- У меня такое ощущение, что все произошло из-за второй девушки, - сказал он. - А Джейн случайно оказалась свидетельницей того, что могло представлять опасность для преступника. Думаю, если бы полиция постаралась выяснить, что в этот вечер собиралась делать Марта, это сэкономило бы много времени.
- У вас есть какие-нибудь догадки?
И снова Дауд помедлил:
- Плохое это дело для тех, кто приезжает в такое место, как "Дарлбрук", обсуждать гостей. Я не знаю, что Макс сказал полиции, но он не тот парень, который ничего вокруг не замечает. У меня есть подозрение, что он может много чего рассказать об интрижках Марты Тауэрс. Возможно, он не желает вовлекать в разбирательство других людей, но сейчас ему не следует молчать. Этот парень может убить кого-нибудь еще - здесь или где-нибудь в другом месте.
- Что верно, то верно, - согласился я.
Я следил, как Дауд повернулся и направился к канатной дороге, которая поднимет его наверх, где в теплой хижине он станет готовиться к следующей попытке. Пожалуй, в том, что касается Макса, он прав. Макс только в общем охарактеризовал Марту Тауэрс, но не называл никаких имен. И он и Хедда высказывали серьезную озабоченность возможным влиянием этой громкой истории на их дело. Вряд ли они станут охотно делиться с полицией сведениями о своих богатых гостях, благодаря которым их отель стал таким процветающим. Это доказало бы клиентам, что они не могут вести себя абсолютно свободно в гостинице, хозяева которой не только многое замечают, но и не способны обеспечить конфиденциальность имеющейся информации. Что, в свою очередь, поставило бы под сомнение репутацию Лэндбергов.
Я начал оглядывать зрителей в поисках Питера. Его не было видно. Я пробирался через всю толпу в разных направлениях, но безуспешно. Казалось, его здесь не было.
Недалеко от площадки торможения горнолыжников была устроена стойка с кофе. Чувствуя, что основательно продрог, я направился к ней. Вокруг на снегу топтались люди с бумажными стаканчиками с кофе и хот-догами. Через некоторое время подошла моя очередь. Человек, подающий кофе, был Джек Кили, ночной сторож. Вручая мне стаканчик черного кофе, он тревожно посмотрел на меня.
- Есть какие-нибудь новости с холма? - спросил он.
- Ничего удобоваримого, - сказал я.
Он отвернулся, чтобы обслужить другого клиента, а я передвинулся в дальний конец стойки. Неожиданно я понял, что стою рядом с Лаурой Причард. Она зажала ладонями в перчатках бумажный стаканчик, как бокал с бренди. Свой городской костюм она успела переменить на широкие брюки, башмаки, серую каракулевую шубку и такую же шапку-кубанку. Напряженная и бледная, она смотрела на толпу, а темные очки скрывали ее глаза.
Я поставил свой стаканчик на стойку.
- Не желаете сигарету? - спросил я, предлагая ей свою пачку.
Она испуганно взглянула на меня.
- А, это вы, мистер Трэнтер, - сказала она. - Я… да, пожалуй, закурю.
Она отставила свой стаканчик и стянула перчатку. Я поднес ей зажигалку, когда она вытащила сигарету из пачки. Она сильно и жадно затянулась.
- Я должна извиниться перед вами, - сказала она.
- За что?
- За то, что я вышла в вашем присутствии, когда мистер Стайлс рассказывал отцу свою историю. Я… я просто не могла этого вынести.
- Да, слышать это, наверное, было тяжело, - сказал я. - Но кажется, вашему отцу это было необходимо.
- О да! Ему это было необходимо! - с горечью, сказала она.
Мне показалось, что я ее понял. Враждебность отца к ней была слишком заметна.
- Вы чувствуете, что Джейн его любимица, - сказал я.
- Была, - жестко поправила она.
Взгляд ее скрытых темными очками глаз был устремлен на вышку трамплина. Мы услышали отдаленный сигнал. Еще один горнолыжник начал свой разбег.
- Лично я был единственным ребенком у родителей, - сказал я. - Так что мне не знакома проблема соперничества между детьми. Хотя, конечно, мне хватало и других забот.
Она кинула на меня быстрый, почти испуганный взгляд. Я уловил в ней какое-то сходство с Джейн. Будь она в веселом настроении, это было бы еще заметнее.
- У Питера Стайлса есть и другие причины, помимо Джейн, желать, чтобы этот случай был раскрыт, не так ли? - спросила она.
- Тот парень, который убил его отца, сделал его инвалидом, - ответил я. - Но любой, кто знал Джейн, считает, что она стоит того, чтобы ее убийца был найден. Возможно, так же думают и те, кто знал Марту Тауэрс. Да и нужны ли личные причины, чтобы желать арестовать этого человека. - Я посмотрел на ее свежие губы, плотно сомкнутые. - Можно дать вам один совет?
- О чем?
- Не скрывайте так тщательно своих чувств. Дайте им выплеснуться. Все равно рано или поздно они сами вырвутся на волю.
Она бросила свою сигарету на снег и с силой придавила ее. Это уже было проявлением гнева.
- Вы могли бы и не кормить меня избитыми штампами, мистер Трэнтер, - сказала она.
- Извините, не хотел вас обидеть, - сказал я. - Но я нахожу, что некоторые штампы не лишены здравого смысла. И кстати, меня зовут Джим.
Она смотрела мимо меня на толпу у барьера, игнорируя мое последнее замечание.
- Разве можно здесь кого-нибудь найти? - спросила она. - Когда вы идете по улицам города, вы можете указать на богача или бедняка, на художника, актера и на тысячу других типов… Например, людей типа моего отца. Но здесь все они словно одеты в униформу - форму горнолыжников. И все выглядят одинаково. Вы ищете садиста, который убивает только ради удовольствия, которое он при этом испытывает. Тысячи молодых ребят моего поколения видят смысл жизни исключительно в наслаждениях. Разумеется, не обязательно они находят его в таких экстравагантных выходках, как ваш хохочущий приятель. Мистер Стайлс как-то написал очень интересную статью на эту тему - о презрении наших современников к закону и порядку, об отсутствии моральных норм, о бесцельности их жизни. Но как определить их здесь? Все они похожи друг на друга - у всех одинаковые костюмы, одинаково здоровый вид, холодный и жестокий, как снег или лед.
- Мы пытаемся найти преступника, прислушиваясь к смеху людей, - сказал я.
- А я думала найти его по клейму, которое должно было гореть у него на лбу.
- По какому клейму?
- Клейму преступника, - сказала Лаура.
- Мы найдем его, - заверил я.
- Не знаю, - сказала она и вдруг резко переменила тему. - Послушайте, я попробую помочь вам разобраться во всем. Вы не против, чтобы мы сели в мою машину? А то у меня совсем замерзли ноги.
Следуя за ней к ярко-желтому "кадиллаку" с откидным верхом, припаркованному на общей стоянке, я размышлял, что Лаура хотела сказать мне такого, что могло нам помочь. При этом почти бессознательно отметил, что только такая марка машины была под стать своему владельцу Джорджу Причарду - эффектная и самая дорогая. Мы забрались на переднее сиденье. Лаура включила мотор, и салон начал заполняться благодатным теплом. Она сидела, положив руки в перчатках на руль. Мотор урчал тихо и уютно, как котенок.
- Если вы были единственным ребенком, - сказала она, глядя прямо перед собой, - вы не поймете всю сложность отношений между сестрами: любовь и привязанность с одной стороны и соперничество, ревность и крайний антагонизм - с другой. Я любила Джейн, но мы были очень разными. Однако книга жизни Джейн Причард уже закрыта. Она умерла. Сейчас не время говорить о ее недостатках, как они мне представлялись. Более уместно вспомнить все то доброе и дорогое, что отличало ее, когда она была ребенком и потом, когда повзрослела. Отец все это помнит и очень страдает. Я тоже помню и чувствую это… здесь. - Она положила руку на желудок, как будто страдала физической болью. У нее вырвался долгий вздох. - Можно попросить еще одну сигарету?
Я вытащил пачку, и она прикурила сигарету от зажигалки на приборном щитке.
- Я обещала поделиться с вами кое-чем, что сможет помочь, - через некоторое время сказала она. - Но сначала вы должны понять, как мы жили - я и Джейн. Мы с ней не получили обычного воспитания. И наш отец… он не был обычным отцом. - Она откинулась назад, положив голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. - Я постараюсь быть как можно более откровенной. Понимаете, жизнь отца и все вокруг него складывалось в полном соответствии с его желаниями - все, кроме его женитьбы. В школе он был известным атлетом, о котором там до сих пор вспоминают. Когда он появляется в любом из своих клубов, его немедленно окружают десятки друзей. В своем деле он король. Единственная осечка произошла там, где он меньше всего ее ожидал. Это касается его отношений с матерью. Мать нанесла ему такое тяжкое оскорбление, от которого он так никогда и не оправился. Она бросила его ради другого мужчины. До сих пор каждый раз, когда отец встречает друга или незнакомца, он думает, не смеется ли он над ним. Самое искреннее, самое глубокое чувство в его жизни - это ненависть, ненависть к матери.
- Что ж, она дала ему для этого основание, - заметил я. - И потом - она ведь бросила детей.
Затененные очками веки Лауры на мгновение плотно сомкнулись.
- История с матерью не очень касается всего этого, - сказала Лаура. - Не мне ее судить. Но позвольте мне кое-что пояснить, Джим. Она не просто так предпочла бросить нас с Джейн. К другому мужчине ее толкнула потребность получить то, чего не мог дать ей отец. Он следил за ней с помощью частных детективов, которые, как говорится, застигли ее на месте преступления. Ей ничего не оставалось, как покинуть нас. Отец не оставил ей выбора. К счастью для нее, Хью Себастиан оказался достойным человеком. Мать замужем за ним вот уже четырнадцать лет. Вероятно, их брак можно считать удачным.
- Вероятно?
- Так говорят, Джим. Я ни разу не видела ее с тех пор, как она оставила нас пятнадцать лет назад. - Ее розовые губы дрогнули, и она открыла глаза. В них отразилась боль. - Отец воспитывал нас не совсем так, как воспитывают большинство детей. Нас учили не только противостоять греху, но и ненавидеть мать, презирать само понятие материнской любви. Как только мы закончили обучение в школе, каждую из нас поселили в отдельных квартирах. Нам давали карманные деньги, но не столько, чтобы на них можно было прожить, не подрабатывая. Все твердили отцу, какой он мудрый, замечательный и тонкий воспитатель. Дочери Причарда должны были стать очень своеобразными и самостоятельными женщинами. - Горькая улыбка тронула ее губы. - И мы ими стали! Суть в том, что отец хотел только одного - чтобы мы не доставляли ему хлопот. Я не очень виню его за это. Ему только перевалило за сорок, а в наше время это еще не старость. Он имеет право на собственную жизнь и на свой дом, где не будет двух дочерей, заглядывающих ему через плечо. Но именно поэтому он и отослал нас прочь, а вовсе не потому, что он такой уж мудрый и предусмотрительный воспитатель.
Я ждал, когда она продолжит рассказ.
- Большинство детей взрослели на "Винни-Пухе", "Паутине Шарлотты" и "Алисе". Мы же были воспитаны на сказках, которые сочинял отец. Мужчины в них всегда представали в образе наших врагов, которые думают только о том, чтобы лишить нас нашего достатка. Мы не должны быть похожими на мать. Мы должны быть независимыми, чтобы никогда не выходить замуж только ради того, чтобы в браке найти защиту и поддержку. Мы не должны любить никаких мужчин, разумеется за исключением его самого. Все эти его постулаты по-разному воздействовали на меня и на Джейн. - Она чуть ли не с вызовом посмотрела на меня. - Я восстала. Как только я оказалась на свободе, у меня появились одна за другой несколько любовных связей. Я не держала их в тайне. Отец знал о них и ненавидел меня за это. Два или три раза я… я воображала, что влюблена. Но все это как-то быстро заканчивалось, потому что я боялась, что человек, в которого я влюбилась, окажется похожим на отца. Именно это имел в виду отец, когда там, в гостинице, сказал, что я не пойму точку зрения Джейн. Я - паршивая овца, позор семьи. По мнению отца, в тысячу раз было бы лучше, если бы это я лежала сейчас в морге в Манчестере. - Она погасила сигарету в пепельнице на приборном щитке. - Комментариев нет? - спросила она.
- Нет, - сказал я. - Ваша жизнь - это ваша жизнь.
- Спасибо, что удержались от нравоучений. - Она глубоко вздохнула. - Долго же я добираюсь до Джейн. Так вот, Джейн пошла другим путем. Она была очень жизнерадостной, очень живой, Джим. Она нравилась мужчинам, и сама увлекалась ими. Но она приняла решение, которое в наши дни и в нашем возрасте представляется крайне старомодным. Она собиралась дождаться своего избранника, когда бы он ни показался на горизонте. Она откровенно рассказывала мне об этом. Не так-то легко это было для нее. Время от времени она была готова сдаться. Но устояла. Я думаю, она была слишком романтична. Но ведь я - паршивая овца! Разве мне судить о ней? Одно меня действительно тревожило. Когда-нибудь у нее не хватит сил устоять, и она скажет себе, что наконец встретила своего избранника, а он может и не оказаться им. И я думаю, что именно это и произошло.
- Произошло? - сказал я. - У меня сложилось впечатление…
- Я знаю. Так Питер Стайлс сказал отцу. - В голосе Лауры прозвучали резкие нотки. - Но три или четыре дня назад мы договорились с Джейн встретиться на ленче. Как только я вошла в ресторан, где была назначена наша встреча, я поняла - что-то случилось. Она сияла, как рождественская звезда на елке. Ее избранник появился, сказала она. Кто это? Она пока не назовет его мне. Есть причины, по которым некоторое время она будет скрывать его имя. Какие причины? Она только улыбнулась в ответ и сказала, что, когда настанет время, познакомит меня с ним. Она хочет, чтобы я первой с ним познакомилась. Между тем она собиралась приехать сюда на уик-энд с Мартой, и он тоже будет здесь - ее мужчина. Я догадываюсь, что это было что-то вроде медового месяца перед замужеством.
- Но это не имеет значения, - сказал я. - Кем бы ни оказался этот человек, его не было с ней в последний вечер. Ведь она собиралась провести следующий день с Питером. Возможно, он вообще не приехал.
- Это может быть один из тех, кто участвует в соревнованиях, - сказала Лаура, кивая в сторону трамплина.
- Вот уж не скажешь, что это идеальные условия для медового месяца, - сказал я.
- Но почему он не объявился? - спросила она.
Что я мог ответить на это? Тут много чего можно было предположить. Избранник Джейн мог предпочесть сейчас оставаться в тени, потому что опасался, как бы его не обвинили в ее смерти. Или потому что не хотел, чтобы узнали, что он находился в "Дарлбруке".
- Вы допускаете, что он, возможно, женат, - сказала Лаура. - Я тоже об этом думала. Джим, она вся светилась таким счастьем и готовностью пожертвовать собой, что ее ничего не стоило обмануть!
- Учтите, мы можем никогда не узнать, приехал ли он сюда вообще, - сказал я.
- Единственный человек, кому Джейн доверилась, мертв. Марта Тауэрс могла знать, кто это был.
Подсознательно я все время помнил о хохоте, описанном Питером. Невозможно было поверить, что человек, способный так глумливо смеяться, мог показаться Джейн ее "избранником". Но я понимал, что мое представление о нем сложилось на оценке его Питером, на ненависти к нему Питера и, помимо этого, не имело никаких реальных оснований. Этот любитель опасных шуток мог быть совершенно очаровательным человеком, покуда его не одолевала жажда насилия.
- Джейн встретила этого человека где-то в другом месте, - сказал я, - скорее всего, в Нью-Йорке. Она должна была ходить с ним в разные места, проводить с ним время. Она не решилась бы приехать сюда ради столь значительного события в ее жизни, если бы не знала его как следует. В противном случае это не соответствует ее взглядам и моральным установкам.
- К чему вы клоните?
- Есть в городе рестораны, куда она любила ходить? Или какой-то особенный бар, где она и Марта Тауэрс были завсегдатаями? Она вполне могла познакомиться с ним через Марту, что объясняет ее доверие к Марте и вам. Возможно, теперь, когда ваш отец объявил о вознаграждении, бармены и официанты вспомнят о ней? Друзья Марты тоже могут знать, с кем встречалась Джейн. А еще те люди, которые работали в доме, где она жила. Этот парень мог приходить к ней не один раз.
- Я могу попробовать выяснить что-нибудь по телефону, - сказала Лаура. - В городе есть два-три места, куда она регулярно заглядывала. - Она ударила кулачком по рулю. - Если этот человек действительно любил Джейн, почему он скрывается?
- Мы найдем его, - сказал я.
Глава 3
К половине шестого "Логово" окутала тьма и пошел густой снег. Порывистый ветер превратился в крутящийся вихрь, обрушившийся на отдыхающих. Гриль-зал заполнился шумной пестрой толпой. Люди говорили не только о соревнованиях по прыжкам с трамплина, которые наблюдали большинство из них. Убийство двух девушек стало острой приправой к сухому мартини.
После своего разговора с Лаурой я продолжил поиски Питера, но так и не нашел его. На мои расспросы присутствующие на соревнованиях зрители говорили, что не видели его.
Я обнаружил его у нас в номере. Он лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись в потолок неподвижным взглядом.
- Я повсюду искал вас, - сказал я.
- Хотели сообщить мне что-нибудь важное? - спросил он, не глядя на меня.
Я вытащил из кармана смятую записку и вручил ему. Он не проявил к ее содержанию никакого интереса.
- Гоуэн возил меня в Манчестер, - сказал он. - Он хотел побеседовать с доктором. Я… я чувствовал, что мне нужно на время уехать отсюда, собраться с силами, что ли.
- Ну а я принес кое-какие новости, - сказал я и коротко пересказал ему историю, которую поведала мне Лаура. - Так что мы ищем человека, который не желает, чтобы его связь с Джейн стала известна, - в заключение сказал я.
- Разумеется, не желает, если он ее убил, - сказал Питер. Он сел на кровати, сбросив ноги на пол, и закурил сигарету. - Я был в морге, - сказал он. - Видел девушек.
- Зачем вы принудили себя пройти через это? - спросил я.
- Это трудно объяснить, Джим. Все происшедшее кажется мне до странности нереальным, как один из моих прежних ночных кошмаров. - Он провел языком по пересохшим губам. - Там был отец Марты, Дуайт Тауэрс. Это тихий человек средних лет, преподаватель одного из колледжей в Новой Англии. Он в состоянии шока, но не только от смерти Марты. Доброхоты из их городка взяли на себя труд ознакомить его со слухами, которые ходят насчет ее. Чаще всего со смешком произносили слово "шлюха". Он чувствует, как будто на его плечи внезапно легло бремя всей трагедии. Он считает, что ему не удалось правильно воспитать Марту, поэтому он чувствует свою вину в том, что с ней случилось… Это заставило меня подумать о себе, Джим.
- Что подумать?