"Сожалею, что ты заставляешь меня так поступать, - сказал он. - Но нам уже пора идти".
Веревка впилась мне в кожу, когда он потянул меня вверх. Другой конец веревки он привязал к своему поясу, поднял гитару и ружье и пошел вперед. Я пыталась отставать, но это не помогло. Я упала на землю, и он потащил меня за собой по камням и гравию. Я продолжала умолять его, уговаривать. Но в конце концов сама за ним пошла, потому что мне некуда было деваться.
- А вы знаете, что вас видели? - спросил Питер.
Она посмотрела на него, широко распахнув серые глаза:
- Видели?!
- Один из местных ребят, Майк Миллер, в это время был где-то около тропы со своей девушкой.
- С Молли Донахью?
- Да. Они видели, как вас тащили в горы.
- Но… Боже мой, Питер! Если они…
- Парень пошел рассказать об этом Саутворту только днем. Его заела совесть.
- Но если Майк видел меня, почему же он не пришел на помощь?
- Джордж был вооружен, и, естественно, парочка очень испугалась. Кроме того, они боялись признаться, что встречались ночью, потому что отец Молли устроил бы страшный скандал.
- Невероятно!
- Но так случилось, - сказал Питер.
Линда долго молчала.
- Может, они правы. Думаю, Джордж убил бы их, если бы они попытались отбить меня.
- Они находились достаточно близко, даже видели потное лицо Джорджа, когда он тащил вас за собой, - сказал Питер. - Главное, что они остались живыми и вы - тоже. Если бы они показались, возможно, вы все уже были бы мертвыми.
- Вот так мы все сидим и боимся пошевелиться, потому что тогда за нас придется платить кому-то другому, - стала размышлять вслух Линда. - Мы этим обязаны друг другу?
- Скажите мне, каким образом вы сможете спастись, и я приму за это удар, - сказал Питер.
- Отсюда нет выхода. - Она медленно покачала головой. - Но возможно, просто я слишком труслива, чтобы воспользоваться выходом, даже если бы он нашелся.
- Перестаньте называть себя трусихой, ведь вы не такая, - сказал Питер. - Мы находимся в одной ловушке. Что произошло, когда Джордж притащил вас в замок?
- Я не могла поверить, что он привел меня именно сюда, - сказала Линда. - Я давно знакома с Тэсдеем и Эмили. Несколько их картин я продала в своем магазине. На какой-то момент меня охватила надежда. Я подумала, что этот ненормальный не знает, что здесь живут люди, думала, он наткнется на Тэсдея, и тот займется им. А вместо этого оказалось, что Тэсдей с Эмили уже давно сами превратились в узников. Джордж притащил меня сюда, в кухню, и начался страшный скандал. Кремер разозлился, что он без разрешения спустился в город, и еще больше взбесился, что он притащил оттуда меня. Он прекрасно понимал, что меня начнут искать. Но теперь уже ничего нельзя было сделать. Не отсылать же меня обратно! Кремер долго втолковывал им, какое у них сложилось положение. А потом… потом Эмили сказала, что поищет мне что-нибудь из одежды и поможет мне привести себя в порядок: он тащил меня по камням, и я вся была в грязи и крови. Мне ужасно хотелось пойти с Эмили, чтобы скрыться с глаз этого психопата. Я надеялась, что Эмили скажет мне, что делать.
"Я сам приведу ее в порядок, - сказал Джордж. - Она моя, и я сам о ней позабочусь".
Помню издевательский хохот Кремера. Он сказал что-то вроде "Наш мальчик становится мужчиной".
От страха я чуть не потеряла рассудок. Помню, как умоляла Тэсдея помочь мне. Помню его каменное лицо, на котором был написан отказ.
"Не будьте такой жестокой по отношению к старику, - сказал Кремер. - Стоит ему сделать одно движение, чтобы помочь вам, и его любовнице конец".
Он указал на Бена Мартина, который держал Эмили под прицелом. Джордж ухватил меня снова за кисти, которые давно уже покрылись синяками, и мне ничего не оставалось, как пойти за ним.
Линда судорожно вздохнула:
- Он занял комнату дальше по коридору, который идет от входного холла, увешанного портретами Эмили. Привел меня туда, закрыл и запер дверь, и мы оказались с ним наедине. В комнате была кровать, стул и старенькое бюро. Рядом ванная с умывальником. Если ее как следует обставить, это была бы прелестная комната с замечательным видом на холмы. Джордж усадил меня на кровать, очень осторожно.
"Я принесу тебе помыться, Линда", - сказал он, вышел в ванную и вернулся с полотенцем, смоченным холодной водой.
Даже не знаю, Питер, как вам это объяснить… Почему-то у меня сложилось впечатление, что бесполезно противиться ему, пока не настанет момент бороться за жизнь. Я думала, что все-таки смогу найти какие-то доводы, чтобы он меня не трогал… потому что он был таким мягким, когда я не возражала ему. Он сел рядом со мной на кровать. "Сиди тихо", - сказал он и начал протирать мне лицо мокрым полотенцем. Он… он, представляете, делал это почти нежно. А потом вытер мне плечи и руки и… я ведь была все равно что голая. Потом принялся смывать грязь с моих ног и со ступней, которые были все избиты и кровоточили. И все время говорил со мной так ласково, как с обиженным ребенком. "Вот видишь, я не хочу сделать тебе больно… видишь, я хочу только одного - чтобы мы полюбили друг друга… хочу…"
У меня все еще была абсурдная надежда, что я сумею его уговорить. Я пыталась объяснить ему, как малому ребенку, что сейчас, когда я так перепугана, я не могу чувствовать того, чего он ждет от меня. Он слушал меня, и по его напряженному лицу было видно, что он делает огромные усилия, чтобы сконцентрироваться на моих словах и понять меня. И он продолжал гладить меня, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать. "Нам некуда торопиться", - сказал он. Потом спросил, люблю ли я музыку, и я сказала, что люблю. Мне было все равно, о чем он станет говорить, лишь бы не о своей любви ко мне. Вы не поверите, но он встал, чтобы взять принесенную гитару с бюро, куда он положил ее при входе. Потом сел на стул напротив меня и стал играть и петь - эти старинные баллады вроде "Молли Мэлон" и "Синекрылая бабочка" и Бог знает что еще, - словом, все пел и пел. Он ухаживал за мной, Питер, представляете?! Я подбадривала его и нахваливала, потому что, пока он играл, он не трогал меня. Это продолжалось довольно долго, и все время я понимала, что только оттягиваю страшный момент - и что тогда буду делать, просто не знаю. Наконец он перестал петь и отложил гитару в сторону. Он подошел и сел рядом со мной и снова стал ласково гладить меня своими жуткими руками. "Ты видишь, Линда, я не хочу тебя обижать, - сказал он. - Но я больше не могу ждать, ты можешь это понять или нет?"
И я начала унижаться перед ним, умолять его не трогать меня. Снова и снова я убеждала его в том, что это невозможно, недопустимо! И вдруг я увидела, что глаза у него стали жестокими. Как бы это сказать… В них была не злоба, а… скорее, смертельное разочарование. Не сказав ни слова, он неожиданно встал, вышел из комнаты и запер за собою дверь. Я продолжала сидеть на кровати и вся дрожала от страха… Питер, в чем здесь дело? Почему женщины считают свое тело таким священным, что, если ее возьмут против ее воли, чувствует себя навсегда опустошенной и разбитой?
Питер не отвечал. Он думал о своей искалеченной ноге и о том, как в течение долгого времени чувствовал себя объектом позора. Он испытывал невыносимое унижение, и Линда трепетала перед возможностью такого же унижения.
- Я с напряжением ждала, что будет дальше, - продолжала Линда. - Спрашивала себя, что случится, если я просто сдамся и постараюсь, чтобы все прошло по возможности безболезненно. Но при этой мысли меня стало тошнить, я буквально задыхалась, пытаясь подавить эти приступы рвоты. Я не могла подчиниться ему, чего бы это мне ни стоило. А потом Джордж вернулся и снова запер дверь. Он принес целый косметический набор: тени для век, губную помаду, компактную пудру с румянами. Он сел рядом и сказал: "Если это не можешь быть ты, то пусть будет другая девушка".
В тот момент я не поняла, о чем он говорит. Но он начал… начал раскрашивать мое лицо! Положил тени на веки, нарумянил щеки, накрасил губы и ресницы. Я не сопротивлялась. Думала, пусть делает что угодно, лишь бы какое-то время не приставал ко мне. Закончив, он схватил меня за руку и сдернул с кровати. Он уже не был мягким и нежным. Втащил меня в ванную, где над умывальником висело зеркало.
"Посмотри!" - сказал он и толкнул меня к зеркалу. И я увидела жуткую маску, в которую он превратил мое лицо. "Видишь, теперь это не ты, - сказал он. - А значит, это уже не имеет значения, верно? До тех пор пока это не ты, все будет нормально, правильно, Линда? Это другая девушка, не Линда, значит, не имеет значения, что с ней происходит, поняла?" Вся его обходительность пропала, и я заметила слюну в уголках его рта. Он грубо толкнул меня назад, в комнату, и швырнул на кровать. Я хотела кричать, но не смогла издать ни звука. Он двинулся ко мне… я закрыла глаза и до крови закусила губы…
И в этот момент кто-то постучал в дверь! Это… это оказался Телиски. Он передал приказ Кремера, чтобы мы спустились в кухню. Я думала, что Джордж откажется подчиниться. Он стоял надо мной и весь дрожал. А потом повернулся, медленно подошел к двери и отпер ее. Телиски остановился в дверях и усмехался мне - наверное, гадал, поддалась ли я его дружку. "Отведи ее вниз, - сказал Джордж, - я тоже сейчас спущусь".
Я вскочила и быстро подошла к двери. Лишь бы уйти отсюда, пусть это будет все равно что попасть из огня в полымя. Выходя, я оглянулась на Джорджа. Он бросился лицом на кровать и рыдал, как ребенок!
Питер взглянул на Линду. Казалось, рассказ истощил ее душевные силы. В глубине души каждого человека, даже такого извращенного, как Джордж Манджер, живет неистребимая жажда недостижимого. Но теперь он уже не надеялся получить Линду, когда на эту красивую девушку обратят внимание его сообщники. Его время ушло.
Неожиданно в дверях кухни появилась Труди.
- Джордж приходит в себя, - раздраженно сказала она. - Пусть туда пойдет тот, кто лучше знает, что с ним делать.
В комнатке за ее спиной послышался мучительный вопль. Такие леденящие душу крики раненых Питеру приходилось слышать на поле сражения. Он посмотрел на Эмили, стоящую около раковины.
- У вас есть что-нибудь, чтобы унять боль, Эмили? - спросил он.
Она покачала головой. Жуткий крик повторился, и на этот раз, кажется, задел Телиски.
- Проводи мать к нему, чтобы она присмотрела за ним, - сказал он Дюку. - Мы не можем допустить, чтобы он так вопил. Помнишь, о чем предупреждал К.К.?
Дюк ружьем указал Эмили на дверь.
- Посмотри, чем ты сможешь ему помочь, - сказал он.
Эмили намочила полотенце холодной водой и невозмутимо прошла в комнатку. Дюк последовал за ней с ружьем на изготовку. Линда встала.
- Можно я помогу? - спросила она.
Никто ей не ответил, и вместе с Эмили она вошла к больному. Судя по всему, Труди и не собиралась присоединиться к ним.
- У него жар, он весь горит, - сказала она. - Думаю, Джордж ничего не соображает, все время зовет ее.
- Линду? - спросил Питер.
- Да. Видно, она здорово ему понравилась, - сказала Труди, глядя на Телиски, который стоял у окна. - С меня хватит! Пусть за ним ухаживает кто-нибудь еще.
- Перестань ныть и сделай мне кофе, - сказал Телиски.
- А ты что такой нервный? - спросила Труди, направляясь к плите.
- Потому что не нравится мне все это, - сказал Телиски. - Этот умник Стайлс, по-моему, правильно сообразил насчет К.К. Он может наплевать на нас и удрать, а нам придется расхлебывать эту кашу.
- За ним последит Бен, - сказала Труди и принесла рыжему громиле чашку кофе. - Кстати, Джейк, а что же будет со мной, если на нас нападет поисковая партия? Мне даже нечем защититься. Я хочу получить оружие.
Телиски рассмеялся:
- Да ты с двух шагов не попадешь и в корову!
- Все равно! - упрямо возразила Труди. - У меня есть право защищаться! Где я могу взять себе пистолет?
Телиски взглянул на Питера.
- Спросишь, когда мы будем с тобой наедине, - сказал он. - Я-то готов в любое время, только скажи.
- Тебе бы только гадости говорить! - фыркнула Труди.
Повернувшись спиной к Телиски, она направилась к Питеру. Ее взгляд как бы говорил, что она старалась помочь ему, как могла.
- Принести вам кофе? - спросила она.
- Спасибо, - сказал Питер, - но я хочу проверить, смогу ли кататься в этой детской колясочке.
Он положил ладони на колеса кресла и выкатил ее из-за стола. Телиски тут же насторожился.
- Куда это ты собрался? - осклабился он.
- Налить себе кофе, - сказал Питер.
- От парня, которому пришло в голову швырнуть в меня полный кофейник горячего кофе, осталась одна зола, - зловеще предупредил Телиски.
- Я помню, - спокойно сказал Питер.
- Так что забирай свой кофе и марш обратно к столу! - приказал Телиски.
Кресло легко поддавалось управлению. Питер подъехал к плите и понял, что не сможет везти на коленях чашку с горячим кофе и одновременно править каталкой. Он бросил взгляд на наручные часы. До возвращения Тэсдея… еще почти полтора часа.
Из комнаты Джорджа в кухню вернулись Эмили и Дюк. Линда осталась у кровати больного.
- Вот это девушка! - сказала Питеру Эмили. - Ее присутствие, кажется, немного успокоило парня, и она охотно согласилась за ним ухаживать. И это после того, как он заставил ее пройти через такие страдания!
- Вы слышали, что она мне рассказывала?
Эмили кивнула:
- Который час?
- Половина одиннадцатого, - ответил Питер.
- Через полчаса должен вернуться Тэсдей, - сказала Эмили. С озабоченным выражением лица она взглянула на Дюка, который подошел к окну, чтобы поговорить с Телиски. - Я все размышляла, - тихо проговорила она.
- Мы все только этим и занимаемся, - усмехнулся Питер.
- Мы с Тэсдеем прожили великолепную жизнь, - сказала она. - Чего еще мы можем просить? Есть ли возможность для вас с Линдой выбраться отсюда, если мы приготовимся остаться и принять все, что придет им в голову?
- Не уверен, что мы сможем или станем пытаться это сделать, - покачал головой Питер.
- Мы со стариком уже хорошо пожили, - тихо сказала Эмили. - Вы с девушкой должны иметь возможность жить дальше.
Питер кинул быстрый взгляд в сторону окна.
- Ни у кого из нас нет этой возможности, если нам не удастся заполучить оружие, - сказал он. - У вас есть представление, где они могут его держать?
- Они заперли его в спальне на втором этаже, - шепнула Эмили. - Ключи находятся у Кремера.
- А если выбить дверь?
- Она из крепкого дуба.
- Эй вы, двое! Прекратите шептаться! - грубо крикнул Дюк. - Хотите болтать, говорите так, чтобы мы вас слышали.
- Еще оружие может быть в подвале, - тихо произнесла Эмили и направилась к плите.
Время шло. Питер сгорбился в кресле-каталке, отчаянно стараясь придумать какой-то выход из положения. Он не мог добраться ни до одного помещения в здании. Даже если бы чудом он оказался без охраны, подняться на второй этаж по лестнице он мог бы только с огромным трудом, и это заняло бы слишком много времени. И как выудить у Кремера ключ? Ко всем этим мучительным размышлениям добавлялось еще одно: у пленников не было ни секунды, чтобы совместно обсудить план побега.
Питер нащупал в кармане сигарету и закурил. У табака был привкус сена. Надо обязательно найти способ перехитрить этих четырех бандитов, но в голову ничего не приходило. Не было никакой надежды договориться с друзьями, никакой надежды найти момент, когда они будут вне обстрела, чтобы можно было рискнуть прорваться.
- Старик запаздывает уже на десять минут, - пробормотал стоящий у окна Телиски.
- Подумаешь, каких-то десять минут! - фыркнул Дюк.
- Может, Кремер и Мартин заставили его увезти их отсюда к черту на кулички? - предположил Питер.
На скулах Телиски ходуном заходили желваки, когда он злобно посмотрел на Дюка.
- А что, вполне могли! - сказал он. - Машину старика никто не остановит, все его знают. Пойду спущусь на тропу, посмотрю.
- Не вздумай уйти! - злобно прошипел Дюк. - Нечего сходить с ума из-за десяти минут. - Он взглянул на Питера. - А ты заткнись, отец!
В кухне появилась Труди, которая, видно, поднималась переодеться. Она нервно затягивалась сигаретой. Ее глаза подозрительно блестели, и Питер предположил, что она опустошила бутылку виски. Девушка присоединилась к своим приятелям у окна. Они разговаривали так тихо, что Питер ничего не слышал.
"Все может взорваться в любую минуту, - сказал он себе. - Недоверие друг к другу заставляет преступников нервничать. У любого могут сдать нервы, и тогда здесь, в этой комнате, начнется кровавая бойня. В этом их слабость, но как извлечь из нее пользу?"
Время тянулось медленно. Эмили возилась у плиты, готовя еду для ленча, и напряженно прислушивалась, не зашумит ли мотор возвращающейся с Тэсдеем машины. Он запаздывал уже на полчаса. Питер понял, что прежде этого не случалось. Тэсдей, судя по всему, всегда старался обернуться как можно быстрее, чтобы не подвергать Эмили ненужному риску.
Телиски уже еле сдерживался.
- Старый кретин что-то задумал против нас, - заявил он Труди и Дюку.
- Может, его что-то задержало, - сказал Дюк. - С его старой развалюхой могло что-нибудь случиться.
- Он может привести к нам весь этот проклятый город! - сказал Телиски.
- Тогда Кремер и Бен дали бы нам сигнал.
- Если они еще там! - охрипшим от злости голосом проворчал Телиски. - Может, они давно уже сбежали, как сказал этот умник. А может, эти ищейки накрыли их, прежде чем они смогли выстрелить.
- Что они, глухие или слепые?! - усомнился Дюк.
- Допустим, мы с тобой остались вдвоем. Что нам тогда делать? - спросил Телиски.
Дюк медленно перевел взгляд тусклых глаз на Эмили и Питера.
- Разделаемся с гостями, - сказал он, - а потом забаррикадируемся в той комнате с оружием и патронами и зададим им пороху!
- Мы не сможем попасть в эту проклятую комнату, - сказал Телиски. - Мне никогда не нравилось, что Кремер носит ключ с собой. Нужно было спрятать его где-нибудь в таком месте, чтобы каждый из нас мог его взять.
- Выбьем замок пулей.
- А как быть с Джорджем?
- Считай, с ним покончено, - сказал Дюк. - Да перестань ты выдумывать себе проблемы, Джейк! Старик просто опаздывает, и этому может быть тысяча обыкновенных причин. Говорю тебе, он никогда не бросит свою бабу, чтобы ее порезали. Он до сих пор без ума от нее.
- Мне кажется, я слышу машину, - воскликнула Труди.
Они сгрудились у окна, прислушиваясь. Телиски обернулся, усмехаясь, и рукавом вытер пот со лба.
- Старый идиот заставил-таки меня сходить с ума!
Питер слышал, как на лужайку выезжает машина. Затем раздался сдавленный крик Дюка, словно приглушенный пистолетный выстрел.
- У него в машине люди! Этот проклятый полицейский и еще двое! Он нас предал!
Резко обернувшись, он нацелился ружьем сначала на Питера, потом медленно перевел его на Эмили.
Не раздумывая, Питер привел каталку в движение. Он изо всех сил толкал кресло прямо к окну, навстречу ружью Дюка. Джейк и Труди напряженно наблюдали за тем, что творится на дворе.
Тэсдей остановил машину в центре лужайки, в двадцати ярдах от дома. С ним были Саутворт и два вооруженных добровольца. Старик высунул голову из окошка машины и громко прокричал своим басом в сторону дома:
- Эмили! У нас гости!