- Да. Я считала, и мистер Аллейн, наверное, тоже, что в пакете, который Сэндилэндс должна была уничтожить, находилась связка писем. "Танбридж Б" на миг поставил меня в тупик, но вскоре я сообразила, в чем дело. Артур обожает собирать старые коробки, и мне вдруг припомнилось, как он отдал Марджори забавную викторианскую шкатулку с инкрустацией. Вы знаете, как антиквары называют такие шкатулки?
- Конечно, нет!
- "Танбриджские коробки". Я сразу об этом подумала, и пока ехала в такси, хорошо подготовилась к разговору. Меня впустил Мастерс, их дворецкий. Я сказала, что мне пришлось неожиданно приехать в Лондон и обедать в городе, и не возражает ли он, чтобы я передохнула в комнате Марджори. Других слуг не было дома, и меня никто не побеспокоил. Найти коробку было делом десяти минут - она стояла на верхней полке ее гардероба. Найджел, я… я вскрыла замок маникюрной пилочкой. Это было совсем легко, я даже не сломала его. Я чувствовала себя очень мерзко, но все же взяла письма. Я там оставила свое кожаное пальто, а Мастерс сказал, что если я даже вернусь поздно, он еще будет бодрствовать, так как миссис Мастерс возвращается, из Аксбриджа последним автобусом. Так вот, я дам мистеру Аллейну посмотреть их и, надеюсь, он скажет: "Положите их обратно". О Господи, я чувствую себя таким поросенком!
- Напрасно, дорогая.
- Вы добры ко мне, потому что я вам нравлюсь. Да, я выяснила насчет Сэндилэндс. Она должна была оставаться в Далвиче со старенькой тетушкой, но та внезапно умерла, и Сэндилэндс с досады перебралась в Илинг. Мастерс спросил, не буду ли я любезна передать это мадам. Он знает, что мадам собиралась написать Сэндилэндс в Далвич насчет кое-каких предметов одежды, которые та делала для мадам. Так все и устроилось. Это было очень легко, а Мастерс так мучился любопытством насчет "несчастных событий", как он их называл, что, наверное, без звука позволил бы мне утащить даже семейные портреты. Я не знаю, могут ли письма спасти Розамунду и вовлекут ли они Марджори в скандал, но я это сделала.
- Лично я не верю, что Уайлды или Розамунда имеют отношение к убийству. Я думаю, что это Токарев.
- А как насчет Мэри, хорошенькой служанки?
- Ну, она последняя видела его живым, и она хорошенькая, а Чарлз… в общем, это мысль. Но пока что я весь поглощен "русским элементом". Вот послушайте.
Найджел поведал о своих приключениях, и Анджела была приятно поражена.
- Я разошлась с сыщиком в штатском на входе?! - воскликнула она. - А полиция дежурит у телефона за закрытыми ставнями в пустом магазине, и я должна позвонить им, если Аллейн не появится к полуночи! Как захватывающе!
- Они боятся установить более строгое наблюдение за домом Аллейна, так как русские наверняка настороже и могут что-нибудь заподозрить. Если Аллейн там, то он, может быть, улизнет через окно или… ну, я не знаю. Это уж их дела.
- Который час?
- Без четверти одиннадцать.
- Боже! И мы даже не можем потанцевать. Почему мистер Аллейн не предупредил нас об этой заминке? Я бы могла усладить ваш взор своей лучшей накидкой. О чем же мы будем говорить, Найджел?
- Мне бы хотелось поговорить о любви с первого взгляда.
- Найджел! Как это увлекательно! У вас есть свои взгляды на это, или вы просто чувствуете, что при таком долгом ожидании единственное стоящее занятие - это легкий флирт?
- Нет, у меня есть свои взгляды. Но если вы собираетесь сделать из меня идиота, то я лучше оставлю их при себе.
- О, простите, - кротко сказала Анджела. - Что я должна делать?
- Дайте мне поцеловать вашу руку. Пусть подумают, что я - иностранный агент, но мне так хочется сделать это.
Ее рука была прохладной и довольно напряженной, но под его губами она смягчилась.
Казалось, вокруг них собрался тончайший розовый туман. Анджела и Найджел, столик и пиво - все с полчаса плыло в этой розовой дымке, пока оркестр мягко баюкал их на волнах чудесной мелодии.
- Извините, пожалуйста, сэр, не вы ли мистер Басгейт? - вдруг прервал очарование подошедший официант.
- Да, а что? - ответил Найджел, моргая.
- Вам передали послание по телефону, сэр.
Листок бумаги на подносе появился перед лицом Найджела. Он взял его и прочел. Розовая дымка развеялась, и Найджел сидел, снова и снова перечитывая записку: "Мистер Аллейн надеется, что мистер Басгейт как можно скорее присоединится к мистеру Сумилову".
- Э… спасибо, ответа не будет, - смущенно сказал Найджел.
Глава 14
СОБРАНИЕ ОТКЛАДЫВАЕТСЯ
Руки Сумилова начали побаливать, и его мучило колотье в затекших ногах. Перестраховавшись, они крепко привязали к стулу и его запястья, и лодыжки. Трое других русских сидели вокруг погасшего камина и тихо разговаривали, изредка поглядывая на него. Янсен, скандинав, был явно обеспокоен. Он склонился над столом, где совсем недавно Найджел и Анджела смаковали портвейн Аллейна. Янсен внимательно смотрел на Сумилова, которому он только что объяснил, что именно с ним собираются сделать.
В комнату вошел Василий, очень бледный. Он с затаенным сочувствием взглянул на Сумилова и быстро заговорил по-русски, а потом, из уважения к Янсену, перешел на английский.
- Часовой говорит, что идет мистер Басгейт, - сказал он.
- Мы возьмем его, - решил Янсен. Он повернулся к остальным: - Вы готовы? Это совсем просто. Василий пусть не открывает дверь, это может создать неловкость.
Остальные молча кивнули и поднялись на ноги. Найджел действительно в этот момент поворачивал в тупик. Он ломал себе голову - в чем была причина такого неожиданного распоряжения Аллейна? Должен ли он появиться на собрании как будто случайно? Или просто спросить Василия, здесь ли мистер Сумилов? Или сказать Василию пароль и неубедительно притвориться, будто он сам - член этого опереточного общества?
Он бросил долгий взгляд на магазин напротив дома Аллейна. Наблюдает ли за ним Ярд сквозь закрытые ставни? Владеет ли Аллейн ситуацией?
Он нажал кнопку звонка и подождал. Человек, открывший дверь, был, очевидно, не Василий. Он был моложе и выше, а яркий свет за ним мешал Найджелу разглядеть его лицо.
- Красинский, - застенчиво сказал Найджел.
- Верно, мистер Басгейт, - бодро ответил человек. - Пожалуйте в дом.
- Ну конечно! - сказал Найджел и вошел.
Человек тщательно запер дверь и повернулся к свету.
- Вы?! - воскликнул Найджел.
- Да, мистер Басгейт. Рад был обнаружить вас в "Венгрии". Вы рассказали мне как раз то, что я хотел знать. Не соблаговолите ли пройти, сэр?
Найджел последовал за ним в столовую. В дверях тот посторонился, и Найджел, все еще в замешательстве, вошел в комнату. Сумилов сидел на стуле, связанный по рукам и ногам. Трое других мужчин стояли по ту сторону стола, а за ними виднелся Василий.
- Сумилов, - спросил Найджел, - что все это значит?
- Сами видите, - ответил тот.
- Мистер Сумилов был несколько неблагоразумен, - заметил высокий мужчина, - и вы, сэр, прошу извинить меня - тоже.
- Но, - промямлил Найджел, - ведь Сумилов один из членов общества, так?
- Но я не инспектор Бойз, мистер Басгейт, а Эрик Янсен. Позвольте представить вам моих товарищей. Мы все вооружены, и вы в наших руках, мистер Басгейт.
Пока его привязывали к другому креслу, Найджел думал прежде всего о том, каким дураком сочтет его Анджела. И каким трижды проклятым идиотом сочтет его Аллейн. Кожаный ремень врезался ему в лодыжки. Он посмотрел на Сумилова.
- Как это случилось? - спросил он.
- Янсен видел нас вместе на Риджент-стрит. Это моя вина. Нельзя было допускать преступную небрежность - выходить вместе. Он опознал меня, а потом, что-то заподозрив, проследил вас до "Венгрии".
- Совершенно верно, - сказал Янсен. - А поскольку наш товарищ Василий рассказал нам, как был озадачен мистер Аллейн пением доктора, я рискнул упомянуть это. Ваше лицо показало, что я на верном пути, мистер Басгейт.
- Инспектор Аллейн говорил, что у меня очень красноречивое лицо, - грустно заметил Найджел.
- Так вот, когда я пришел сюда, мы решили послать вам небольшое сообщение.
- Благодарю вас, теперь мне абсолютно все ясно, - сказал Найджел.
- До прихода товарища Янсена, - неожиданно сказал Сумилов, - мне удалось собрать довольно ценную информацию. Токарев не убивал вашего кузена, мистер Басгейт.
Василий что-то отрывисто сказал по-русски, и один из соотечественников ответил ему повелительным тоном.
- Если бы он убил этого человека, для него это была бы большая честь, - мрачно добавил русский.
- Чепуха, - громко сказал Сумилов.
Тот, кто говорил, пересек комнату и ударил Сумилова по лицу.
- Скотина! - безучастно сказал Сумилов по-русски. - Он нервничает, потому что я не знаю, где Аллейн. Посмотрите, что делается в комнате.
До Найджела начало доходить, что в доме царит хаос разрушения. Занавески были сорваны, мебель отодвинута от стен, ящики письменного стола нараспашку, а большой открытый камин был завален бумагами. Он припомнил, что заметил такой же беспорядок и в холле.
- Они уже побывали и в подвале, и на чердаке, - сказал Сумилов. - Теперь они не знают, что с нами делать.
- Послушайте, - с нажимом сказал Янсен. - Кто-то из вас, или оба, может рассказать, что делает Аллейн. Дайте нам хоть намек, где он может быть. Нелепо упрямиться и заставлять нас прибегать к силе.
Он наклонился над Найджелом.
- Когда и где вы с ним договорились встретиться после… этого?
- Мы ни о чем не договаривались.
- Врешь, сука! - злобно прошептал Янсен.
Он ударил Найджела по лицу, и тот стукнулся затылком о стул. Русские разом заговорили.
- Что они говорят? - спросил Янсен.
- Перевести? - любезно предложил Сумилов.
- Нет! Нет! - закричал самый высокий из троих, путая русские и английские слова. - Я сам могу сделать это правильно по-английски, - продолжал он с сильным акцентом. - Послушайте, их надо силой заставить говорить. Ждать нет времени. Это небезопасно. А что потом с ними делать? Лучше всего обоих убить, но тогда куда деть трупы? Это трудность. Но сначала заставить их говорить.
Часы в маленьком холле откашлялись и пробили двенадцать. Сейчас Анджела должна позвонить в полицию, через улицу напротив. Можно было не особенно бояться. Василий вдруг расплакался беспомощно, по-стариковски. Русские, по-видимому, ругали его, а потом тот, кто говорил по-английски, подошел к Сумилову и взял его за лацканы пиджака. Они поговорили по-русски.
- Басгейт, - тихо сказал Сумилов, - они собираются загонять мне иголки под ногти. И вам тоже. Это начальная стадия пыток, и совсем не в традициях братства, но это очень больно.
Он коротко вздохнул. Найджел выругался. Янсен и один из русских склонились над ним. Найджелу вспомнилось замечание Артура Уайлда: "Должно быть, возможно отделить разум от тела, чтобы человек мог воспринимать свою физическую боль с той же трезвой отрешенностью, с которой он воспринимает мучения другого человека".
Дикая боль пронзила его палец. Все его тело содрогнулось, и ремни врезались в кожу. "Я этого не вынесу", - подумал он. Василий громко всхлипывал. Четыре человека стояли перед Сумиловым и Найджелом.
- Ну теперь, - сказал Янсен, - вы сообщите нам, где Аллейн?
- Как раз позади вас, - ответил Аллейн.
Вспышка изумления озарила мозг Найджела. Над его ухом раздался пронзительный свист. Этот звук хорошо сочетался с пронзительной болью в кончике пальца. Он открыл глаза. Над погасшим очагом стоял, расставив ноги, негр с короткоствольным револьвером в руках.
- Дело нешуточное, - сказал он голосом Аллейна. - Вы окружены, знаете ли. Руки вверх, ребятишки!
Комната наполнилась людьми - полисменами и мужчинами в темных костюмах. Найджела развязали, но он все еще сидел в кресле, уставившись на чернокожего Аллейна, деловито беседовавшего с Сумиловым.
- Я знал, что можно пробраться по трубе, - говорил он, - в "Идеальном доме" была фотография, и там говорилось: "Прекрасная старомодная труба, нетронутая с тех дней, когда трубочист посылал своего мальчика на крышу". "Нетронутая" - сказано точно, свидетелем тому моя физиономия. Ну, я не мальчик, и мне там было чертовски тесно и дьявольски жарко. Привели людей, Бойз? Очень хорошо, заберите этих.
- Как насчет старика? - спросил плотный джентльмен, в котором Найджел сразу признал настоящего инспектора Бойза.
- Василия? Нет. Он старый дурак, но он не арестован. Я приду в участок, как только отмоюсь.
- Есть, сэр! - потешно рявкнул инспектор Бойз. - Пройдемте, джентльмены!
Через пару минут входная дверь захлопнулась.
- Василий, - сказал Аллейн, - для вас братство кончилось. Принесите немного йода, приберитесь, приготовьте напитки, налейте горячую ванну и позвоните в "Венгрию".
Найджелу не верилось, что прошел всего час с тех пор, как он расстался с Анджелой. Она выглядела очень встревоженной, но его приход, очевидно, сразу успокоил и обрадовал ее. Анджела потрогала его палец, пришла в ужас от рассказанного и заставила его почувствовать себя героем, хотя он точно знал, что на самом деле свалял дурака. Они поели, Найджел оплатил счет и, по уши влюбленный в Анджелу, счел обратный путь во Фрэнток слишком коротким.
Констебль Банс задержал их у ворот, и они поделились с ним кое-какими новостями. Фрэнток был во мраке, и холл с погасшим камином живо напоминал о воскресной трагедии. Найджел нежно поцеловал Анджелу, стоящую на верхней площадке с зажженной свечой в руках.
- После вычеркивания Токарева список подозреваемых уж очень сузился, - вдруг сказала она. - Найджел, как вы думаете, кого имеет в виду мистер Аллейн, когда говорит, что больше не подозревает… нас?
- Боже мой, дорогая, ну что за мысли на ночь!
- Мне иногда кажется, - проронила Анджела, - что он никому не доверяет. Что мне делать с этими письмами?
- Отдайте мне. Я ему завтра их покажу, и, может быть, мы сумеем поехать в Лондон после следствия и незаметно вернуть их.
- Да, конечно, - согласилась Анджела. - Большое спасибо, милый Найджел, но, если не возражаете, я пока что оставлю их у себя.
Она неожиданно поцеловала его, прошептала: "Спокойной ночи!" и убежала.
Найджел разделся и лег в постель. Пульсирующая боль в пальце некоторое время не давала ему заснуть, но в конце концов, окруженный толпой ухмыляющихся рож, похожих на Сумилова, Василия, Янсена и трех "товарищей", он снова упал на сиденье быстроходного автомобиля и с бешено колотящимся сердцем помчался в круговорот ночи.
Следствие началось в одиннадцать часов следующего утра в Малом Фрэнтоке. Оно заняло очень немного времени и вообще оказалось совсем не таким страшным, как предполагали участники приема. Найджел, разумеется, уже был осведомлен о содержании завещания Рэнкина. Чарлз оставил ему большую часть своего состояния, включая дом с обстановкой, но было несколько оговорок, в том числе - три тысячи фунтов завещались Артуру Уайлду, а книги, картины и предметы искусства - сэру Хьюберту Хэндсли. Завещание фигурировало на следствии, и Найджелу сразу показалось, что все рассматривают его как убийцу, но на самом деле это практически ничего не добавило к общей картине. Коронер посвятил много времени показаниям служанки Мэри и задал массу вопросов Артуру Уайлду, поскольку эти двое были последними, кто говорил с Рэнкином. Большое внимание было уделено "русскому элементу". Аллейн дал краткий сухой отчет о собрании "товарищей" и подчеркнул, что ясно слышал, как они определенно установили, что Токарев не причастен к убийству. Сумилов, вызванный в качестве свидетеля, подтвердил это. Удивительно скромный и плохо одетый адвокат наблюдал за процессом от имени доктора Токарева. Коварные и театральные действия братства вызвали порядочную сенсацию.
Розамунду Грант не вызывали, но миссис Уайлд, с ярко-красными губами и бледным лицом, поддержала Уайлда в отчете об их разговоре во время убийства. С сэром Хьюбертом, который выглядел страшно шокированным, коронер обращался подчеркнуто учтиво. Был затронут инцидент с завещанием кинжала сэру Хьюберту, но коронер не придал ему никакого значения.
Аллейн попросил отсрочки; в целом дело закончилось, оставив многочисленных зрителей с чувством, что им была подана измена, тогда как они заказывали убийство.
Теперь гости могли свободно покинуть Фрэнток, и затянувшийся уик-энд Найджела подошел к концу. Перед ним предстала перспектива возвращения в свой кабинет в редакции газеты, заваленный отвергнутыми рукописями. Редакция вела себя очень тактично. Джемисон, его шеф, звонил ему и довольно задумчиво советовал не волноваться. Найджел представил себе охочего до новостей Скотта и, улыбаясь про себя, уделил часок перед следствием описанию "русского элемента".
Сейчас он в последний раз стоял у окна своей маленькой валлийской комнаты, слышал раздражающее повизгивание миссис Уайлд, разговаривающей с мужем по ту сторону ванной. Анджела исчезла сразу после следствия, видимо, торопясь в Лондон с письмами. У Найджела не было возможности поговорить с ней, и он чувствовал себя несколько уязвленным. Вздохнув, он отвернулся от окна и положил на туалетный столик фунтовую бумажку для Этель-разумницы. Целый фунт! "Щедро и довольно расточительно, но ведь это она видела его перед тем, как свет погас, - подумал он, - и этим обеспечила ему алиби". В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Найджел.
Это был сэр Хьюберт. Он неуверенно вошел, поморщился, услышав голоса Уайлдов, и тихо заговорил, не глядя на Найджела.
- Я побеспокоил вас только для того, чтобы сказать, как глубоко я чувствую… - он поколебался и затем продолжал более энергично: - как глубоко я сожалею о трагических обстоятельствах вашего первого визита сюда, Басгейт.
- О, пожалуйста, сэр… - начал было Найджел, но тот перебил его.
- Я знаю, вы будете вежливы и великодушны, но, хотя это очень мило с вашей стороны, суть происшедшего не изменится. Я чувствую огромную ответственность перед всеми гостями, но перед вами - особенно. Если я когда-нибудь смогу вам быть полезен, обещайте, что обратитесь ко мне.
- Вы очень добры, - растроганно ответил Найджел. - Я надеюсь, сэр, что вы сумеете, если только с моей стороны не будет дерзостью так сказать, избавиться от чувства болезненной ответственности перед нами. Я… Я любил Чарлза, естественно, но едва ли знал его так, как вы. Я полагаю, что вы, его близкий друг, пережили его смерть тяжелее, чем любой из нас.
- Я очень любил его, - сказал Хэндсли бесцветным тоном.
- Вы, конечно, знаете, что он завещал вам несколько картин и других вещей. Я прослежу, чтобы они были отправлены вам, как только все утрясется. Если среди его имущества есть что-нибудь еще, что вы пожелали бы иметь в… в память о Чарлзе, я надеюсь, вы дадите мне знать. Это звучит ужасно, но я думаю…
Найджел смущенно умолк.
- Чрезвычайно вам благодарен. Я вас вполне понимаю, но уверен, что нет ничего… - Хэндсли отвернулся к окну, - кроме, пожалуй, кинжала. Как вам известно, он в любом случае мой. Полагаю, что с завещанием все в порядке.
На две-три секунды Найджел буквально лишился дара речи. Он уставился на благородный седой затылок сэра Хьюберта, и совершенно непредсказуемые мысли закружились в его смятенном уме.