Андреа побледнела. Но Эллери поторопился ее и Билла успокоить:
- Никакой опасности нет. Не веди себя как старуха, сын мой. Продолжайте, Андреа, продолжайте! Что вы говорили об этих спичках? Вы сказали, что их было не столько.
Андреа смотрела широко открытыми глазами на Билла.
- Их было меньше, - с трудом выговорила она.
- Меньше? - воскликнул Эллери. - Когда?
- Когда я стояла у стола перед тем, как она ударила меня сзади по голове. Я ясно видела тарелку. Все было отчетливо видно, как на фотографии. Наверное, это мои нервы. Я была на грани, и мозг бешено работал.
Эллери оперся на стол руками с таким напряжением, что у него побелели костяшки пальцев.
- Перед тем как она вас ударила, на тарелке было меньше спичек, чем когда?
- Чем тогда, когда я пришла в себя и обнаружила у себя в руке записку, а той женщины уже не было, и на полу лежал Джо.
Эллери оттолкнулся от стола.
- Послушайте, Андреа, - четко проговорил он. - Давайте выясним все подробно до малейшей детали. Вы вошли, подошли к столу, увидели тарелку, вас ударили по голове, и когда вы пришли в сознание, то заметили, что на тарелке стало больше спичек, чем их было тогда, когда вы только пришли. Так? Теперь скажите, насколько больше? - Он это произнес голосом, в котором звучали повелительные нотки. - Думайте, думайте, пожалуйста. Мне нужно точное число.
Андреа смутилась и наморщила лоб.
- Не могу припомнить, насколько именно больше их стало, когда я очнулась. Но я помню, сколько их было на тарелке, когда я вошла в хижину.
- Этого достаточно.
- Их было шесть, я точно помню число. Шесть спичек на тарелке. Думаю, я бессознательно сосчитала их.
- Шесть. Шесть. - Эллери забегал между Андреа и Биллом. - Обожженных, да?
- О да. Шесть спичек, оторванных от картонки и использованных.
Эллери плотно сжал губы и продолжил метаться, казалось совершенно не видя ничего перед собой.
- Но, Эллери, - разочарованно заметил Билл, - какая разница, сколько спичек она видела?
Эллери отмахнулся. Андреа и Билл переглянулись сначала в смущении, а затем, когда Эллери плюхнулся в кресло и стал что-то высчитывать на пальцах, со все возрастающим возбуждением.
Наконец Квин перестал считать, и лицо его разгладилось.
- Андреа, а как было, когда вы первый раз заглянули в хижину? Я о тарелке?
- Вы имеете в виду, в восемь часов?
- Да.
- Тарелка была пуста.
- Вот это новость так новость! Вы уверены, что ничего больше не упустили? Есть тут одна загвоздка. - Эллери остановился, снял пенсне и стал постукивать им по губам.
Андреа задумалась:
- Вроде все. Думаю, это все.
- Пожалуйста, сосредоточьтесь. Стол. Постарайтесь увидеть его как тогда. Что было на нем в восемь часов?
- Пустая тарелка. Настольная лампа, выключенная, я включила ее, как, по-моему, уже говорила. Вот и все.
- А в восемь тридцать пять, когда вы вошли, - то есть перед тем, как вас ударили?
- Лампа, тарелка с шестью полуобгоревшими спичками и... о!
- О! - воскликнул Эллери. - Задели-таки мнемоническую струну?
- Было что-то еще, - пробормотала Андреа, словно во сне. - Теперь все вспомнила! На тарелке была еще картонная спичечная коробочка! Закрытая!
- А! - пропел Эллери и надел пенсне. - Интересная деталь. - Тон, каким он это произнес, и внезапно появившийся в его глазах блеск заставили Андреа и Билла со всем вниманием поглядеть на друга. - А эта спичечная коробочка, Андреа, вы что-нибудь о ней помните?
- Да нет. Только то, что она была закрыта. Обыкновенная книжечка с картонными спичками. Ну, сами знаете. Такая маленькая коробочка наподобие книжечки, где верхняя обложка заходит за полоску, о которую чиркают спички.
- Да, да. Это все, Андреа? Вы уверены?
- Я, право, не понимаю. Пожалуй, все.
Глаза Эллери блестели.
- Это заставляет нас еще раз вернуться к моменту после нападения на вас. Итак, что было на столе, когда вы пришли в себя?
- Тарелка. А на ней много таких же использованных желтых картонных спичек - вы сами видели их в тот вечер. Лампа и этот ужасный нож - в крови, со жженой пробкой на кончике.
- Ничего больше?
Она задумалась.
- Ничего. Больше ничего.
- А спичечной пачки там не было?
- Нет.
- Гм... - Эллери некоторое время пристально смотрел на Андреа. Потом поднялся и обратился к Биллу: - Как тебе понравится работенка - не отходить от Андреа ни на шаг несколько дней? Я передумал. Сейчас я должен согласиться, что некоторая опасность есть - больше, чем вчера вечером.
- Я же говорил тебе, что так оно и будет! - сердито воскликнул Билл, размахивая руками. - Андреа, что за ребячество было являться сюда так открыто. И что я, по-твоему, должен делать, Эллери?
- Забери Андреа домой. И там оставайтесь. Стань ее тенью. Не такое уж это обременительное задание, полагаю.
- Вы действительно думаете... - не очень возмущенно пробормотала Андреа.
- Так будет безопаснее, Андреа. Ох, Билл, Билл, да не стой ты как восковая фигура из музея мадам Тюссо!
Билл в мгновение ока исчез за дверью спальни и выскочил оттуда с невероятной быстротой, уже одетый и красный до корней волос.
- Минутку, - остановил его Эллери и ушел в спальню. Вернулся он с задумчивым видом, держа в руке табельное оружие полицейского - револьвер 38-го калибра. - Прихвати с собой эту железяку. Осторожно, он заряжен. Попусту с оружием не играй. Как им пользоваться, надеюсь, знаешь?
- Я имел с такими дело, - буркнул Билл.
- Господи, Андреа, что за ужас в глазах! Это просто на всякий случай. Экстренные меры безопасности. Мало ли что. А теперь ступайте. Не спускай с нее глаз, Билл!
- У нас могут быть неприятности с родными Андреа, - сказал Билл, размахивая револьвером. - Ты для этого дал мне его?
- Можешь пальнуть из него в этого безликого стража, - с иронией бросил Эллери.
Билл схватил за руку Андреа и, ухмыляясь, потащил ошеломленную девушку к выходу. Эллери быстро подошел к окну. Он стоял не шевелясь до тех пор, пока Билл и Андреа не сбежали по ступенькам вниз. Левой рукой Билл крепко держал Андреа за руку, правую не выпускал из кармана. Они вскочили в черный автомобиль и отъехали. Неопределенного вида седан сразу же двинулся по улице.
Эллери бросился к телефону в спальной комнате и вызвал междугороднего оператора. Он нетерпеливо ждал, покусывая губы.
- Алло, Де Йонг? Это говорит Эллери Квин. Да, из Нью-Йорка. Отлично, спасибо. Скажите, пожалуйста, где вещдоки по делу Люси Уилсон?
- Мама родная, вы все еще ковыряетесь в этом? - пробасил начальник полиции Трентона. - Что именно вам нужно?
- Первым делом, эта тарелка. Я видел в тот вечер, как вы ее прибрали. Тарелка со всеми этими полуобгоревшими спичками.
- А, это! Она здесь, у меня в шкафу. А что такое? - В голосе Де Йонга прозвучало нескрываемое любопытство.
- Есть одно соображение. Пока построенное на песке. Сделайте одолжение, вытащите на свет божий эту тарелку со всем ее содержимым и, - Эллери сделал паузу, - и пересчитайте, пожалуйста, спички.
- Чего-чего? - Эллери представил себе, как Де Йонг замигал от изумления. - Вы что, меня разыгрываете?
- Никогда не был более серьезным. Пересчитайте спички. И перезвоните мне. Я буду ждать. - Он дал свой номер.
Де Йонг хмыкнул и повесил трубку. В ожидании его звонка Эллери возбужденно мерил шагами комнату. Наконец телефон зазвонил.
- Ну как? - выпалил Эллери.
- Двадцать.
- Двадцать, - медленно повторил Эллери. - Так-так, что вы думаете по этому поводу? Спасибо, друг. Большое спасибо.
- Да какого черта вам это нужно? Считать спички!
Эллери рассеянно улыбнулся, что-то ответил и повесил трубку.
Некоторое время он стоял, погруженный в размышления. Затем бросился на кровать. Но вскоре поднялся, выудил сигарету из кармана пиджака. Он курил, с отсутствующим видом рассматривая свое отражение в зеркале над бюро. Затем снова завалился на кровать.
Наконец он бросил окурок в пепельницу и вышел в гостиную. Джуна убирал со столика остатки завтрака, с ухмылкой глядя на чашку Андреа.
Оторвавшись от чашки, он посмотрел на Эллери.
- Это его девушка? - обратился он к Эллери. - Его?
- Что? О, думаю, да.
Джуна с облегчением вздохнул и заметил:
- А она ничего. Умная.
Эллери подошел к окну, сцепив пальцы за спиной.
- Джуна, ты у нас мастер по части арифметики. Сколько будет, если от двадцати отнять двадцать?
Джуна подозрительно посмотрел на Эллери:
- Это и ребенку известно. Ничего.
- А вот и нет! - улыбнулся Эллери, поворачиваясь к нему. - Тут ты ошибаешься, сын мой. Если от двадцати отнять двадцать, получается, как ни странно... все. Ну не удивительно ли, а?
Джуна потянул носом и продолжил свою работу. Он знал, что в такие минуты лучше не спорить.
Через некоторое время Эллери произнес с некоторым удивлением:
- Все! Господи, да теперь все ясно как день.
- Угу, - насмешливо промычал Джуна.
Эллери сел в кресло, обычно зарезервированное для инспектора, и закрыл лицо ладонями.
- Так, может, объясните, что ж такое вы говорили? - нахмурившись, обратился к нему Джуна.
Но Эллери не ответил. Джуна пожал плечами и удалился с подносом на кухню.
- Ясно как день. Даже еще яснее. - Эллери вскочил с кресла. - Так, гром и молния! - выкрикнул он. И решительно направился в спальню к телефону с видом человека, который прекрасно знает, что ему надо делать.
Глава, в которой, как обычно, читателю бросают вызов
"Публика, - писал Томас Де Квинси, - плохой отгадчик". Если гедонист Томми был прав относительно людей своего времени, то за последнее столетие человек в массе своей заметно изменился. Ибо любой закройщик детективных историй наших дней скажет вам, что современная публика - по крайней мере, та ее часть, которая ищет прибежище в детективах, - прекрасный отгадчик. Даже слишком прекрасный, сказал бы я. Во всяком случае, судя по письмам, которые сыплются на мою бедную голову, можно заключить, что читатели, которых удалось одурачить, составляют скорее исключение, нежели правило.
Впрочем, у нас есть надежная защита. Гадать на воде - нечестно. И хотя каждый писатель сам себе хозяин по части установления правил игры, в этом все мы сходимся. Гадание потому нечестно, что в любой детективной истории количество персонажей поневоле ограниченно, и на каком-то этапе повествования читатель обречен подозревать в свой черед персонаж, который в конечном итоге будет разоблачен как виновник всех злодеяний.
На протяжении многих лет я - глас вопиющий в пустыне, и льщу себя надеждой, что не всуе, - призываю читателя мужественно подавить в себе тягу к гаданию и играть в игру по-научному. Это, разумеется, намного сложнее, но и неизмеримо интереснее.
Почему бы не начать с проблемы убийства Джозефа Кента Гимбола?
На данном этапе повествования в вашем распоряжении имеются все факты, необходимые для реконструкции полной и логически обоснованной картины преступления. Ваша работа - выявить ключевые моменты, собрать их в рациональном порядке и вывести из них одного-единственного преступника. Это возможно сделать хотя бы потому, что это, как вы сами увидите, уже сделано.
А если вам это не удастся, что ж, всегда остается возможность вернуться к старому доброму способу отгадывания. Если же преуспеете, дайте мне знать. Впрочем, это излишнее требование. Если вы преуспеете, я обязательно об этом узнаю. И как любит подчеркивать инспектор Квин, узнаю как.
Эллери Квин
Глава 5
ИСТИНА
Исследуя все, мы подчас находим истину там, где менее всего ожидаем найти.
До того дня, когда Андреа поведала свою странную историю о полудюжине картонных спичек, загадка смерти Джозефа Кента Гимбола по злой воле судьбы находилась все-таки в подвешенном состоянии. Однако как только история была рассказана, тайна превратилась в знание, подозрение - в уверенность. Дело из темных дланей судьбы взял в свои руки мистер Эллери Квин, и с этого момента уже он направлял его ход с осторожностью и умением, которые стали его второй натурой благодаря долгим годам практики диагностирования преступлений.
После этого события Эллери был чудовищно занят. Все свои действия он старался держать в глубокой тайне от посторонних. Секретными были и две его скоропалительные поездки в Трентон. Никто не знал и о десятках его телефонных звонков, кроме тех, кому он звонил. Квин общался с разными сурового вида людьми, прибегал к профессиональным услугам сержанта Вели, устраивал такие невероятные и противоправные вторжения, попирающие гражданские права свободных граждан, что его отец, инспектор, узнай о них, несомненно содрогнулся бы.
Наконец доведя свои планы до последней стадии, Квин приступил к открытым действиям.
И перешел он к военным действиям, как ни странно, в субботу. Были ли тому причиной игра случая или некоторый цинизм, Эллери так никогда и не объяснил. Но, как бы то ни было, этот факт только усилил напряженность. Вовлеченные в это дело личности не могли не вспомнить кровавые события той, другой субботы, когда Гимбол пал бездыханным с железным жалом в груди. Воспоминание это, словно неизгладимая печать, отражалось на их встревоженных лицах.
- Я созвал вас, леди и джентльмены, - провозгласил Эллери в тот день в апартаментах Борденов на Парк-авеню, - единственно с суетным желанием услышать собственную речь. Есть некая магия в дуновении ветра, и время поднимается во мне как тесто на дрожжах. Кое-кто из вас убаюкал себя до состояния полной летаргии, чувствуя безопасность в монотонности status quo ante. И это их погибель, да будет им известно, ибо еще не завершится день, как я обещаю пробудить вас, и это пробуждение будет подобно разорвавшейся бомбе.
- Что вы опять затеяли? - нервно отреагировала Джессика. - Неужели нам не будет покоя? И какое право вы имеете?
- Никакого, если говорить с точки зрения закона. И однако, - со вздохом продолжал Эллери, - было бы благоразумнее отнестись к моей маленькой фантазии с чувством юмора. Видите ли, настал момент эксгумации трагедии Джозефа Кента Гимбола.
- Вы снова открываете дело, мистер Квин? - глухим, как из склепа, голосом проскрипел Джаспер Борден. Он настоял, чтобы его спустили на коляске вниз. Теперь старик сидел среди них как мертвый среди живых, и только один его живой глаз с живостью следил за происходящим.
- Милостивый государь, оно никогда не закрывалось. Люси Уилсон осуждена за это преступление, но ее осуждение не разрешило дела. Некие силы неустанно продолжали действовать с того гротескного спектакля в Трентоне. Они не знали ни минуты покоя. Я счастлив сообщить, - сухо закончил Эллери, - что их усилия были вознаграждены.
- Не вижу никакой связи всего вышесказанного вами с этими добропорядочными людьми, - желчно заявил сенатор Фруэ, играя бородой. Его проницательные глазки так и сверлили Эллери. - Если у вас есть новые улики, представьте их прокурору округа Мерсер. Зачем беспокоить честных граждан? Если же вам доставляет удовольствие подраться, - добавил он грозным тоном, - то я лично к вашим услугам, правила мне известны.
Эллери улыбнулся:
- Как ни странно, сенатор, это напоминает мне сказанное давным-давно нашим другом Марциалом. Африканские львы, заметил он, нападают на буйволов, они не нападают на бабочек. Ну ладно, это в качестве эпиграммы.
Юрист побагровел.
- Избавьте этих людей от ваших происков! - взревел он.
- Пожалеть розгу? - со вздохом переспросил Эллери. - Вы не за того меня принимаете, сенатор. И боюсь, что вам еще некоторое время придется потерпеть мое неприятное общество. А потом... впрочем, не будем пока тщиться прозреть будущее. По собственному опыту знаю, что грядущее свершается по своим неукоснительным законам, несмотря на все усилия смертных остановить его движение.
Джессика нервно теребила платок, но старалась держать себя в руках. Гросвенор Финч беспокойно ерзал на своем месте, наблюдая за ней. Только Андреа и стоящий за ее креслом Билл Энджел оставались невозмутимыми. Оба внимательно следили за Эллери.
- Больше возражений нет? - спросил тот. - Благодарю вас. - Взглянув на свои часы, он заметил: - А теперь, думаю, нам пора в путь.
- В путь? - озадаченно переспросил Финч. - Куда вы хотите затащить нас?
Эллери взял в руки шляпу.
- В Трентон.
- В Трентон! - ахнула мать Андреа.
- Мы едем, чтобы снова посетить место преступления. Все как один побледнели и на миг лишились дара речи.
Первым очнулся от потрясения сенатор Фруэ. Он вскочил, махнув пухленьким кулачком.
- Ну это, знаете, уж слишком! - завопил сенатор. - У вас нет официального права. И я не позволю моим клиентам...
- Мой дорогой сенатор, у вас есть личные возражения против поездки на место преступления?
- Да я там в жизни не был!
- У меня словно камень с души. Значит, все в порядке. Едем?
Никто не шелохнулся, кроме Билла. Старый миллионер спокойно спросил замогильным, глухим голосом:
- Позвольте спросить вас, мистер Квин, чего вы хотите добиться этой необычной процедурой? Я знаю, что вы не сделали бы столь неприятное предложение, если бы это не было крайне необходимо для какой-то вам известной цели.
- Пока мне хотелось бы воздержаться от объяснений, мистер Борден, - отозвался Квин. - Но план мой предельно прост. Мы должны пройти через некое драматическое действо. Мы должны заново разыграть убийство Джозефа Кента Гимбола.
Живое веко старика опустилось.
- Это так нужно?
- Необходимость - мать открытия, сэр, но разыгранное действо будет искусством подражания природе. А теперь, пожалуйста, леди и джентльмены. Не заставляйте меня прибегать к официальным мерам давления, чтобы обеспечить ваше присутствие.
- Я не поеду ни за что! - твердо заявила Джессика Борден. - Хватит с меня. Он мертв. Эта женщина... Оставите вы, в конце концов, нас в покое?
- Джессика, - почтенный инвалид обратил здоровый глаз на дочь, - а ну, собирайся!
Джессика прикусила тонкую нижнюю губу. Потом покорно произнесла:
- Хорошо, папа, - поднялась и пошла наверх в свою спальню.
Больше никто не проронил ни слова. Но через некоторое время Джаспер Борден снова проскрипел:
- Думаю, мне тоже надо поехать. Андреа, вызови сиделку.
Андреа словно очнулась от сна.
- Но, дедушка!
- Ты слышала, что я сказал, дитя?
Эллери стоял у двери и ждал. Наконец все дружно поднялись и двинулись к выходу. Безликий лакей вырос как из-под земли со шляпами.
- Эллери, - негромко обратился к Квину Билл Энджел.
- Привет, Билл! Как твоя работа в последние дни? Что-то не вижу ни шрамов, ни ран.
Билл смотрел мрачнее тучи.