- Некоторые из родственников Дорн, наверное, уже там, - предположил Минхен. - Мы не должны допускать, чтобы родственники бродили по всему госпиталю. Две дополнительные операционные расположены у нас в западном коридоре, - комментировал Джон. - Наш операционный штат - один из самых больших на востоке страны. И он всегда занят делом... А вот здесь, налево, главная операционная - амфитеатр. Она разделена на два специальных отсека: предоперационная и блок анестезии. Вот видишь, здесь есть дверь, ведущая в блок анестезии из южного коридора... В амфитеатре проводятся самые крупные операции; он также используется для демонстрационных случаев, когда проводятся занятия по повышению квалификации молодых врачей и медицинских сестер. И, конечно, наверху также есть операционные.
В госпитале воцарилась странная тишина. Иногда только пробегала какая-то фигура в белом. Казалось, шум навсегда изгнан из этих стен; двери безмолвно распахивались и закрывались на огромных смазанных петлях. Мягкий рассеянный свет гулял по интерьеру здания; кроме медицинских, сюда не допускались никакие запахи.
- Между прочим, - внезапно произнес Эллери, когда они вошли в южный коридор, - я не ошибусь, если повторю твои слова "операция будет проведена без анестезии"? Это только потому, что пациентка в коме? Я-то думал, что анестезия применяется при всех хирургических вмешательствах.
- Хороший вопрос, - отметил Минхен. - И это правда, что в большинстве случаев - практически во всех случаях применения хирургии - используется анестезия. Однако диабетики - особые пациенты. Ты знаешь - или скорее не знаешь, - что при хроническом диабете любое хирургическое вмешательство опасно. Даже незначительная операция может стать фатальной. Как раз недавно был случай: какой-то пациент прибыл с нагноением пальца. Дежурный врач принял... ну, в целом это один из непредсказуемых трагических случаев в медицине. Палец был как положено вычищен и дезинфицирован - и парня отпустили домой. А на следующее утро он был найден мертвым. Осмотр показал, что в крови переизбыток сахара. Вполне вероятно, что он сам не знал о своем диагнозе... Но я начал было говорить о том, что любая операция может стать для диабетика фатальной.
Когда операция абсолютно необходима, медицина находит пути инициации в организме восстановительного процесса: такого, который нормализует содержание сахара в крови. И для этого во время операции постоянно делаются инъекции инсулина с глюкозой, чтобы поддерживать стабильное содержание сахара. И Абби Дорн назначены вливания инсулин-глюкозы; постоянно делаются анализы крови. Такие инъекции действуют около полутора-двух часов. В целом лечение больного длится в течение месяца; слишком быстрое снижение сахара может вызвать перегрузку печени. Но в данном случае у нас нет времени соблюдать все предписания; разрыв желчного пузыря нельзя игнорировать, и с операцией рискованно тянуть даже полдня.
- Это понятно, но как насчет анестезии? - продолжал уточнять Эллери. - Анестезия сделает операцию еще более рискованной, да? Именно поэтому ты уповаешь на нечувствительность при коме?
- Именно. Анестезия не только прибавляет риска, она усложняет подготовительный период. Мы просто воспользуемся случаем, предоставленным Богом. - Минхен положил руку на ручку двери, на которой значилось "Смотровая". - Конечно, при этом анестезиолог будет во время операции находиться возле операционного стола, чтобы тотчас принять меры при внезапном выходе Абби Дорн из комы... Проходи, Эллери, я хочу показать тебе, как тут у нас все устроено.
Он распахнул дверь и поманил Эллери в кабинет. Эллери заметил, что небольшая панель на стене осветилась крошечной лампочкой, обозначавшей, что смотровая занята. Эллери замешкался на пороге.
- Красиво, а, старина? - усмехнулся Минхен.
- А это что за штуковина?
- Флюороскоп. Имеется в каждой смотровой. Конечно же, как и стол, и компактная стерилизационная установка, фармакологический шкаф, инструментальный отсек... Ты и сам можешь все видеть.
- Весь этот инструментарий, - наставительно произнес Эллери, - изобретен как насмешка человека над Создателем. Бог ты мой, неужели наших рук недостаточно? - И они дружно рассмеялись. - Послушай, я здесь и двинуться боюсь. Неужели здесь никто не разбрасывает вещи?
- Пока главным здесь Джон Квинтус Минхен, нет, - усмехнулся его собеседник. - Ну да, чистота и порядок - наш фетиш. Возьми, к примеру, материалы и фармакологию. Все хранится вот в этих шкафчиках, - и он указал рукой на большой белый шкаф в углу, - и все хорошо спрятано от глаз посетителей и пациентов. Но весь персонал - все, кому положено знать, - прекрасно знают, где что взять. Сочетание простоты и врачебной тайны.
Минхен выдвинул большой металлический ящик внизу шкафа. Эллери наклонился и воззрился на потрясающее разнообразие разложенных там в идеальном порядке перевязочных средств.
- Система, - пробормотал Эллери. - Наверное, твои подчиненные получают плохие оценки за пятна на халатах и не завязанные шнурки?
- Ты не так уж и не прав, - засмеялся Минхен. - Правилами госпиталя предписано ношение формы, которая для мужчин состоит из белых парусиновых туфель, белых брюк и пиджака, для женщин - из белого комбинезона. Особая форма предусмотрена также для обслуживающего персонала: лифтеров, уборщиков, кухонного персонала, даже священников - все они носят стандартную униформу, и одеты в нее с того момента, как ступают на территорию госпиталя, и до момента, когда они покидают ее.
- У меня уже голова кружится, - застонал Эллери. - Давай скорее выберемся отсюда.
Свернув вновь в южный коридор, они увидели высокого мужчину в коричневом пальто, со шляпой в руках, который спешил навстречу. Заметив их, он некоторое время колебался, а затем внезапно двинулся вправо, в восточный коридор и исчез из вида.
На лицо Минхена будто легла тень.
- Ну, теперь конец былому могуществу Абигейл, - пробормотал он. - Вот ее адвокат - Филип Морхаус. Хитрая бестия! Молод и хорошо подкован. И все время посвящает интересам Абигейл.
- Подозреваю, что ему уже известны последние новости, - заметил Эллери. - У него есть личный интерес к делам своей клиентки?
- Я бы сказал - личный интерес к ее хорошенькой молодой дочери, - сухо ответил Минхен. - Похоже, у них с Хильдой роман. По крайней мере, внешне все так и выглядит. А Абби, со своими старомодными сентиментальными манерами, только растроганно улыбается, глядя на них. Ну что ж! Полагаю, в это дело вмешается весь клан... Они, похоже, уже собрались. А вот и маэстро - крутится возле операционной. Приветствую, доктор!
Глава 2
ПЕРЕПОЛОХ
Человек в коричневом пальто подбежал к дверям комнаты ожидания в северном коридоре и рванул на себя дверь. Она не поддалась. За дверью не слышалось ни звука. Он догадался толкнуть дверь...
- Фил!
- Хильда! Дорогая...
Высокая молодая женщина с покрасневшими от слез глазами бросилась в его объятия. Он гладил ее по голове, приникшей к его плечу, бормоча слова утешения.
Они были одни в просторной комнате, где вдоль стен расположились длинные скамьи; на одну из скамей была небрежно брошена дорогая шуба.
Филип Морхаус нежно приподнял голову девушки, тронул ее за подбородок, заглянул в глаза.
- Ничего, Хильда, с ней все будет хорошо, - хрипловато заверил он. - Не плачь, дорогая, я... ну пожалуйста!
Она взмахнула ресницами, попыталась улыбнуться.
- Я... о, Фил, я так рада, что ты здесь... что ты сидишь здесь со мной... а то я все одна, одна... я жду, но никого нет.
- Я знаю. - Он, слегка нахмурившись, огляделся. - А где все остальные? И почему, черт возьми, они тебя оставили здесь одну?
- Не знаю... Сара, дядя Хендрик - они ушли куда-то... Она схватила его за руку, прижалась к его груди. Постояв, они подошли к скамье и сели. Хильда Дорн широко раскрытыми глазами глядела в потолок. Молодой человек пытался как-то утешить ее - но не находил слов.
Вокруг, угрюмый и молчаливый, возвышался госпиталь, приглушенно, словно улей, гудящий от усилий повседневной работы. Но сюда, в комнату, не долетало ни звука шагов, ни единого радостного голоса. Только безмолвствовали белые стены...
- О, Фил, мне так страшно, так страшно!
Глава 3
ВИЗИТЫ И ПОСЕТИТЕЛИ
В южный коридор вошел странноватый низенький человечек и направился к Минхену и Эллери. Эллери сразу же ощутил магическую силу его личности, хотя пока еще не мог разглядеть черты лица. Возможно, он производил странное впечатление оттого, что как-то неестественно держал голову, либо оттого, что явственно хромал. То, что его левая нога не в порядке, было сразу ясно: весь вес тела он переносил на правую.
Наверное, мышечный паралич, подумал Эллери, глядя, как приближается хромоногий доктор.
Тот был одет в полную униформу хирурга: белое облачение, из-под брюк выглядывали носы парусиновых белых туфель. Белый пиджак был запачкан химикатами; на одном рукаве алел длинный кровавый потек. Голову укрывал белый медицинский колпак, подвернутый по окружности; доктор на ходу снимал с лица марлевую повязку, путаясь в завязках.
- Вот вы где, Минхен! Ну, работа сделана. Перфорировали аппендикс. Перитонита удалось избежать. Грязная работенка была... Как Абигейл? Видели вы ее? Знаете содержание сахара в последнем анализе? А это кто? - Доктор говорил с быстротой пулеметной очереди, и его небольшие живые глазки непрестанно перебегали с одного лица на другое.
- Доктор Дженни, познакомьтесь: мистер Квин. Мой хороший знакомый, - поспешно представил Минхен. - Эллери Квин, писатель.
- Ну, последнее - слишком сильно сказано, - вяло опроверг Эллери. - Рад познакомиться, доктор.
- Весьма, весьма рад, взаимно, - заверил хирург. - Рад узнать друга Минхена. Ну а теперь, Джон, давайте разберемся со всем остальным. Очень беспокоюсь за Абигейл. Разрыв очень нехорош, очень. Благодарение Богу, у нее здоровое сердце. Что там с внутривенным вливанием?
- Пока все неплохо, - ответил Минхен. - Они снизили со 180 до 135, как я в последний раз слышал. Это было около десяти утра. Все должно идти по расписанию. Наверное, она в предоперационной.
- Хорошо! Времени терять нельзя.
Эллери с извиняющейся улыбкой вмешался:
- Простите мое невежество, джентльмены, но что вы подразумевали только что под каббалистическими цифрами "со 180 до 135"? Кровяное давление?
- Боже, конечно нет! - вскричал доктор Дженни. - Это количество сахара на 100 миллилитров крови. Мы постоянно его снижаем, этот показатель. Оперировать нельзя, пока он не дойдет до нормальной величины: 110, хотя бы 120. О, простите, вы же далеки от медицины, сэр.
- Я совершенно потрясен, - заметил Эллери.
Минхен кашлянул.
- Я полагаю, с нашим бумагомаранием сегодня ничего не выйдет, раз миссис Дорн так плоха? - спросил он Дженни.
Доктор Дженни потер челюсть. Взгляд его продолжал перебегать с Минхена на Эллери и обратно. Эллери почувствовал себя неуютно.
- Конечно! - Дженни внезапно обратился к Эллери, при этом положив свою маленькую руку в резиновой перчатке на плечо Минхена. - Вы ведь писатель, не так ли? Ну что ж... - Он приоткрыл в улыбке пожелтевшие от табака зубы. - Так вот знайте, что имеете дело еще с одним литератором, молодой человек. Джонни Минхен. Блестящий медик и начинающий писатель, имею честь представить. Он помогает мне с книгой, мы работаем вместе, совершенно революционное в нашем жанре сочинение. И мне удалось привлечь к нему самого блестящего соавтора. Вы что-нибудь слышали о врожденной аллергии, Квин? Да-да, не думаю, чтобы вам доводилось... Книга должна произвести фурор в медицинских кругах. Нам удалось доказать нечто, вокруг чего наши коллеги ходили много бесплодных лет...
- Послушай, Джон! - улыбнулся Эллери. - Ты никогда не говорил мне...
- Простите, - резко извинился, повернувшись на каблуках к подошедшему человеку, доктор Дженни, - что там такое, Кобб?
Служащий в традиционном белом облачении, который до того стоял поодаль, пытаясь привлечь внимание доктора Дженни, застенчиво и неловко двинулся, шаркая башмаками, по направлению ко всей компании. Он почтительно снял белый головной убор.
- Там человек хочет вас видеть, доктор Дженни, - поспешно объяснил он. - Он говорит, что ему назначено время. Простите, что побеспокоил вас, доктор...
- Он лжет! - резко бросил доктор Дженни. - Вам же было сказано: я сейчас не могу ни с кем разговаривать, Кобб. Сколько можно повторять одно и то же, Кобб? И где мисс Прайс? Вы же знаете: с подобными вопросами нужно обращаться к ней. Идите, идите. Я не могу с ним говорить. Я слишком занят.
Он повернулся спиной к служащему. И без того пунцовый цвет лица Кобба стал еще ярче. Тем не менее он не двинулся с места.
- Но я... но она... он говорит...
- Вы, очевидно, забыли, доктор, - вмешался Минхен. - Мисс Прайс целое утро перепечатывала "Врожденную аллергию", а теперь не отходит от миссис Дорн, в соответствии с вашим собственным распоряжением...
- Вздор! А впрочем, все верно, - пробормотал доктор Дженни. - Но не могу я говорить сейчас с этим человеком, Кобб, я...
На своей огромной ладони служащий молча поднял и затем подал хирургу белую карточку, вручая ее бережно, будто самый ценный документ.
Дженни взял визитку так же быстро, как он проделывал все, и быстро же пробормотал:
- Кто это? Свенсон... Свенсон... О! - Тон его моментально изменился. Живые глаза доктора затуманились, он будто примерз к месту. Приподняв полы своего халата, он спрятал карточку в карман рубашки и тем же проворным движением извлек откуда-то из-под униформы часы.
- 10.29, - пробормотал Дженни. Он положил часы обратно и разгладил полы униформы. - Все верно, Кобб! - отчетливо произнес он. - Ведите меня. Где он там?.. Увидимся позже, Джон. Прощайте, Квин.
Так же внезапно, как и появился, он быстро захромал в сопровождении Кобба, который с видимым облегчением удалился. Минхен и Эллери долго глядели ему вслед. Оба отвернулись, как только Дженни и служитель ступили на эскалатор напротив главного входа.
- Кабинет Дженни находится внизу, - уточнил Минхен, пожимая плечами. - Странный парень, верно, Эллери? Но гениальные люди часто странны, а он гениален... Пойдем ко мне. Есть еще четверть часа перед операцией.
Они свернули в западный коридор и не торопясь пошли в кабинет Минхена.
- Он напоминает какую-то птицу, - сказал задумчиво Эллери. - По-птичьи держит голову, глаза такие же быстрые и хищные, как у птицы. Интересный тип. Ему около пятидесяти, так?
- Примерно... Интересен он во многом, Эллери. - Минхен увлекся, заговорил горячо, по-мальчишески. - Он из той редкой породы людей, которые всю свою жизнь посвятили профессии. Он никогда не жалел для дела ни самого себя, ни своих денег. Не было случая, чтобы он отказался от больного на основании того, что операция не может быть оплачена. Дженни сделал десятки операций, за которые не получил ни цента, да он и не рассчитывал на оплату... Имей в виду, Эллери, ты встретил поистине великого человека.
- Но если то, что его связывает с миссис Дорн, - правда, не думаю, что у него много финансовых забот, - улыбаясь, возразил Эллери.
- Ну конечно, - с готовностью усмехнулся Минхен. - И ты верно догадался: по смерти миссис Дорн он должен получить немалое наследство. Всем об этом известно. Он ведь был для нее поистине сыном. Ну вот мы и пришли...
Они вошли в кабинет Минхена. Минхен позвонил, коротко с кем-то переговорил по телефону и остался удовлетворен разговором.
- Абби сейчас в предоперационной. Содержание сахара в крови удалось снизить до ста десяти миллиграмм - и теперь операция начнется с минуты на минуту. Я жду ее окончания с нетерпением.
Эллери поежился, подумав об операции. Минхен предпочел не заметить этого. Они закурили и некоторое время сидели в тишине, пуская дым.
Эллери первым нарушил молчание:
- Между прочим, хотел спросить о вашем соавторстве, Джон. Никогда бы не подумал, что ты ударишься в писательство. Как такое случилось?
- А, это... - Минхен засмеялся. - Большая часть работы связана с описанием реальных случаев, доказывающих теорию, которую мы с Дженни разработали совместно; согласно этой теории можно выявить предрасположенность младенцев к большинству заболеваний еще в утробе матери. Не слишком сложно для тебя?
- Потрясающе звучит, профессор, - пробормотал в ответ Эллери. - А можно ли взглянуть одним глазком на манускрипт? Я мог бы дать несколько советов по литературной обработке.
- Разрази меня гром, нет! - вспыхнул Минхен. - Сожалею, но не могу, старик, - неловко попытался оправдаться он. - Дженни меня убьет. По правде говоря, и все описания клинических случаев, и сама идея - частная собственность и пока еще тайна; Дженни дорожит ими никак не меньше, чем жизнью. Старик недавно отчислил практиканта, который просто из любопытства искал что-то у него на столе... Прости, Эллери. Есть только три человека, которые могут видеть этот "манускрипт": Дженни, я сам и мисс Прайс, ассистентка Дженни. Она медсестра, но выполняет для нас самую рутинную - машинописную работу.
- Ну хорошо, хорошо, - усмехнулся Эллери, прикрывая глаза в знак смирения. - Я просто хотел вам помочь, старый ты пройдоха... Помнишь, наверное, известные слова: "Легко с задачей справиться, когда берутся за нее друзья совместно..." Но раз ты отвергаешь мою помощь...
И они добродушно рассмеялись.
Глава 4
ОБНАРУЖЕНИЕ
Эллери Квин, дилетант в криминологии, не любил вида крови. Сын полицейского, воспитанный на криминальных историях, привыкший с детства к информации об убийствах, к разговорам о контактах с убийцами и маньяками, он, тем не менее, с трудом переносил вид растерзанной плоти. Но его связь с грубыми умами и жестокими нравами людей, его литературные опыты по криминальной психологии - все это не поколебало его решимости сделать криминалистику своей профессией. При известии об очередном убийстве во взгляде его появлялась решимость, ум становился изощренным, однако... при виде терзаемой плоти им овладевала тошнота.
Он никогда прежде не присутствовал при хирургической операции. Хотя мертвые тела он видел в изобилии: ему приходилось периодически осматривать трупы в морге; сюда же можно приплюсовать в изобилии осмотренные обезображенные тела утопленников, выловленные из воды, и оторванные конечности и головы жертв железнодорожных происшествий; и даже найденные на улицах с огнестрельными ранениями трупы числились в его богатом опыте. Однако хладнокровное разрезание живого тела блестящей сталью хирургического инструмента, вытекающая из порванных сосудов горячая кровь - все это вызывало неодолимый, яростный протест.
Смешанное ощущение ужаса и возбуждения овладело им, когда он занял свое место на смотровой галерее амфитеатра Голландского мемориального госпиталя, устремив взгляд на бесшумно суетившихся внизу людей в хирургическом облачении. В кресле слева сидел доктор Минхен, придирчиво оценивая быстрыми синими глазами деятельность своих подчиненных... До них долетел шепот людей, наблюдавших за операцией рядом с ними. Прямо по центру галереи расположилась группа коллег в белом облачении - по виду молодые врачи и студенты-медики, собравшиеся оценить профессионализм знаменитого хирурга. Они сидели молча.