* * *
Когда Годфри и Джером ушли - миллионер подгонял своего садовника, словно гордый пастух, - инспектор Молей взмахнул руками.
- Вот вам еще одно осложнение. Чертова горничная.
- Не обязательно осложнение. Если на чувство времени Джерома можно положиться, то наша реконструкция событий остается прежней. Коронер сказал, что Марко умер между часом и половиной второго. Эта Питтс прикидывалась скромницей с Марко в этот период времени. И Джером своими глазами видел, как она ушла.
- Что ж, скоро мы узнаем, имеет ли свидание с Питтс отношение к делу или нет. - Молей опустился в кресло и вытянул тощие ноги. - Господи, как я устал! Так можно загнать себя до смерти.
Эллери с сочувствием улыбнулся:
- И не говорите. Все, о чем я могу только думать, так это о блаженно посапывающем судье Маклине в соседней комнате. Мне нужно хоть немного поспать, не то я просто рухну замертво. - И он устало опустился на стул. - Кстати, вот записка. Ваш местный адвокат может счесть ее важной, когда дело дойдет - если дойдет - до процессуальной стадии.
Молей осторожно спрятал кремовый лист с наклеенными на него клочками записки. Они сидели, расслабившись, лицом друг к другу, ни о чем не думая. В библиотеке царила мертвая тишина, как в монастыре на землях демонов. Глаза Эллери начали слипаться.
Но он сразу же встрепенулся, заслышав звуки приближающихся шагов. Инспектор резко обернулся. Это был посланный им детектив, за которым следовала миссис Годфри.
- Что случилось, Джой? Где горничная?
- Ее не могут найти, - тяжело дыша, ответил детектив. - Миссис Годфри говорит...
Они оба вскочили на ноги.
- Так она исчезла? - пробормотал Эллери. - Кажется, я слышал, как вы говорили об этом утром вашей дочери, миссис Годфри.
- Да. - Ее смуглое лицо выглядело обеспокоенным. - На самом деле, когда я пришла звать вас на ленч, я намеревалась сказать вам о пропаже Питтс. Но из-за ваших расспросов позабыла. - Она провела тонкой рукой по лбу. - Я не думала, что это так важно...
- Вы не думали, что это так важно! - зарычал инспектор, расхаживая из стороны в сторону. - Никто ничего не считает здесь важным! Джером молчит как рыба. Вы не желаете говорить. Все... Где она? Когда вы видели ее в последний раз? Ради всего святого, вы что, проглотили язык, миссис Годфри?
- Не кричите, пожалуйста, - спокойно потребовала она. - Я вам не служанка. Если вы возьмете себя в руки, инспектор, я расскажу вам все, что знаю. Мы сегодня все так расстроены, что поначалу пропажа Питтс не произвела на меня особого впечатления. Я обычно не вижу Питтс, пока не закончу с моим утренним купанием и не иду одеваться к завтраку. Естественно, когда случается... такое... Я спросила о ней, только когда вернулась домой, после того как я... нашла тело. Никто, казалось, не знал, где она, а я была слишком расстроена, чтобы придать этому большое значение. Мне помогла другая горничная. В разное время в течение дня я вспоминала об этом...
- Где она спит? - сердито спросил Молей.
- В крыле для прислуги, на первом этаже.
- Вы заглядывали к ней? - рявкнул он на детектива.
- Разумеется, инспектор. - Парень выглядел испуганным. - Мы не думали... Но она исчезла. Забрала все свои пожитки, сумку, все. Откуда нам было знать, что...
- Если она улизнула из-под твоего носа, - зарычал инспектор, - я лично сорву с тебя полицейский значок!
- Ну-ну, инспектор, - нахмурился Эллери, - это маловероятно. Когда вы видели ее вчера в последний раз, миссис Годфри?
- Когда вернулась к себе после... после...
- После того, как вы покинули комнату Марко? Да? И?..
- Она обычно помогает мне перед сном, расчесывает волосы. Я позвонила ей. Но она долго не появлялась.
- Это не похоже на нее?
- Нет. Когда она, наконец, появилась, то пожаловалась на плохое самочувствие и попросила позволения уйти. Ее щеки горели, а глаза блестели, словно у нее была лихорадка. Разумеется, я разрешила ей сразу же уйти.
- Она навешала вам лапши на уши, - буркнул инспектор. - Который был час, когда она покинула вашу комнату?
- Не помню точно. Около часу, полагаю.
- Кстати, миссис Годфри, - осторожно произнес Эллери, - как давно эта женщина работает у вас?
- Недавно. Моя прежняя горничная неожиданно уволилась весной, и после этого ко мне нанялась Питтс.
- Полагаю, вы не знаете, куда она могла уехать? - раздраженно поинтересовался Молей. - Славный вы зверинец тут развели, понимаешь...
Здоровенный полицейский в униформе объявил от дверей:
- Лейтенант Коркоран послал меня доложить, инспектор, что из гаража пропала желтая спортивная машина с открытым верхом. Он только что проверил это в присутствии Джерома и двух шоферов.
- Желтая машина?! - удивленно воскликнула Стелла Годфри. - Но ведь это машина Джона Марко!
Молей выпучил красные от усталости глаза. Потом набросился на детектива:
- Какого черта ты стоишь тут, как чертова статуя? Давай действуй! Проследи эту машину! Должно быть, эта Питтс слиняла на ней ночью. Давай жми на всю катушку, остолоп!
Мистер Квин вздохнул.
- Кстати, миссис Годфри, вы сказали, что ваша прежняя горничная уволилась неожиданно? Как по-вашему, у нее была для этого какая-то причина?
- Да нет, - медленно ответила женщина. - Я сама этому удивилась. Она была хорошей девушкой, и я хорошо ей платила. Она не раз говорила, что очень довольна местом. А потом... потом взяла и уволилась. Без всякой на то причины.
- Может, - громыхнул Молей, - она была коммунисткой?
- Ха-ха, - рассмеялся Эллери. - Надеюсь, вы наняли Питтс через агентство, миссис Годфри?
- Нет. Ее мне порекомендовали. Я... - Миссис Годфри замолчала так резко, что даже Молей перестал мерить шагами комнату и удивленно уставился на нее.
- Так ее вам порекомендовали, - напомнил Эллери. - И кто же оказал вам эту дружескую услугу, миссис Годфри?
Она прикусила тыльную сторону ладони и наконец прошептала:
- Это очень странно. Я только что вспомнила... это был Джон Марко. Он сказал, что хорошо знает эту девушку и что она нуждается в помощи...
- Еще бы! - сухо отреагировал Эллери. - Честная девушка, а, инспектор? Хмм. Так что этот спектакль на террасе ночью разыгрывался не ради Джерома, верно?.. Итак, сэр, пока вы пытаетесь развести руками море здешних бед, должен заметить, что я просто засыпаю на ходу. Миссис Годфри, не могли бы вы снабдить меня провожатым, чтобы он проводил меня в прибежище, которое ваша дочь была так добра предложить для отдыха моим усталым костям?
Глава 8
О ГОСТЕПРИИМСТВЕ
Корабль тонул в море. Красные волны высоко вздымались, а корабль был игрушечным. На носу судна стоял колосс, совершенно голый, с вожделением взиравший на темную луну, нависшую прямо над его головой. Корабль затонул, и гигант исчез. Но в следующее мгновение его голова маленькой точкой заколыхалась на морской глади, слепо обращенная в сторону темных небес. Луна ярко светила ему в лицо: это был Джон Марко. Затем море исчезло, и Джон Марко превратился в крохотного фарфорового человечка, болтающегося в стакане воды. Он был мертвым и затвердевшим. Прозрачная жидкость поддерживала на плаву покрытое глазурью тело, колыхала курчавые волосы, то и дело ударяя его о стенки стакана, который постепенно становился непрозрачным с примесью алого цвета, походившего на...
Мистер Эллери Квин открыл в темноте глаза, чувствуя жажду.
На какое-то мгновение в его голове воцарилась головокружительная пустота. Затем память приплыла обратно, и он, сев и облизав сухие губы, принялся на ощупь искать в темноте рядом с кроватью настольную лампу.
- Нельзя сказать, чтобы мое хваленое подсознание оказало мне хоть какую-то услугу, - пробормотал он, нащупывая выключатель. Комната мгновенно ожила. В горле першило. Он нажал на кнопку у кровати, взял сигарету из лежащего рядом с кроватью портсигара и, закурив, снова лег.
Во сне он видел мужчин и женщин, моря и леса, странно оживший бюст Колумба, окровавленный виток проволоки, убегающую по волнам яхту, одноглазого монстра и... Джона Марко. Марко в театральном плаще, Марко голого, Марко в белом льняном костюме, Марко во фраке, Марко с растущим изо лба рогом, Марко, занимающегося на экране любовью с толстухой, Марко, танцующего адажио в трико, Марко, поющего в камзоле и обтягивающих рейтузах, Марко, выкрикивающего оскорбления. Но ни разу в его турбулентном сне не мелькнуло даже намека на вразумительный ответ, кто и зачем убил этого Марко. Голова раскалывалась от боли, и он не чувствовал себя отдохнувшим.
Эллери хрипло откликнулся на стук в дверь, и в комнату вплыл Тиллер с подносом, на котором стояли бутылки и стаканы. Тиллер отечески улыбался.
- Хорошо поспали, сэр? - спросил он, ставя поднос на ночной столик.
- Отвратительно. - Эллери скривил гримасу, глянув на содержимое бутылок. - Простой воды, Тиллер. Я просто умираю от жажды.
- Да, сэр, - ответил Тиллер, поднимая вверх аккуратные бровки. Он убрал поднос с выпивкой и поставил вместо него графин с водой. - Не сомневаюсь, что вы еще и проголодались, сэр, - негромко заметил он, когда Эллери опустошил третий стакан. - Я сейчас принесу вам поднос с едой.
- Бог ты мой! Который теперь час?
- Все уже давно поужинали, сэр. Миссис Годфри велела не беспокоить вас и судью Маклина. Почти десять вечера, сэр.
- Как мило со стороны миссис Годфри. Поднос, э?.. Господи, я голоден как волк. А судья еще спит?
- Думаю, что да, сэр. Он не звонил.
- "Ты спишь, Брут, а Рим по-прежнему в цепях", - процитировал Эллери грустно. - Ну что ж, сон - это самое великое благо для здоровья. Оставим пожилого джентльмена предаваться отдыху; он его заслужил. А теперь несите сюда поднос, Тиллер, мой друг, а я пока совершу омовение моего тела. Знаете, мы должны платить дань уважения Господу, обществу и самим себе.
- Вы совершенно правы, сэр, - кивнул Тиллер, моргая. - И простите мне мое замечание, сэр, но в этом доме впервые цитируют Вольтера и Бэкона, причем одновременно. - И он невозмутимо удалился, оставив удивленного Эллери.
Неподражаемый Тиллер! Эллери усмехнулся, выпрыгнул из кровати и направился в ванную.
Когда он вернулся, свежевымытый и выбритый, то нашел Тиллера сервирующим столик, накрытый кремовой салфеткой. При виде огромного блестящего подноса с накрытыми серебряными тарелками, от которых исходил восхитительный аромат дымящейся еды, Эллери поспешил облачиться в халат (пока он был в ванной, поразительный Тиллер успел распаковать его сумку и прибрать вещи) и уселся за столик, дабы утолить голод. Тиллер ловко управлял его трапезой, скромно оставаясь в тени и как бы демонстрируя, что прислуживание за столом есть еще одно из его бесчисленных достоинств.
- У... не то чтобы я был недоволен вашим безупречным обслуживанием, Тиллер, - проговорил, наконец, Эллери, ставя на стол чашку, - но разве это не входит в исконные функции дворецкого?
- Вы правы, сэр, - негромко ответил Тиллер, занятый посудой, - но дворецкий отказался.
- Отказался? Что случилось?
- Думаю, он испугался. Он старой закалки, сэр, а убийства и все такое прочее выбивают его из колеи. К тому же он оскорблен, сэр, как он выразился, "шокирующим поведением" подчиненных инспектора Молея.
- Насколько я знаю инспектора Молея, - усмехнулся Эллери, - он чихал на его отказ и не позволил бы ему умыть руки, пока все не выйдет на чистую воду. Кстати, не случилось ли чего особенного, пока я предавался глубокому сну?
- Нет, сэр. Инспектор Молей уехал, оставив нескольких своих людей. Он просил меня передать вам, сэр, что вернется утром.
- Хмм... Огромное спасибо. Ну а теперь, Тиллер, если вы унесете все это... нет-нет, я вполне способен одеться сам! Я делаю это уже много лет и по-своему. Мне уже поздно менять привычки, как и вашему дворецкому.
Когда Тиллер ушел, Эллери торопливо переоделся в свежий костюм и, негромко постучавшись, вошел в смежную комнату. Судья Маклин лежал, мирно посапывая, м ослепительно голубых покоях. Он был облачен в довольно яркую пижаму, седые волосы разметались вокруг его головы словно нимб. Эллери видел, что пожилой джентльмен вполне способен проспать весь остаток ночи, поэтому вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
* * *
Когда Регана в несвойственном ее нежному характеру порыве вырвала бороду Глостеру, он горестно воскликнул: "Я дал вам кров, а вы мне, как разбойники, за это увечите лицо". Нигде нет упоминания о том, чтобы сие увещевание пробудило раскаяние в груди дочери Лира.
Мистер Эллери Квин обнаружил, что находится в затруднительном положении, и не в первый раз за свою долгую карьеру. Уолтер Годфри очень мало походил на радушного хозяина, к тому же это был пузатый коротышка, от одного взгляда на уродливую физиономию которого могло стошнить; и тем не менее Эллери ел его хлеб и спал, так сказать, в его постели; и драть волосы, выражаясь фигурально, из бороды старины Годфри было бы поступком по меньшей мере неблагодарным, противным всем законам гостеприимства.
Короче говоря, Эллери стоял перед обычной дилеммой: подслушивать или не подслушивать. Поскольку подслушивание идет вразрез с гостеприимством, то прежде, чем действовать, детективу крайне важно определиться: в первую очередь он гость или же в первую очередь он детектив. После коротких раздумий Эллери решил, что он гость лишь из милости и в силу особых обстоятельств; следовательно, его долг перед самим собой и делом истины, которому он служил - держать глаза и уши открытыми. К тому же он подслушивал с целью пролить свет на правду; а гость, явившийся за самим Святым Граалем, сталкивается с меньшими трудностями, чем тот, кто ищет истину в этом откровенно бесстыдном мире.
Все произошло совершенно неожиданно, и он был вынужден немедленно вступить в борьбу со своей совестью. Он спустился из спальни в пустой дом; просторная гостиная выглядела нежилой; в библиотеке, куда он просунул голову, было темно, патио - пустынно. Удивляясь, куда подевались все обитатели, он направился в благоухающие сады - один под холодной луной.
"Наконец-то, - подумал он, - я один". Но так он думал, пока не достиг поворота дорожки из ракушечника и не услышал женские рыдания. Сад был густым, кусты высокими, и в их тени он оставался невидимым. Когда мужчина заговорил, Эллери догадался, что за поворотом дорожки находилась непредсказуемая чета Годфри, муж и жена.
Годфри говорил тихим голосом, в котором даже сейчас звучали хлесткие нотки:
- Стелла, я должен поговорить с тобой. Самое время все выяснить. Ты должна мне все разъяснить, не то я не знаю, что сделаю, ты поняла?
Эллери сопротивлялся совести лишь мгновение, потом напряг слух.
- О, Уолтер, - прорыдала Стелла. - Я... я так рада поговорить хоть с кем-то. Я никогда не думала, что ты...
Сейчас было самое время для признания: луна лила мягкий свет, и сады вокруг словно приглашали открыть душу.
Миллионер что-то буркнул, но на этот раз его голос прозвучал мягче обычного:
- Господи, Стелла. Я тебя не понимаю. Почему ты плачешь? Мне кажется, что ты только и делаешь, что льешь слезы - с того момента, как вышла за меня замуж. Господь свидетель, я дал тебе все, что ты хотела; и ты знаешь, что у меня никогда не было другой женщины. Это все из-за этого никчемного Марко?
Ее голос звучал приглушенно и сдавленно:
- Ты дал мне все, кроме своего внимания, Уолтер. Ты игнорировал меня. Ты был романтичнее и внимательней, когда я выходила за тебя, и ты... ты не был таким толстым, Уолтер... Женщина всегда хочет романтики.
- Романтики! - хмыкнул он. - Чушь. Ты больше не ребенок, Стелла. Оставь эту дребедень для Розы и ее слюнтяя Корта. Для нас с тобой это все позади. Для меня - точно. И для тебя, должно быть, тоже. Беда в том, что ты так и не повзрослела. Ты отдаешь себе отчет, что вполне могла бы быть уже бабушкой? - Однако в его голосе прозвучала неуверенность.
- Для меня это никогда не будет кончено! - воскликнула Стелла. - Как раз этого ты и не понимаешь. И не только это. - Ее голос стал спокойнее. - Дело не только в том, что ты перестал меня любить. Ты просто исключил меня из своей жизни. Уолтер, если бы ты уделял мне хоть десятую долю того внимания, которое уделяешь этому старому отребью Джерому... я... я была бы счастлива!
- Не говори чепухи, Стелла!
- Я не имею понятия, почему ты... Уолтер, клянусь! Ты... ты... подтолкнул меня к этому...
- К чему?
- Ко всему... этому. К этому ужасу, к Марко...
Он так долго молчал, что Эллери забеспокоился, не ушел ли он. Но потом Уолтер хрипло произнес:
- Теперь я это вижу. Какой же я был дурак. Мне следовало быть подогадливее. Ты хочешь сказать мне... Стелла, я тебя убил бы!
- Я убила бы себя сама! - прошептала она. Поднявшийся ветерок прошелестел по саду. Эллери стоял неподвижно, благодаря судьбу за то, что вовремя проснулся. Тут пахло признанием. Ведь никогда не знаешь...
- И давно это все началось? - тихо спросил миллионер.
- Уолтер, не смотри на меня так... С весны.
- Сразу после того, как ты с ним познакомилась, да? Каким же сосунком я оказался. Он не больно-то напрягался, чтобы оттяпать у старины Уолтера лакомый кусочек? Ну и сопляк же я. Слепой, как кутенок. Прямо под моим носом...
- Этого не случилось бы, если бы он... - Она задохнулась. - В тот вечер ты был так груб со мной... так холоден и безразличен. Я... он отвез меня домой. Он... он переспал со мной. Я пыталась сопротивляться... Но он ухитрился дать мне выпить из своей фляжки. И после этого... О, Уолтер. Он отвез меня к себе... Я оказалась у него... Я...
- Сколько еще было других, Стелла? - В голосе коротышки звенела сталь.
- Уолтер! Я клянусь тебе... Он был первым! И единственным. Я просто не могла больше терпеть. О, я должна была рассказать тебе... теперь, когда он...
Эллери мог ясно представить себе, как сотрясаются от рыданий ее хрупкие плечи.
Толстый коротышка, видимо, мерил шагами дорожку; под его подошвами хрустел гравий. Эллери вздрогнул; маленький Наполеон на самом деле запел!
- Ладно, Стелла, полагаю, я виноват в этом не меньше тебя. Я часто задавался вопросом, что должен чувствовать муж, когда его жена признается ему в неверности. Ты не раз об этом читала в газетах: он берет револьвер, сносит ей напрочь башку, потом стреляет в себя... - Годфри помолчал. - Но мне больно. Черт побери, мне больно, Стелла!
- Говорю тебе, - прошептала Стелла, - я никогда его не любила на самом деле. Это было всего лишь... ты понимаешь, о чем я говорю. После того как... как это произошло, я была готова убить себя, даже несмотря на то, что он... он напоил меня. Но я попала в ловушку, а он... он оказался чудовищем!
- Так вот почему ты пригласила его сюда, - буркнул Годфри. - А я, дурак, еще удивлялся. Кого ты к нам только не приглашала, но этот Марко оказался просто чудовищем. И к тому же твоим любовником!
- Нет, Уолтер! Я его не хотела. Все было кончено еще задолго до этого. Но он... он вынудил меня, заставил принять его как гостя...
Хруст по гравию прекратился.
- Ты хочешь сказать, что он явился сюда без приглашения?
- Да. О, Уолтер...