи? - Длинная рука протянулась вперед.
Инспектор выглядел недовольным, но, поймав взгляд жены, передал ключ от зажигания. Хьюго удалился, забрав тряпки и политуру.
Между супругами началась дуэль взглядов. Джесси прибегла к стратегическому маневру.
- Господи, мне нужна ванная! Ненавижу пользоваться наружными пристройками. - Она открыла еще одну дверь, за которой действительно оказалась неожиданно большая ванная комната с потолком, заставившим ее чувствовать себя брошенной в колодец, над которым раскачивался маятник, старой ванной, окованной латунью вплоть до кривых ножек, и латунным оборудованием. Джесси закрыла дверь, посетовав про себя, что она не так давно замужем, чтобы преодолеть традиционную стыдливость.
- Черт возьми, Джесси, - послышался снаружи голос Ричарда, - чем больше я на все это смотрю, тем меньше мне это нравится. Что скажешь? Будь хорошей девочкой и давай убираться отсюда.
- Даже не познакомившись с мистером Брассом? - отозвалась Джесси. Шум воды заглушил ответ Ричарда.
Когда она вышла, старик склонился над ближайшей ножкой кровати.
- Взгляни на это, - проворчал он. - Чертовы ножки привинчены к полу. Я же говорил тебе, что этот Брасс - чокнутый.
- Тише! Учитывая возраст дома, он в отличном состоянии. Полы совсем не прогнулись, и потолок кажется крепким… - Желая умиротворить мужа, Джесси добавила: - Но дом выглядит мрачновато.
- Ты чертовски права!
- Неужели нужно постоянно поминать черта, дорогой? - Джесси села на кровать, утонув в перине и подняв облако пыли. - Фу! Мы не можем спать на этом, Ричард! Открой ставни и окна, а я вытряхну и проветрю постель… Что ты делаешь?
Инспектор тщетно сражался с портретом косоглазого женского представителя семейства ван ден Брас все в той же латунной раме.
- Картина тоже привинчена!
- Знаю, дорогой, - произнесла Джесси тоном, которым обращалась к молодым женщинам во время родовых схваток, хотя она не заметила винтов в стене, и снова попросила мужа заняться окнами, с целью отвлечь его мысли от Хендрика Брасса.
Но первым, что увидел Ричард, открыв ставни, был их "мустанг", исчезающий с фантастической быстротой за самым дальним флигелем.
Куда же они попали?
Глава 3
ПОЧЕМУ?
Джесси лежала на проветренной и вычищенной постели, когда раздался металлический грохот. Она сняла платье и надела шелковый пеньюар из ее приданого, но тонкая материя раздвинулась, когда она повернулась в полусне, и сейчас Ричард стоял над ней, восхищаясь чашками ее бюстгальтера размера С, длиной ресниц и прочими замечательными атрибутами. Грохот заставил Джесси испуганно открыть глаза, а Ричарда подбежать к двери с проворством, сделавшим бы честь мужчине вдвое моложе его.
- Что это было? - прошептала Джесси.
Инспектор расслабился:
- Китайский гонг. Разумеется, латунный. Думаю, нам предстоит встреча с главным психом.
- Все в гостиной! - прогремел Хьюго.
Спустившись вниз, они обнаружили там шестерых человек. Хьюго исчез.
Инспектор произвел инвентаризацию. Из троих мужчин никто не был достаточно старым, чтобы оказаться Хендриком Брассом. Одному - крупному и солидному, с цветом лица деревенского сквайра и маленькими немигающими глазками - неопытный встречный мог бы дать лет шестьдесят, но инспектору, зарабатывавшему на жизнь оценкой людей по их внешности, краснолицый мужчина казался значительно моложе; просто нелегкая жизнь оставила на его лице отметины. Второй мужской представитель секстета - сутулый, костлявый и рыжеусый, в роговых очках, одна дужка которых была прикреплена пластырем, - был среднего возраста. Третьему же, походившему на не слишком активного футболиста, было лет двадцать пять - тридцать.
Джесси обратила свое внимание на трех женщин. При виде одной из них, сидевшей в кресле, за которым стоял "деревенский сквайр", ей стало не по себе. Женщине шел пятый десяток, она была стройной и элегантной (хотя элегантность успела потускнеть), с властным лицом и крашеными русыми волосами. Джесси инстинктивно почувствовала, что эти двое составляют пару - супружескую или какую-то еще. Оба ей не понравились.
Вторая особа, лет под сорок, была так сильно накрашена, что выглядела нелепо. Быстрый оценивающий взгляд, который она бросила на Ричарда и тут же пренебрежительно отвела, вызвал у Джесси желание дать ей пощечину. Женщина тут же вернулась к занятию, которому, очевидно, предавалась до их прихода, пожирая алчным взглядом похожего на футболиста молодого человека. Джесси сразу определила ее как сексуально озабоченную старую деву.
Третья была молодой девушкой. Джесси почувствовала к ней симпатию. Она была хорошенькой, со свежим лицом, глазами оттенка топаза и волосами натурального каштанового цвета, над которыми неплохо было бы поработать парикмахеру. Молодой человек проявлял к ней явный интерес, и, судя по тому, как девушка его игнорировала, Джесси понимала, что этот интерес ей приятен.
- Добро пожаловать в клуб, - сказал молодой человек, шагнув вперед с протянутой рукой. - Я видел из своего окна, как вы приехали. Меня зовут Кит Палмер.
- Ричард Квин, - представился инспектор, пожимая руку Палмеру с энергией, давшей Джесси понять, что молодой человек выдержал испытание. - Моя жена Джесси.
- Могу я представить вам мистера и миссис Алистер? - Палмер указал на женщину в кресле и румяного мужчину позади нее. - Мисс Корнелия Оупеншо… - Сексуально озабоченная леди, как и ожидала Джесси, была незамужем. - Мисс Линн О'Нил… - Так звали девушку со свежим лицом. - И доктор Хьюберт Торнтон. - Это был высокий сутулый мужчина в сломанных очках. - Вы, часом, не в курсе, что все это значит?
Инспектор покачал головой:
- Моя жена получила письмо от Брасса с деньгами и указаниями - это все, что мы знаем.
- Нам всем прислали такие же письма, - сказала Линн О'Нил. - Мы их сравнили - они абсолютно одинаковы, кроме адреса.
- Кто-нибудь из присутствующих здесь знал кого-то другого до сегодняшнего дня? - спросила Джесси.
Последовало дружное отрицание.
- Не знаю, почему я приехал. - Доктор Торнтон зажег сигарету с помощью окурка, который бросил в камин, где полыхало монументальное бревно. - Все это мне кажется результатом запущенного склероза. Мне следовало тут же развернуться и отправиться назад в Саут-Корнуолл.
- Не слишком разумно, - заметил Алистер из-за кресла жены. Он улыбался, но его взгляд оставался настороженным. - Тут пахнет деньгами, а кому они помешают?
Миссис Алистер ничего не сказала. Инспектор подумал, что она предпочитает наблюдать. Ей неизвестно, замешаны ли тут деньги, но если так, то это вопрос, кто схватит их первым - она или ее муж.
- Не знаете, ожидается кто-нибудь еще? - спросил он.
- Хьюго говорит, что нет, - ответил Палмер. - Но где сам Брасс? Чего ради нас тут маринуют?
- Старый трюк, - внезапно заговорила миссис Алистер и тут же сжала губы, словно поймав себя на неосмотрительности.
- А вот и Хьюго, - сказала Линн О'Нил. - Он похож на Великана из сказки про Джека и бобовый стебель.
- Интересно, как выглядит мистер Брасс, - задумчиво промолвила мисс Оупеншо.
Все обернулись, глядя на Хьюго, появившегося словно гигантское видение.
За его руку держался маленький старичок с тонкими конечностями и серым лицом, крючковатый нос почти касался острого подбородка. Голову связывала с плечами длинная шея, которой, казалось, едва хватало сил поддерживать свою ношу. На нем были выцветший бархатный пиджак красного цвета с парчовыми лацканами, побитый молью шерстяной шарф и старые матерчатые шлепанцы. В дрожащей руке он держал латунную трость. Несколько седых волос на лысом черепе стояли по стойке "смирно", как храбрые остатки разбитого полка.
Но самым замечательным во внешности Хендрика Брасса были его глаза - вернее, их отсутствие. Они были спрятаны за темными очками замысловатой формы, больше подходившими для облаченной в бикини девушки на пляже, и скрывали половину маленького лица.
- Ну-ну, - прочирикал Хендрик Брасс. Его голос и в самом деле заставил всех подумать о престарелой птице. - Они все здесь, Хьюго? - Очевидно, его глаза под очками разглядывали гостей.
- Да, мистер Хендрик.
- Отлично. Я собираюсь назвать ваши имена, друзья мои. - (Произвести перекличку?) - Пожалуйста, отзывайтесь на них. Мистер Алистер?
- Здесь, - сразу же ответил Алистер.
- Нет, мистер Алистер, скажите что-нибудь еще. Повторите ваше имя.
- Меня зовут Девитт Алистер. Этого достаточно?
Брасс кивнул, и латунная трость резко дернулась.
- Кажется, ваша жена с вами, сэр?
- Меня зовут Элизабет Алистер. - Миссис Алистер озадаченно смотрела на него.
- Доктор Торнтон?
- Я Хьюберт Торнтон, мистер Брасс, - отозвался рыжеусый врач. Он тоже выглядел озадаченным, но это походило на заинтересованность медика профессиональной проблемой.
- Мисс Корнелия Оупеншо? Мистер Кит Палмер? Мисс Линн О'Нил? Мисс Джесси Шервуд?.. Прошу прощения, миссис Ричард Квин? И мистер Квин?
Они отвечали один за другим.
- Превосходно - значит, все прибыли. Не могли противостоять искушению, а? Ну, сейчас вы узнаете, что все это значит. Я не намерен устраивать никаких тайн.
Его чириканье напоминало смех воробья - довольно злого воробья, подумала Джесси.
- Хьюго, олух ты этакий, ты хочешь, чтобы я стоял здесь вечно? Мое кресло!
Хьюго метнулся к камину, поднял одной рукой мягкое кресло причудливой формы - из тех, которые предназначаются для главы семейства, - вернулся с ним к двери и аккуратно поставил его позади старика. Хендрик Брасс сел, держа трость между костлявыми коленями, лицом к гостям, но, казалось, смотрел на огонь, а не на них, так как его голова не шевелилась, даже когда кто-то говорил.
- Все очень просто, - начал он. - Из всей семьи Брасс остался только я. У меня нет наследников. Я стар, болен и богат - у меня шесть миллионов долларов. Шесть миллионов - слышите? Я бы стоил гораздо больше, - злобно прощебетал старик, - если бы правительство не отбирало целые куски моего состояния и не раздавало их куче алчных иностранцев. Будь я проклят, если позволю им получить все после моей смерти.
Хьюго стоял позади кресла, положив на него руку, как будто опасался, что оно вот-вот развалится. Остальные молчали. Известие о шести миллионах долларов требовалось переварить. Кит Палмер выглядел недоверчивым, доктор Торнтон - задумчивым, мисс Оупеншо - обрадованной, Линн О'Нил - изумленной. Только Алистеры оставались настороженными, словно принюхивались, но не желали верить своему обонянию.
- Из вас восьмерых, - продолжал Хендрик Брасс, чмокнув синеватыми губами, - я выбрал шестерых - вы, миссис Алистер, и вы, мистер Квин, присутствуете здесь только благодаря вашим супругам. В действительности, друзья мои, я хотел разыскать девять человек, но, по моей информации, двое из них умерли, а никаких следов третьего - некоего Хардинга Бойла - найти не удалось. Вы меня слушаете?
Ответом послужило невнятное бормотание. Да и что можно было на это сказать? Старик либо страдал паранойей, либо разыгрывал их. Должно быть, когда-то он действительно был миллионером, но все, что они видели в этом доме сейчас, пребывало в крайне запущенном и изношенном состоянии. Поверить в то, что этот хилый маленький человечек в изъеденном молью шарфе и поношенных шлепанцах обладал шестью миллионами долларов, было практически невозможно.
- Почему же я выбрал вас шестерых из двухсот миллионов, стоящих в очереди за моими деньгами? - снова заговорил хозяин дома. - Наверняка вы спрашиваете себя об этом. Я отвечу вам. Причина в том, друзья мои, что каждый из вас либо сын, либо дочь человека, протянувшего мне руку помощи в критические моменты моей жизни. И тем не менее, никто из вас никогда не слышал обо мне. Я прав? Говорите!
Никто не произнес ни слова. Собравшиеся походили на детей с шариками жвачки у рта, боящихся вздохнуть, чтобы шарики не лопнули. В Хендрике Брассе и его щебетании было нечто фантастическое - это впечатление усиливали блики пламени на стенах и блеск полированной латуни, - что превращало старую голландскую гостиную в некое подобие сцены, а находившихся в ней - в персонажей пьесы, автором и режиссером которой являлся Брасс.
Очевидно, старый Хендрик счел их молчание знаком согласия.
- Прав ли я и в том, что родители всех вас уже умерли? Мне говорили, что это так, в противном случае я бы пригласил сюда их, а не вас. Но добродетели отцов падут на их детей, верно? - Он снова чмокнул губами, радуясь собственному остроумию.
- Мистер Брасс, - внезапно произнес Девитт Алистер, словно решившись на опасный прыжок.
- Должно быть, это мистер Алистер, - сказал старик, уставясь на огонь. Инспектор разгадал одну из его тайн, досадуя на свою тупость. Хендрик Брасс был слеп. Ему следовало понять это сразу по трости, темным очкам, неподвижности головы старика и его постоянным попыткой заставить каждого из них что-либо сказать. - Я вас слушаю.
- Вы назвали шестерых из нас стоящими в очереди за вашими деньгами, - продолжал Алистер своим гулким голосом. - Что вы под этим подразумевали?
- Вы стоите в очереди в кассу, мистер Алистер, и не знаете, успеете ли добраться до окошка кассира, прежде чем оно закроется. Я могу завещать мое состояние одному из вас, двоим из вас, вам всем или вообще никому. Это зависит…
- От чего, мистер Брасс? - с подозрением осведомилась Корнелия Оупеншо.
- Мой совет - просто оставайтесь самими собой, мисс Оупеншо. Предупреждаю, меня трудно обмануть.
Он взмахнул тростью, и латунь поймала отблески огня, как клинок шпаги.
- Так как никто из вас не знает ни обо мне, ни о моих связях с одним из ваших родителей или с ними обоими, я расскажу вам. - Старик ткнул тростью в сторону Джесси. - Ваш отец, мисс Шервуд - прошу прощения, миссис Квин, - был врачом и спас мне жизнь, когда я тяжело болел. Я никогда не забывал об этом.
Джесси выглядела удивленной. Она собиралась что-то сказать, но ладонь Ричарда, надавившая ей на плечо, удержала ее.
- В вашем случае, доктор Торнтон, речь идет о вашей матери, благослови ее Бог. В самый худший период моей жизни она помогла мне снова встать на ноги, вернула веру в себя. Если вы мужчина хотя бы в половине той степени, в какой ваша мать была женщиной, доктор, вам повезло.
Рад сообщить вам, мистер Алистер, - продолжал Хендрик Брасс, - что, когда я находился в финансовом затруднении и исчерпал все источники помощи, ваш отец одолжил мне деньги, в которых я нуждался. Конечно, я вернул долг, но никогда не забывал, что он пришел мне на помощь, когда все отвернулись от меня.
Мошенник выглядел искренне удивленным; инспектор - тоже.
- Мисс О'Нил, - обратился Брасс к хорошенькой девушке, - несколько лет я провел на Западе и однажды был обвинен в краже лошади. Шериф спас меня от линчевания, добился, чтобы я предстал перед справедливым судом, и, более того, доказал мою невиновность, пойдя против общественного мнения. Этим шерифом, мисс О'Нил, был ваш отец. Я всегда вспоминал его с благодарностью.
Линн нахмурилась, но ничего не сказала.
- Кит Палмер… - Старик заколебался. - Нет, лучше я обойдусь без подробностей по поводу вашей матери. Наша… э-э… дружба значила для меня очень много. Давайте ограничимся этим.
- Как пожелаете, мистер Брасс, - отозвался Кит.
Инспектор усмехнулся про себя. Палмер пытался представить старого гнома молодым парнем, соблазняющим честную девушку, и явно испытывал с этим затруднения.
- Остаетесь вы, мисс Оупеншо.
- Да? - Корнелия застыла с открытым ртом.