Страсть к путешествиям и светским развлечениями привела начинающего литератора и детектива-любителя Эллери Квина в гости к издателю Артуру Б. Крейгу, в доме которого произошло убийство ("Последний удар"). Минули годы, и Эллери уже специально отправляется в путешествие, чтобы найти сюжеты для своих романов, а получает желаемое, вернувшись домой, в Нью-Йорк, потрясенный убийством некогда знаменитой певицы ("Лицом к лицу").
Содержание:
-
"ПОСЛЕДНИЙ УДАР" 1
-
Книга первая 1
-
Книга вторая 5
-
Книга третья 43
-
-
"ЛИЦОМ К ЛИЦУ" 49
-
Часть первая 49
-
Часть вторая 58
-
Часть третья 70
-
Часть четвертая 78
-
-
Примечания 84
Эллери Квин
"ПОСЛЕДНИЙ УДАР"
Клер и Джон Себастианы - богатая молодая пара. Их потомство поставило перед Эллери Куином задачу, к окончательному решению которой он пришел только через двадцать семь лет.
Доктор Корнелиус Ф. Холл - таинственный врач, который был свидетелем рождения и смерти, скрываемых с равной тщательностью.
Эллери Куин - молодой человек двадцати пяти лет. Впервые самостоятельно расследуя убийство, он распутал сложнейший клубок улик, но свойственная молодости неуверенность заставила его усомниться в собственном решении - на двадцать семь лет.
Джон Себастиан - молодой человек тоже двадцати пяти лет. Поэт, любитель эффектных поз и сюрпризов - но среди подарков, полученных им на Рождество, были и такие сюрпризы, на которые даже он не рассчитывал.
Артур Б. Крейг - выдающийся мастер печатного дела и опекун Джона Себастиана. В его загородном особняке и происходили роковые празднества.
Расти Браун - очаровательная рыжеволосая художница, дизайнер по одежде и украшениям в авангардистском стиле, а также властительница сердца Джона.
Миссис Оливетт Браун - мать Расти, страстная любительница спиритических сеансов. Ее "магический кристалл" показал тайну, которую, как считал Джон Себастиан, знал только он один.
Эллен Крейг - миленькая студенточка из Уэлсли, племянница Артура Б. Крейга. Она преследовала Эллери почти с тем же рвением, с каким тот преследовал убийцу.
Валентина Уоррен - начинающая актриса. Свою лучшую роль она надеялась сыграть перед Джоном Себастианом.
Мариус Карло - сердитый молодой музыкант, имевший виды на художницу.
Доктор Сэм Дарк - старый семейный врач, во время вынужденного отпуска ставший патологоанатомом по совместительству.
Дэн З. Фримен - издатель Эллери, обладавший кротким нравом. Его рождественские праздники были омрачены угрозой неминуемого падения "Дома Фримена".
Роланд Пейн - семейный адвокат с безупречными манерами и небезупречным прошлым.
Достопочтенный Эндрю Гардинер - кроткий пастырь, обнаруживший черную овцу в своем стаде.
Лейтенант Луриа - неглупый и решительный полицейский, по велению которого праздники растянулись на две недели.
Сержант Девоу - симпатичный патрульный, которому в этом деле досталась роль сторожевого пса, что некоторым из дам пришлось даже по вкусу.
Инспектор Куин - Хотя в расследовании солировал Эллери, но как-то в полночь явился его отец и внес свой посильный вклад - который оказался сильнейшим потрясением для Эллери.
Сержант Вели - первый помощник инспектора Куина, явившийся прямо из Нью-Йорка с огорчительными сведениями - и неопровержимыми доказательствами.
Книга первая
В тесно застроенных районах: 10 миль в час.
В городках или крупных городах за пределами густонаселенных зон: 15 миль в час.
В сельской местности или вне населенных пунктов: 20 миль в час.
Из "Кодекса законов штата Нью-Йорк", 1904 г.
Глава 1
Для Клер Себастьян Новый год начался радостно. Младенец был необычайно активен.
- Тебе не кажется, что там жеребенок, Джон?
В уединении гостиничной спальни она даже позволила мужу потрогать маленькое существо, лягающееся в ее животе. На этой неделе они часто смеялись.
Поехать в Нью-Йорк на Новый год и несколько следующих дней было идеей Джона.
- Я знаю, как тебе не хватало веселья последние месяцы здесь, в Рае, - сказал он Клер. - Думаю, ты имеешь право покутить напоследок, прежде чем посвятишь себя тяжкой ответственности материнства.
В глубине души Клер считала рискованным окунаться в ее положении в водоворот нью-йоркской жизни. Но, отвернувшись в очередной раз от своей раздавшейся фигуры в зеркале, она ощутила прилив бесшабашности. Пускай городские бабы пялятся на нее!
До среды 4 января все шло чудесно. Джон снял апартаменты в "Уолдорфе" и на время каникул повернулся массивной спиной к делам компании "Себастьян и Крейг".
- Это твоя неделя, дорогая, - заверял он жену. - Издательский бизнес и Артур Крейг могут несколько дней обойтись без меня. - Джон поцеловал Клер, которая покраснела, чувствуя себя как во время медового месяца.
- Ты зациклился на поцелуях, Джон, - хихикнула она. - Думаешь, мы можем пойти куда-нибудь потанцевать под этот кошмарный регтайм?
Но на сей раз Джон твердо ответил "нет".
Впрочем, у Клер не было времени горевать по этому поводу. Они провели канун Нового года в роскошном доме одного из друзей-издателей Джона, среди литературных знаменитостей. Шампанское и разговоры лились рекой, а Клер даже попросили высказать мнение о бестселлерах сезона - "Перекрестке" Уинстона Черчилля, "Маленьком пастыре грядущего царствия" Джона Фокса-младшего, "Ребекке с фермы Саннибрук" миссис Уиггин - и произведениях современных молодых авторов типа Джека Лондона, Джорджа Бэрра Мак-Катчена, Линкольна Стивенса и Джозефа К. Линкольна. Клер редко делила с мужем его утонченную нью-йоркскую жизнь и была в восторге от вечера.
Утром Джон настоял на том, чтобы она позавтракала в постели, пока он просматривал газеты, читая некоторые отрывки вслух. Клер казалось, что весь мир отмечает скорое появление на свет ее ребенка особыми событиями. Последние дни она напряженно следила за осадой Порт-Артура, как будто это касалось ее лично, и, когда утром 2 января газеты сообщили, что русский генерал Стессель сдался генералу Ноги, ее удивило мрачное замечание мужа:
- Когда-нибудь нам придется иметь дело с этими нахальными японцами, попомни мои слова.
Сначала Клер обиделась, что Джон портит ей настроение, но потом засмеялась, когда он прочитал ей предложение президента Рузвельта, великолепно подражая лающему голосу Тедди, подвергать порке у позорного столба мужчин, которые бьют своих жен.
Они обедали у "Райзенбергера", посещая каждый вечер театры и поздно ужиная у "Дельмонико". В воскресенье 1 января они смотрели Сазерна и Марлоу в "Ромео и Джульетте", в понедельник - миссис Фиске в "Гедде Габлер", а во вторник - несмотря на начавшийся после полудня сильный снегопад - Дейвида Уорфилда в "Учителе музыки".
Во второй половине дня Клер делала покупки на Бродвее. В магазине Арнолда Констейбла на Девятнадцатой улице она по необходимости приобрела несколько платьев для последних месяцев беременности, но у Лорда и Тейлора на Пятой авеню и у Б. Олтмена на Шестой она отбросила здравый смысл и предалась оргии покупок "на потом": нижние юбки, шуршащие кружевом, короткие юбки, доходящие только до туфель, - последний дерзкий крик моды, лайковые туфли пастельных тонов на изогнутом высоком каблуке для повседневной носки, сетки из тонкой проволоки для поддержания прически "помпадур", даже длинные шляпные булавки, которые, как заверила ее продавщица у Олтмена, были куда изящнее коротких, и, разумеется, множество платьев.
- Ты не сердишься? - с беспокойством спрашивала она мужа. Но он только смеялся и снова целовал ее.
Все было чудесно. До начала метели.
Снегопад, сквозь который их такси пробиралось во вторник вечером к театру, продолжался всю ночь. Утром, когда город оделся в белую смирительную рубашку, снег все еще шел. "Геральд" сообщала, что Нью-Йорк парализован, движение транспорта по направлению в город и из него остановилось, многие поезда застряли в заносах и покинуты пассажирами, а Лонг-Айленд оказался в изоляции.
Себастьяны провели среду в "Уолдорфе". Настроение Джона испортилось. Когда стало очевидным, что им не удастся воспользоваться билетами в театр (этим вечером они собирались смотреть Уильяма Фейвершема в "Летти"), он заказал бутылку ржаного виски "Ред топ", которое мрачно потягивал весь вечер. Клер начала жалеть, что они не остались в скучном Рае.
К утру четверга город стал понемногу выкапываться из-под снега. Оставив Клер завтракать в одиночестве, Джон надолго покинул апартаменты, а вернувшись, кратко сообщил:
- Я везу тебя домой.
- Хорошо, Джон, - спокойно ответила Клер. - Поезда уже ходят?
- Еще нет, и никто не знает, когда они пойдут. Может начаться дождь, все превратится в лед и слякоть, и тогда мы застрянем всерьез. - Он не упомянул подлинную причину своего намерения увезти жену из города - сообщение, что комиссар полиции Макаду требует подкрепления в полторы тысячи человек, сомневаясь в способности подчиненных ему сил справиться с волной грабежей, захлестнувшей Верхний Вест-Сайд. - Чем скорее мы выедем, тем лучше.
- Но, Джон, как же мы доберемся домой?
- Так же, как приехали.
- На автомобиле? - Клер побледнела. - Но каким образом, если дороги...
- Не беспокойся, "пирс" проедет везде, - уверенно заявил Джон. - Одевайся и собирай вещи, дорогая. Мы выезжаем немедленно.
Клер встала с кровати, понимая, что бессмысленно спорить с Джоном Себастьяном, коли речь зашла о его любимых автомобилях.
Она так и не смогла преодолеть страх перед безлошадными экипажами, хотя всегда изображала энтузиазм. В 1903 году Джон продал свой "хейнс-эпперсон-сарри" как слишком медленный. Теперь у них был "пирс-грейт-эрроу", за который он заплатил четыре тысячи долларов, с мотором в 28-32 лошадиные силы, переключателем скорости на рулевом стержне, газовыми фонарями и люком для инструментов под передним сиденьем. Но даже это было недостаточно современно для Джона. Недавно он приобрел один из знаменитых гоночных "паровиков" Уайта, известный также как "Свистун Билли", который мог ехать быстрее мили в минуту. Клер молча благодарила Бога за то, что ее муж выбрал "пирс" для поездки в Нью-Йорк.
Она ждала на тротуаре перед "Уолдорфом", пока Джон наблюдал за погрузкой багажа и ее покупок через заднюю дверцу салона "пирс-грейт-эрроу". Повозки и кебы, запряженные лошадьми, осторожно продвигались по частично расчищенным улицам, а представитель созданной только в прошлом сентябре нью-йоркской конной полиции, сидя в седле, пытался освободить от транспортной пробки перекресток Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню. Автомобилей нигде не было видно.
Клер ежилась под меховой шапкой и плотной русской "автомобильной" курткой. Джон насвистывал "Беделию", свою любимую популярную песню, словно его ничто не беспокоило.
Он закутал жену в мех, прикрепил сверху прорезиненную полость, опустил темные очки на козырек фуражки - мотор грелся уже полчаса, - бросил доллар коридорным, и автомобиль тронулся с места.
* * *
Этот день - четверг, 5 января 1905 года, самый значительный день в жизни Клер Себастьян - был сплошным кошмаром, состоящим из запаха бензина, холода и грозящего смертью гололеда. Но хуже всего была бодрость Джона Себастьяна. Казалось, будто снежные сугробы, похожие на застывшие в полете белые птичьи крылья, коварные рытвины, пасмурное небо, брошенный на городских улицах транспорт, торчащие кое-где ноги мертвых лошадей бросают Себастьяну вызов. Но он сражался с ними час за часом с уверенностью человека, знающего, что его сила и воля должны одержать верх. Сидящая рядом с мужем беременная женщина дрожала под мехом, иногда со страхом глядя сквозь обледеневшие черные очки и тщетно закутывая шарфом онемевшее лицо, полумертвая от голода и холода и полностью деморализованная.
Но Себастьян был обеспокоен только утратой удовольствий, которых его лишила метель. Он продолжал изрыгать проклятия по адресу стихии, вынудившей их пропустить завтрашнее представление "Аиды" в "Метрополитен" с мадам Нордика, Скотти и новой итальянской звездой Энрико Карузо, которого критики именовали "наследником Жана де Решке в привязанности американской публики". Опера и театр были двумя пристрастиями Себастьяна - почти что единственными, как думала Клер, - которые она могла чистосердечно разделять. Несмотря на холод и страх, мысли о вечернем платье, в котором она собиралась отправиться в "Мет" - из розового атласа с коралловым орнаментом, отороченном черным бархатом и дополненном диадемой и ниткой жемчуга, - пробуждали в ней сочувствие мужу и самой себе.
Когда они выехали из Бронкса на Бостонскую почтовую дорогу, начался дождь. Клер вцепилась в руку мужа.
- Джон, мы не должны ехать дальше! - прокричала она сквозь рев мотора. - Мы наверняка опрокинемся!
- Ну и где ты предлагаешь остановиться? - крикнул он в ответ. - Не бойся, Клер, все будет в порядке. До сих пор "пирс" нас не подводил, верно? Ты будешь дома еще до ночи.
Задолго до захода солнца ему пришлось остановиться и зажечь фары. Дальше они поползли со скоростью пять миль в час. Клер чувствовала, как скользят шины "пирса", цепляясь за быстро леденеющий снег.
Себастьян уже не ругался - он вообще перестал говорить.
Спустя продолжительное время Клер открыла глаза. "Пирс" остановился перед старым извозчичьим двором рядом с маленьким каркасным домом. Керосиновые фонари мерцали на ветру. Она с тоской наблюдала, как ее муж вылез из машины и заковылял к дому. В ответ на стук дверь открылась, и мужчина в рваном свитере изумленно уставился на него.
- Я заметил вашу вывеску, - услышала Клер громкий голос мужа. - Мне нужен бензин. У вас есть немного на продажу? - Она увидела, как мужчина кивнул. - А моей жене не помешали бы чашка горячего кофе и сандвич.
Джону пришлось нести жену на руках в маленькую душную кухню. Она была грязной и засиженной мухами с прошлого лета, но Клер думала, что еще никогда не бывала в более благословенном месте. Присев у плиты, она потягивала обжигающий кофе, на вкус похожий на амброзию, сваренную из грязи, и чувствовала, как ее тело понемногу оживает.
- Бедный малыш, - услышала Клер собственное бормотание. - Ты все еще там? - Нелепость вопроса заставила ее рассмеяться, и она с тревогой поняла, что близка к истерике. Клер сделала большой глоток, чтобы разом выжечь глупые мысли.
Но Джон быстро выпил свой кофе, и Клер поняла, что все начинается снова.
- Должны ли мы ехать дальше? - спросила она, пытаясь изгнать из голоса дрожь, Джон терпеть не мог робких женщин. - Я предпочла бы остаться здесь. Это становится опасным. Если ты не беспокоишься за себя и за меня, подумай о ребенке.
- Ничего не случится ни с тобой, ни с ребенком.
- Ваша жена беременна? - осведомился человек в рваном свитере. - Я бы в такой вечер козу на дорогу не выпустил. Конечно, это не особняк миссис Астор, но я готов уступить вам свою кровать, леди.
- Вы очень любезны, - тихо отозвалась Клер. Она понимала, что это бесполезно. Любые возражения и критические замечания делали ее мужа еще более сердитым и упрямым.
- Ты готова, Клер?
- Вы рехнулись, мистер! - воскликнул мужчина в рваном свитере.
Джон Себастьян бросил несколько монет на кухонный стол, взял жену за руку, вывел ее из дома в ночную тьму и молча усадил в "пирс".
- Этой ночью тебе нужна собственная кровать, - проворчал он, садясь рядом с ней. - Кроме того, я проехал так далеко не для того, чтобы теперь отступить.
Нет, подумала Клер, для Джона Себастьяна самое важное - никогда не отступать, чего бы это ни стоило.
Ее страхи тотчас же вернулись, и она прижала руки к животу.
Катастрофа произошла внезапно. Дождь продолжался, покрывая талый снег ледяной коркой. "Пирс" заколебался на вершине подъема, а потом покатился вниз, теряя управление.
Каждый мускул в теле Клер напрягся до предела. Она уперлась ногами в пол, уставясь в темноту. "Пирс" набирал скорость с вызывающей тошноту быстротой. Джон Себастьян бешено вращал в разные стороны бесполезное рулевое колесо.
Потом машину занесло.
- Джон! - завизжала Клер.
Это было последнее, что Себастьян слышал перед ударом.