Каждый квинанит мужского пола должен был жениться к двадцати годам. Если ему это не удавалось, Совет с согласия всех родственников выбирал для него жену, и эта система вроде бы срабатывала. Доктор Джонсон, подумал Эллери, был бы доволен. Великий Хан однажды заметил, что браки были бы более успешными, если бы их организовывал лорд-канцлер.
Из-за небольшого преобладания в общине женщин им предоставлялись лишние четыре года. Если к этому возрасту они не выходили замуж, то становились женами Учителя. Старик сообщил об этом абсолютно спокойно.
- Мужчины иногда бывают недовольны, когда другой мужчина имеет больше, чем они, - заметил он. - Но в Квинане Учителя не считают другим мужчиной, поэтому все удовлетворены.
Эллери кивнул. По-видимому, Учитель был прежде всего духовным авторитетом - священный сан в нем превосходил мужчину. Что касается женщин, становящихся его женами, то община, вероятно, относится к ним с особым почтением и они, возможно, считают себя счастливыми. Кажется, Бернард Шоу говорил, что любая умная женщина предпочтет хотя бы долю мужчины, стоящего выше ее, мужчине, стоящему ниже, дарующему себя целиком и полностью.
Эллери не мог не интересоваться, обладал ли Учитель в свои преклонные годы мужской силой, как Авраам, или же молодые жены всего лишь согревали ему постель холодными ночами, как царю Давиду. И кстати, почему такая здоровая община остается столь малочисленной? Воздержание? Контроль над рождаемостью? Противозачаточные средства? Он хотел спросить, но не решился.
- Какими учебниками вы пользуетесь, преподавая? - осведомился Эллери вместо этого.
Старик ответил не сразу.
- В общем пользовании у нас лишь одна книга. Это наш учебник в школе и молитвенник в каждой семье. Ее называют источником знания, книгой чистоты, единства и разума. Названий много, но Книга одна. Ее копирует Преемник в скрипториуме, а Летописец приводит в порядок и хранит в своей библиотеке. Она всегда при мне.
Он полез в складки мантии.
- Но ведь это свиток! - воскликнул Эллери.
- Это Книга. - Учитель осторожно развернул лист.
Эллери узнал почерк Преемника. Он был таким же странным, как местный акцент, и не похожим ни на один стандартный американский почерк (если таковой существует), который когда-либо видел Эллери. Возможно, в нем было сходство с вышедшим из употребления "канцелярским почерком", ранее используемым в английских юридических документах. Эллери также показалось, что он различает влияния какого-то незападного алфавита.
"... за пастбища и солнечный свет на них мы благодарим Вор'д, за то, что наши руки могут хорошо работать, а ноги хорошо ходить, давайте не будем повышать голос в гневе ни на брата, ни на животное или птицу, памятуя о том, что Вор'д удерживает наши голоса от гнева..."
Молитвы были написаны на маленьких листах, сшитых друг с другом и образующих свиток, перевязанный шнуром. Внимание Эллери сразу же привлекло отсутствие заглавных букв - за исключением слова "Вор'д". Да, оно начиналось с буквы "В". Не означало ли это, что он был не прав, считая его искажением слова "Господь"? Или же своеобразное произношение отразилось в написании? А может быть, разрыв в слове, указанный в письменной форме апострофом, а в устной - едва ощутимой паузой, означает пропущенную букву? Если так, то не является ли это словом "мир"?
Язык, акцент, обычаи, поведение... Так много в Квинане (чего стоит само название!) дразнило своей необычностью. Это напоминало сон, в котором спящий не может полностью осмыслить происходящее.
Эллери оторвался от свитка. Когда он и Учитель вошли в зал, солнце проникало в него сквозь восточные окна. Теперь оно светило сквозь западные.
- Больше не в моих привычках есть полуденную пищу, - промолвил старик. - Община уже поела, но еды всегда хватит для еще одного человека. Хочешь пойти в столовую и подкрепиться? Я буду тебя сопровождать.
- Мне жаль, что я упустил возможность пообщаться с людьми.
Эллери поднялся, чувствуя голод и, как всегда в эти дни, усталость.
- Еще успеешь.
Учитель тоже встал и улыбнулся. Улыбка показалась Эллери печальной.
Они задержались снаружи входной двери. Эллери моргал и щурился при ярком солнце.
- Это колокол, в который следует звонить, прежде чем войти в священный дом? - спросил он.
Учитель кивнул. Колокол около фута в высоту выцвел от старости, его поверхность была исцарапана внутри и снаружи, а ободок в тех местах, где его касался язычок, стал совсем тонким. Он висел на уровне груди, и Эллери, присмотревшись, разглядел две надписи, тянущиеся вдоль края. Первая гласила: "Белл-Лейн. Уайтчепел, 1721", а вторая: "Язык мой будет указывать время в дали морской".
Английский корабельный колокол времен царствования королевы Анны! Когда его отливали, Библии короля Иакова было всего сто лет, многие старики видели в детстве Шекспира, бродившего по кривым улочкам Лондона, а Джорджу Вашингтону предстояло родиться через двадцать лет. В каких бурных морях звучал его голос в течение столетий? И что самое удивительное, как он оказался в Квинане, в сердце американской пустыни?
Эллери спросил Учителя, но тот покачал головой. Он этого не знал.
Столовая с многочисленными окнами напоминала амбар, наполненный светом, воздухом и вкусными запахами. Пища была простой и сытной - овощной суп, перец, бобы, тушеная кукуруза с маслом, фрукты и еще одна разновидность травяного чая. Их обслуживала молодая супружеская пара, очевидно сегодня дежурившая в столовой. Робко и почтительно поглядывая на Учителя, они уделяли основное внимание гостю - единственному постороннему, которого им когда-либо доводилось видеть.
Пока Эллери ел, Учитель безмолвно молился.
Когда Эллери закончил, старик повел его на улицу и остаток дня, покуда не начало темнеть, а в окнах не стали зажигаться свечи, водил его по долине, отвечая на вопросы. Они поднимались на Холм Испытаний, обозревая возделанные поля, приветствуя людей, занятых работой. Эллери был очарован. Он никогда не видел в природе столько оттенков зеленого цвета! Повсюду чувствовался запах горящей полыни - как объяснил Учитель, полынь с пустынных холмов питает огни Квинана...
Ощущение сна усиливалось - за один день мир снаружи исчез в тумане. Казалось, будто Квинан и все, что в нем находится, включая самого Эллери, было всем миром. (Знали ли Адам и Ева границы своего сада, пока не были изгнаны из него?)
Но на подсознательном уровне прежний Эллери продолжал размышлять. В этой капсуле пространства и времени отсутствовали искусство, музыка, литература, наука. Но, насколько он мог судить, здесь также не было места недовольству, ненависти, пороку, алчности, войнам. Ему казалось, что в этой затерянной долине, хранимый всеведущим патриархом, находится земной рай, чьими простыми правилами являются любовь к ближнему, законопослушание, смирение, милосердие и доброта. А самое главное - вера в Вор'д.
* * *
Поздно вечером Эллери наконец задал вопрос, от которого он с трудом удерживался с самого начала.
Они стояли в открытых дверях Дома Священного Собрания, слушая ночные шорохи, вдыхая запах сырой земли. Над дверью санктума тускло мерцала лампа.
- Тебя что-то беспокоит, Элрой, - сказал Учитель.
- Да, - ответил Эллери. - Кажется, будто мы встретились давным-давно. Но это произошло только вчера, на закате солнца, на гребне холма.
Старик кивнул. Его глаза словно пронизывали темноту.
- Тогда вы говорили так, будто ожидали меня,
Учитель.
- Верно.
- Но как могли вы знать, что я приеду? Я сам понятия не имел, что поверну не туда и окажусь здесь...
- Это было написано.
Так жрец толтеков мог ответить Кортесу, подумал Эллери. Почему ему в голову пришла эта мысль? Кортес, доспехи которого сверкали, как у бога солнца, чье возвращение было предсказано. Кортес, который принес верующим Кецалькоатля только смерть и разрушения.
- Вы говорили, Учитель, - осторожно начал Эллери, словно испытывая атавистический страх вызвать зло одним упоминанием о нем, - о великой беде, которая должна пасть на долину и ваш народ, и что я послан с целью подготовить...
- Подготовить путь и прославить Вор'д.
- Но что это за беда, Учитель? И где это написано?
- В Книге Mk’h.
- Прошу прощения. В какой книге?
- В Книге Mk’h, - со значением повторил Учитель. - Которая была утеряна.
В голове Эллери открылся маленький ящик, куда он положил тот факт, что была утеряна некая Книга, но, возможно, нашлась.
- Mk’h... - задумчиво промолвил Эллери. - Что это означает?
- Не знаю, - просто ответил патриарх.
Как он мог этого не знать?
- На каком языке написана Книга?
- Этого я тоже не знаю.
Эллери задумался над новой тайной. Mk’h... Не может ли это быть какой-то древней или неразвитой формой имени Milcah? Книга Михея! Шестая из книг пророков в Ветхом Завете... Михей, который предсказывал, что "из тебя произойдет Мне Тот, кто должен быть владыкою в Израиле, и Которого происхождение из начала... И будет Он мир...". Но разве Книга Михея когда-либо "была утеряна"? Эллери этого не припоминал.
- Книга Михея? - обратился он к Учителю.
Стоящий в дверях священного дома старик повернулся к Эллери, и его глаза сверкнули. Но это было всего лишь отражением дальнего света лампы. Ибо Учитель озадаченно переспросил:
- Михея? Нет, Mk’h.
Эллери оставил эту тему (только временно, заверил он себя).
- Там написано, что это за беда, Учитель? - Эллери судорожно глотнул, чувствуя себя любопытным мальчишкой. - Может быть, преступление?
Казалось, он прикоснулся к старику раскаленным железом. По морщинистому лицу пробежала рябь, как по воде пруда, куда бросили камень.
- Преступление? - воскликнул он. - Преступление в Квинане? Уже полстолетия, Элрой, у нас не было преступлений!
В доктрине или пророчестве можно было сомневаться, но у Эллери не было причин не верить заявлениям патриарха по поводу конкретных фактов, касающихся его долины. Тем не менее, как могла просуществовать без преступлений община мужчин, женщин и детей почти два поколения? Со времен... кто же тогда был президентом? Харрисон - суровый бородатый пресвитерианин, бывший генералом во время Гражданской войны? Или Кливленд, джентльмен с моржовыми усами, чьим вице-президентом был человек по имени Эдлай Ю. Стивенсон? Не важно, это был совсем другой мир, американские время и образ жизни, так же отличающиеся от здешних, как византийские - при Палеологах. В Квинане жизнь всегда была такой, как сейчас.
- Если в Квинане не было преступлений целых полстолетия, - осторожно осведомился Эллери, - значит, последнее преступление произошло здесь пятьдесят лет назад?
- Да.
- Не могли бы вы рассказать мне о нем?
Старик смотрел мимо Эллери на тополь, но словно не видел его.
- Тогда Ткачом был Белиар, он как раз закончил ткать десять полотнищ холста для полок Кладовщика. Но Белиар отрезал от каждого кусок, спрятал десять кусков у себя дома и шил из них себе новую одежду. Кладовщик заметил это, обследовал свои рулоны, обнаружил, что они короче обычных, и спросил об этом Ткача. Белиар промолчал. Тогда Кладовщик доложил мне, а когда Ткач не ответил и на мой вопрос, я сообщил об этом Совету. Время было трудное, и многое приходилось учитывать, но было решено произвести обыск. В присутствии свидетелей Управляющий обыскал дом Ткача и нашел остатки новой ткани под кроватью - глупец даже не сообразил расстаться с ними. Белиар был судим Советом и признан виновным. Его борода была коричневой, а кожа, так как он ткал в основном в сарае, куда не проникало солнце, очень светлой.
Это неожиданное описание заставило Эллери вздрогнуть. Он внимательно посмотрел на старика и подумал, что понял причину. Учитель заново переживал все подробности давнего события.
- Тогда Белиар признался. "Одежду стирают нечасто, - сказал он, - а мне противно носить несвежее. Я взял то, что принадлежит мне по праву, ибо это дело рук моих".
Еретик - единственный за пятьдесят лет!
- Совет признал его виновным, но вынести приговор был не вправе. Этот тяжкий долг лежал на Учителе. Из моих уст Ткач Белиар услышал о наказании за нарушение закона общины. Я объявил, что ему дадут серебряную монету, еду и питье на два дня и отвезут в пустыню, запретив возвращаться под страхом смерти.
Серебряную монету? Упоминание о деньгах в Квинане Эллери услышал впервые.
- Не возвращаться под страхом смерти, Учитель? - переспросил он. - А разве отправка в пустыню с пищей и водой всего на два дня не была равнозначна смертному приговору?
- Возможно. - Окаменевшее лицо старика смягчилось. - Я был слишком слаб, чтобы приговорить Белиара к казни. Такого при мне никогда не случалось.
Он объяснил, что лишь строгое следование законам позволяет общине существовать, а если Белиар нарушил закон, ему нельзя было оставаться в Квинане - здесь не было место тому, чье присутствие постоянно напоминало бы людям о его краже у своих братьев. Отпустить его в мир тоже было невозможно из страха, что он приведет мир к ним. Отсюда наказание пустыней и почти верная смерть.
- Он не пытался вернуться? А его тело? Его нашли?
Старик вздохнул:
- Больше Белиара никогда не видели и не слышали о нем. После его изгнания в пустыню в Квинане не было преступлений.
Он умолк.
Что же стало со светлокожим вором? Бродил ли он по пустыне, пока не упал и не умер от голода и жажды, и его тело не было занесено песками? Либо какой-нибудь индеец или грабитель убил его ради серебряной монеты? Возможно, его нашел какой-нибудь ranchero или же Белиар каким-то чудом добрался до одного из городов на равнине или морском побережье... Это была эпоха мясных и сахарных концернов и каучуковых баронов; в эти дни "грязный маленький трус, который застрелил мистера Хауарда", развлекал посетителей игорного дома в Ледвилле историей о том, как он, Роберт Форд, всадил пулю из кольта 45-го калибра в голову "мистера Хауарда" - Джесси Джеймса; времена, когда каждый городок на Западе окружали лачуги, где торговали скверной выпивкой, а заодно и молодым женским телом... Как долго Белиар и его серебряная монета могли прожить в такой цивилизации? Разве жизнь в саду Эдема подготовила его к ней?
Скорая смерть была бы более милосердной, подумал Эллери. Но старик не мог этого знать.
И с тех пор "в Квинане не было преступлений".
Тут есть о чем подумать!
- Тогда о какой же великой беде написано в Книге? - спросил Эллери.
- Не знаю. Там только сказано, что она придет. - Старик вновь тяжко вздохнул. - До твоего прибытия, Элрой, я думал, что это может быть пожар, наводнение, землетрясение, засуха, нашествие саранчи или страшная болезнь. Но теперь, когда ты заговорил о преступлении... Возможно ли это? Неужели там написано о зле, которое творит человек?