- Нет. Мистер Саммис обскакал меня и нанял в качестве адвоката Харви Ансона. Они не позволили мне увидеться с Делией, и я не знал, в чем дело, пока не заглянул в утренние газеты. Со мной чуть удар не приключился, ведь только вчера…
- Что вчера?
- Ах, ничего особенного. Я два часа добивался свидания с Делией. Уэлш, помощник надзирателя, сообщил мне недавно, что она спит и с ней его жена.
А вам удалось с ней повидаться?
- Да. - Клара с трудом проглотила застрявший в горле комок. - После прихода мистера Саммиса мне разрешили побыть с ней в течение получаса.
- Что она сказала?
- Делия рассказала мне, где была и чем занималась накануне вечером, и, разумеется, заявила, что не убивала Джексона, но это и так понятно любому идиоту.
- По вашему мнению, она не стреляла в Джексона? - Диллон с изумлением уставился на Клару.
- Боже мой! - с горечью проговорила Клара, не спуская с него глаз.
- Как это понимать?
- Неужели вы думаете, что Делил способна убить человека?
- Нет, я вовсе так не думаю. Но, быть может, мне известно кое-что, о чем вы не имеете ни малейшего представления. Вы виделись с вашим дядей Куинби Пеллеттом?
- Да, я встретила его в тюрьме. А что с ним?
- Он вам говорил о чем-нибудь, связанном с этим происшествием?
Уверял в непричастности Делии к убийству Джексона. Естественно, ведь он еще не спятил и у него сохранилось достаточно здравого смысла. Что еще он мог мне сообщить?
- По-видимому, ничего, раз уж он предпочел промолчать. Вы знаете, где сумочка Делии? Была ли она при ней и конфисковала ли ее полиция?
Клара раскрыла было рот, но тут же опять закрыла, пристально рассматривая Диллона прищуренными глазами.
- Почему вас интересует сумочка Делии?
- В ней лежала записка с моими именем и фамилией, которая может серьезно навредить Делии и явиться козырем в руках обвинения.
- Откуда вам об этом известно?
- Вчера утром в моем кабинете ваша сестра достала записку из своей сумочки, вслух зачитала ее и вновь убрала туда же.
- Записку, которая может… навредить и стать козырем обвинения?
- Совершенно верно.
Клара так резко оттолкнула от себя тарелку с нетронутой яичницей, что часть содержимого соскользнула на стол. В детские годы и в пору девичества она всегда отличалась уравновешенным характером, но, видимо, и на ней все-таки отразилась трагическая гибель отца и матери… а теперь еще и арест сестры… Не обращая внимания на беспорядок на столе, Клара встала и ровным голосом сказала:
- Мне кажется, вам лучше уйти. Если у вас хватает глупости или чего-то еще думать, что Делия застрелила Джексона… Идите и ищите нужную вам записку, которая поможет осудить ее.
Не шелохнувшись и тоже не повышая голоса, Диллон проговорил:
- Я вовсе не глупец, я люблю Делию.
- Не очень-то заметно, судя по вашим рассуждениям. Пожалуйста, уходите.
- Я не могу уйти, - покачал он головой. - Я должен что-то предпринять, но без вашей помощи я бессилен. Вы прекрасно знаете, что я люблю вашу сестру и что она отвергла мое предложение.
Однако от этого моя любовь к ней нисколько не уменьшилась, а скорее сделалась еще сильнее, и я не оставляю надежды в один прекрасный день все-таки на ней жениться. И если эта любовь превратила меня в идиота… пусть… мне все равно. Вчера Делия пришла ко мне в контору и объявила о своем намерении застрелить человека. Убить его! Ей нужен был квалифицированный юридический совет. По ее словам, она перед этим купила пачку патронов. В сумочке у нее лежал револьвер - Делия его вынимала, и я видел оружие собственными глазами. Как она пояснила, револьвер когда-то принадлежал ее отцу. С ума сойти! Я обвинил ее в том, что она пытается разыграть передо мной какую-то из своих очередных ролей, и возмущенная Делия с высоко поднятой головой ушла. Вы, вероятно, знаете, как она умеет это делать.
- Но она не могла… не могла… - Клара в изнеможении опустилась на стул. - Она не могла говорить всерьез.
- Точно так же подумал и я. Тем не менее счел целесообразным рассказать обо всем вашему дяде.
Мне следовало пойти за ней, или привести ее к вам, или сделать еще что-нибудь! Как по-вашему, что я почувствовал, когда увидел эти кричащие заголовки в газетах?
- Все равно я не верю. Делия никого не убивала.
Во всяком случае, если бы она действительно решила… из ненависти… то уж никак не Джексона.
- Почему не его? Тогда кого же?
- Не знаю, но только не…
- Не отрицайте, вы отлично знаете. Так кого же?
Клара медленно покачала головой.
- Черт возьми, Клара! - взорвался Диллон. - Повторяю: я люблю Делию, и она в смертельной опасности. Мне необходимо что-то предпринять для ее спасения! Независимо от того, ее это секрет или ваш, я сохраню его в тайне. Вы вверили судьбу сестры Саммису, потому что он ее крестный отец. Но почему вы думаете, что ему можно доверять? Джексон был его партнером, и Л ем, когда нужно, жесток и беспощаден, как кугуар. Мне нужны все сведения, какие только можно получить. Если Делия собиралась кого-то убить и это был не Джексон, то кто же?
- Делия никогда не говорила мне, что намеревается кого-то убить.
- Она говорила об этом мне. Так все-таки, кого Делия могла иметь в виду?
- Руфуса Тоула.
- Тоула?! - вытаращил глаза Диллон. - Священника?
- Именно.
- Боже праведный! С какой стати?
- По ее убеждению, он довел нашу мать до самоубийства. Я тоже так считала, - пояснила Клара.
- Довел до самоубийства? Но каким образом?
- Своими разговорами с ней, - ответила Клара и умолкла, прикусив нижнюю губу. Через минуту, овладев собой, она продолжила: - Я не представляла… насколько в самом деле мучительно и больно говорить о некоторых вещах.
- А я хорошо представляю. Испытал на самом себе. О чем Тоул беседовал с вашей матерью?
- Не знаю. Мама была членом его общины. Исправно посещала церковные службы, раза два в год приглашала Тоула на ужин. Однако примерно три месяца тому назад, когда мама стала приходить в себя после смерти отца, Тоул начал часто бывать у нее, и они день за днем подолгу беседовали наедине. С этого момента у мамы в глазах появилось выражение… глубокой скорби и обреченности. Она отказалась сказать мне или Делии, в чем дело. Мы пытались подслушивать, но они держались чрезвычайно осторожно, и нам так и не удалось ничего выяснить.
- Как по-вашему, о чем могла идти речь?
- Делия предполагала, что преподобный Тоул каким-то образом заполучил власть над мамой и сознательно мучил ее. Что он мучит маму, я не сомневалась, но причину видела в другом - в тех усилиях, которые она прилагала, не жалея времени и денег, чтобы найти убийц отца. Вскоре после того, как Тоул зачастил к нам, он выступил со страстной воскресной проповедью о несовместимости истинной христианской веры с таким понятием, как мщение.
Он же настоящий фанатик! С каждым днем мама чувствовала себя все хуже и хуже, в конце концов она почти перестала с ним разговаривать и принимать пищу. Однажды утром сестра нашла ее в спальне мертвой. Конечно, мы с Делией каждая по-своему среагировали на смерть матери - по характеру мы разные. Однако мне думается, главную роль сыграл тот факт, что именно Делии выпало первой увидеть маму мертвой.
- Так, значит, вы думаете… когда она говорила мне о своем намерении кого-то убить, то имела в виду Тоула?
- Вне всякого сомнения, - кивнула Клара, нервно сплетая пальцы. - И еще одно. Боюсь, что в последнее время я тоже повела себя не совсем правильно и только усугубила ситуацию. Как-то, две недели назад, ко мне пришел Тоул. Делия не хотела его впускать, но я все-таки впустила и беседовала с ним в этот вечер и потом еще два или три раза. Я надеялась, что он, возможно, что-нибудь расскажет о нашей маме, и даже как-то напрямик спросила его, о чем они так часто толковали вместе, но Тоул сказал, что мама унесла свои секреты с собой в могилу, а он, дескать, лишь старается вернуть меня в лоно христианской веры.
Я перестала посещать церковь с тех пор, как он начал навещать маму: просто не могла видеть его физиономию и слышать его голос.
- И как же это усугубило ситуацию?
- Дело в том… По-моему, Делия серьезно опасалась, что Руфус Тоул окажет на меня такое же вредное влияние, как на нашу маму. Я убеждала ее, что, беседуя с ним, я лишь пытаюсь получить от него кое-какие сведения, но мне следовало учитывать душевное состояние сестры и ее полное неприятие Руфуса Тоула. У Делии были еще свежи в памяти уклончивые ответы мамы, когда мы спрашивали ее о священнике.
Сдвинув брови, Диллон некоторое время размышлял над тем, что ему рассказала Клара.
- Но не могла ли Делия, - спросил наконец адвокат, - ненавидеть Тоула и, желая его смерти, с не меньшей силой ненавидеть Джексона?
- Но почему?
- Ну а если… а если она… - пробормотал он и, будучи не в силах произнести вертевшуюся у него в голове фразу, в отчаянии воскликнул: - Разве вы не читали газет? Не поняли все те грязные намеки?
Неужели вам не известно, что говорят в городе о Джексоне и его отношениях с женщинами?
- Какое это имеет отношение к Делии?
- Разве она не женщина?
- Вы хотите сказать… О! - прищурилась Клара. - А вы поклонник что надо! Просто великолепный!
Сперва вы обвиняете ее в убийстве, а теперь еще и причисляете к любовницам Джексона.
- Я вовсе ни в чем ее не обвиняю! - ответил Диллон с выражением глубокой печали в глазах. - Но, боже мой, что я должен думать? Чему верить?
Как вы полагаете, зачем я пришел к вам? Что, ради всего святого, она делала ночью в кабинете Джексона с револьвером в руке?
- Револьвер лежал на стуле, и она его подобрала.
- Почему она оказалась там?
- Она хотела передать Джексону записку от мистера Саммиса с просьбой оставить меня на работе.
Накануне Джексон уволил меня.
- Кто вам рассказал об этом?
- Делия и мистер Саммис.
- Вы видели записку?
- Нет. Наверное, она у шерифа. Всякий, кто думает, что Делия имела какие-то отношения с Джексоном, глубоко заблуждается. Грязные намеки в газете я поняла, но отнесла их на свой счет. Ни я, ни Делия никогда бы не позволили Джексону даже пальцем дотронуться до нас, а потому все эти инсинуации - чистейший вздор.
- Вашу руку! - воскликнул Диллон, вскакивая со стула и крепко, до боли, сжимая миниатюрную ладонь Клары. - Господи, какое облегчение! Моя милая, дорогая, любимая красавица Клара! Теперь я им покажу…
- Я вовсе не ваша любимая, и вы чуть не переломали мне все кости.
- Извините, пожалуйста, - проговорил Диллон, вновь беря девушку за руку и бережно целуя тыльную сторону ладони. - Теперь я могу бороться с легким сердцем и твердым убеждением. Мои мозги снова начнут функционировать… Итак, вы сказали, что револьвер лежал на стуле. Как он попал из ее сумочки на стул?
- Сумочка Делии лежала тут же, на письменном столе.
Хорошо, кто взял револьвер из сумочки?
- Делия не знает. Никто не знает. Ее сумочку вместе с револьвером и патронами украли из машины еще днем, когда та стояла на Халли-стрит.
- Откуда вам это известно?
- Сестра рассказала.
- И когда и где она вновь нашла свою сумочку?
- Она ее не находила, а увидела, когда пришла в кабинет Джексона, чтобы передать ему записку. Он был уже мертв, сумочка лежала на столе, а револьвер - возле двери на стуле.
- Когда Делия пошла в контору, сумочки у нее вообще с собой не было? - изумился Диллон.
- Конечно. Ведь ее же украли.
- И сумочка оказалась там, когда Делия… и револьвер… Боже праведный! - Диллон покрутил головой. - Тогда все выглядит еще хуже, чем я предполагал! И в этих условиях вы доверили судьбу сестры Лему Саммису?
- Вы уже говорили что-то похожее, - заметила Клара. - Он не сделает ничего такого, что может повредить Делии. Я в этом уверена.
- Возможно. Но я не разделяю вашей уверенности. Люди, подобные Лему Саммису, относятся к своим согражданам так же, как генерал к своим солдатам. Он любит их, гордится ими, и он прямо-таки души в них не чает, когда они храбро умирают под его командованием. Вполне естественно, без этих качеств нет хорошего военачальника. Джексон был партнером и зятем Саммиса, и невозможно даже предположить, что в действительности кроется за всем этим, какая политика или хитрая интрига. Я уже говорил о намерении что-то предпринять, и теперь, когда узнал значительно больше, чем надеялся, еще больше укрепился в своей решимости.
Но главная цель моего прихода к вам состоит в том, чтобы вы пригласили меня стать адвокатом Делии.
- Вы хотите сказать - ее защитником?
- Именно.
- Но мистер Саммис уже нанял Харви Ансона.
- Мне это известно, однако послушайте. Во-первых, что бы вы ни думали, всецело доверять Саммису вы не можете, особенно после этой загадочной истории с появлением сумочки Делии в кабинете убитого Джексона. И повторяю: она в смертельной опасности! Во-вторых, нужно помнить о той записке, которую она прочитала мне вчера утром. В ней упоминается моя фамилия, и речь идет о возможных последствиях совершенного убийства. Как ее адвоката меня не станут допрашивать в суде в качестве свидетеля, и к тому же я надеюсь исключить злополучную записку Делии из числа вещественных доказательств. Иначе присяжные неизбежно поверят в заранее спланированное, преднамеренное убийство.
Разумеется, вы вправе выступить свидетелем, рассказать, кому на самом деле и почему она желала смерти…
Клара на мгновение закрыла глаза и зябко повела плечами.
- Понимаю, уже одна эта мысль невыносима, - продолжал Диллон, - но чем еще вы могли бы помочь? Кроме того, присяжные едва ли вам поверят.
Больно уж странная история, если не знать характера Делии и всех сопутствующих обстоятельств. Сейчас очень важно, чтобы ее визит ко мне и содержание гипотетического вопроса не фигурировали в материалах дела. Возможно, по-вашему, я еще не достаточно опытный юрист, чтобы положиться на меня в столь сложном процессе, но в данном случае защиту возьмет на себя адвокатская фирма "Эскотт, Броуди и Диллон", а Эскотт ни в чем не уступит Харви Ансону.
Вы - ближайшая родственница Делии и можете выбирать адвокатов… Хотите, чтобы я ответил?
Как раз в этот момент зазвонил телефон, и Клара кивнула:
- Да, пожалуйста.
Пока Диллон отсутствовал, Клара сидела, сплетая и расплетая пальцы, уставясь невидящим взглядом на соскользнувшую с тарелки остывшую яичницу. Она понимала: ей необходимо принять какое-то разумное решение, но никак не могла сосредоточиться, чувствовала себя измученной и совершенно разбитой. Не прошло и суток с тех пор, как они с Дел ней сидели вместе на кухне, не то чтобы уж очень веселые и беззаботные, но все же здоровые и свободные…
Вернулся Диллон. В его глазах застыли озабоченность и тревожное ожидание.
- Когда я в тюрьме добивался встречи с Делией, шериф сказал, что желает со мной поговорить, и попросил подождать. Я нисколько не сомневался, что он хочет спросить о записке Делии и о том, знакомила ли она меня с ее содержанием. А потому я незаметно улизнул и пришел к вам. Шериф между тем повсюду искал меня, и он очень сердит. Я заверил его, что буду у него в кабинете через пять минут, и мне нужно поторопиться. Могу ли я официально заявить ему, что являюсь адвокатом Делии?
Расцепив пальцы, Клара сжала их в кулаки.
- Решение за мной?
- Да. Вы - ее родная сестра.
- Будет ли это означать… Мне придется сообщить мистеру Саммису, что Делия сменила адвокатов?
- Да. Или, если вы боитесь обидеть его, попробуйте добиться от него согласия, чтобы Ансон взял меня в помощники. Ансону, конечно, это не понравится.
Клара сидела, сжав кулаки и медленно покачивая головой, стараясь сообразить, как лучше поступить.
Наконец, не получив ответа, он сказал:
- Хорошо. Поедемте со мной. Если не решите по дороге, возможно, вам посчастливится увидеть Делию и изложить ей суть проблемы так, как я вам объяснил.
Ведь вы доверяете мне, не правда ли, Клара?
- После разговора с вами я уже никому не могу доверять, - ответила Клара с несчастным видом. - Я еду с вами.
Глава 6
Как раз когда Эвелин Саммис в кухне у Клары Бранд сбрасывала с ног туфли, ее муж восседал за письменным столом из красного дерева в своем служебном кабинете на верхнем этаже нового Саммис-Билдинг, расположенного на Маунтен-стрит под номером 214. Он явно пребывал в скверном настроении, хотя еще не выдвинул вперед нижнюю челюсть - верный признак приближения одного из его знаменитых припадков неистовой ярости. С ним находились еще два человека: Харви Ансон, мужчина преклонного возраста, с холодным проницательным взглядом и тонкими губами, который этим утром не удосужился побриться, и Франк Фелан, начальник полиции города Коуди. Он сидел, скрестив ноги и демонстрируя присутствующим свои ярко-зеленые носки. Вид у него был раздраженный и утомленный, как у собаки, долгое время безуспешно гонявшейся за стрекозой.
- Я бы так не сказал, - запротестовал он.
- А я скажу, - заявил Лем Саммис сердито. - Я сделал Билла Таттла шерифом нашего округа, а Эда Бейкера - окружным прокурором, а теперь они заигрывают с этим жеребцом, который думает загнать меня в угол. Они прикидывают: мне уже семьдесят, я, мол, скоро отброшу копыта, и боссом станет тот скандинавский болван. Вот они и стараются вовремя поменять стойла. Просчитаются! Не только оба молодца, но и тот, кто стремится занять мое место. Я еще крепко сижу в седле, можете мне поверить, и мое слово еще что-то значит в нашем штате, в округе и в городе. Прав я или не прав, Франк?
- Разумеется. - Начальник полиции почесал локоть. - Я не спорю, босс по-прежнему - вы. Но в данном конкретном случае речь идет об убийстве, и с вашей стороны неосмотрительно требовать от Эда и Билла, чтобы они выпустили из тюрьмы девицу, пойманную на месте преступления. На них обрушится столько неприятностей, что они не будут успевать поворачиваться.
- Делия Бранд никого не убивала.
- Боже мой, Лем, помилосердствуйте!
- Как по-твоему, Харви, она виновна?
- Я ее адвокат, - тонко улыбнулся Ансон.
- И она непременно предстанет перед судом, говоришь ты?
- Суда не избежать, если Эд Бейкер предъявит ей официальное обвинение, а он, видимо, собирается это сделать.
Нижняя челюсть Саммиса начала медленно выдвигаться вперед. Заметив это, Франк Фелан поспешно вставил:
- Ради всего святого, Лем, пожалуйста, успокойтесь. Вы ведь знаете, я целиком на вашей стороне.
Возможно, вы правы, и Эд с Биллом действительно заигрывают с чертовым скандинавом, но, независимо от этого, в данном случае они не могут поступить иначе, если хотят остаться в штате Вайоминг. Взгляните на вещи трезво. - Подобрав ноги, Франк Фелан наклонился вперед и, упершись локтями в бедра, стал разгибать пальцы: - Первое. Скуинт Харли застал Делию Бранд в кабинете с револьвером в руке, который принадлежал ей и даже еще не остыл, и вела она себя совершенно типично для девушки, только что застрелившей человека, - пребывала в состоянии прострации и не пыталась сопротивляться. Второе. Ее сумочка оказалась на письменном столе, а не у нее под мышкой. Как это возможно, если она, по ее словам, лишь за минуту до этого вошла в комнату? Третье.