- Я думаю только то, что при виде ее должен думать каждый порядочный человек. Прежде чем она заставит замолчать голос совести, ей придется убить дюжину христианских душ.
- Одной из которых была мисс Кампанула?
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, но потом он увидел, что она поняла его слова.
- Вот почему он не разрешал мне играть, - прошептала она.
Возвращаясь, Аллейн свернул с Вэйл-роуд и проехал мимо церкви к ратуше. Семь машин выстроились у ворот церкви Святого Жиля, и он заметил жителей деревни, направлявшихся в храм со стороны церковного кладбища.
"Сегодня утром полно народу", - уныло подумал Аллейн.
Внезапно он остановил машину около ратуши, вышел и вернулся к церкви пешком.
"Дьявол берет отпуск", - подумал он и присоединился к потоку прихожан.
Ему удалось избежать приставаний церковного служителя и проскользнуть на свободное место в заднем ряду. Он сел, обхватив колени своими длинными руками. Его суровый профиль выделялся на фоне холодного света, исходившего из открытой двери.
Это была красивая церковь, и Аллейн, преодолев первое неприятное ощущение, неотделимое от церковного запаха, и увидев такое количество людей с одухотворенным выражением на лицах, нашел удовольствие в созерцании спокойной твердости камня, формы которого были призваны выражать идею поклонения Богу. Колокол перестал звонить. Минуты три неясно гудел орган, прихожане встали, и вслед за хором в церковь вошел господин Коупленд.
Как и любой человек, видевший его в первый раз, Аллейн был поражен внешним видом ректора. Служба представляла собой хоровой благодарственный молебен, и на ректоре была великолепная мантия, которая торжественно блестела при свете зажженных свечей. Его серебряные волосы, необычайное совершенство черт лица, крайняя бледность и высокий рост навели Аллейна на мысль об актере, идеально подходящем для исполнения ролей служителей церкви. Но когда подошло время короткой проповеди, Аллейн понял: перед ним простой и довольно заурядный человек, не отличающийся особой оригинальностью. Это была скромная, но очень искренняя проповедь. Ректор говорил о молитвах за упокой душ умерших и объяснял своим прихожанам, что в учении их церкви нет ничего, что запрещало бы такие молитвы. Он побуждал их просить Бога о мире для всех душ, ушедших в мир иной безвременно или путем насилия, и рекомендовал медитацию и тщательное исследование собственных сердец, чтобы в них не нашлось приюта для злобы или негодования.
Служба шла своим чередом. Аллейн посмотрел в глубь церковного придела и увидел девушку в темной одежде, так сильно похожую на ректора, что у Аллейна не оставалось сомнений в том, что это была Дина Коупленд. Она не отрываясь смотрела на отца, и в ее глазах Аллейн прочитал беспокойство и любовь.
Мисс Прентайс было легко найти, так как она сидела в первом ряду. Она встала с сиденья и опустилась на колени - это почему-то напомнило Аллейну шарик для пинг-понга на струе воды. Коленопреклоненная старая дева часто-часто крестилась. Эсквайр сидел рядом с ней. Его шея была красной и напряженной, что говорило о его неуверенности в себе. Гораздо ближе к Аллейну сидела женщина, которую можно было назвать самой модной леди во всем приходе. Опытные детективы могут многое понять о человеке по его одежде. Эта женщина была одета безупречно. По выбору наряда и манере его носить она была похожа на француженку. Он мог видеть только ее тонкий профиль и прекрасно уложенные волосы соломенного цвета. Но через несколько секунд, как будто почувствовав, что на нее кто-то смотрит, она повернула голову, и он увидел ее лицо. Живые черты, красивые, но жесткие глаза, и во взгляде спокойствие и даже некоторая веселость. Эти светлые глаза посмотрели на него, задержались на нем с безошибочной осторожностью на какую-то долю секунды, а затем женщина отвернулась. Ее рука в роскошной перчатке пригладила волосы.
"Типичный взгляд кокетки", - подумал Аллейн.
Под звуки гимна он покинул церковь.
4
Он пересек дорогу, ведущую к ратуше. Сержант Роупер был на дежурстве у калитки и, заметив Аллейна, быстро принял положение "смирно".
- Итак, Роупер, как давно вы здесь находитесь?
- Я сменил час назад констебля Файфа, сэр. Шеф прислал его сюда почти сразу же после вашего ухода. Около семи тридцати, сэр.
- Кто-нибудь здесь был?
- Мальчишки, - сказал Роупер. - Кружились тут, как осы. Храбрые, безобразники, с этим юным Биггинсом во главе. Болтал тут с этаким чванством, что вы чуть не приняли его за убийцу, и делал вид, что знает тайн не меньше, чем сам Господь Бог. Я урезонил его немного, а затем мать увела его в церковь. Господин Батгейт фотографировал здание и попросил меня передать вам, сэр, что заглянет еще через пару минут.
- Понятно, - проворчал Аллейн.
- И доктор тоже был здесь, причем очень огорченный. Похоже, вчера вечером он оставил один из своих ножей для вскрытия в ратуше и хотел пойти за ним, чтобы разрезать палец на ноге самого младшего Каина. Я вошел вместе с доктором, но ножа нигде не было, даже в карманах его пиджака, что является довольно странным местом для обнаженного лезвия, такого острого, что оно может проникнуть вам в кишки. Доктор был очень обеспокоен этой потерей и ушел, не говоря ни слова.
- Понятно. Кто-нибудь еще?
- Ни души, - сказал Роупер. - Я думаю, ректор упомянул сегодня о происшедшем в своей проповеди, сэр. Он не мог этого избежать, ведь он считает своей работой нести людям слово Божие перед лицом несчастья.
- Он немного коснулся этого, - согласился Аллейн.
- Дело темное, и он, должно быть, был не слишком красноречив, тем более что вообще довольно застенчив.
- Я хотел бы осмотреть ратушу снаружи.
- Очень хорошо, сэр.
Аллейн прохаживался вокруг здания, не отрывая глаз от посыпанной гравием тропинки. Роупер следил за ним печальным взглядом до тех пор, пока Аллейн не исчез из виду. Аллейн подошел к задней двери, не заметил ничего интересного и повернул к пристройкам. И здесь, в узкой щели между двумя стенами, он увидел гвоздь, на котором, по-видимому, вчера висел ключ. Он продолжил свои поиски и наконец подошел к окну, где и остановился.
Он вспомнил, что вчера вечером, прежде чем уходить из ратуши, они закрыли это окно. Было очевидно, что это единственное окно, которое вообще открывалось. Остальные плотно запечатала скопившаяся за много лет сажа. Аллейн посмотрел на стену под этим окном. Поверхность камня обветрилась и истерлась во многих местах, а на земле рядом с фундаментом он нашел свежие следы. Между посыпанной гравием тропинкой и торцом здания зеленела узкая полоска травы. На ней был заметен прямоугольный отпечаток, который, к счастью, не исчез окончательно после сильного ночного дождя. Внутри отпечатка он обнаружил несколько больших следов и два поменьше. Аллейн вернулся к постройке, напоминавшей сарай, и принес старый ящик. На нем были следы мокрой земли. Он положил ящик на отпечаток в земле и увидел, что все точно совпадает. Аллейн принялся детально изучать ящик, внимательно вглядываясь в соединения и трещины в грубом дереве. Через несколько минут он начал что-то насвистывать. Он достал из кармана пинцет и из трещины вдоль края вытащил маленький красный кусочек какой-то упругой материи, потом нашел еще два лоскутка, забившихся внутрь дерева и зацепившихся на выступающем гвозде. Аллейн положил это все в конверт и запечатал его. Поставив ящик на место, он стал измерять расстояние от него до подоконника.
- Доброе утро, - произнес голос у него за спиной. - Вы, должно быть, детектив.
Аллейн поднял глаза и увидел Найджела Батгейта, перегнувшегося через каменный забор, отделявший территорию ратуши от тропинки.
- Какая, должно быть, у вас интересная жизнь, - продолжал Найджел.
Аллейн не ответил. Небрежным движением он отпустил защелку на стальном измерителе. Она отлетела вниз.
- Ага, застали врасплох, - заметил Найджел.
- Попридержите язык, - довольно мягко сказал Аллейн. - Идите-ка сюда.
Найджел перепрыгнул через стену.
- Подержите вот так измеритель. Не дотрагивайтесь до ящика, если сможете.
- Было бы приятно узнать почему.
- Пять футов три дюйма от ящика до подоконника, - сказал Аллейн. - Слишком много для Джорджи, и в любом случае мы знаем, что он этого не делал. Это забавно.
- Уморительно.
- Подойдите к следующему окну, Батгейт, уцепитесь за подоконник и подтянитесь. Если сможете.
- Только если вы мне скажете зачем.
- Скажу через минуту. Поторопитесь. Я хочу покончить с этим до того, как множество благочестивых прихожан увидят нас. Вы можете это сделать?
- Послушайте, шеф. Сегодня вам повезло. Посмотрите на эти бицепсы. Три месяца назад я был такой же хилый, как вы. Пройдя самостоятельный курс…
Найджел ухватился за подоконник, резко подтянулся и ударился о подоконник макушкой.
- Великая сила торжествует победу, - сказал Аллейн. - Теперь постарайтесь найти точку опоры.
- Чтоб вас! - пробормотал Найджел, царапая ботинками по стене.
- Достаточно. Я иду в ратушу. Когда я крикну оттуда, я хочу, чтобы вы повторили это выступление. Но только на этот раз не нужно биться головой.
Аллейн вошел в ратушу, открыл второе окно на два дюйма и подошел к роялю.
- Давайте!
Очертания головы и плеч Найджела показались из-за запотевшего стекла. В открытой щели появились его воротник и галстук. Аллейн смог разглядеть его лицо.
- Хорошо.
Найджел исчез. Аллейн вышел из ратуши.
- Вы что, играете в прятки? - сердито спросил Найджел.
- Что-то в этом роде. Я видел вас за окном. Да, - продолжал Аллейн, изучая при этом стену, - леди воспользовалась ящиком. Мы будем оберегать этот ящик.
- В конце концов, я могу спуститься?
- Прошу прощения. Конечно. Как голова?
- Чертовски болит.
- Но, я уверен, все такая же шальная. Теперь я все объясню.
Глава 16
Инцидент на Топ-лейн
1
Аллейн объяснил все Найджелу по дороге к Топ-лейн. Они шли быстро, от ветра наклонив головы, погруженные в свои мысли. Через несколько минут они пересекли неровный мост и достигли крутого поворота.
- Вот здесь, - сказал Аллейн, - Генри Джернигэм встретился с Диной Коупленд в пятницу после полудня. Здесь встретила их Элеонора Прентайс, возвращаясь с исповеди. Я допускаю, что слишком много любопытства проявляю к их случайным встречам. Мисс Прентайс подошла к ним в три, хотя из церкви вышла в половине третьего. Молодой Джернигэм говорит, что его не было дома два часа. Он ушел из дома в половине третьего. Пожалуй, чтобы дойти сюда из Пен-Куко, нужно немногим больше пяти минут. Они должны были быть здесь вдвоем почти полчаса, прежде чем к ним присоединилась мисс Прентайс.
- Может, они влюблены друг в друга.
- Может быть. Но есть что-то такое, что ни мисс Прентайс, ни господин Генри не хотят вспоминать, когда речь идет об этой встрече. Они бледнеют. Генри становится язвительным, а мисс Прентайс настораживается и начинает излучать волны ханжеского неодобрения.
- Что вы хотите сказать?
- Не имеет значения. Она вышла из церкви в три, пробыла всего пять минут на Топ-лейн с остальными и, однако, пришла в Пен-Куко только после четырех. Что она делала в это время? Генри пошел на холм. Мисс Коупленд вернулась назад тем же путем, каким мы пришли сюда, мисс Прентайс пошла дальше по дороге в Пен-Куко. Как будто три частицы летели с разных сторон, столкнулись и разлетелись в разные стороны.
- Этому можно найти сотню объяснений.
- Тому, как они встретились и разошлись? Да, осмелюсь сказать, что это правильно, но не так уж много объяснений можно найти тому, почему они начинают волноваться, когда речь заходит об этой встрече. Если предположить, что мисс Прентайс застала молодых людей в тот момент, когда они целовались, господин Генри может чувствовать себя неловко при воспоминании об этом, но что заставляет мисс Прентайс бледнеть и дрожать?
- Кажется, она - старая дева. Может, это шокировало ее?
- Возможно.
Аллейн внимательно изучал мокрую дорогу.
- Вчера ночью дождь лил как из ведра. Должно быть, этот большой сук обломился совсем недавно. Генри сказал, что их телефон молчал в пятницу вечером. Он сказал, что это из-за упавшей ветки на Топ-лейн. Вот провода, и ясно как божий день, что этот сук и есть та самая ветка. Постойте-ка, кажется, нам немного повезло.
Они передвинули сук с еще не засохшими листьями.
- Да. Смотрите, Батгейт. Вот здесь они стояли. Насколько более выразительными могут быть следы ног по сравнению с отпечатками пальцев рук. Смотрите, вот это - следы Дины Коупленд, если все было именно так, как мы считаем. Они ведут из-за поворота до самой насыпи. Почва была мягкой, но не очень влажной. Спускаясь вниз по холму, мы встречаем следы Дины, когда она сходит с влажной дороги под защиту насыпи и деревьев. В следы налилась вода, но они видны достаточно хорошо. А здесь, куда потом упала ветка, Дина встретилась с Генри.
- И как встретилась! - воскликнул Найджел, глядя на глубокие, перекрывавшие друг друга следы.
- Продолжительная встреча. Да, пожалуй, это было любовное свидание. Кажется, она милая девушка. Надеюсь, что господин Генри… - Он резко замолчал, но тут же продолжил: - Итак, вот что мы имеем! Но не будем заходить слишком далеко. Похоже, Элеонора Прентайс вышла из-за угла, прошла не больше трех шагов и резко остановилась. Вот ее следы, расположенные совсем рядом один от другого. Она стояла некоторое время на этом месте, глядя на парочку, а затем… Что же произошло? Обычный разговор? Нет, я так не думаю. Мне надо попытаться вытянуть это из молодых людей. Мисс Прентайс мне ничего не скажет. Да, это следы ее ботинок, без сомнения. С острыми носами и низкими каблуками. Обувь церковной курицы. Они были на ней сегодня утром.
Аллейн сел на корточки около следов "церковной курицы", вытянул указательный палец и дотронулся до сырой земли. Затем он взглянул на Найджела.
- Что ж, это доказывает одну вещь, - сказал он.
- Какую?
- Если это отпечатки Элеоноры Прентайс, а я думаю, что это так, то это не она пыталась заглянуть в окно ратуши. Подождите здесь, Батгейт, хорошо? Я схожу к машине за вещами. У нас будет образец этих отпечатков.
2
В половине первого Аллейн и Найджел прибыли в Ред-хаус. Пожилая горничная сказала им, что господин Фокс еще здесь, и провела их в викторианскую гостиную, которая языком латунных безделушек и модернистских шелковых японских панелей безрадостно рассказывала о службе генерала Кампанула на Востоке. Это была уродливая комната, битком набитая мебелью и неприветливая. Фокс сидел за письменным столом у окна, и перед ним лежало несколько аккуратных стопок бумаги. Он встал и посмотрел на гостей безмятежным взглядом поверх очков.
- Привет, Фокс, - сказал Аллейн. - Как поживаете?
- Довольно спокойно. Спасибо, сэр. Доброе утро, Батгейт.
- Доброе утро, инспектор.
- Что у вас здесь? - спросил Аллейн.
- Письма, сэр, но ни в одном нет ничего полезного.
- Так, а что это за зловещий листок писчей бумаги? Отвечайте, старый черт! Это завещание, так?
- Ну что ж, да, это оно, - сказал Фокс.
Он протянул листок Аллейну и спокойно ждал, пока тот прочтет.
- Она была богатой женщиной, - сказал наконец Аллейн.
- Насколько богатой? - спросил Найджел. - И что она сделала со своим богатством?
- Ничего, о чем стоило бы печатать в газетах.
- Ну хорошо, хорошо.
- Она оставила пятьдесят тысяч. Тридцать из них отходят преподобному Уолтеру Коупленду в знак признания его деятельности в качестве приходского священника и глубокой благодарности за духовное руководство и неизменную мудрость. Вы только послушайте! Он должен использовать эти деньги по своему усмотрению, но она надеется, что он не отдаст все другим людям. Пятнадцать тысяч ее дорогой подруге Элеоноре Джернигэм Прентайс; четыре тысячи Эрику Кампанула, сыну Уильяма Кампанула и троюродному брату завещательницы. Судя по последним сведениям, он живет в Найроби, Кения. Условие: указанные четыре тысячи будут переданы адвокатам мисс Кампанула, господам Вотерворсу, Вотерворсу и Биггсу, и наследник получит свою долю через них. Завещательница добавляет, что надеется, что тот не потратит указанную сумму на алкогольные напитки или женщин, а будет думать о ней и изменит свое поведение. Одна тысяча должна быть поделена между ее слугами. Датировано двадцать первым мая тысяча девятьсот тридцать восьмого года.
- Там было вложено примечание, датированное двадцать первым мая этого года, - сказал Фокс. - Вот оно, сэр.
Аллейн прочел вслух и удивленно поднял брови:
Всем, кого это может касаться. Это моя последняя воля, и нет необходимости кому бы то ни было совать нос в другие бумаги в поисках еще одного завещания. Я хотела бы сказать, что намерения, выраженные ранее относительно основного наследника, являются моими намерениями и в данный момент. Если бы я могла добавить что-либо к его характеристике, чтобы она стала более выразительной, я бы сделала это. Были разочарования в друзьях, подводивших меня, но я - одинокая женщина и не вижу причин что-то менять в моем завещании.
Идрис Кампанула.
- Похоже, она была очень откровенной женщиной, не так ли? - заметил Фокс.
- Да. Некрасивая шпилька в глаза ее дорогой подруги Элеоноры Прентайс, - сказал Аллейн.
- Теперь скажите, - энергично начал Найджел, - считаете ли вы, что кто-то из этих двоих убил ее? Вы всегда говорили, Аллейн, что деньги являются главным мотивом.
- В данном случае я этого не говорю, - возразил Аллейн. - Это возможно, но я так не думаю. Итак, Фокс, вот такие у нас дела. Мы должны связаться с Вотерворсами и Биггсом до того, как они прочтут об этом в газетах.
- Я уже позвонил им, сэр. Горничная знает адрес старшего Вотерворса.
- Отлично, Фокс. Что-нибудь еще?
- Есть еще шофер Гибсон. Я думаю, вам было бы интересно поговорить с ним.
- Очень хорошо. Пригласите Гибсона.
Фокс вышел и вернулся с шофером мисс Кампанула. На нем были темно-фиолетовые бриджи и блестящие гетры, и казалось, он только что наспех запихнул себя в эту униформу.
- Это Гибсон, сэр, - сказал Фокс. - Я думаю, господин Гибсон, что старший инспектор хотел бы узнать о том маленьком инциденте в пятницу после полудня.
- Доброе утро, - сказал Аллейн Гибсону. - О каком инциденте идет речь?
- Это касается визита убитой в церковь в половине третьего, сэр, - объяснил Фокс. - Похоже, она заходила в ратушу по пути туда.
- Это правда? - спросил Аллейн.
- Не то чтобы заходила, сэр, - ответил Гибсон. - Да и рассказывать-то особо нечего, так как она так туда и не попала.
- И все-таки, расскажите все, что было.
- Видите ли, сэр, она регулярно ходила на исповедь. Примерно каждые три недели. Итак, в пятницу она заказала машину, и мы поехали, прибыв на место немного раньше. Она сказала: "Подвези меня к ратуше", - и я это сделал. Она вышла из машины и пошла к парадному входу. Все утро она была в хорошем настроении. Она с удовольствием ехала в церковь и все такое, но вскоре я увидел, как она барабанит в дверь, и я понял, что она на пороге очередной вспышки. Как я уже объяснил господину Фоксу, сэр, она была подвержена вспышкам гнева.
- Так.