* * *
- Теперь вы знаете, - сказала Марта. - Лучше, чем я могла бы об этом рассказать, Эллери. Я сделала все возможное, чтобы Дерк не следовал за мной, но, очевидно, этого было недостаточно, и он мне не поверил.
- Еще кофе, дорогая? - прощебетала Никки.
Эллери хотелось, чтобы Никки хоть как-нибудь оценила его героизм. На его подбородке отсвечивал багрово-зеленый синяк, а затылок болел так, будто его взбалтывали в цементном шейкере.
Он пришел в себя в парке, обнаружив свою голову на коленях Марты и толпу восхищенных зрителей вокруг них. Дерк ушел. Театрал-патрульный с жаром заявил, что готов арестовать этого придурка - если только мистер Лант сообщит его имя - за то, что он так далеко зашел, играя свою роль… Кстати, ему кажется, что мистер Лант немного поседел или, может быть, у него новый парик? В конце концов, Эллери, прикрыв лицо шляпой, уговорил полицейского посадить их в такси у выхода на Семьдесят вторую улицу, и единственным адресом, который он мог в теперешнем состоянии назвать водителю, был адрес квартиры Квинов. Там оказалась Никки, которая должна была отправиться на встречу с литературным агентом, но вместо этого поджидала своего босса. Марта бросилась в ее объятия, и обе женщины на полчаса скрылись в ванной инспектора Квина, предоставив Эллери оказывать помощь самому себе. Даже отец не мог им заняться по причине своего отсутствия.
- Но что произошло с Дерком? - спросила Никки. - Он совсем спятил?
- Не знаю, - устало ответила Марта. - Думаю, он сам не знает, что с ним происходит.
- У меня на этот счет нет никаких сомнений, - сказал Эллери, пытаясь пошевелить челюстью.
- Вам повезло, что вы остались живы.
- Бросьте, - поморщился Эллери. - Эта скотина бьет крепко, но не настолько.
- Я боялась, что у него есть пистолет, - обратилась Марта к своей кофейной чашке. - Он угрожал, что начнет носить оружие.
- Никки ежечасно угрожает уволиться, Марта, но все еще работает у меня.
- Вы мне не верите. Этого следовало ожидать. Повторяю: если бы у Дерка было при себе оружие, он бы вас убил.
- У него для этого имелся отличный повод, - сказал Эллери. - Не хочу казаться бесчувственным, но взгляните на это с его точки зрения…
- Взгляните сами, - холодно отозвалась Никки.
- Вы рассказали ему, Марта, весьма сомнительную историю о встрече в отеле с женщиной-драматургом. Поэтому Дерк последовал за вами. Он видел, как вы вошли в парк и заняли скамейку в темноте. Потом появился я - очевидно, по предварительному сговору. Я тоже сел, и Дерк увидел, как вы склонили мне голову на грудь, и я вас обнял. Ваш плач только ухудшил положение - выглядело так, будто между нами что-то было, но я нашел себе новое развлечение, а вы стараетесь меня удержать. Что еще он мог подумать? В конце концов, все мужчины одинаковы.
Марта закрыла глаза.
- Вроде вас? - ехидно вставила Никки. - Такие жены, как Марта, встречаются только в викторианских романах, и мужа, который этого не понимает, следует кастрировать.
- Может, вы перестанете вмешиваться? Кроме того, Марта, Дерк был пьян. Возможно, будь он трезвым…
Марта открыла глаза.
- Когда он трезв, все еще хуже.
- Хуже? Что вы имеете в виду?
- Когда Дерк трезв, я не могу успокаивать себя тем, что он говорит эти ужасные вещи, потому что пьян.
- Вы хотите сказать, Дерк в самом деле верит, что вы ему изменяете?
- Он пытается не верить. Но это превратилось в навязчивую идею, которую ему не удается контролировать.
- Иными словами, он рехнулся, - уточнила Никки.
- Ты не любишь его, Никки, а я люблю.
- Будь он моим мужем, я бы живо вытряхнула из него такие идеи!
- Он болен…
- Так все-таки, - осведомился Эллери, - болен он или здоров?
Никки вскочила на ноги.
- Марта, я сейчас же отвезу тебя к себе.
- Сядьте и заткнитесь, Никки. Или отправляйтесь в другую комнату. Если Марта нуждается в моей помощи, я должен знать, в чем заключается ее проблема. Я не намерен читать проповеди, так как видел куда худшие преступления, нежели адюльтер. Поэтому, Марта, скажите откровенно: вы в самом деле нимфоманка, как назвал вас Дерк?
- Если и так, то он до сих пор меня на этом не поймал. - Лицо Марты по-прежнему ничего не выражало. - Слушайте, ребята, я - женщина, которая пытается спасти свой брак. В противном случае меня бы здесь не было.
- Touche, - усмехнулся Эллери. - А теперь расскажите мне все, что вам известно о Дерке и что могло бы объяснить его комплекс ревности.
* * *
О детстве Дерка Марта знала мало. Как и она, он был единственным ребенком в семье. Предки Лоренсов жили в штате Мэриленд на Восточном побережье, во время Гражданской войны симпатизировали южанам. Мать Дерка происходила из Южной Каролины, из семейства Ферли: некогда рабовладельцев, потом обедневших аристократов.
Если Дерку чего-нибудь недоставало в детстве, то отнюдь не материальных ценностей. Лоренсы унаследовали свое состояние от прадеда, который после Аппоматтокса отправился на Запад, разбогател на приисках и строительстве железных дорог и вернулся в Мэриленд, чтобы наполнить семейные сундуки.
- Отец Дерка никогда в жизни не работал, - продолжала Марта. - Дерк тоже, покуда не надел форму. Отец отправил его в военный институт в Вирджинии, но его через год вышвырнули оттуда за постоянные нарушения дисциплины. Тогда он решил стать писателем. Пёрл-Харбор застал его живущим в Гринвич-Виллидж, носившим бороду и старающимся походить на хемингуэевского персонажа, живущего всего на десять тысяч в год. Дерк пошел в армию - думаю, для разнообразия - и служил офицером парашютного полка в Бельгии, когда узнал, что его родители погибли в автомобильной катастрофе. Вернувшись домой после войны, он узнал еще две вещи: что полиция подозревает, будто мистер Лоренс намеренно сбросил в кювет автомобиль, где находились он и миссис Лоренс…
- Почему? - спросил Эллери.
- Не знаю, если только это как-нибудь не связано с другим фактом, о котором Дерк узнал по возвращении. Его отец растратил все состояние Лоренсов - все до последнего цента - и не оставил ничего, кроме долгов.
Дерк вернулся в Нью-Йорк, имея лишь то, что было при нем. Он снова пытался писать, но после нескольких голодных месяцев начал искать работу. Ему повезло, и какое-то время, пока ему не исполнилось двадцать восемь, он служил в редакторском отделе одного издательства.
Я встречала кое-кого из его сослуживцев, и они рассказывали одно и то же. Дерк выглядел весьма интеллектуальным - как и все недоедающие - и обладал весьма мрачным взглядом на жизнь. Его коньком была ирония, но, несмотря на блестящий ум, он не ладил с сотрудниками, особенно с женщинами.
- По какой-нибудь конкретной причине? - спросил Эллери.
- Вскоре после поступления в редакцию Дерк стал встречаться с одной из работающих там девушек. Я знаю только то о ней, что ее звали Гвлэдис - она писала свое имя с буквой "в". Гвлэдис влюбилась в него без памяти, у них была связь, но вскоре она ему надоела, он перестал с ней видеться, и бедняжка покончила с собой. Конечно, Гвлэдис была законченной истеричкой, и это не вина Дерка, но с того времени он перестал даже подходить к женщинам.
Издательская работа требовала от Дерка чтения великого множества детективных произведений. Они возбудили его воображение, и он вновь взялся за писательскую деятельность - на сей раз за детективный роман.
К удивлению Дерка, его же фирма взялась за публикацию книги. Всего продали менее четырех тысяч экземпляров, но отзывы были хорошими. Книга называлась "Смерть - моя любовь". Что вы о ней думаете, Эллери?
- Для начинающего писателя это удивительная вещь. Сюжет скроен по-любительски, но дело в настроении. Я спросил Дерка, когда впервые встретил его на собрании детективных писателей Америки, откуда эта болезненная атмосфера. Он ответил, что любое убийство - болезненная тема. Тогда Дерк оставил работу и посвятил все время пишущей машинке, верно?
- Да, - кивнула Марта. - В течение следующего года он написал еще три детективных романа.
- На собраниях Дерк почти не раскрывал рта, но со мной был откровенен, - продолжал Эллери. - Он обижался, что его книги расходятся плохо, в то время как куда худшие произведения проходят на ура. Свою обиду он прикрывал вызывающими манерами. Когда я предложил ему пойти на компромисс со вкусами публики и несколько осветлить колорит, Дерк ответил, что пишет так, как хочет писать, а если людям это не нравится, то пусть не покупают его книги. Мне это показалось не слишком похожим на реакцию взрослого человека, и я не удивился, когда он вскоре забросил работу над детективной прозой.
- Боюсь, это была моя вина, - вздохнула Марта. - Я ведь Дерку проходу не давала, так как спустя три дня после нашей первой встречи твердо решила выйти за него замуж.
- Ты никогда мне об этом не говорила, - упрекнула ее Никки.
- Я о многом никогда тебе не говорила, Никки. Каждый день я писала ему любовные письма, потеряв всякий стыд. А после свадьбы я убеждала его попробовать силы в серьезной литературе. Возможно, это была моя самая большая ошибка. Дерк был так счастлив и трудился с таким увлечением, но после выхода книги было продано еще меньше экземпляров, чем в случаях с его детективными романами. Большинство критиков разнесли роман в пух и прах…
- "Звук молчания" действительно плохая книга, Марта, - мягко произнес Эллери. - Гипертрофированный реализм обернулся обычной мелодрамой.
- Мы переживали неудачу несколько недель, - после паузы продолжала Марта, - но в конце концов мне удалось пробудить в Дерке веру в себя и заставить его написать второй роман. Однако результат оказался еще более плачевным…
После второй книги я уже не могла вывести Дерка из депрессии. Чем больше я пыталась, тем сильнее раздражала его. Когда Дерк приступил к работе над третьим романом, он заперся у себя в кабинете. И тут я, очевидно, совершила вторую ошибку. Вместо того чтобы взломать замок и вбить немного здравого смысла в его тупую башку, я… ну, стала искать занятие для себя и осуществила постановку "Вокруг тутового дерева". Провал научил меня многому - я поняла, что театром должна была заниматься до знакомства с Дерком.
Мне казалось, что мое фиаско должно вновь нас сблизить, так как, согласно теории, люди в беде тянутся друг к другу. Но это только сильнее отдалило нас. Дерк обвинил меня в том, что я следую примеру всех богатых дилетантов, и у нас произошла бурная ссора. Я была смертельно обижена во второй раз… Дерк угрюмо сел за машинку, а я приобрела права на еще одну пьесу. И вот тогда-то его ревность и дала о себе знать.
- Как именно Дерк ее проявлял? - спросил Эллери.
- Автором пьесы был Алекс Конн - вы его знаете. У меня это был второй драматургический опыт, а у него - первый. Никогда еще не существовал автор, с таким уважением относившийся к своему продюсеру. Бедный Алекс и в мыслях не имел ухаживать за мной - он скорее занялся бы любовью со сфинксом. К тому же он голубой.
Перед началом репетиций пьесу понадобилось заново перепечатать. У меня имелись возражения относительно некоторых сцен, и я часто заглядывала в дешевый отель на Таймс-сквер, где работал Алекс. Однажды вечером туда ворвался Дерк и, к моему и Алекса полному изумлению, обвинил нас в том, что мы наставляем ему рога (Алекс, как назло, работал в нижней рубашке и босым). Мы подумали, что он шутит. Однако Дерк так поколотил беднягу Алекса, что о шутках не могло быть и речи.
Как мы с Алексом ни убеждали Дерка, что он все нафантазировал, это не производило на него никакого впечатления. Он выглядел… ну так, каким вы его только что видели, Эллери. Только в тот вечер он не был пьян.
- Надеюсь, ты отругала его как следует! - воскликнула Никки.
- Ну, я заявила, что не собираюсь вести себя так, будто совершила преступление, потому что я ни в чем не виновата, и добавила что-то насчет любви и доверия. В конце концов мы обнялись, и это казалось началом нового взаимопонимания. Но на той же неделе, когда я обсуждала роль Майкла в пьесе Алекса с Роем Берком, который должен был играть ее, Дерк устроил очередную сцену, и отчет о ней попал в газеты. С тех пор все продолжается в том же духе, и я не могу понять почему!
Внезапно Марта расплакалась.
- Если Дерк не прекратит… я не смогу больше это выносить! Ему надо помочь, Эллери. И мне тоже. Можете вы хоть что-нибудь придумать?
Эллери взял ее за руку.
- Попытаюсь, Марта.
* * *
Эллери усадил Марту Лоренс в такси - она настояла, что поедет домой одна, - и поднялся наверх, застав Никки с сердитым видом наливающей в кофейник воду из кухонного крана.
Они пили кофе, как двое незнакомых людей в кафетерии.
Потом Никки со стуком поставила чашку на стол.
- Я знаю, что утром буду ненавидеть сама себя, но сейчас мне придется встать на колени и умолять вас, Эллери.
- О чем?
- Не будьте тупицей! Что вы можете предпринять?
- Откуда я знаю? Вы знакомы с этим идиотом ближе, чем я.
Никки нахмурилась:
- Лично я думаю, что Марта не меньшая идиотка. Но как она сказала, я ведь не влюблена в Дерка. Марта очень многое для меня сделала, Эллери, - я никогда вам об этом не рассказывала и, возможно, не расскажу. И она мне не просто симпатична - я очень люблю ее. В ней есть что-то удивительно чистое - как в маленькой девочке в крахмальном фартучке. По-моему, она последняя женщина в мире, которую кто-то может обвинить в распутстве. Особенно ее муж! Вот почему я так беспокоюсь, Эллери. Это неестественно. С Дерком что-то не так.
- Разумеется.
- И я боюсь…
- С полным основанием. - Эллери погладил подбородок. - Но что я могу сделать? Дерк нуждается во враче, а не в детективе.
- Врачи не знают всего.
- О таких вещах они знают куда больше меня.
- Он совершает преступление!
- Да, как сатуратор с содовой, который не моет стаканы должным образом. Однако такого рода тайны не для меня. Я бы хотел помочь, Никки, но эта проблема не по моей части.
- Она может превратиться в ту, которая как раз по вашей части!
- Все, что я в состоянии сделать, - это повидать завтра Дерка и постараться убедить его заняться помощью самому себе. Хотя после сегодняшнего вечера я вряд ли годен даже на это… Посмотрите, Никки, есть ли в аптечке кодеин.
* * *
Однако Дерк сам пришел повидать Эллери. Он появился в квартире Квинов, когда инспектор садился завтракать.
- Эллери? - Инспектор с подозрением взглянул на Дерка. - Он еще в постели, мистер Лоренс. Кто-то поставил ему вчера вечером здоровенный фингал на подбородке, и он провел полночи, жалея самого себя. Вы ничего об этом не знаете?
- Это сделал я, - заявил Дерк Лоренс.
Инспектор уставился на него. Щеки Дерка обросли щетиной, одежда его выглядела измятой и влажной, а смуглое лицо - усталым.
- Сейчас вы не кажетесь таким уж грозным. Пройдите в ту дверь, а потом сверните налево.
- Благодарю вас. - Дерк проследовал через кабинет Эллери в его спальню.
Эллери лежал на животе, уткнувшись носом в пузырь со льдом.
Дерк опустился на стул возле кровати.
- Не беспокойтесь, - заговорил он. - Считайте, что я приполз к вам на брюхе.
- Это сон, - сдавленным голосом произнес Эллери. - По крайней мере, я на это надеюсь. В таком случае мне не придется вставать. Что вы хотите?
- Извиниться.
- Отлично. Тогда принесите мне кофе.
Дерк поднялся и вышел. Вскоре он вернулся с кофейником, двумя чашками и блюдцами, налил обоим кофе, зажег Эллери сигарету и снова сел.
- Я бы не сказал, - заметил Эллери, окидывая его взглядом с ног до головы, - что и вы провели спокойную ночь.
- Я бродил по улицам.
- Всю ночь? Под дождем?
Дерк посмотрел на себя с некоторым удивлением:
- Действительно, шел дождь.
- Значит, вы не были дома?
- Нет.
- И даже не позвонили Марте?
- Она бы не стала со мной разговаривать.
- Вы недооцениваете способности Марты получать пинки под зад. Эта женщина слишком хороша для вас, Лоренс.
- Знаю, - уныло произнес Дерк. - У нее терпение наседки. Теперь я понимаю, что она встретилась с вами только для того, чтобы поговорить обо мне. Но это сегодня, а вчера вечером я был пьян.
- У меня есть веские основания предполагать, - сказал Эллери, - что вы и в трезвом состоянии часто выглядите не лучшим образом.
Дерк ответил не сразу. Его смуглая кожа посерела под щетиной, а взгляд стал затравленным. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, как Марта вчера вечером.
- Вам когда-нибудь приходилось вступать в схватку с самим собой, Эллери? - Его голос походил на невнятное бормотание.
- Да.
- И вы проигрывали ее?
- Да.
- Всегда?
- Нет.
- Ну а я проигрываю всегда. Я не могу разумно объяснить, но мне все же это не кажется абсолютно иррациональным… По крайней мере, я не чувствую, что брежу… Это вползает внутрь, и его невозможно ни избежать, ни прогнать, сколько ни пытаешься. Я представляю себе Марту с другим мужчиной и теряю над собой контроль. В моих словах есть хоть какой-то смысл?
- Немного, - отозвался Эллери, - но дело не в том. Какие у вас основания постоянно сомневаться в верности Марты? Должна же быть хоть какая-то причина.
- В такие моменты я всегда ее нахожу. Это создает свои причины…
- Что "это"? Называйте вещи своими именами.
- Ревность, перешедшая в фобию…
- Слишком просто, Дерк. Назовите свой комплекс патологическим страхом оказаться рогоносцем, и вы будете ближе к истине. Не хочу выглядеть любопытным, но что не так в вашей сексуальной жизни?
Глаза Дерка широко открылись, и Эллери даже прикрыл веки от их блеска. Но вскоре блеск погас, и Дерк снова откинулся назад.
- Задел больное место? - осведомился Эллери.
Дерк провел рукой по лицу, словно стирая с него грязь.
- Слушайте, - сказал он. - Простите мне то, что я ударил вас вчера вечером, и давайте на этом закончим.
Он встал.
- Сядьте, Дерк, - велел Эллери. - Я еще не закончил с вами. Мне симпатична ваша жена, а вы превращаете ее жизнь в ад. Это должно иметь какие-то корни. Давайте их раскопаем… Благодарю вас, - сказал он, когда Дерк внезапно сел. - Вчера вечером я говорил с Мартой и, соединив то, что мне удалось из нее вытянуть, с собственными наблюдениями, пришел к выводу, что ваша беда, Дерк, отнюдь не ограничена простой ревностью и берет свое начало в далеком прошлом. Не возражаете, если мы побеседуем о вашем детстве?