- Вы бы хотели, господин комиссар, чтобы я подготовил для вас список моих клиентов?
- Если это не затруднит вас…
В течение нескольких недель полиция усиленно разыскивала Фернана, не имея все же уверенности, что он на самом деле принимал участие в последних бандитских нападениях. Это требовало столько же кропотливого труда, сколько, например, подготовка энциклопедического словаря.
Известно было, что Фернан любил, куда обычно ходил, известны были некоторые его привычки. Для его поисков могла пригодиться даже такая мелочь, как то, что он пил только ликер кирасао, и никогда никаких иных напитков. А это было уже что-то, какой-то конкретный след… Зато при поисках убийцы Кюэнде приходилось довольствоваться несколькими волосками шерсти дикого кота…
Экспертиза установила, что эти волоски были найдены на спине пиджака жертвы, рядом с правым рукавом. Если бы они были от мехового пальто, разве они не оказались бы скорее на лацканах?
Быть может, это на женщине был мех, и она прикоснулась к его пиджаку?
Мегрэ хотелось бы принять гипотезу, что это было не пальто, а меховая накидка, чтобы прикрывать ноги в автомобиле. А если в автомобиле, то не в какой-нибудь маленькой машине типа 4 СВ, а в большом, роскошном автомобиле, хозяин которого может позволить себе купить мех для прикрывания ног.
Но разве в течение последних лет Кюэнде не забирался в дома богачей? Надо было бы осмотреть все гаражи в Париже и всюду неизменно задавать один и тот асе вопрос: в каком автомобиле находилась накидка для ног, изготовленная из меха дикого кота?
Задача почти невыполнимая…
В дверь кабинета Мегрэ постучал инспектор Фумель. Он выглядел очень усталым, веки набрякли и покраснели. Он спал даже меньше, чем Мегрэ. После ночного дежурства он еще не ложился.
- Не помешаю?
- Садись.
Было несколько таких инспекторов, которым комиссар говорил "ты" - это были его самые старые сотрудники, они начинали работу одновременно с ним, и в те времена все звали друг друга по имени, но с тех пор, как Мегрэ получил повышение, они обращались к нему только "господин комиссар" или "шеф".
- Я прочитал его дело, - сказал Фумель. - И сам не знаю, с какого конца к этому приступить. И двадцати человек было бы мало для такой работы. Из протоколов судебных заседаний я понял, что вы знали его лично, шеф.
- Я его хорошо знал. Сегодня утром я был у его матери, полуофициально. Сообщил ей эту печальную новость и сказал, что ты приедешь за ней и отведешь ее в прозекторскую. Результаты вскрытия у тебя уже готовы?
- Еще нет. Я звонил доктору Ламалю. Он велел передать мне через своего ассистента, что сегодня вечером или завтра утром пришлет рапорт для судебного следователя.
Доктор Поль в свое время не ждал, когда ему позвонят. Сам звонил Мегрэ и ворчал: "А что я буду там разговаривать с судебным следователем!"
Правда, раньше только полиция вела следствие, а судебные органы занимались в большинстве случаев теми делами, в которых подозреваемый сам признавал себя виновным.
В настоящее время существовали три этапа действий: следствие, которое вела уголовная полиция в Париже, на набережной Орфевр, судебное расследование, и только позднее, после знакомства с материалами дела, суд приступал к составлению обвинительного акта, и дело передавалось на рассмотрение суда присяжных.
- Моэрс говорил тебе о волосках шерсти дикого кота?
- Разве это шерсть дикого кота? Да, он мне говорил.
- Я только что разговаривал по телефону со скорняком. Было бы хорошо, чтобы ты собрал информацию об автомобильных меховых накидках на ноги - сколько их в Париже продано в последнее время. А расспрашивая хозяев гаражей…
- У меня нет никого в помощь.
- Знаю, старина.
- Я уже послал первый рапорт. Судебный следователь Каяку вызвал меня на сегодня на пять часов. Скверно для меня получается. Дежурство было у меня вчера ночью, значит, сегодня я должен иметь свободный день. Я кое с кем договорился, но если я позвоню и скажу, что занят на службе, этот кое-кто не поверит, и начнутся такие осложнения, что я не смогу из этого выбраться… Этот "кое-кто" - женщина, понятное дело!
- Если я узнаю что-то еще, то позвоню тебе. Но не говори судебному следователю Кажу, что я интересуюсь этим делом.
- Понимаю!
Ко второму завтраку Мегрэ пошел домой. В его квартире было не менее чисто, а паркет был натерт и также блестел, как у старой Кюэнде.
И здесь тоже было очень тепло, и была кафельная печка, несмотря на калориферы, поскольку Мегрэ любил печи и добился от администрации дома, чтобы в его комнате она была оставлена.
Из кухни доносились аппетитные запахи. А все-таки Мегрэ почувствовал внезапно, что ему чего-то не хватает - он и сам не знал чего.
В квартире матери Оноре Кюэнде царила атмосфера еще большего покоя и уюта, быть может, благодаря контрасту с уличным шумом. Из окна, так близко, что рукой можно достать, видны были лавочки и лотки, и были слышны голоса продавцов, расхваливающих свой товар.
Та квартира была меньше и ниже, и какая-то более тесная. Старая женщина проводила в ней всю жизнь, с утра до вечера. Одна-одинешенька. Только собака и кот составляли ей компанию. Когда не было сына, она наверняка не находила себе места. Может быть, и он должен купить себе собаку или кошку?
Что за глупая идея! Он ведь не старая баба, не слесаришка, а те двое приехали из глухой швейцарской деревни в столицу и наняли себе квартиру на одной из самых шумных улиц Парижа.
- О чем ты так думаешь? - внезапно спросила госпожа Мегрэ. Он усмехнулся.
- О собаке.
- Ты хочешь купить собаку?
- Нет. В конце концов это было бы не одно и то же…
Та собака была найдена на улице, со сломанными лапками…
- Отдохнешь, вздремнешь немного?
- У меня нет времени, к сожалению!
- Непонятно, доволен ты своей работой или нет…
Его поразила точность этого наблюдения. Смерть Кюэнде откровенно его огорчила. У него была личная обида на его убийцу, как если бы этот швейцарец был его другом, товарищем или, по крайней мере, старым знакомым.
Он был так сердит на них еще и за то, что они изувечили тело и бросили его, как мертвое животное, в Булонском лесу не землю, скованную льдом, где тело должно было окаменеть.
В то же время он не мог удержаться от усмешки, осознавая, каков был образ Кюэнде и какие у него были мании. Старался понять его и считал, что ему это удается.
Конечно, в начале своей, если так можно сказать, карьеры, Оноре, в то время скромный ученик слесаря, входил в свое ремесло совершенно банально: крал без разбора все, что подворачивалось под руку.
Он не продавал вещей, добытых таким способом, а собирал их в своей мансарде, как молодой щенок собирает под соломенной подстилкой кости или корки хлеба.
После приезда в Париж, когда он жил неподалеку от площади Бастилии, он усовершенствовал свой метод, и уже тогда отчетливо вырисовывался путь, который он выбрал. Он не вступил ни в какую банду. У него не было ни друзей, ни приятелей. Он работал в одиночку.
Слесарь, котельщик, "золотая ручка", добросовестный и точный в работе, он научился прокрадываться в крупные склады, мастерские, различные хранилища.
Он никогда не был вооружен. Не имел ни огнестрельного оружия, ни даже ножа.
Никогда не вызывал тревоги, никогда не оставлял после себя следов. Это был тихий человек, молчаливый как в обычной жизни, так и во время "работы".
Были ли у него какие-нибудь отношения с женщинами? Имел ли он постоянную приятельницу? Никогда не удавалось напасть на подобный след. Он жил со своей матерью, а если даже и имел какие-то мимолетные романы, то делал это тайно, может быть, в каком-то отдаленном районе, где никто его не знал и никто не располагал о нем никакими сведениями.
Он мог целыми часами сидеть в кафе у окна за стаканом белого вина. Он мог также целыми днями дежурить у окна в нанятой комнате, как на улице Муфтар, читая книги и журналы и греясь у печки.
У него не было почти никаких личных потребностей. А ведь список украденных предметов, не говоря уже об иных кражах, в которых именно его можно было подозревать, был довольно значителен, и стоимость украденных вещей составляла целое состояние.
Может быть, он вел двойную жизнь где-то за Парижем, может быть, там продавал те вещи и тратил полученные таким способом деньги?
- Думаю, - Мегрэ объяснил жене, - об одном довольно странном человеке. Он был взломщиком.
- Тот, которого убили прошлой ночью?
- Откуда ты знаешь?
- Прочитала заметку в газете.
- Покажи.
- Всего несколько строк. Я наткнулась на них случайно.
Мегрэ прочитал:
ТРУП В БУЛОНСКОМ ЛЕСУ
Сегодня ночью, около трех часов утра, патруль полиции на велосипедах из XVI округа обнаружил на одной из аллей Булонского леса труп мужчины с изуродованным лицом. Установлено, что погибшего звали Оноре Кюэнде, 50 лет, происходил из кантона Во в Швейцарии и был уже несколько раз судим. По мнению судебного следователя Кажу, который прибыл на место происшествия в сопровождении вице-прокурора Кернавеля, а также судебного врача, который ведет следствие по этому делу, следовало бы допустить, что произошло сведение личных счетов в преступной среде.
"Сведение личных счетов в преступной среде"… Такая формулировка может привести в бешенство! Это значит, что, по мнению господ из Дворца правосудия, дело практически уже похоронено. Как это когда-то сказал прокурор: "Хорошо, пусть они убивают друг друга. Палачу будет меньше работы и больше пользы для граждан".
- Ты что-то сказал?
- Разве я что-то говорил? Ах да… Представь себе взломщика, который умышленно выбирает дома или квартиры не пустые…
- Что это значит: не пустые?
- Такие квартиры, в которых кто-то есть…
- Почему?
- Послушай. Каждый год, а точнее, каждое лето в течение нескольких недель большинство квартир в Париже стоят пустые, поскольку жильцы уезжают в отпуск: к морю, в горы, за границу или в свои поместья в деревне.
- Знаю, тогда бывает больше всего краж.
- Но производят их специалисты, а такие не отважатся никогда забраться или вломиться в квартиру, в которой находятся люди…
- А этот твой… он вел себя иначе?
- Да, этот мой, Кюэнде, интересовался исключительно квартирами, в которых в это время находились жильцы. Он ждал, к примеру, того момента, когда они возвращаются из театра и когда хозяйка положит свои драгоценности в комнате, соседней со спальней, а иногда и на туалетном столике рядом с кроватью…
Госпожа Мегрэ умела мыслить логично:
- Но ведь каждая элегантная женщина, если собирается куда-то пойти вечером, драгоценности надевает на себя, поэтому, если бы он вломился в квартиру во время ее отсутствия, то не нашел бы ничего ценного.
- Но мог бы найти иные, не менее дорогие вещи, например картины, не говоря уже о наличных деньгах…
- Значит, ты допускаешь, что этот человек страдал какой-то навязчивой идеей? Что он был невменяем?
- Такое подозрение было бы, вероятно, слишком сильным, но я подозреваю, что он был охвачен какой-то манией, что получал особое удовлетворение, забираясь в дом, заполненный людьми. Один раз он стянул часы с ночного столика, когда владелец спал и ничего не слышал. Жилка азарта, - закончил он с улыбкой. Госпожа Мегрэ тоже улыбнулась.
- Сколько раз ты его ловил?
- Сидел он только один раз, но это было еще тогда, когда он не разработал своего метода и крал что попало, так же, как и другие преступники. У нас в бюро целый список краж, которые мог совершить только он. Он подготавливался к "делу" долго, иногда снимал на несколько недель комнату на противоположной стороне улицы и наблюдал за жильем, которое потом обкрадывал.
- Но почему его убили? - спросила госпожа Мегрэ.
- Именно этот вопрос я и задаю себе. Единственное, что меня могло бы навести на какой-то след, это если бы удалось установить, какое дело он планировал именно в ту ночь. Редко когда Мегрэ говорил жене так много о следствии, которое еще только велось, но мог это сделать, поскольку не он его вел, и потому, что дело было необычным. Оноре Кюэнде привлекал его и как тип человека, и как специалист в своей "сфере", интересовали его оба - и он, и старая Жюстина, его мать.
"Я уверена, что он не оставит меня без средств к существованию…" - сказала она с гордостью.
И при этом Мегрэ был убежден, что она действительно не знает, где ее сын прятал деньги.
Она верила ему, верила слепо, что Оноре не оставит ее без средств к жизни!
Каким путем доходили до нее деньги? Что он предпринял, чтобы ее обеспечить, предоставить средства к существованию, он, который не имел ни друзей, ни коллег по ремеслу?
Может быть, он попросту не предвидел, что когда-нибудь станет жертвой преступления… Но разве все можно предвидеть?
Мегрэ попивал кофе маленькими глотками. Закурил трубку и невольно бросил взгляд на буфет. И тут так же, как и на улице Муфтар, стоял графинчик с чем-то крепким… Там была обычная водка, здесь - сливовая. Госпожа Мегрэ перехватила его взгляд и быстро налила рюмку.
Глава 4
Без пяти четыре, когда Мегрэ сидел за столом, склонившись над стопкой дел, испещренных различными пометками, на которые падал круг мягкого света лампы, зазвонил телефон. Звонили из узла связи, из полицейской службы, находящейся в постоянной готовности.
- Вооруженное нападение на улице Лафайет, между улицами Тибу и шоссе д'Антен. Перестрелка, есть убитые.
Это произошло без десяти четыре, но уже была объявлена тревога. Ожидавший в готовности автомобиль с полицейскими в форме уже отъехал от префектуры, в это же время прокурор, сидя в своем кабинете во Дворце правосудия, раздавал приказы и принимал сообщения и о том, что происходит в настоящее время.
Мегрэ открыл дверь в комнату инспекторов, буркнул что-то Жанвье, минуту спустя они оба сбежали по лестнице, поспешно натягивая на ходу пальто, и сели в радиофицированную машину.
Из-за желтоватого тумана, опустившегося на город, уже было темно, как в восемь часов вечера, а усиливающийся холод пронизывал до мозга костей.
- Сегодня ночью придется глядеть в оба, - бросил водитель. - Наверняка будет гололед.
Они ехали, включив сирену, голубой огонек мигал на ше автомобиля. Такси и автобусы съезжали на край дороги, пешеходы провожали взглядом проезжавшую автомашин
Уличное движение в направлении Оперы было нарушено. На проезжей части образовалась корочка льда. Полицейские, регулировавшие поток транспорта, энергичными свистками и размашистыми жестами старались навести порядок.
На улице Лафайет, хорошо освещенной со стороны складов фирмы "О Принтеп", был час пик. Толпа, состоявшая в основном из женщин, создала густую, сбитую массу на тротуаре. Надо было эту толпу направить на боковые улицы, прекратить дальнейший доступ людей.
Один из участков улицы опустел, на нем видны были только темные силуэты полицейских.
Комиссар полиции с комиссаром девятого округа прибыли сюда вместе со своими людьми. Специалисты измеряли и расчерчивали мелом контуры на проезжей части. Упершись двумя передними колесами в тротуар, стоял автомобиль с разбитым ветровым стеклом, а в двух-трех метрах дальше - темное пятно, над которым стояли люди и вполголоса переговаривались.
Невысокий седоватый мужчина, в темной одежде, с вязаным шарфом еще держал в руке стаканчик рома, который ему принесли из соседнего бара. Это был кассир из ближайшего большого магазина хозяйственных товаров на улице Шатоден.
В третий или четвертый раз он начинал свой рассказ, стараясь не смотреть на неподвижную фигуру человека, лежавшего на несколько метров дальше и прикрытого серой бумагой.
Сзади, за кордоном полиции, напирала толпа, оттуда доносились голоса обсуждавших происшествие женщин.
- Как всегда, в конце месяца…
Мегрэ забыл, что сегодня как раз 31 января.
- …я пришел в банк, расположенный за Оперой, чтобы получить деньги для выплаты жалованья персоналу…
Мегрэ знал, где находится его магазин: четыре этажа секций, два подвала, около трехсот человек работающих.
- Мне надо было пройти не более пятисот - шестисот метров. Чемоданчик я держал в правой руке.
- Он не был прикреплен цепочкой к вашему запястью?
Этот человек не был профессиональным кассиром, никакой охраны не предусматривалось. У него только был пистолет в правом кармане плаща. Он перешел на другую сторону улицы по пешеходному переходу и направился в сторону Тибу. Толпа была так велика, что, казалось, в такой толкучке ему ничего не грозит. Внезапно он заметил, что какой-то человек идет рядом с ним, а когда повернул голову, убедился, что второй идет за ним по пятам.
- Если тебе дорога жизнь, не строй из себя героя!
И в тот яке момент у него грубо вырвали из рук чемоданчик. Один из нападавших быстро побежал в сторону автомобиля, который медленно проезжал мимо. Услышав выстрел, кассир в первый момент подумал, что стреляли в него. Возникла суматоха, раздались крики и визг женщин. Второй выстрел - и звон разбитого стекла. Кажется, раздалось еще несколько выстрелов, некоторые свидетели говорили, что четыре или пять.
Какой-то мужчина, сильно взволнованный, с лицом, красным, как свекла, разговаривал в сторонке с комиссаром полиции. Он был очень возбужден, не знал только, похвалят его или привлекут к ответственности.
Это был полицейский из того самого девятого округа, звали его Маргере. Не находясь на службе в этот день, он был в гражданском. Почему же он носил в кармане револьвер? Потом ему придется это объяснить.
- Я шел встретить жену, которая пошла за покупками. Стал свидетелем нападения. Видел трех типов, бежавших в сторону автомобиля…
- Их было трое?
- Один - по одной стороне, другой - по второй, третий - сзади…
Стрелял полицейский Маргере. У одного из бандитов сначала подогнулись ноги, а через секунду он растянулся около женщин, которые бросились бежать в другую сторону.
Автомобиль мчался в сторону улицы Сент-Августин. Полицейский, регулировавший движение, пронзительно свистел. Из автомобиля, который через минуту исчез среди других машин, раздалось несколько выстрелов.
В течение двух следующих дней у Мегрэ не было времени думать об убитом швейцарце. Два раза по этому делу ему звонил инспектор Фумель, прося дальнейших инструкций.
Были записаны фамилии и адреса примерно пятидесяти свидетелей, среди них продавщица вафель, лоток которой стоял поблизости, скрипач-калека, собиравший на углу улиц в шляпу медяки, и два официанта из кафе напротив места происшествия, а также и кассирша, утверждавшая, что все видела, хотя стекла на террасе запотели.
Случайной жертвой стал прохожий, тридцатипятилетний мужчина, женатый человек, имеющий детей. Он погиб от шальной пули, наверняка не зная почему.
В первый раз с тех пор, как началась эта серия грабительских нападений в центре города, удалось захватить члена банды, раненного полицейским Маргере, который благодаря необычайному стечению обстоятельств оказался на месте происшествия.
- Я стрелял в ноги, чтобы помешать ему удрать… Пуля, однако, попала бандиту в шею, и теперь он лежал, не приходя в сознание, в больнице Божон, куда его привезла "скорая помощь".