- Короче, убедительного алиби не было ни у кого. Вас может удивить, почему все внимание сразу же было обращено на семью - определенно любящую семью. Вы бы, наверное, подумали, что первым делом надо было заподозрить какого-то заезжего незнакомца. Но там была еще собака. Колли по кличке Принц. В общем-то ее считали школьной собакой, но на самом деле это была тень Старика. Когда тот играл в теннис, пес лежал рядом с кортом. Когда семья упражнялась в стрельбе, Принц спал у кромки стрельбища. И в плавание на яхте тоже отправлялся вместе со Стариком и маленьким Уолтером. А когда Старик работал у себя в кабинете, Принц спал на ступеньках зала заседаний. Следует признать, что он действительно был принцем среди других собак в округе. Если бы ночью на территорию зашел какой-то чужак, яростный лай Принца услышали бы во всем лагере. В ту ночь Принц спал как убитый. Стрельба его бы не побеспокоила - только чужой человек. А он не встревожился. Возможно, мистер Джерико, я уделяю слишком много внимания поведению Принца или отсутствию нетипичных элементов в его поведении, но местные люди придают им значение. Они знают собак и считают их поведение более предсказуемым, чем у людей. Собака, которая любила всю семью, автоматически выводится ими из-под всякого подозрения.
Так, если продолжать, то следует сказать, что оружие так и не было идентифицировано. Я специально употребил это слово - идентифицировано, - поскольку, как вам известно, на территории лагеря имеется несколько десятков ружей. Они провели массу баллистических экспертиз, но так и не смогли установить, из какого именно всадили пулю промеж глаз Старика. Существует и список оружия, принадлежащего школе, - ни одна единица не была утеряна. Все шкафы с оружием в "Мансе" полны, а ни одно постороннее ружье так и не было обнаружено.
Все это, по вашему мнению, уводит нас от мысли о причастности семьи. Но ведь понадобилось несколько дней, чтобы провести баллистические экспертизы и прочие исследования. А ведь только этим дело не ограничивалось. В кабинете Старика находился сейф, и предназначался он не для хранения школьных документов или деловых записей. Я слышал, что Старик называл его "хранилищем своих грехов" - в шутку, конечно. Не сочту это за тщеславие, но он, возможно, не исключал, что настанет такой день, когда кому-то захочется написать его биографию. Возможно, он даже собирался сам сделать это на закате дней. В годы Первой мировой войны он был знаком и общался с такими людьми, как Ллойд Джордж, Биркенхэд, Китчнер, Джеллико, и другими. В этом сейфе, как я предполагаю, находились письма от известных людей, вырезки, фотографии, записи - личные заметки о богатой событиями жизни. Было также известно, что он ведет дневник. Полиция предполагала, что дневник этот может указать на какую-то ссору, ожесточившиеся отношения, и это подскажет им, в каком направлении вести расследование. Они потребовали, чтобы сейф был открыт. Комбинация цифр кода, равно как и другие личные документы, содержалась в завещании Старика, которое теперь находится в моем кабинете. Как душеприказчик я имею инструкции на этот счет. В случае смерти Старика мне предстояло открыть сейф, исследовать его содержимое, уничтожить то, что, на мой счет, не предназначалось для глаз общественности, а остальное передать Алисии.
- Странно, что ей не дали указаний на тот счет, что следует сохранить, а что нет, - заметил Джерико.
Бекет пожал плечами:
- Старик лишь дал мне понять, что там имелись письма, записи, имеющие отношение к живым людям. Он хотел, чтобы я высказал ему собственное мнение относительно того, какую пользу или, напротив, вред они могут принести, если окажутся в порочных руках. Было достигнуто соглашение - и Алисия его поддержала, - что я должен обследовать содержание сейфа и передать полиции все, что может представить для нее пользу. Я вскрыл сейф - он оказался пустым.
- Может, Старик перенес документы в другое место?
- Ничего из того, мистер Джерико, что раньше находилось в сейфе, мы нигде не нашли. Я знаю, что там имелись письма, в том числе исторической ценности. Ни малейшего присутствия оных. Я лично предполагаю, что кто-то вскрыл сейф и изъял все его содержимое. Скорее всего, сейф открыли после того, как Старик был убит, - вот тогда все и стащили. Там, на месте, было слишком рискованно, да и времени недостаточно, чтобы внимательно осмотреть все бумаги.
- А отпечатки пальцев?
- Никаких. За исключением моих. Сейф был заперт, пока я сам не вскрыл его под надзором полиции.
- А следов взлома не обнаружили?
- Нет, хотя Старик утверждал, что только он и я знаем комбинацию цифр.
- Он ее где-нибудь записал?
- Если и так, то мы нигде не нашли никакой записи.
- Вот вам и мотив! - сказал Джерико. - Содержимое сейфа.
- История человеческой жизни, - сказал Бекет.
- И когда я начал копаться в этой истории, то получил предупреждение не делать этого, иначе меня ждет судьба Старика. Так что же было дальше?
- Люди, занимавшиеся расследованием, придерживались вашей точки зрения, мистер Джерико. Биография доктора Пелхама была исследована скрупулезно. Но ничто не указало на какую-то конкретную личность.
- А наш стрелок не забеспокоился?
- Нет.
- Получается, в то время расследование не представляло для него опасности, а сейчас он вдруг перепугался. Есть у вас какие-нибудь соображения по поводу этой трансформации?
- А это имеет какое-то значение?
- Имеет, - нахмурившись, проговорил Джерико. - Потому что я случайно раскопал что-то, что заставило снайпера насторожиться, но я сам, черт побери, не знаю что! Один необычный факт, который я обнаружил, это наследство, полученное от леди Чиллингем, а это уже вопрос общественного звучания. Как вы считаете, они обменивались любовными письмами?
- Этот вопрос рассматривался в суде, - сказал Бекет. - Но это такая долгая история, мистер Джерико, да и интересовать она могла, в сущности, одну лишь Алисию. Леди Чиллингем умерла в тысяча девятьсот двадцать восьмом. После этого никаких писем, естественно, быть не могло. Что ж, через двадцать семь лет после того, как, возможно, было написано последнее письмо, Алисии приходит в голову мысль убить своего мужа, чтобы завладеть этими письмами? Это просто лишено всякого смысла. Он бы никогда не предал их огласке, а я уничтожил бы их после его смерти - если бы они существовали. Да и потом, подобное поведение свойственно скорее истеричным натурам, а Алисия всегда была в высшей степени организованной и контролирующей себя женщиной.
- Но ее допрашивали?
- Бессчетное количество раз. И всех остальных тоже. Жизнь всех этих людей просто вывернулась наизнанку. Полиция думала, что доктор Пелхам мог иметь какую-то криминальную информацию в отношении кого-то из членов семьи, вероятнее всего Артура или Дрю Стивенса. В результате расследования оба оказались абсолютно чисты. Тот же результат был получен и в отношении Джорджианы и Луизы: ни малейшей тени подозрения. Ссоры? Да. Разногласия? Да. Но никаких преступных улик в этих бумагах просто быть не могло, поскольку никто из этих людей не совершал преступления и даже не был косвенно замешан в нем.
- Есть еще одна возможность, мистер Бекет. Могли существовать улики преступления, которое совершил сам Старик?
- Но ведь он не сам стрелял в себя, мистер Джерико.
- А предположим, что он собирался признаться в чем-то и кому-то из членов семьи показалась невыносимой сама мысль о том бесчестии, которое последует за подобным признанием? Вы сказали, что он называл свой сейф "хранилищем своих грехов"?
- Он конечно же шутил. Вся его жизнь была на людях - и как священника, и как директора школы. Для человека, находящегося в его положении, было бы практически невозможно утаить от общественности нечто подобное. Мы уже проехались по всем этим улицам, мистер Джерико, и вернулись с пустыми руками.
Джерико нервно заерзал в своем кресле.
- Два человека знали доктора на протяжении большей части его жизни, - сказал он. - В двадцать первом или двадцать втором году он женился на Алисии Тотрой. Берт Уолкер повстречался с ним в пятнадцатом и потом почти всю жизнь провел вместе со Стариком. Был некоторый временной промежуток между окончанием войны и тем, когда Старик, теперь уже женатый человек, вернулся в двадцать втором в Лондон. Алисия и Берт должны знать его как облупленного. У них нет никаких предположений?
- По крайней мере, они их не высказали, - ответил Бекет. - Привязанность Берта к Старику всегда была очень эмоциональной и глубокой. Он был просто очарован им. С Алисией сложнее - ее не так просто понять. Но она твердо стояла на его стороне во время того старого скандала с наследством. Временами я ловил себя на мысли, что их взаимоотношения весьма прохладны, но сейчас не могу сказать вам, было ли это из-за какого-то инцидента в их жизни или всего лишь по причине природной холодности Алисии. Берт, естественно, будет все изображать в красках, подчеркивающих достоинства Старика. Алисия, как я предполагаю, постарается придерживаться фактов. Но она весьма реалистично мыслящая женщина и потому станет защищать живых перед мертвыми. После смерти Старика все ее заботы теперь сосредоточились на детях. Да так, собственно, всегда и было.
- А о чем болтали люди? Кого они подозревали?
Бекет рассмеялся.
- Кто платит деньги, тот и заказывает музыку, - сказал он. - Фред Пелхам и Артур Фрост особой популярностью не пользуются. Я думаю, что именно они были первыми кандидатами в подозреваемые. Луиза - это просто огонь. В возбужденном состоянии она способна проявить дикий темперамент. Но большинство людей считают, что если бы она задумала убить Старика, то скорее шлепнула бы его по голове каким-нибудь увесистым фолиантом, а не стала бы хладнокровно и расчетливо расстреливать с расстояния. Джорджиана представляется слишком неудачливым созданием, чтобы принимать ее всерьез. Представить Берта в качестве убийцы значило бы вообразить, как преданный пес бросается на своего хозяина.
Бекет чуть заколебался.
- Был, впрочем, еще один кандидат.
- Алисия?
- Нет. Алисию невозможно представить в качестве подозреваемой. Она слишком хорошо контролирует собственное поведение и смогла бы уладить свои проблемы гораздо более практически и логичным способом.
- Но ведь не Уолтер же, которому тогда было только восемь лет?
- Нет, не Уолтер. Но вы забываете мужа Луизы, Дрю Стивенса.
- Но вы ведь сами сказали, что, по словам Луизы, он крепко спал.
- Жена всегда может создать алиби для своего мужа, - сказал Бекет. - Тогда они еще не были в разводе. О нем даже речь не шла. Показания Луизы о том, что Дрю спал, естественно, создают ему алиби, но они также являются алиби и для нее самой.
- В настоящий момент Дрю Стивенс не представляет для меня никакого интереса, - сказал Джерико. - Я с ним еще не встречался и слышал о нем всего лишь сплетни, дескать, он оказался недостаточно мужественным партнером для Луизы.
- В свое время были некоторые обстоятельства, которые привлекали внимание к личности Дрю, - сказал Бекет как-то смущенно. - Одно время он мне нравился. В год убийства ему было пятьдесят - то есть на восемнадцать лет больше, чем Луизе. Мягкий, в меру остроумный, начитанный мужчина. К сорока годам, когда он влюбился в Луизу и женился на ней, он был уже утвержденным бакалавром. Как я полагаю, его опыт общения с женщинами был минимален, если вообще был таковой. Это был определенно не страстный донжуан. Не было в нем того огня, который мог бы поджечь ее костер. Ее не интересовали его изыскания в том, как повлиять на юные умы, а он не мог подстроиться под роль круглосуточного любовника. Ни физически, ни с точки зрения темперамента это ему не подходило.
- Но я не вижу здесь мотивов для убийства тестя, - заметил Джерико.
- Очевидных мотивов нет. Но еще до того, как Луизе пришла в тогда еще молодую головку мысль выйти замуж за Дрю, считалось, что Старик собирается назначить его заместителем директора школы. И это означало, что в один прекрасный момент Дрю сам окажется в директорском кресле. Я не психиатр, мистер Джерико, но я всегда имел свой взгляд на то, что заставило Луизу выйти замуж за Дрю. Они с отцом были очень близки. Когда Старик отказался взять ее в то лето в поездку по Европе, она была на него страшно сердита. Я всегда считал, что она вышла замуж за Дрю как бы в отместку за ту досаду и стала женой человека, который теперь занял в ее жизни место ее отца, а позднее возглавил бы Пелхам-Холл. Когда доктор Пелхам вернулся из Европы, узнав об увлечении Луизы и Дрю, он тут же назначил своим заместителем доктора Джеймса Инглиша. Возможно, это был своего рода ответный шаг, чтобы отплатить Дрю и Луизе. Для Дрю это оказалось настоящим ударом. Он связывал свое будущее, все свои ожидания с тем, что, казалось, было решенным вопросом. Я думаю, что он подал прошение об отставке, но Луиза отказалась покинуть Пелхам-Холл. Несчастный Стивенс попал в ловушку безмолвной войны между Луизой и ее отцом. Были люди, склонные думать, что Дрю вполне мог обвинять Старика и в своей порушенной карьере и развалившемся браке. Для них это выглядело как вполне убедительный мотив.
- Похоже, что ни одна из дочерей не выбрала удачного мужа, - заметил Джерико. - Вы считаете, что доктор Пелхам в обоих случаях предпринял какие-то меры?
- Я до сих пор не уверен в том, каков мог бы быть оптимальный выбор для Джорджианы, - сказал Бекет. - Вы можете упрекнуть Старика в его убеждении, что для Джорджианы в мире не существовало человека, который мог бы сравниться с ним? Кто знает, возможно, она умышленно выбрала такого, кто не мог с ним сравниться. А она определенно не ходила у Старика в любимицах. Гораздо больше он любил Луизу. Но в отношении Луизы пойдет совсем другой разговор. Старик мог иметь свое представление о ее достоинствах, но если бы нашелся человек, который отвечает ее стандартам, она бы стала его звездой.
- Но таким образом получается, что Старик, желая того или не желая, в общем-то не способствовал счастливой жизни своих детей?
Бекет немного заколебался.
- Во всяком случае, такой цели он перед собой не ставил, - сказал он.
- С Дрю Стивенсом мы покончили, сэр? - спросил Джерико.
- Пожалуй, - сказал Бекет. Казалось, ему хотелось немного заступиться за Стивенса. - Лично я ни на миг не считал его возможным убийцей. Это добрый, разумный и честный человек. Он никогда бы не подумал о насилии как средстве решения своих проблем. Его трагедия в том, что он влюбился не в ту женщину. Ему так и не удалось наладить свои отношения с Луизой. Если я не ошибаюсь, он по сей день предпринимает попытки уговорить ее вернуться к нему.
- Где он сейчас? Где живет?
Бекет покачал головой, кривая ухмылка тронула его губы.
- Здесь же в Фэйерчайлде. После развода с Луизой он оставил преподавательскую деятельность. Он специализировался на истории. Кажется, написал книгу - солидное исследование на тему Войны за независимость. Он работал над ней восемь или даже девять лет. Я десятки раз говорил ему, что он должен уехать отсюда и забыть Луизу. Дрю этого не сделал - а может, просто не мог. Он должен быть рядом с ней, терзать себя тем, что постоянно видит ее.
Джерико убрал остывшую трубку в карман.
- А знаете что, мистер Бекет? Эта семья попросту обречена на страдания, и главной причиной их являлся именно Старик.
- Последнее на земле, чего бы он захотел, так это стать причиной чьего бы то ни было несчастья, - сказал Бекет. - Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы помогать людям, а не ранить их.
Покидая кабинет судьи Бекета, Джерико понял, что услышать от кого бы то ни было объективное мнение о докторе Фредерике Джордже Пелхаме-старшем ему не удастся. Проблема заключалась в том, как отсечь правду от пристрастных суждений. От Луизы, Джорджианы, Алисии и старого Берта Уолкера можно было услышать только добрые слова в отношении Старика. От Фреда и Артура - только злые. Судья Бекет определенно находился в первом лагере. Но если копнуть глубже, то не могло ли получиться, что горечь Фреда произрастала из его отчаяния и горя, что он так и не смог добиться той любви, которой так желал? Если бы Старик любил его так, как он этого хотел, возможно, Фред говорил бы о нем только с восхищением. То же самое, пожалуй, можно было бы сказать и об Артуре. И наоборот, вполне возможно, что те, кто открыто выражал к нему свою любовь, могли лишь прикрывать ею глубокую неприязнь.
Джерико вспомнил рассказ одного из своих друзей-психиатров об "уровнях правды" у людей. По его словам, существовал поверхностный уровень, субповерхностный, субсубповерхностный, а потом еще ниже и ниже. Истинная правда оказывалась закопанной так глубоко, что разглядеть ее можно было только при заболевании или глубокой депрессии пациента, ставшими причиной специального психиатрического обследования. "На поверхности, - сказал друг Джерико, - люди такие, какими они хотят быть в глазах окружающих. На первом субповерхностном уровне наблюдательный исследователь может заметить, насколько ложной оказывается поверхностная картина. Но еще глубже таятся невидимые ответы на всевозможные "почему", движущие силы и истинная правда. Причем слабые люди склонны скрывать эту правду в не меньшей степени, чем это делают сильные люди - скрывать и от самих себя, и от других.
Возможно, самую точную правду о Старике удастся получить только от совершенно чужого ему человека. Выйдя из офиса Бекета, Джерико увидел вывеску над зданием, извещавшую его о том, что это офис "Фэйерчайлд джорнал". Поддавшись первому импульсу, Джерико перешел через дорогу и направился ко входу. Газетчики сидели на первом этаже. Их оказалось четыре или пять человек. Таблички на столах указывали, чем занимается каждый: художник, помощник редактора и сам редактор.
"Джоэл Уитби, редактор" оказался седовласым мужчиной со сдержанным, закаленным годами лицом, проницательными серыми глазами и объемистым животом, что указывало на то, что он не испытывает проблем ни с питанием, ни с напитками. На нем были зеленые очки, которые пятьдесят лет назад являлись торговой маркой газетчика. Джоэл Уитби вполне мог пребывать в этом бизнесе все это время.
Джерико представился.
- Только что закончил знакомиться с предварительными материалами на вас, мистер Джерико, - сказал Уитби. - Вы ведь работаете над портретом мистера Пелхама, не так ли?
- Да.
- Людям это понравится. - Прозвучало это несколько фальшиво. Джерико отчетливо представил себе, как в иной ситуации этот человек сказал бы: "Людям это бы не понравилось". Уитби указал на кресло рядом со своим столом. - Присаживайтесь, сэр. Чем могу быть полезен?
- Скажите, мистер Уитби, десять лет назад вы были редактором "Фэйерчайлд джорнал"?
Уитби хмыкнул: