Тут зрители, несмотря на запреты Дойла, опять стали вскакивать с мест, чтобы разглядеть, что происходит в дверях: в зале появились полицейские с дубинками в руках. Дойл облегченно вздохнул и отдал честь возглавлявшему их высокому человеку в штатском.
- Что тут происходит, Дойл? - спросил тот, изумленно взирая на столпотворение в зале. Полицейские, которых он привел, принялись теснить толпу от места происшествия. Зрители, покинувшие свои места, попытались туда вернуться, но их отлавливали и загоняли в толпу негодующих нарушителей, которые теснились позади последних рядов партера.
- Похоже, этого типа кокнули, сержант, - сказал Дойл.
- Угу.
Человек в штатском без всякого интереса взглянул на единственного человека в зале, который не кричал и не бесновался, а мирно лежал у их ног, закинув на лицо руку и неуклюже растопырив ноги под креслами.
- Чем его - из ствола? - спросил сержант Дойла.
- Вроде нет, сэр. Я тут сразу позвал доктора из публики, и тот сказал, что похоже на отравление.
- Ну-ну, - буркнул сержант. - А это кто? - спросил он, указывая на дрожащего Пьюзака, которого Дойл все еще держал за руку.
- А это тот парень, что обнаружил труп. Я его все это время не отпускал от себя.
- Очень хорошо. - Детектив повернулся к стоящей неподалеку группе людей и спросил: - Кто из вас директор?
Панзер выступил вперед.
- Меня зовут Вели, я сержант-детектив из отдела по расследованию убийств, - сказал человек в штатском. - Вы не пробовали как-нибудь унять это сборище горлопанов?
- Пробовал, сержант, - проговорил директор. - Но они возмущены распоряжениями этого полицейского. - Он с виноватым видом кивнул на Дойла. - Как я могу убедить их спокойно сидеть на своих местах, словно ничего не случилось?
- Ладно, этим я сам займусь! - рявкнул Вели и отдал какое-то распоряжение стоявшему поблизости полицейскому. - А как насчет дверей? - повернулся он к Дойлу. - Ты что-нибудь предпринял?
- Само собой, - с улыбкой ответил тот. - Я велел мистеру Панзеру поставить у всех дверей капельдинеров. Да они и так там находились во время представления. Я просто внушил ему, чтобы они оставались на местах и никого не выпускали.
- Правильно. Ну и что, никто не пытался смыться?
- За это я могу поручиться, сержант, - вставил Панзер. - Во время представления мы ставим капельдинеров у каждой двери - для создания атмосферы. Это же пьеса про бандитов, в ней полно воплей, стрельбы и всякого такого, и стоящая у дверей охрана нагнетает ощущение тайны и опасности. Я могу выяснить для вас…
- Мы сами выясним, - перебил его Вели. - Ты за кем послал, Дойл?
- За инспектором Квином, - ответил Дойл. - Сказал Нейлсону - это заведующий службой информации - позвонить в управление.
Ледяное лицо Вели на секунду смягчила улыбка.
- Обо всем, гляжу, подумал. А к трупу кто-нибудь прикасался после того, как его нашел этот парень?
Перепуганный человечек, которого Дойл держал за руку, жалобно вскричал:
- Но я его только нашел, сержант, клянусь богом! Я…
- Ладно, ладно! - холодно сказал Вели. - Подождешь, ничего с тобой не сделается. Так как, Дойл?
- С тех пор, как я сюда подошел, к телу никто не прикоснулся и пальцем. Кроме, конечно, врача, доктора Штутгарда, я пригласил его удостовериться, жив пострадавший или мертв. Доктор сказал, что мертв, и больше я никого к трупу не подпускал.
- Вижу, ты даром время не терял, Дойл. Тебе это зачтется. - Вели повернулся к Панзеру, который невольно отступил на шаг: - Идите-ка на сцену и сделайте оттуда объявление, господин директор. Вся эта компания останется на месте, пока их не отпустит инспектор Квин. Понятно? Скажите, что скандалить и возмущаться бесполезно: чем больше будут скандалить, тем дольше здесь пробудут. И еще скажите, чтобы сидели на своих местах, а тем, кто уйдет, не поздоровится.
- Хорошо, скажу. Господи, какая катастрофа, - простонал Панзер и пошел по проходу к сцене.
В эту же минуту главная входная дверь открылась, и в зал вступила небольшая группа людей.
Глава 2
Где один Квин работает, а другой Квин наблюдает
В облике и поведении инспектора Ричарда Квина не было ничего примечательного. Это был сероглазый пожилой человек небольшого роста, сухопарый и на вид довольно добродушный. Волосы и усы у него были седые, он слегка сутулился и, казалось, неспешно обдумывал каждый шаг.
На многочисленных зрителей, которые наблюдали, как инспектор Квин идет по проходу быстрыми мелкими шагами, он не произвел особого впечатления. Однако спокойное достоинство его облика и благожелательная улыбка, освещавшая его морщинистое лицо, вызвали в зале какой-то явственный, но странным образом уместный шорох.
Поведение полицейских тоже заметно изменилось. Дойл отступил в угол возле левого выхода из зала. Детектив-сержант Вели, возвышавшийся над трупом с надменно отрешенным видом, расслабился, словно готовясь уступить свое место под солнцем. Полицейские, стоявшие на страже у выходов, поспешно отдали честь. Рассерженная, ворчащая публика с непонятным облегчением притихла.
Инспектор пожал руку сержанту Вели.
- Сочувствую, Томас. Говорят, ты как раз собирался уходить домой - и тут такое.
Дойлу он улыбнулся отцовской улыбкой. Потом с сожалением поглядел на лежавший на полу труп.
- Ты перекрыл выходы, Томас? - спросил он.
Вели кивнул.
Инспектор с любопытством обвел взглядом соседние ряды и что-то спросил тихим голосом у Вели, который кивнул в ответ. Потом поманил пальцем Дойла.
- Дойл, а где люди, которые сидели на соседних креслах?
Он показал на три кресла, соседствовавшие с тем, на котором сидел покойник, и четыре кресла в предыдущем ряду.
- Я там никого не видел, - с недоумением ответил Дойл.
Квин минуту постоял молча, потом махнул рукой Дойлу, чтобы тот вернулся на свое место у выхода, и тихо сказал Вели:
- И это при аншлаге…
Вели значительно поднял брови.
- Пока мне ничего не понятно, - добродушно сказал инспектор. - Вижу только труп и толпу вспотевших галдящих зрителей. Прикажи Хессе и Пигготту навести порядок в проходах.
Вели бросил несколько резких слов двум детективам, которые пришли в театр вместе с инспектором. Те стали пробиваться к выходам, расталкивая скопившихся в проходе недовольных зрителей. К ним присоединились полицейские. Актерам и актрисам, которые толпились неподалеку от трупа, было приказано отойти в сторону. В задней части партера полицейские отгородили веревками что-то вроде загона и затолкали туда человек пятьдесят пытавшихся разбежаться по театру зрителей. Потом принялись опрашивать каждого, требуя показать билет и отправляя на законное место. Через пять минут в зале не осталось ни одного стоящего зрителя. Актерам же и актрисам было приказано ждать на отгороженном веревками пространстве.
- Так-то будет лучше, Томас, - ухмыльнулся Квин. - Ты знаешь, как я не люблю шум. Известно, кто этот бедняга?
Вели покачал головой:
- Я к нему даже не прикасался. Да и приехал сюда всего за несколько минут до вас. Патрульный позвонил мне с Сорок седьмой улицы и сообщил, что слышит у театра свистки Дойла. Дойл тут не дремал, сэр. Лейтенант отозвался о нем с похвалой.
- Ага, - сказал инспектор, - значит, Дойл. Пойди сюда, Дойл.
Полицейский подошел и отдал честь.
- Расскажи нам, что же здесь случилось, Дойл, - сказал инспектор, удобно усевшись в кресло.
- Так вот, - начал Дойл. - Минуты за две до конца второго акта этот человек, - он кивнул на уныло стоявшего в углу Пьюзака, - подбежал ко мне - я стоял позади кресел и смотрел постановку - и сказал: "Там убили человека… Человека убили!" Из глаз слезы текут, изо рта пузыри, как у младенца, - я решил, что он чокнутый. Но все же побежал, куда он показывал. В зале было темно, на сцене шла пальба, но на полу действительно лежал человек. Я не стал его поворачивать - только пощупал пульс. Пульса не было. На всякий случай я велел объявить, что нужен врач, и отозвался этот Штутгард…
Инспектор Квин слушал его чрезвычайно внимательно, по-птичьи наклонив голову.
- Отлично, - сказал он. - Молодец, Дойл. Я потом поговорю с доктором Штутгардом. Ну и что было потом?
- Потом я послал отвечающую за эти ряды билетершу за директором театра Панзером. Вон он стоит.
Квин посмотрел на Панзера, который неподалеку разговаривал с Нейлсоном, и кивнул.
- Так это Панзер? Прекрасно… Эллери, тебе передали, что ты мне срочно нужен?
Он ринулся вперед, оттолкнув Панзера, который смущенно отступил назад, и хлопнул по плечу высокого молодого человека, который только что вошел в центральную дверь и стоял, оглядывая представшую перед ним картину. Инспектор взял его под руку.
- Надеюсь, ты не сердишься, что я оторвал тебя от твоих книжек, Эллери? В каком магазине ты сегодня рылся? Я очень рад, что ты пришел.
Инспектор опять вытащил из кармана табакерку, поднес к носу понюшку и чихнул, с беспокойством глядя в лицо сына.
- Вообще-то говоря, - сказал Эллери Квин, - не могу сказать, что разделяю твою радость. Ты меня вытащил из местечка, о котором книголюб может только мечтать. Я уже почти уговорил хозяина магазина уступить мне бесценное первое издание Фальконера и собирался ехать к тебе в управление за деньгами. Позвонил туда - и вот, пожалуйста, я здесь. Подумать только - Фальконер! Ну да ладно, наверно, и завтра будет не поздно.
Инспектор усмехнулся:
- Вот если бы ты мне сказал, что нашел превосходную табакерку антикварной работы, это, может, меня и заинтересовало бы. А книжка! Пошли - нас с тобой ждет серьезная работа.
И, все еще держа сына за рукав, инспектор повел его к группе людей, стоявших возле покойника. Эллери был высоким, широкоплечим молодым человеком с интеллигентным лицом. Высокий лоб и внимательные глаза говорили о том, что Эллери прежде всего человек мысли, особый шарм придавало ему пенсне. Элегантный серый костюм сидел на нем превосходно, и в руках он держал легкую трость.
Оба Квина присоединились к группе людей, толпившихся возле тела. Вели уважительно приветствовал Эллери. Тот перегнулся через кресло, внимательно посмотрел на труп и отступил назад.
- Ладно, Дойл, продолжай, - деловито сказал инспектор. - Ты посмотрел на покойника, задержал нашедшего его человека, вызвал директора… А что потом?
- По моему указанию Панзер закрыл все двери и распорядился, чтобы из зала никого не выпускали и в зал никого не впускали, - ответил Дойл. - Публика подняла по этому поводу страшный шум, но больше ничего не произошло.
- Ясно, - сказал инспектор и опять полез в карман за табакеркой. - Ты все сделал правильно. А теперь займемся этим джентльменом.
Он показал в сторону забившегося в угол дрожащего человечка. Тот неуверенно шагнул вперед, облизал губы, растерянно огляделся по сторонам и молча застыл.
- Как вас зовут? - приветливо спросил инспектор.
- Пьюзак, Вильям Пьюзак, - ответил человечек. - По профессии я бухгалтер, сэр. Я только…
- Не спешите, Пьюзак. Где вы сидели?
Пьюзак показал на шестое место от прохода в последнем ряду. Девушка, сидевшая в пятом кресле, испуганно глядела в их сторону.
- Ясно, - сказал инспектор. - А эта барышня с вами?
- Да, сэр. Это - моя невеста. Ее зовут Эстер - Эстер Яблоу…
Стоящий немного в стороне детектив старательно записывал слова Пьюзака. Эллери по очереди оглядывал выходы из зала. Потом вынул из кармана пальто небольшую книжицу и стал чертить на обратной стороне обложки план зрительного зала.
Инспектор поглядел на девушку, которая тут же отвела глаза.
- Ну, так расскажите мне во всех подробностях, что случилось, Пьюзак.
- Я ничего плохого не сделал, сэр.
Инспектор похлопал его по плечу:
- Вас никто ни в чем не обвиняет, Пьюзак. Я просто хочу знать, что именно вы видели. Не спешите, расскажите все обстоятельно.
Пьюзак как-то странно посмотрел на него. Потом облизнул губы и начал:
- Значит, я сидел в последнем ряду рядом со своей… с мисс Яблоу, и спектакль нам очень нравился. Особенно интересно было во втором акте: стрельба, вопли и все такое… А потом я встал и пошел к проходу слева - этому самому, где мы стоим.
Он нервно показал на ковер у себя под ногами. Квин ободряюще кивнул.
- Мне пришлось протиснуться мимо моей… мисс Яблоу, а дальше между ней и проходом сидел только один человек. Поэтому я и пошел в ту сторону: мне не хотелось… - Он помедлил, потом закончил виноватым голосом: - Мне не хотелось тревожить людей, сидящих справа, в разгар самой интересной части спектакля…
- Что ж, это весьма похвально, Пьюзак, - с улыбкой сказал инспектор.
- Да, сэр. И я стал нащупывать путь влево: в театре было довольно темно. А когда дошел до… до этого человека… - Он содрогнулся и заговорил быстрее: - Он сидел как-то странно, упершись коленями в кресло перед ним и мешая мне пройти. "Извините", - сказал я и попытался протиснуться мимо него. Но его колени были по-прежнему уперты в кресло. Я не знал, что делать. Я не такой уж пугливый человек и просто собирался повернуть в обратную сторону - и вдруг почувствовал, что этот человек сполз на пол: мои ноги оказались прижаты к его ногам. Тут я действительно испугался - да кто бы не испугался…
- Само собой, - сочувственно сказал инспектор. - Как не испугаться. Ну и что случилось потом?
- Э-э-э… Потом он сполз с кресла и ударился головой о мои ноги. Я не знал, что делать. Позвать на помощь я не мог - не знаю почему, но не мог. И я наклонился к нему, думая, что он перепил или у него какой-то приступ, и хотел его поднять. Я даже не успел подумать, что буду делать дальше.
- Я вас вполне понимаю, Пьюзак. Продолжайте.
- Потом случилось то, о чем я сказал полицейскому. Он схватил меня за руку - словно ему было нужно за что-нибудь ухватиться - и тихо застонал. Я едва расслышал этот стон, но мне стало страшно. Не могу вам даже это описать…
- Ничего, вы очень хорошо все описываете, - сказал инспектор. - И что дальше?
- И тут он попытался что-то сказать. Не то чтобы сказать - он словно захлебывался, будто ему перехватило горло. Первые слова я не разобрал, но понял, что он не пьян и не болен. Поэтому я наклонился ниже и прислушался. И он выдавил из себя: "Это убийство… Меня убили…" - или что-то в этом роде…
- Он сказал "Это убийство"? - спросил инспектор, сурово глядя на Пьюзака. - Вы, наверно, испугались? А вы точно расслышали слово "убийство"?
- Да, точно, сэр. У меня хороший слух, - упрямо сказал Пьюзак.
- Что ж, - опять улыбнулся инспектор. - Я просто хотел удостовериться. Что вы сделали потом?
- Я почувствовал, как он скорчился и вдруг обмяк, и решил, что он умер. Не знаю, как это получилось, но через секунду я был около полицейского - вот этого, - показал он на Дойла, - и рассказал ему, что случилось.
- Это все?
- Да, сэр. Это все, что я знаю, - со вздохом облегчения сказал Пьюзак.
- Нет, не все, - гаркнул инспектор, схватив Пьюзака за отвороты пиджака и впившись в него взглядом. - Совсем даже не все, Пьюзак. Вы забыли нам сказать, зачем вы покинули свое кресло.
Пьюзак кашлянул, помялся, потом нагнулся к инспектору и прошептал ему что-то на ухо.
- Вот как, - с легкой улыбкой сказал Квин. - Понятно. Спасибо за помощь, Пьюзак. Больше нам от вас ничего не нужно. Идите на свое место. Домой пойдете, когда зрителям будет разрешено покинуть зал.
Квин махнул рукой, отпуская Пьюзака, и тот, бросив последний испуганный взгляд на лежащий на полу труп, пошел вокруг последнего ряда кресел и вскоре появился рядом со своей спутницей. Между ними тут же завязался оживленный разговор.
Инспектор повернулся к Вели. Эллери нетерпеливо тряхнул головой, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, передумал и в конце концов отошел в сторону и скрылся из вида.
- Ну что ж, Томас, - со вздохом сказал инспектор, - давай взглянем на наш труп.
Он опустился на колени между рядами кресел и наклонился к покойнику. Хотя в зале горел яркий свет, между креслами было темно. Вели достал карманный фонарик и направил яркий луч света на мертвое тело, которое быстро ощупывал инспектор. Квин молча указал на коричневое пятно на белой крахмальной рубашке.
- Кровь? - спросил Вели.
Квин понюхал пятно.
- Нет, всего лишь виски, - ответил он.
Он послушал сердце покойника, поискал пульс на шее и сказал Вели:
- Похоже, его и в самом деле отравили, Томас. Приведи-ка сюда этого доктора Штутгарда. Хочу узнать его личное мнение, до того как прибудет Праути.
Вели отдал краткое распоряжение, и через минуту к ним в сопровождении детектива подошел человек среднего роста в смокинге. У него было смуглое лицо и тонкие усики на верхней губе.
- Вот он, инспектор, - сказал Вели.
- Ага, - отозвался Квин, поднимая голову. - Здравствуйте, доктор. Мне сказали, что вы осматривали труп почти сразу после того, как он был обнаружен. Я не вижу признаков, четко указывающих на причину смерти. А вы как считаете?
- Я осмотрел его лишь поверхностно, - медленно проговорил доктор Штутгард, щелчком стряхивая с шелкового лацкана смокинга воображаемую пылинку. - В темноте и в этих условиях я поначалу не смог обнаружить явной причины смерти. Исходя из состояния мускулов лица, я предположил инфаркт. Но при ближайшем рассмотрении обнаружил, что кожа лица посинела - это отчетливо видно даже при таком слабом освещении. В сочетании с запахом алкоголя изо рта трупа это давало основание предполагать какую-то форму алкогольного отравления. Одно могу сказать точно: этот человек умер не от выстрела и не от ножевой раны. Это я проверил в первую очередь, кроме того, осмотрел шею и убедился, что его не задушили.
- Понятно. Большое спасибо, доктор. Между прочим, - добавил Квин, когда доктор Штутгард уже повернулся, чтобы идти, - вы не думаете, что его отравили метиловым спиртом?
- Это невозможно, - твердо ответил доктор Штутгард. - Яд был сильный и быстродействующий.
- А что это за яд, вы не можете предположить?
Доктор заколебался. Потом сдержанно сказал:
- Извините, инспектор, но ничего определенного я вам сказать не могу. В этих условиях я не…
Он замолчал и попятился.
Квин ухмыльнулся и опять наклонился к жертве.
Лежавший на полу труп представлял собой малоприятное зрелище. Инспектор осторожно поднял стиснутую в кулак руку и вгляделся в искаженное лицо. Потом заглянул под кресло. Там ничего не было. Но на спинке кресла висела черная накидка с шелковой подкладкой. Инспектор быстро обыскал ее карманы, извлек несколько писем и каких-то бумажек из внутреннего кармана смокинга, обшарил карманы жилетки и брюк и разложил свои находки на две кучки: в одной письма и бумаги, в другой - монеты, ключи и прочая мелочь. В заднем кармане брюк он нашел серебряную фляжку с инициалами "М. Ф.". Осторожно держа фляжку за горлышко, он оглядел ее глянцевые бока в поисках отпечатков пальцев. Покачав головой, он аккуратно завернул фляжку в носовой платок и отложил в сторону.
Голубой корешок билета, на котором было указано место - Лл 32, левая сторона, - он спрятал в карман собственного жилета.