Преступления! Конечно, они тут ни при чем. Всему виной старания Мэнгена приукрасить события, обогатив их мрачными красками. Тем не менее…
- Я гроша ломаного не дам за то, что говорит Гросс, - заявил Хэдли, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. - Вы, кажется, полагаете, что, если автор педантичен и аккуратен, его слова всегда можно принимать на веру. Но в большинстве случаев буквы на обгоревшей бумаге не проявляются вовсе.
Рэмпоул прочистил горло.
- Между прочим, - сказал он, - слова "три гроба" что-нибудь означают для вас?
Внезапно наступило молчание, на что и надеялся Рэмпоул. Хэдли с подозрением уставился на него. Доктор Фелл озадаченно моргал над черпаком, как будто для него эти слова смутно ассоциировались с сигаретой или пивной. Потом в его глазах мелькнули искорки.
- Хе-хе-хе! - произнес он, потирая руки. - Хотите нас помирить? Или вы имеете в виду что-то конкретное? Что еще за гробы?
- Ну, я бы не назвал это преступлением… - Рэмпоул замялся, а Хэдли присвистнул. - Но это странное дело, если Мэнген не преувеличивает. Я хорошо знаю Бойда Мэнгена - он пару лет жил напротив меня. Он хороший парень, много странствовал по свету, но обладает чересчур кельтским воображением. - Рэмпоул снова сделал паузу, вспоминая смуглое, привлекательное лицо Мэнгена, его медлительность, сочетающуюся с легко возбудимым темпераментом, его щедрость и добродушную усмешку. - Сейчас он в Лондоне - работает в "Ивнинг бэннер". Я столкнулся с ним утром на Хеймаркет. Он затащил меня в бар и поведал всю историю. А узнав, что я знаком с великим доктором Феллом…
- Чепуха! - прервал его Хэдли, внимательно глядя на Рэмпоула. - Переходите к делу.
- Хе-хе-хе! - с удовлетворением усмехнулся доктор Фелл, неравнодушный к грубой лести. - Заткнитесь, Хэдли. Звучит интересно, мой мальчик. Ну?
- Вроде бы Мэнген большой поклонник лектора или писателя по фамилии Гримо. К тому же он по уши влюблен в его дочь, что делает Мэнгена еще большим почитателем старика. У Гримо и некоторых его друзей вошло в привычку посещать паб около Британского музея, и несколько вечеров назад там произошло нечто, потрясшее Мэнгена куда сильнее, чем могли бы потрясти обычные причуды какого-нибудь психа. Когда старик разглагольствовал о трупах, встающих из могил, или на столь же веселую тему, в комнату вошел странный тип, который начал молоть вздор о себе и своем брате, якобы умеющих покидать свои могилы и парить в воздухе, как соломинки.
Хэдли с отвращением фыркнул и ослабил внимание, но доктор Фелл продолжал с любопытством смотреть на Рэмпоула.
- Все это звучало как некая угроза профессору Гримо. Под конец незнакомец заявил, что его брат вскоре нанесет профессору визит. Самым странным было то, что, хотя Гримо и бровью не повел, Мэнген клянется, что он позеленел от страха.
- В Блумсбери и не такое услышишь, - проворчал Хэдли. - Ну и что из того? Старик, трусливый как баба…
- В том-то и дело, что нет. - Доктор Фелл задумчиво нахмурился. - Вам не кажется это странным, Хэдли, потому что вы незнакомы с Гримо, а я хорошо его знаю. Хмф! Продолжайте, сынок. Чем это закончилось?
- Гримо ничего не сказал. Он обратил это в шутку, дав понять, что у незнакомца не все дома. Когда тот удалился, в паб вошел уличный музыкант и заиграл "Смельчака на трапеции". Все засмеялись, и ощущение реальности сразу восстановилось. Гримо улыбнулся и сказал: "Ну, джентльмены, наш оживший труп должен быть проворнее этого смельчака, если надеется влететь в окно моего кабинета!"
После этого все разошлись. Но Мэнген решил выяснить, кто этот загадочный посетитель, который вручил Гримо карточку с именем "Пьер Флей" и названием театра. Поэтому на следующий день Мэнген отправился по указанному адресу, представившись репортером. Театр оказался захудалым мюзик-холлом в Ист-Энде, где ставятся ночные варьете. Мэнген не хотел сталкиваться с Флеем. Он вступил в разговор со швейцаром у служебного входа, который познакомил его с одним из акробатов. Этот акробат бог знает почему называет себя Великий Пальяччи, хотя он ирландец, и притом довольно толковый. Пальяччи рассказал Мэнгену, что ему было известно о Флее.
В театре Флея называют Чокнутым. Никто о нем ничего не знает - он ни с кем не общается и уходит сразу после представления. Но иллюзионист он превосходный. Акробат не понимает, почему какой-нибудь менеджер в Вест-Энде до сих пор не принял его на работу - разве только у Флея напрочь отсутствует честолюбие. Он специалист по суперфокусам - особенно по трюкам с исчезновением…
Хэдли снова фыркнул.
- Нет-нет, - настаивал Рэмпоул. - Насколько я понимаю, это не старые, затасканные фокусы. Мэнген говорит, что Флей работает без ассистента и что весь его реквизит может уместиться в ящик размером с гроб. Если вы знаете что-то о фокусниках, то можете себе представить, насколько это невероятно. Похоже, Флей вообще помешан на гробах. Великий Пальяччи как-то спросил его почему и получил неожиданный ответ. "Нас троих похоронили заживо, - с усмешкой сказал Флей, - но спасся только один". - "И как же вы спаслись?" - осведомился Пальяччи. "А я как раз один из тех, кто не спасся", - ответил Флей.
Хэдли потянул себя за мочку уха. Теперь он выглядел серьезным.
- Все это может оказаться важнее, чем я думал. Конечно, этот тип - сумасшедший. И если он вбил себе в голову воображаемую вражду к… Говорите, он иностранец? Я могу запросить министерство внутренних дел, и о нем наведут справки. А если он попытается досаждать вашему другу…
- Он уже пытался это сделать? - спросил доктор Фелл.
Рэмпоул пожал плечами:
- Начиная со среды профессор Гримо получает с каждой почтой по письму. Он рвет их, не говоря ни слова, но кто-то рассказал его дочери о происшествии в пабе, и она стала беспокоиться. И наконец, в довершение всего вчера сам Гримо начал вести себя странно.
- Как именно? - Маленькие глазки доктора Фелла не отрывались от лица Рэмпоула.
- Вчера он позвонил Мэнгену и сказал: "Я хочу, чтобы вы были у меня дома в субботу вечером. Кое-кто угрожает нанести мне визит". Естественно, Мэнген посоветовал обратиться в полицию, но Гримо не пожелал и слышать об этом. "Но, сэр, - возразил Мэнген, - этот тип безумен и может быть опасен. Неужели вы не собираетесь принять какие-то меры предосторожности?" - "Конечно, собираюсь, - ответил профессор. - Я собираюсь купить картину".
- Что-что? - Хэдли выпрямился в кресле.
- Картину, чтобы повесить ее на стену. Я не шучу. Вроде бы Гримо уже купил ее. Это какой-то мрачный пейзаж с деревьями и надгробиями, причем полотно такого размера, что наверх его поднимали два грузчика. Правда, я описываю картину с чужих слов - сам ее не видел. Она принадлежит кисти художника по фамилии Бернеби, который также является членом клуба и криминалистом-любителем… Как бы то ни было, такова идея Гримо о самозащите.
Рэмпоул подчеркнул последние слова специально для Хэдли, который вновь разглядывал его с подозрением. Потом оба посмотрели на доктора Фелла. Доктор дышал с присвистом, опустив на грудь двойной подбородок и стиснув рукоятку трости. Он молча кивал, глядя на огонь и тряся взъерошенной шевелюрой. Когда он заговорил, комната словно стала менее уютной.
- У вас есть адрес профессора Гримо, мой мальчик? - спросил он бесстрастным голосом. - Отлично. Прогрейте мотор вашего автомобиля, Хэдли.
- Но послушайте…
- Когда вроде бы сумасшедший угрожает нормальному человеку, - продолжал доктор Фелл, снова кивнув, - вы можете беспокоиться, а можете и нет. Но когда нормальный человек начинает вести себя как сумасшедший, я не могу не волноваться. Возможно, это ничего не значит. Но мне это не нравится. - Он с трудом поднялся. - Пошли, Хэдли. Мы взглянем на дом, хотя бы проезжая мимо.
Узкие улочки Адельфи продувал ледяной ветер, но снегопад прекратился. Снег лежал фантастическим белым покрывалом на склоне и в садах на набережной Виктории внизу. На ярко освещенном, но пустынном во время театральных спектаклей Странде он превратился в грязные колеи. Часы показывали пять минут одиннадцатого, когда они свернули на Олдвич. Хэдли сидел за рулем, подняв воротник. Когда доктор Фелл потребовал прибавить скорость, суперинтендент посмотрел сначала на сидящего рядом Рэмпоула, а потом на доктора, занявшего своей тушей все заднее сиденье.
- Все это чепуха и к тому же не наше дело, - проворчал он. - Кроме того, если посетитель и был, то, вероятно, уже ушел.
- Знаю, - отозвался доктор Фелл. - Этого я и боюсь.
Машина свернула на Саутгемптон-роу. Хэдли постоянно сигналил, словно облегчая душу, но скорость все же прибавил. Улица напоминала пустынный каньон, выходящий на еще более пустынную Расселл-сквер. На западной ее стороне тянулись следы ног и даже колес. Если вы знаете телефонную будку на северном краю площади, сразу за Кеппел-стрит, то можете представить себе дом напротив, даже если не обращали на него внимания. Рэмпоул видел перед собой обычный широкий трехэтажный фасад с нижним этажом из серо-коричневых каменных блоков и верхними этажами из красного кирпича. Шесть ступенек вели к массивной парадной двери с окованной медью щелью для писем и медной ручкой. За исключением двух окон гостиной на нижнем этаже, где за шторами горел свет, дом был темным. Он казался самым прозаичным зданием в и без того прозаичном окружении, но недолго оставался таким.
Штора внезапно отодвинулось, а застекленная рама одного из освещенных окон поднялась. Чья-то фигура взобралась на подоконник и после недолгого колебания прыгнула вниз, перескочив через ограду с острыми верхушками. Приземлившись на одну ногу, прыгун поскользнулся в снегу и свалился на мостовую, едва не угодив под колеса автомобиля.
Хэдли нажал на тормоза, выскочил из машины, как только она коснулась тротуара, и схватил прыгуна за руку, прежде чем тот успел подняться. При свете фар Рэмпоул увидел его лицо.
- Мэнген! - воскликнул он. - Какого черта…
На Мэнгене не было ни пальто, ни шляпы. Его глаза поблескивали при свете, как снежинки на руках и ногах.
- Кто это? - осведомился он хриплым голосом. - Нет-нет, со мной все в порядке! Отпустите меня, черт возьми! - Освободившись, он начал вытирать руки о пиджак. - Это ты, Тэд? Идите все со мной! Скорее! Он запер нас… Мы только что слышали выстрел наверху…
Обернувшись, Рэмпоул увидел в окне женский силуэт.
- Успокойтесь! - прервал Хэдли бессвязную речь Мэнгена. - Кто вас запер?
- Флей! Он все еще там! Мы слышали выстрел, но дверь слишком прочная, чтобы ее взломать. Вы идете или нет?
Он уже бежал к ступенькам крыльца. Хэдли и Рэмпоул следовали за ним. Никто из последних не ожидал, что парадная дверь окажется незапертой, но она распахнулась, как только Мэнген повернул ручку. Просторный холл был темным, если не считать света лампы на столе далеко позади. Казалось, там стоит какая-то фигура с лицом, чересчур гротескным даже для Пьера Флея. Вскоре Рэмпоул разглядел, что это всего лишь манекен в воинских доспехах, похоже, японских. Мэнген поспешил к двери справа и повернул ключ, торчавший в замке. Дверь открыла изнутри девушка, чей силуэт они видели в окне, но Мэнген отодвинул ее назад. Наверху слышались тяжелые удары.
- Все в порядке, Бойд! - крикнул Рэмпоул, чувствуя, что его сердце подпрыгивает к самому горлу. - Это суперинтендент Хэдли - я говорил тебе о нем. Что здесь происходит?
Мэнген указал на лестницу:
- Идите туда. Я позабочусь о Розетт. Флей еще наверху - он не мог уйти. Ради бога, будьте осторожны!
Он потянулся к какому-то холодному оружию, висящему на стене, когда остальные начали подниматься по устланной ковром лестнице. Второй этаж был темным и казался пустым. Однако слабый свет сочился из ниши на лестнице, ведущей на следующий этаж, где продолжался громкий стук.
- Доктор Гримо! - послышался чей-то крик. - Отзовитесь!
У Рэмпоула не было времени анализировать экзотическую атмосферу. Он поспешил следом за Хэдли по лестнице на третий этаж и пробежал под аркой наверху в широкий холл, тянущийся во всю ширину дома и обшитый дубовыми панелями до самого потолка. Три занавешенных окна располагались на длинной стороне этого прямоугольника, напротив лестницы. Толстый черный ковер приглушал шаги. На коротких сторонах находились две двери - одна напротив другой. Дверь в дальнем конце слева была открыта, а дверь справа, футах в десяти от лестницы, оставалась закрытой, несмотря на то что какой-то мужчина колотил по ней кулаками.
Когда Хэдли и Рэмпоул подошли ближе, он повернулся. Хотя в самом холле не было никакого освещения, желтый свет струился из брюха огромного медного Будды в нише на лестнице, поэтому они четко видели маленького и еще совсем молодого человечка с всклокоченными волосами на непропорционально большой голове, который уставился на них сквозь толстые стекла очков.
- Бойд? Дреймен? Это вы? - крикнул человечек. - Кто там?
- Полиция, - отозвался Хэдли и шагнул мимо него, когда он отскочил.
- Дверь заперта изнутри, - сообщил человечек, щелкая суставами пальцев, - но мы должны туда войти. Там кто-то с Гримо. Он не отзывается, а только что был слышен выстрел… Где мадам Дюмон? Приведите ее! Говорю вам, этот тип все еще там!
Хэдли резко повернулся:
- Перестаньте подпрыгивать и постарайтесь найти щипцы. Ключ в замке - мы повернем его снаружи. У вас есть плоскогубцы?
- Я… я не знаю, где…
Хэдли посмотрел на Рэмпоула:
- Бегите к моей машине. Под нижним сиденьем ящик с инструментами. Принесите самые маленькие щипчики, какие сможете найти, и пару тяжелых гаечных ключей. Если этот субъект вооружен…
Повернувшись, Рэмпоул увидел выходящего из арки запыхавшегося доктора Фелла. Доктор молчал, но его лицо было не таким румяным, как прежде. Рэмпоулу казалось, что прошло несколько часов, пока он искал щипцы. Возвращаясь в дом, он слышал за закрытой дверью на первом этаже голос Мэнгена и истерические возгласы девушки…
Все еще бесстрастный Хэдли аккуратно вставил щипчики в замочную скважину и начал поворачивать их налево.
- Там что-то движется… - нервно произнес маленький человечек.
- Готово, - сказал Хэдли. - Отойдите!
Надев пару перчаток, он толкнул дверь внутрь. Она ударилась о стену с громким стуком, причем сила удара была такова, что в комнате звякнула люстра. Окровавленная фигура пыталась ползти на четвереньках по черному ковру, но с хрипом перевернулась на бок и застыла. Больше в ярко освещенной комнате не было никого.
Глава 3
ФАЛЬШИВОЕ ЛИЦО
- Вы двое оставайтесь в дверях, - приказал Хэдли. - А если у кого-то слабые нервы, не смотрите.
Доктор Фелл протиснулся следом за ним, а Рэмпоул остался в дверном проеме, перегородив его рукой. Профессор Гримо весил много, но Хэдли все равно не решился бы повернуть его. Старания подползти к двери вызвали кровотечение, отнюдь не только внутреннее, хотя Гримо стиснул зубы, чтобы кровь не шла изо рта. Хэдли приподнял его, прислонив к колену. Лицо Гримо под маской черно-серой щетины приобрело синеватый оттенок, закрытые глаза ввалились, дыхание слабело; он все еще пытался прижимать платок к пулевой ране в груди. Несмотря на сквозняк, в комнате плавал едкий пороховой дым.
- Мертв? - пробормотал доктор Фелл.
- Умирает, - отозвался Хэдли. - Видите цвет лица? Пуля пробила легкое. - Он повернулся к маленькому человечку в дверях: - Вызовите скорую помощь. Быстрее! Шансов у него никаких, но, может быть, он сумеет что-то сказать перед…
- Ну-ну, - насупившись, произнес доктор Фелл. - Это интересует нас больше всего, не так ли?
- Так, поскольку больше мы ничего не в состоянии сделать, - холодно ответил Хэдли. - Дайте мне несколько подушек с дивана - устроим его поудобнее. - Когда голова Гримо опустилась на подушку, суперинтендент склонился к нему: - Доктор Гримо! Вы слышите меня?
Восковые веки дрогнули. Полуоткрытые глаза смотрели беспомощно и озадаченно, как глаза маленького ребенка. Казалось, он не понимает, что произошло. Очки свисали на шнурке из кармана халата, и Гримо слегка шевелил пальцами, словно пытаясь поднять их. Бочкообразная грудь едва поднималась и опускалась.
- Я из полиции, доктор Гримо. Кто это сделал? Не старайтесь отвечать, если не можете. Просто кивайте. Это был Пьер Флей?
В глазах мелькнуло понимание, но взгляд тут же стал еще более озадаченным. Потом Гримо покачал головой.
- Тогда кто это был?
Гримо заговорил в первый и последний раз. Его губы пробормотали слова, смысл которых так долго оставался непонятным. Потом он потерял сознание.
Окно в левой стене было поднято на несколько дюймов, и в щель проникал ледяной ветер. Рэмпоул поежился. То, что ранее было человеком с блистательным интеллектом, неподвижно лежало на паре подушек, точно рваный тюк, и только слабое постукивание внутри, подобное часовому механизму, свидетельствовало, что жизнь еще теплится. В тихой, ярко освещенной комнате было слишком много крови.
- Господи! - не выдержал Рэмпоул. - Неужели мы ничего не можем сделать?
- Ничего - только начать работать, - сердито отозвался Хэдли. - "Он все еще в доме!" Неплохая компания тупиц, включая меня. - Хэдли указал на приоткрытое окно. - Конечно, этот тип выбрался отсюда раньше, чем мы вошли в дом. Сейчас его, безусловно, здесь нет.
Рэмпоул огляделся вокруг. Едкий пороховой дым наконец рассеялся, и он впервые смог детально разглядеть помещение.
Это была комната размером около пятнадцати квадратных футов, с отделанными дубовыми панелями стенами и толстым черным ковром на полу. В левой стене (если смотреть от двери) находилось окно с коричневыми бархатными портьерами, колеблемыми ветром. С обеих сторон окна тянулись высокие книжные полки с мраморным бюстом наверху. Перед окном стоял массивный письменный стол с резными ножками и слегка отодвинутым от него мягким креслом. На левом краю стола стояли лампа с абажуром из мозаичного стекла и бронзовая пепельница с истлевшей сигарой. На промокательной бумаге лежала закрытая книга в переплете телячьей кожи, а также маленький поднос с ручками и пачка бумаг для заметок, придавленная фигуркой буйвола из желтого жадеита.
Рэмпоул посмотрел на стену справа. Там находился огромный камин, также с полками и бюстами по бокам. Над камином висели две скрещенные рапиры и герб, который Рэмпоул не мог толком разглядеть. Только с этой стороны комнаты мебель была в беспорядке. Коричневый кожаный диван был сдвинут с места, а опрокинутое кожаное кресло валялось на смятом каминном коврике. На диване виднелась кровь.