Мегрэ же все повторял про себя:
"В чем же его порок?"
Нет, не видно! Не азартные игры! И, странное дело, Мегрэ хотелось сказать: и не женщины!
Скупость? Это подходит больше! Вполне можно представить себе господина Дюурсо, открывающего за семью замками сейф и выкладывающего на стол ровными рядами пачки денег, мешочки с золотом…
Короче говоря, он производил впечатление одинокого человека! Но ведь карточная игра - порок, требующий сообщников! И любовные приключения тоже! Да и видно почти всегда…
- Господин Дюурсо, вы бывали в Алжире?
- Я?
Когда так отвечают, в девяти случаях из десяти хотят выиграть время.
- Почему вы меня об этом спрашиваете? Разве я похож на человека из колонии? Нет, я никогда не был ни в Алжире, ни даже в Марокко. Самое дальнее мое путешествие - фиорды Норвегии. Это было в 1923 году…
- Да… Я далее сам не знаю, почему спросил вас об этом… Вы не представляете, как я слаб от потери крови…
Это еще одна старая уловка Мегрэ: перескакивать с одной темы на другую, неожиданно говорить о вещах, никак не связанных с темой беседы.
Собеседник, который боится ловушки, пытается угадать подвох там, где его нет, устает и в конце концов теряет нить своих собственных рассуждений…
- Я как раз говорил об этом с доктором. Кстати, кто готовит в их доме?
- Э-э…
Мегрэ же не давал ему времени ответить.
- Если кто-нибудь из сестер, то явно не Франсуаза! Ее легче представить за рулем шикарной машины, чем следящей на кухне за рагу… Будьте любезны, подайте мне стакан воды!..
И Мегрэ, приподнявшись на локте, стал пить, но так неловко, что выронил стакан с водой на ногу господина Дюурсо…
- Ах, простите!.. Как глупо!.. Сейчас жена вам вытрет.
- Хорошо еще, что не будет пятна…
Прокурор был в ярости. Вода намочила ему брюки и, наверное, текла у него по ноге.
- Не беспокойтесь, мадам… Как сказал ваш муж, пятна не будет… Значит, это неважно…
В словах этих была ирония.
Все, что говорил Мегрэ, и к тому же этот маленький инцидент, окончательно испортило прокурору заранее заготовленное хорошее настроение. Он встал. Но вспомнил, что ему многое еще надо сказать.
Теперь, однако, он уже плохо играл свою роль, лишь весьма относительно изображая сердечность.
- Ну, а вы, комиссар, каковы ваши планы?
- Все те же!
- А именно?
- Конечно же, арестовать убийцу! Затем, черт возьми, если еще останется время, съездить наконец в Рибодьер, где я должен был быть уже дней десять назад.
Господин Дюурсо побледнел от ярости и возмущения. Как?! Он снизошел до этого визита сюда, столько всего здесь говорил, чуть ли не заискивал перед Мегрэ! И после того, как ему на ногу вылили воду - прокурор был уверен, что Мегрэ сделал это нарочно, - ему спокойно заявляют: "Я арестую убийцу!"
И это говорят ему, высшему здесь должностному лицу, и в то время как он только что заявил, что убийцы больше нет! Уж не похоже ли все это на угрозу? Может быть, стоит уйти, хлопнув дверью?
Однако господин Дюурсо все же выдавил из себя улыбку.
- Вы упрямец, комиссар!
- Вы знаете, когда весь день лежишь и делать нечего… У вас случайно нет почитать какой-нибудь книжки?
Еще один пробный шар. Тут Мегрэ явно заметил что-то тревожное во взгляде прокурора…
- Я пришлю вам…
- Какую-нибудь веселенькую книжку, хорошо?
- Мне пора идти…
- Моя жена подаст вам шляпу и трость! Вы обедаете у себя?
И Мегрэ протянул ему руку. Тот не посмел ее не пожать. Когда дверь закрылась, Мегрэ какое-то время лежал неподвижно, уставившись в потолок. Жена спросила его:
- Ты думаешь, что?..
- Розали еще в гостинице?
- Я ее, кажется, видела на лестнице.
- Сходи, пожалуйста, за ней.
- Люди опять будут говорить, что…
- Это неважно!
Ожидая, пока Розали придет, Мегрэ все время повторял про себя: "Дюурсо боится! Он боялся с самого начала. Боялся, что убийцу найдут и что будут копаться в его личной жизни! Риво тоже боится. Мадам Риво боится…".
Осталось выяснить, какое отношение эти люди имеют к Самюэлю, торговцу горемыками из Центральной Европы, специалисту по подделке документов!
Прокурор не был евреем. Риво - возможно, но не точно.
Дверь открылась. Вошла Розали, за ней мадам Мегрэ. Девушка вытирала фартуком свои большие красные руки.
- Мосье вызывал меня?
- Да, моя милая. Входите… Садитесь сюда…
- Нам не разрешают сидеть в номерах!
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Это была уже не прежняя развязная болтушка. Ее, должно быть, отругали, приструнили, может быть, и угрожали.
- Я только хотел спросить вас, работали ли вы в доме у прокурора?
- Я работала там два года!
- Так я и думал! Кухаркой или горничной?
- Ему не нужна горничная, ведь он мужчина!
- Ну да, конечно! В таком случае, вы убирались в доме, натирали полы, протирали пыль…
- Ну да, я все делала по дому, а как же!
- Вот-вот! И таким образом открыли маленькие секреты этого дома! Как давно это было?
- Я ушла оттуда год назад!
- Другими словами, вы были такой же хорошенькой, как и сейчас. Да, да, не спорьте!
Мегрэ не шутил. Он умел говорить такие вещи с убежденным видом. Розали, впрочем, не была дурнушкой. Ее округлые формы привлекали, наверное, немало любопытных рук.
- А прокурор не приходил смотреть на то, как вы работаете?
- Этого еще не хватало! Он бы у меня вмиг улетел к моим ведрам и тряпкам!
Одно обстоятельство несколько размягчало Розали: она видела, как хлопочет, занимаясь уборкой, мадам Мегрэ. И она смотрела в основном на нее и иногда, не сдержавшись, вставляла:
- Я принесу вам маленькую щетку… Внизу есть… Метлой это очень трудно…
- У прокурора часто бывали женщины?
- Не знаю!
- Ну-ну, Розали, отвечай же, пожалуйста! Вы ведь не только красивая, но ведь еще и умная девушка! Помните, ведь это я один вас защищал, когда они говорили, что вы…
- Все это ни к чему!
- Что именно?
- Если я вам скажу! Во-первых, Альбер - мой жених - не сможет сделать карьеру, он ведь хочет работать в муниципалитете… К тому же меня засадят в сумасшедший дом!.. И все это только потому, что мне каждую ночь снятся кошмары, и я их рассказываю…
Она оживилась. Ее осталось лишь чуть-чуть подтолкнуть.
- Вы говорили о скандале…
- Если бы только это!
- Итак, вы сказали, что у господина Дюурсо женщины не бывали! Но он часто ездит в Бордо…
- Ну, это меня не касается…
- Тогда что это за скандал?
- Вам о нем любой может рассказать… Ведь об этом все знают… Это было еще два года назад… На почту пришла бандероль, маленькая заказная бандероль из Парижа… Когда почтальон хотел ее взять, он заметил, что наклейка с адреса потерялась… Неизвестно, для кого бандероль. Адреса отправителя на ней не было… Прежде чем ее открыть, подождали неделю, надеялись, что кто-нибудь за ней придет… И знаете, что там нашли?.. Фотографии… Но не такие, как обычно… Сплошь голые женщины… Парочки…
Тогда два или три дня все ломали голову, кто в Бержераке получает такие вещи… Начальник почты даже обращался в полицию… Так вот, в один прекрасный день пришла точно такая же бандероль, в такой же бумаге… Наклейка была такого же размера, как и та, что отклеилась… а бандероль пришла на имя прокурора - господина Дюурсо! Вот так!
Мегрэ нисколько не был удивлен. Разве не пришел он сам к выводу о каком-то пороке прокурора-одиночки?
Старик запирался к своем мрачном кабинете на втором этаже для того, чтобы любоваться фотографиями да, наверное, и книгами фривольного содержания.
- Послушайте, Розали! Обещаю, что ваше имя я не буду нигде упоминать! Сознайтесь, что когда вы все это узнали, то стали рыться в книжных шкафах…
- Кто вам это сказал!.. Во-первых, те, что внизу, которые за решетками, всегда заперты… Только однажды я наткнулась на оставленный ключ…
- И что вы увидели?
- Сами знаете, что! После этого мне даже все время снились кошмары по ночам, и я больше месяца не подпускала к себе Альбера…
"Хм-хм! Теперь проясняются ее отношения с блондином-женихом!"
- Очень толстые книги, верно? На прекрасной бумаге, с рисунками…
- Да… И другие тоже… Такое и представить трудно. Только ли в этом секрет господина Дюурсо? Если да, то это достойно жалости! Бедняга, холостяк, один в Бержераке, где он не может даже улыбнуться женщине, не вызвав скандала… Он утешился тем, что стал книголюбом на свой манер, коллекционировал фривольные гравюры, эротические фотографии, книги, которые в каталогах любезно называют "произведениями для знатоков"… И он боялся…
Однако это его увлечение никак не было связано ни с убийством двух женщин, ни тем более с Самюэлем.
Если только Самюэль не поставлял ему эти фотографии! Да? Нет?.. Мегрэ не был в этом уверен. Розали переминалась с ноги на ногу, вся пунцовая и удивленная тем, что столько наговорила.
- Не будь здесь вашей жены, я бы никогда не рассказала…
- А доктор Риво часто приходил к господину Дюурсо?
- Почти ни разу! Он звонил ему по телефону!
- И из его семьи никто не бывал?
- Кроме мадемуазель Франсуазы, она работала у него секретаршей…
- У прокурора?
- Да! Она даже принесла маленькую пишущую машинку, которая закрывалась в чемоданчике.
- Она занималась юридическими делами?
- Не знаю, чем она занималась, но это была особая работа, которую она делала в маленьком кабинете… Его от библиотеки отделяла штора… Тяжелая штора из зеленого бархата…
- И? - начал было Мегрэ.
- Я этого не говорила! Я ничего не видела!
- Это долго продолжалось?
- Полгода… Потом мадемуазель уехала к своей матери, в Париж или Бордо, точно не знаю…
- В общем, Дюурсо никогда за вами не ухаживал?
- Попробовал бы!
- И вы ничего не знаете! Благодарю вас! Обещаю, что вас никто не будет беспокоить, ваш жених не будет знать, что вы были сегодня здесь.
Когда она вышла, мадам Мегрэ, закрыв за ней дверь, вздохнула: "Ну надо же!.. Образованные люди, занимают такое положение…".
Мадам Мегрэ всегда удивлялась, если обнаруживала какие-нибудь недостойные вещи! Она даже не представляла, что могут быть какие-то инстинкты и наклонности, менее чистые, чем ее - добропорядочной супруги, страдающей оттого, что у нее нет детей.
- Тебе не кажется, что эта девушка преувеличивает? Если хочешь знать мое мнение, то она просто интересничает! Она расскажет что угодно, лишь бы ее слушали! И еще, держу пари, на нее никто не нападал…
- Я тоже так думаю!
- И на свояченицу доктора тоже никто не нападал… Она крепостью не отличается… Ее можно опрокинуть одной рукой… А ей удалось вырваться из рук мужчины?.. Я больше скажу! Думаю, если так будет продолжаться, через неделю уже нельзя будет отличить правду от выдумки! От таких историй у людей разыгрывается воображение! То, о чем они лишь думали перед сном, на следующий день уже выдается за случившееся с ними… Вот уже и господин Дюурсо стал развратником! Завтра тебе скажут, что полицейский комиссар изменяет своей ясене и… Ну, а вот взять тебя! Что они могут сказать о тебе? Ведь у них нет причин не чесать языками о тебе… Еще придется не сегодня-завтра показывать им свидетельство о браке, если я не хочу прослыть твоей любовницей…
Мегрэ смеялся и смотрел на нее с умилением. Она разволновалась. Все эти сложности ее пугали.
- И этот доктор, который не доктор…
- Как знать!
- Как это "как знать"?! Ведь я же обзвонила все университеты, все медицинские институты…
- Дай мне, пожалуйста, мое питье.
- Оно-то, по крайней мере, тебе не повредит, не он его прописал.
Мегрэ пил из чашки, не выпуская руку жены из своей. Было жарко. Из радиатора с легким, свистящим, словно мурлыканье кота, шумом струился пар.
Внизу время обеда уже закончилось. Начиналась игра в кости.
- Это хороший настой из трав, это как раз то, что…
- Да, дорогая… Хороший настой…
И он поцеловал руку жены с неясностью, которую скрывала напускная ирония.
- Вот увидишь! Если все будет в порядке, через два-три дня мы будем дома…
- И ты возьмешься за новое дело!
Глава 9
Похищение певички
Смущенный вид Ледюка забавлял Мегрэ, когда тот проворчал:
- Что ты называешь деликатным заданием, которое собираешься поручить мне?
- Если хочешь, это такое задание, которое можешь выполнить только ты! Ну ладно! Не строй такую кислую физиономию! Тебе не придется ни грабить прокурора, ни взламывать виллу Риво…
И Мегрэ пододвинул ему газету из Бордо, отметив ногтем небольшое объявление:
По делу о наследстве срочно разыскивается мадам Босолей, проживавшая ранее в городе Алжире. Обращаться к нотариусу Мегрэ, гостиница "Англия", Бержерак.
Ледюк не улыбался. Он мрачно смотрел на Мегрэ.
- Ты хочешь, чтобы я изображал нотариуса?
В его голосе было так мало энтузиазма, что мадам Мегрэ, находившаяся в глубине комнаты, не смогла сдержать улыбки.
- Да нет же! Это объявление появилось примерно в десяти газетах Бордо и парижской прессе…
- Почему Бордо?
- Не беспокойся… Сколько поездов приходит в Бержерак в день?
- Три или четыре!
- На улице не жарко, не холодно. Дождя нет. Есть ли на вокзале буфет? Есть. Так вот твое задание: ты будешь встречать на перроне каждый поезд, пока не увидишь мадам Босолей…
- Но я ее не знаю!
- Я тоже! Даже не знаю, толстая она или худая. Ей должно быть от сорока до шестидесяти лет. Думаю, она скорее толстая.
- Но раз в объявлении говорится, что надо прийти сюда, не понимаю, почему…
- Тут все очень просто! Видишь ли, лично я убежден, что на вокзале будет кто-то третий, чтобы помешать ей прийти сюда. Задание понятно? Даму все равно надо привести сюда. Действуй половчее!
Мегрэ никогда не видел вокзала в Бержераке, но перед ним была изображавшая его открытка. На ней видны перрон, ярко освещенный солнцем, контора начальника вокзала, склад… Интересно было представить беднягу Ледюка, гуляющего в своей соломенной шляпе в ожидании поезда, оглядывающего пассажиров, идущего за каждой пожилой дамой, спрашивая при случае, не зовут ли ее Босолей.
- Я могу на тебя рассчитывать?
- Раз надо!
И с несчастным видом Ледюк ушел. Видно было, как он пытался включить зажигание в машине, ему это не удалось, и он долго крутил ручку мотора.
Через какое-то время в комнату вошел ассистент, заменявший доктора Риво. Он многословно приветствовал сначала мадам Мегрэ, затем комиссара.
Это был рыжий молодой человек, худой и застенчивый, который натыкался на мебель и постоянно извинялся.
- Простите, мадам… Не могли бы вы сказать, где горячая вода? - И едва не опрокинув ночной столик: - Простите… Ах, простите…
Осматривая рану Мегрэ, он спрашивал:
- Я вам не делаю больно?.. Простите… Вы не могли бы держаться прямее?.. Простите…
Мегрэ улыбнулся, подумав о Ледюке, который ставит сейчас свой старый "форд" на стоянку у вокзала.
- У доктора Риво много работы?
- Да, он очень занят! Он всегда очень занят.
- Энергичный человек, верно?
- Очень энергичный! Я бы сказал, это замечательный человек! Простите… Представляете, он начинает работать в семь утра с бесплатных консультаций… Потом клиника… Затем больница… Заметьте, он не полагается на своих ассистентов, как многие другие, а все хочет посмотреть сам…
- Вам никогда не приходила мысль о том, что он, может быть, вовсе не врач?
Молодой человек чуть не задохнулся от возмущения, но решил лишь вежливо улыбнуться.
- Вы шутите! Доктор Риво - не врач! Это большой специалист. Если бы он стал жить в Париже, он бы сделал там блестящую карьеру.
Мнение его было искренним. В молодом человеке чувствовалась настоящая убежденность, без всяких задних мыслей.
- Вы знаете, в каком университете он учился?
- По-моему, в Монпелье. Да, это точно… Он рассказывал мне о своих преподавателях. Потом он был ассистентом доктора Мартеля в Париже.
- Вы в этом уверены?
- В его лаборатории я видел фотографию доктора Мартеля со всеми его учениками.
- Любопытно…
- Простите… А что, вы в самом деле подумали, что доктор Риво не врач?
- Да нет…
- Я вам еще раз говорю и можете мне поверить: это мастер своего дела! По-моему, у него лишь один недостаток: он слишком много работает - при такой нагрузке он быстро сгорит. Я несколько раз видел его таким нервным, что…
- В последнее время?
- И в последнее время тоже! И все же, вы видели, он позволил мне подменить его здесь, только когда все пошло на поправку. А ведь случай-то не слишком тяжелый! Другой бы вас с самого начала передал ассистенту…
- Те, кто с ним работают, его очень любят?
- Все им восхищаются.
- Я спрашиваю, любят ли?
- Ну да… вероятно… почему бы и нет… Однако в тоне его была сдержанная нотка. Он явно делал различие между восторгом и любовью.
- Вы часто бываете у него?
- Никогда. Я вижу его каждый день в больнице.
- Так что вы не знакомы с его семьей?
Во время этой беседы осмотр раны и перевязка шли своим чередом, все привычные жесты, которые теперь Мегрэ уже мог предвидеть заранее, шли один за другим. Штора была опущена и защищала от солнца, но не гасила шум с площади.
- У него красивая свояченица.
Молодой человек не ответил, сделав вид, что не слышал.
- Он ведь часто ездит в Бордо, правда?
- Его вызывают туда иногда! Если бы он хотел, он бы делал операции в Париже, в Ницце - везде, даже за границей…
- Несмотря на свою молодость?!
- Для хирурга это плюс! Как правило, пожилых хирургов не любят.
Осмотр был закончен. Ассистент мыл руки, искал полотенце, бормотал принесшей его мадам Мегрэ: "О, простите…"
Новые черты к портрету доктора Риво. Коллеги считают его метром. Он работает, не жалея себя!
Тщеславен? Возможно! Однако он не перебирается в Париж, где ему самое место.
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросила мадам Мегрэ, когда они остались одни.
- Я?.. Подними, пожалуйста, штору! Это точно, что он врач. Иначе он не смог бы долго обманывать окружающих, тем более что работал он не при закрытых дверях приемного кабинета, а в больнице…
- И все же, в университетах…
- Погоди, всему свой черед… Сейчас я жду Ледюка, его явно будет смущать его спутница. Ты не слышала поезда? Если это из Бордо, то, может быть…
- На что ты надеешься?
- Увидишь! Дай мне спички…
Ему было лучше. Температура упала до тридцати семи и пять, и одеревенелость правой руки почти прошла. Еще лучший признак - то, что он больше не мог оставаться в постели без движения. Он все время ворочался, поправлял подушки, приподнимался, вытягивался…
- Ты должна позвонить в несколько мест.
- Кому?