- Какая-то часть этих денег, по-видимому, исходила от меня, но будьте спокойны, я не потребую их назад.
- Вы были огорчены ее смертью?
- По правде сказать, нет. Столько людей умирает каждый день…
Мегрэ встал. С него было довольно. Если бы допрос продлился, ему трудно было бы скрыть охватившее его отвращение.
- Не должен ли я подписать свидетельское показание?
- Нет.
- Ожидать ли мне вызова судебного следователя?
- Сейчас я не могу вам ответить.
- Если дело будет передано в суд присяжных…
- Оно будет туда передано.
- При условии, что вы найдете убийцу.
- Мы найдем его.
- Предупреждаю: я ни за что не стану выступать в роли свидетеля. У меня есть друзья наверху…
- Не сомневаюсь.
С этими словами комиссар направился к двери и широко распахнул ее; перед тем как переступить порог, Ламотт обернулся, поколебался, стоит ли прощаться, и в конце концов вышел, не промолвив ни слова.
Вот и третий. Остается Рыжий. Мегрэ был не в духе, и, чтобы успокоиться, ему потребовалось некоторое время. Дождь давно кончился. Муха, может быть вчерашняя, влетела в кабинет в тот момент, когда он вновь уселся за стол и стал машинально чертить что-то на листе бумаги.
Черточки превратились в слово:
"ПРЕДУМЫШЛЕННОСТЬ".
Если, конечно, убийцей является не Флорантен, предумышленность маловероятна: преступник пришел без оружия. Это был не чужой жертве человек, поскольку ему было известно о существовании заряженного револьвера в ящике ночного столика.
А не строил ли он свой расчет как раз на этом револьвере?
Если по-прежнему допустить, что Флорантен находился в стенном шкафу, почему убийца около четверти часа оставался в спальне, где мог передвигаться, только переступая через труп?
Искал ли он деньги? Почему он не нашел их, ведь достаточно было взломать нехитрый замок?
А может быть, письма? Или какой-нибудь документ?
Ни высокий чин Франсуа Паре, ни кубышка Фернан Курсель, ни надменный Виктор Ламотт не нуждались в деньгах.
Но все трое, несомненно, весьма бурно отреагировали бы на шантаж.
И вновь все замыкалось на Флорантене, том самом, которого бы следователь, будь он в курсе дела, непременно заставил арестовать.
Мегрэ возлагал надежды на разговор с Рыжим - Жаном Люком Бодаром, но инспектор, отправленный на его поиски, вернулся ни с чем. Страховой агент был в отъезде и должен был вернуться только вечером.
Он снимал комнату в небольшом отеле "Босежур" на бульваре Батиньоль, питался там же, в ресторане.
Мегрэ не находил себе места, словно в ходе расследования что-то не ладилось. Он был недоволен собой, чувствовал себя не в своей тарелке. Ему недостало духу приняться за накопившиеся на его рабочем столе досье.
Приоткрыв дверь в кабинет инспекторов, он позвал:
- Лапуэнт, зайди ко мне. Пойдем покатаемся.
И только когда они уже выехали на набережную, пробурчал:
- На Нотр-Дам-де-Лоретт.
Ему казалось, что он упустил что-то важное, прошел мимо истины. За все время пути он не проронил ни звука и так грыз свою трубку, что ее эбонитовый мундштук раскололся.
- Попробуй припарковаться и приходи.
- В квартиру?
- К привратнице.
Мегрэ просто не давал покоя безобразный облик привратницы и ее неподвижный взгляд. Он застал ее на том же самом месте, что и накануне: стоя за дверью, она раздвигала тюлевую занавеску на окошке и отпрянула только тогда, когда он толкнул дверь.
Ни о чем не спрашивая, она лишь с осуждением взглянула на него.
У нее была очень белая, нездорового оттенка кожа.
А не из тех ли она "придурковатых", как говорят в деревнях, тех безобидных идиоток, что когда-то встречались там?
Ему надоело смотреть, как она, словно башня, торчит посреди комнаты.
- Сядьте, - раздраженно приказал он.
Она с невозмутимым видом отрицательно покачала головой.
- Я еще раз задам вам вчерашние вопросы. Но предупреждаю: на сей раз вас могут привлечь к ответу за дачу ложных показаний, если вы будете умалчивать о том, что вам известно.
Эти слова не произвели на нее ни малейшего впечатления, а в ее глазах даже как будто промелькнула искорка. Было ясно: она его не боится. Да и не только его.
- Кто-нибудь поднимался вчера на четвертый этаж между тремя и четырьмя?
- Нет.
- А на другие этажи?
- К дантисту приходила пожилая дама.
- Знакомы ли вы с Франсуа Паре?
- Нет.
- Высокий, плотный мужчина лет пятидесяти, с редкими волосами и черными усиками.
- Может, и знакома…
- Обычно он приходил по средам к половине шестого. Приходил ли он вчера?
- Да.
- В котором часу?
- Точно не скажу. Раньше шести.
- Долго ли он оставался наверху?
- Нет, тут же спустился.
- Он ни о чем вас не спрашивал?
- Нет.
Она отвечала как автомат, лицо ее при этом оставалось неподвижным, глаза неотступно следили за Мегрэ, будто она ждала с его стороны подвоха. Способна ли она покрывать кого-либо? Отдает ли себе отчет в важности своих показаний?
На карту была поставлена судьба Флорантена: ведь если никто не входил в дом, версия друга детства Мегрэ была ложью, а значит, не было ни звонка в дверь, ни посетителя, ни сидения в стенном шкафу, просто Флорантен сам преспокойно прикончил свою подружку.
В окошко постучали, Мегрэ впустил Лапуэнта.
- Один из моих инспекторов, - представил он его привратнице. - Еще раз прошу вас взвешивать каждое слово и говорить только то, в чем вы уверены.
Еще ни разу в жизни не приходилось ей играть столь важную роль, должно быть, внутренне она ликовала. Шутка ли - сам полицейский начальник чуть ли не молил ее о помощи.
- Не появлялся ли Франсуа Паре дважды?
- Нет.
- Вы уверены, что не пропустили его?
- Да.
- Но ведь вы иногда отлучаетесь, к примеру на кухню.
- Но не в этот час.
- Где установлен телефон?
- На кухне.
- А если кто-то позвонил?
- Никто не звонил.
- Говорит ли вам что-нибудь фамилия Курсель?
- Да.
- Почему вам знакомо это имя и не знакомо имя господина Паре?
- Потому что он почти постоянно проживал здесь десять лет назад. Ночевал, появлялся на людях с девицей Папе.
- Он был с вами запросто?
- Здоровался.
- Он нравился вам больше других?
- Он был вежливее.
- А сейчас он часто остается по четвергам на ночь?
- Это не мое дело.
- А не приходил ли он вчера?
- Нет.
- Вам знаком его автомобиль?
- Он голубой.
Она произносила слова ровным безразличным голосом. На Лапуэнта это произвело впечатление.
- Известно ли вам, как зовут хромого?
- Нет.
- Он никогда к вам не заглядывал?
- Нет.
- Фамилия его Ламотт. А его вы тоже вчера не видели?
- Нет.
- Ни рыжего парня по фамилии Бодар?
- Я его не видела.
Мегрэ захотелось схватить ее и потрясти, как трясут копилку, чтобы из нее высыпалась мелочь, - может, она хоть тогда заговорила бы.
- Словом, вы утверждаете, что Леон Флорантен оставался наедине с Жозефиной Папе?
- Меня там не было.
Это становилось невыносимым.
- Но ведь, если верить вашим показаниям, это единственно возможный вывод.
- Я тут ни при чем.
- Вы не выносите Флорантена?
- Это мое личное дело.
- Можно подумать, что вами руководит личная месть.
- Думайте, что хотите.
Что-то тут было не так, Мегрэ это чувствовал. Даже если допустить, что подобная бесстрастность - ее обычное состояние, что она всегда говорит таким ровным голосом, используя как можно меньше слов, все равно что-то не клеилось. Либо она смело лжет по одной ей известной причине, либо просто недоговаривает.
Было очевидно, что она настороже, пытается предугадать вопросы.
- Скажите, госпожа Блан, вам угрожали?
- Нет.
- Предположим, убийца Жозефины Папе угрожал расправиться с вами, если вы заговорите…
Она мотнула головой.
- Дайте мне закончить. Сказав правду, вы позволите нам задержать его и обезвредить. Умалчивая о ней, вы идете на риск: он может счесть более благоразумным убрать вас.
Почему-то вдруг при этих словах в ее глазах промелькнула ирония.
- Убийца редко останавливается перед устранением неудобного свидетеля. Могу привести вам сколько угодно примеров. Если с вашей стороны не будет доверия, мы не сможем охранять вас.
Несколько секунд Мегрэ надеялся. Не то чтобы она из каменной глыбы превратилась в человека, но что-то в ней все же дрогнуло, ожило, покачнулось.
Мегрэ напряженно ждал.
- Ну так что? - наконец спросил он.
- Ничего.
- Пошли, Лапуэнт, - позвал доведенный до предела Мегрэ и, очутившись на улице, подвел итог: - Я почти уверен: она что-то знает. Только вот вопрос: так ли она глупа, как кажется.
- Куда теперь, шеф?
Мегрэ ответил не сразу. Оставался еще страховой агент, но пока его не было в Париже. Мегрэ совершенно не представлял себе, что делать дальше.
- На бульвар Рошешуар.
Мастерская Флорантена была на запоре, сосед-художник крикнул им:
- Никого нет.
- Давно он ушел?
- Днем я его не видел. Вы из полиции?
- Да.
- Так я и думал. Со вчерашнего дня кто-то постоянно крутится во дворе и следует за ним по пятам, стоит ему выйти. Что он натворил?
- Мы даже не знаем, натворил ли.
- Он и вправду подозрительный!
- Вот видите.
Художник, видно, любил почесать язык, но целый день был лишен такой возможности.
- Вы хорошо его знаете?
- Да так, перебросишься парой слов.
- Много у него было заказчиков?
- Заказчиков? - переспросил художник, лукаво уставившись на Мегрэ. - Да откуда же им взяться?
Кому придет в голову, что в этом дворе мастерская антиквара. Тем более, что антиквар-то он… Впрочем, он здесь редко бывает. Приходит, только чтоб повесить табличку: "Скоро вернусь" или "Закрыто до четверга".
- Случалось ли ему здесь ночевать?
- Наверное, иногда по утрам я видел, как он бреется.
Сам-то я живу на улице Ламарка.
- Откровенничал ли он с вами?
Художник задумался, продолжая водить кистью по холсту. Он так привык писать Сакре-Кёр, что мог бы проделывать это с завязанными глазами.
- Он не любит мужа своей сестры, это я помню точно.
- Почему?
- Он объяснял мне так: если бы тот не обобрал его, жизнь его сложилась бы иначе. Его родители владели очень прибыльным делом, не помню, правда, где…
- В Мулене.
- Может быть. Когда отец отошел от дел, всем стал заправлять муж сестры. Он якобы должен был поделиться рецептами с Флорантеном. Таков был уговор. А когда отец умер, Флорантен остался ни с чем.
Мегрэ припомнилась розовощекая смешливая девушка, стоявшая в те годы за стойкой белого мрамора: как знать, может быть, она и была подлинной причиной того, что он в юности так редко заглядывал в кондитерскую.
- А денег он у вас никогда не занимал?
- Как вы догадались? Правда, небольшие суммы. Да я и не смог бы давать ему много. Франков двадцать, иногда пятьдесят, но редко.
- Он вам их возвращал?
- Не сразу, как обещал, а спустя несколько дней. А в чем его подозревают? Вы ведь комиссар Мегрэ, не так ли?
Я вас сразу узнал - видел в газетах ваши фотографии. Раз уж вы сами им занялись, значит, дело не пустячное. Преступление? Думаете, он убийца?
- Понятия не имею.
- Если позволите, я скажу свое мнение: он не способен убить. Может, за ним и водятся какие-нибудь грешки, не знаю. Да и то это не обязательно его вина. У него постоянно возникают какие-то проекты, и я уверен, он искренне желает их осуществления. И идеи у него появляются неплохие. Но он увлекается и терпит неудачу.
- Нет ли у вас случайно ключа от его мастерской?
- Как вы догадались?
- Просто предположение.
- Раз в год нет-нет да и появится покупатель, вот он и оставил мне ключ. Назвал кое-какие цены.
Художник принес массивный ключ.
- Думаю, он не будет на меня в обиде.
- Будьте спокойны.
Во второй раз Мегрэ с помощью Лапуэнта внимательно обследовал мастерскую и спальню Флорантена. Ничего не ускользнуло от их внимания. В спальне стоял приятный запах крема для бритья, незнакомый Мегрэ.
- Что мы ищем, шеф?
- Если б я знал, - недовольно буркнул комиссар.
- Никто ни на Нотр-Дам-де-Лоретт, ни в ее окрестностях не видел вчера голубой "ягуар". Молочнице прекрасно знаком этот автомобиль. Вот что она сказала: "Эта машина всегда по четвергам стоит напротив моей лавки.
А и вправду, в этот четверг я ее не видала. За рулем толстый коротышка. Надеюсь, с ним ничего не случилось".
Я также побывал в гараже на улице Лабрюйера, - продолжал докладывать Жанвье. - Видел машину, зарегистрированную на имя Жозефины Папе. "Рено" двухлетней давности, прошла всего двадцать четыре тысячи километров, в прекрасном состоянии. В багажнике пусто. В отделении для перчаток мишленовский атлас дорог, пара солнцезащитных очков и аспирин.
- Надеюсь, нам больше повезет со страховым агентом.
Жанвье чувствовал, что шеф действует наугад, и, делая вид, будто ничего не понимает, старался молчать. Однако все же не удержался и спросил:
- Вы уже вызвали его?
- Он будет в Париже только вечером. Сходи-ка в гостиницу, где он остановился, ну, скажем, часам к восьми. Может, тебе придется и подождать. Как только он появится, свяжись со мной, я буду дома.
Был уже седьмой час. Рабочий день заканчивался. Только Мегрэ взялся за шляпу, собираясь уйти, как раздался телефонный звонок. Звонил инспектор Леруа.
- Звоню из ресторана на улице Лепик, Флорантен здесь ужинает. Собираюсь последовать его примеру. Вторую половину дня мы провели в кинотеатре на площади Клиши.
Поскольку показ безостановочный, два раза просмотрели один и тот же дурацкий фильм, сидя друг за другом.
- Ну как он, нервничает?
- Да нет. Время от времени оборачивается, чтобы подмигнуть мне. Еще немного, и он предложит вместе поужинать.
- Я сейчас же кого-нибудь пришлю тебе на смену.
- Да я не очень-то утруждаю себя.
- Жанвье, пошли туда кого-нибудь из ребят. Не знаю, кто там свободен. И не забудь позвонить, как только Рыжий заявится в гостиницу… Отель "Босежур". Лучше, если он тебя не заметит…
На площади Дофина Мегрэ пропустил стаканчик. День оставил у него тягостное ощущение, особенно беседа с Виктором Ламоттом.
Не внушала энтузиазма и встреча с привратницей.
Он простился с коллегами, которые, устроившись в уголке, играли в белот. Дома он и не пытался скрыть дурного расположения духа. Впрочем, с мадам Мегрэ это было бы и невозможно.
- Подумать только, как это просто! - пробурчал он, снимая в прихожей шляпу.
- Что просто?
- Да задержать Флорантена. Любой на моем месте сделал бы это. Изложи я судебному следователю хотя бы половину того, что у меня скопилось против Флорантена, он тут же заставит меня арестовать его.
Что же тебя удерживает? То, что вы были друзьями?
- Да не друзьями вовсе, приятелями, - поправил Мегрэ, набивая пенковую трубку, которую курил только дома. - Не в этом дело.
Казалось, он сам ищет настоящую причину своего поведения.
- Все против него. Все факты слишком уж упорно говорят не в его пользу, понимаешь? И еще мне очень подозрительна привратница.
Мадам Мегрэ чуть не рассмеялась: муж сказал это с таким серьезным видом, словно речь шла о главнейшем из аргументов.
- В наше время просто в голове не укладывается, как можно было вести образ жизни, подобный тому, который вела эта девица. Что же до мужчин, по очереди навещавших ее, то в это просто трудно поверить.
Мегрэ был зол на весь мир, начиная с Жозефины Папе, так глупо позволившей пристрелить себя, Флорантена, навлекшего на себя бесчисленные подозрения, и кончая всеми уважаемым чиновником Паре, у которого психически больная жена, толстячком заводчиком и особенно заносчивым хромым из Бордо.
Но о ком бы он ни думал, мысли его постоянно возвращались к привратнице.
- Она лжет. Уверен, что лжет или скрывает что-то. Но с толку ее не собьешь.
- Ешь.
На ужин был в меру поджаренный омлет, приправленный специями, но Мегрэ не обращал на него никакого внимания. В салат для аромата были положены гренки, натертые чесноком, и сочные персики.
- Ты не должен принимать это дело так близко к сердцу.
Он взглянул на нее как человек, мысли которого далеко.
- Что ты хочешь сказать?
- Можно подумать, ты лично в этом заинтересован, словно речь идет о близком тебе человеке.
Поняв наконец, как смешно его поведение, он улыбнулся; нервное напряжение спало.
- Ты права. Это сильнее меня. Ненавижу, когда ловчат. Когда кто-то хитрит, я начинаю злиться.
Зазвонил телефон.
- Вот видишь!
- Он только что вошел в отель, - сообщил Жанвье.
Настала очередь Рыжего.
Мегрэ собирался уже повесить трубку, когда Жанвье добавил:
- Он не один, а с женщиной.
Глава 5
Бульвар Батиньоль, обсаженный с двух сторон деревьями, был пустынным и темным, однако в самом его конце, контрастируя с ним, ярко светилась площадь Клиши.
Навстречу Мегрэ шагнул Жанвье, в темноте виднелся лишь огонек его сигареты.
- Они пришли пешком, в обнимку. Мужчина низенький, коротконогий, очень подвижный. Девушка молодая и красивая.
- Отправляйся спать, не то твоя жена разобидится на меня.
Едва ступив в плохо освещенный холл отеля, Мегрэ узнал запах: впервые оказавшись в Париже, он поселился на Монпарнасе, в таком же отеле, под названием "Мертвая королева". О какой королеве шла речь, было неизвестно.
Содержали его выходцы из Оверни, строжайше запрещавшие готовить пищу в номерах.
Здесь на него пахнуло той же теплотой тесного человеческого жилья. Как и в "Мертвой королеве", при входе красовалась дощечка:
"НОМЕРА НА МЕСЯЦ, НЕДЕЛЮ И ДЕНЬ.
Все удобства Ванные комнаты".
При этом не уточнялось, что на этаже имелось всего по одной ванной комнате, и, чтобы воспользоваться ею, нужно дожидаться своей очереди.
За конторкой сидела женщина с волосами, напоминающими паклю, и подсчитывала дневную выручку, на стене перед ней висела доска с ключами от номеров.
- Будьте добры, скажите, где живет господин Бодар?
- Пятый этаж, 68-я комната, - не глядя на Мегрэ, буркнула она.
Лифта не было. Ковер на лестнице протерся до дыр, чем выше, тем сильнее ощущался запах. В конце коридора Мегрэ отыскал нужный номер и постучал. Никто не ответил. Он постучал еще и еще раз, наконец не очень-то ласковый мужской голос отозвался:
- В чем дело?
- Я хотел бы поговорить с господином Бодаром.
- По какому поводу?
- Лучше, если я не стану оповещать всю гостиницу, крича через дверь.
- Вы не могли бы прийти в другой раз?
- Дело не терпит отлагательств.
- Кто вы?