- Простите, сэр, но профессора тоже нет дома.
- Вы один здесь?
- Да, Бидл пошла на рынок.
- Тем лучше. Сейчас мы произведём обыск. Ведите нас.
Обыск начался с подвального этажа. Каждая каморка, каждый шкаф - все было обыскано.
Постепенно мы переходили с одного этажа на другой. Библиотека и комната Арнессона были осмотрены очень тщательно, но мы ничего не обнаружили.
Случайно мы увидели замкнутую дверь на верхней площадке.
- Куда она ведёт? - спросил Ванс.
- На чердак, сэр. Но им никогда не пользуются.
- Отомкните дверь.
Несколько мгновений Пайн перебирал ключи.
- Не нахожу ключа, сэр, а мне казалось, что он был здесь…
- Когда вы им пользовались последний раз?
- Не могу сказать, сэр. Насколько я знаю, уже несколько лет никто не был на чердаке.
Не медля ни минуты мы выломали дверь.
На чердаке не было света, и нам пришлось сначала привыкнуть к потёмкам. Воздух был удушливый. Ванс быстро осмотрелся, и на лице его выразилось разочарование. Ещё раз осмотрев комнату, он подошёл к маленькому окошку в углу и увидел на полу старый чемодан. Наклонившись, он поднял крышку.
- А здесь, по крайней мере, нашлось кое-что для тебя, Маркхэм.
Мы столпились вокруг него. В чемодане была старая пишущая машинка. В неё был вставлен лист бумаги, на котором были отпечатаны две бледно-голубые строчки:
Маленькая мисс Маффет
Сидела на кучке.
На этом месте пишущему кто-то помешал, и он не докончил стишков из "Сказок матушки Гусыни".
- Новая заметка Епископа в газеты, - заметил Ванс, а затем нашёл на дне чемодана красную записную книжку. Он передал её Маркхэму: - Вычисления Друккера для его последней книги.
Но все-таки он не выглядел победителем и снова стал осматривать комнату. Прежде всего он подошёл к старому туалетному столу, стоявшему у стены против окна. Наклонившись, чтобы заглянуть за стол, он вдруг отодвинулся назад и, подняв голову, несколько раз втянул носом воздух. В то же время он увидел что-то на полу у своих ног и отшвырнул находку на середину комнаты. Мы с удивлением заметили, что это был противогаз, употребляемый химиками.
- Отойдите! - крикнул он, и, зажав нос и рот рукою, отодвинул стол. За ним виднелась маленькая дверца от шкафа, вделанного в стену. Он быстро её отворил, посмотрел внутрь и тотчас же захлопнул дверцу.
Все-таки я успел рассмотреть внутренность шкафа. На верхней полке стояла бутыль на железной подставке, спиртовая лампа, прибор для сгущения газов, стеклянный бокал и два пузырька.
Ванс с отчаянием во взоре повернулся к нам.
- Мы можем уйти, здесь больше ничего нет.
Мы вернулись в гостиную, оставив сыщика у дверей чердака.
- Ты был прав, затеяв этот обыск, - серьёзно сказал Маркхэм.
Ванс недовольно ворчал себе под нос.
- Не знаю, почему ты ворчишь, - сказал Маркхэм. - Ты нашёл великолепную улику. Теперь я могу арестовать Арнессона, когда он вернётся из университета.
- Конечно, конечно. Но я не думал ни об Арнессоне, ни об аресте виновного. Я надеялся…
Он вдруг остановился.
- Но мы не опоздали! Я не продумал до конца! Обыскать надо дом Друккера… Скорей!
Мы сбежали по лестнице, промчались через стрелковую комнату и выбежали на стрельбище.
Когда мы оказались у двери друккеровского дома, Ванс протянул руку в разломанное место железной сетки и отодвинул защёлку. Дверь кухни, к моему удивлению, была не замкнута; но Ванс, по-видимому, ожидал этого, потому что он без всякого колебания повернул ручку и раскрыл дверь.
- Стойте! - крикнул он, остановившись в маленькой передней. - Нет нужды обыскивать весь дом… Самое подходящее место… Наверху… в каком-нибудь чулане…
Говоря это, он быстро вёл нас на третий этаж. На верхней площадке было только две двери, одна в самом конце, другая, поменьше, посредине правой стены.
Ванс подошёл прямо к маленькой двери. Ключ торчал в замке. Повернув его, он распахнул дверь. Внутри была абсолютная темнота. Через мгновение Ванс уже ползал на коленях во мраке.
- Скорее, сержант. Ваш фонарь!
Когда вспыхнул свет, то мы увидели на полу в бессознательном состоянии девочку, ту самую, которая приносила цветы своему Горбунчику".
Ванс приложил ухо к её сердцу. Потом он нежно взял её на руки.
- Идите в диллардовский дом и ждите меня там, - бросил он нам, когда мы вышли из дома.
Глава XXV
ЗАНАВЕС ПАДАЕТ
Вторник, 26 апреля, 11 часов утра
Через двадцать минут Ванс был с нами в диллардовской гостиной.
- Она будет жить, - вскричал он. - У неё был обморок от потрясения и страха.
Маркхэм с восхищением посмотрел на Ванса.
- Ты надеялся найти ребёнка живым?
- Да. Я не допускал мысли, что она умерла, потому что это противоречило бы стихам из "Сказок матушки Гусыни".
Хэс размышлял над чем-то, что, очевидно, очень смущало его.
- Никак моя башка не может переварить, что этот Епископ оставил дверь в друккеровском доме незамкнутой.
- Предполагалось, что мы найдём девочку, - ответил Ванс. - Все нам было облегчено. Но предполагалось, что мы найдём её завтра, после того как появится в газетах заметка о "Маленькой мисс Маффет".
- Почему же заметки не посланы в газеты вчера?
- Несомненно, что у Епископа было намерение отослать их вчера вечером, но, по моему мнению, он решил, что целесообразнее дать сначала разгореться любопытству публики к исчезновению девочки.
Маркхэм посмотрел на часы и решительно встал.
- Нам незачем дожидаться Арнессона. Чем скорее мы его арестуем, тем лучше.
- Не торопись, Маркхэм, у тебя нет никаких улик против этого человека.
Маркхэм понял, что Ванс прав.
- Но ведь надо же как-нибудь остановить этого маньяка, - свирепо сказал он.
- Как-нибудь, да. - Ванс зашагал по комнате. - Может быть, нам удастся вырвать истину хитростью; он ведь не знает, что мы нашли девочку… Может быть, профессор нам поможет.
- Ты думаешь, что он знает больше того, что он нам сообщил?
- Несомненно. Я тебе уже говорил об этом.
- Ну, это ещё неизвестно. - Маркхэм был настроен пессимистически. - Но попытаться можно.
Через несколько мгновений открылась входная дверь и в передней появился профессор. Он пристально смотрел на нас, как будто стараясь прочесть на наших лицах смысл неожиданного визита. Наконец, он спросил:
- Вы, вероятно, обдумали то, что я говорил вчера вечером?
- Не только обдумали, - сказал Маркхэм, - но м-р Ванс даже узнал, что вас так беспокоило. Он показал мне экземпляр "Претендентов".
- Ах! - восклицание напоминало вздох облегчения. - Столько дней эта пьеса не выходила у меня из головы.
Он со страхом посмотрел на нас.
- Что это значит?
- Это значит, сэр, что вы привели нас к истине. Мы ожидаем теперь м-ра Арнессона. А пока нам хотелось бы поговорить с вами. Может быть, вы могли бы нам помочь.
- Я не думал, что буду орудием в деле осуждения бедного малого.
Проведя нас в библиотеку, он остановился у шкафа и налил себе рюмку портвейна, а потом посмотрел на Маркхэма, точно извиняясь.
- Простите, я слишком рассеян. Он выдвинул шахматный столик и поставил на него рюмки.
- Расскажите мне все, - сказал он, - не щадите меня.
Ванс посмотрел сочувственно на него и сказал:
- Мы нашли пишущую машинку, на которой Епископ печатал свои заметки. Она была в старом чемодане на чердаке.
Профессор не обнаружил никаких признаков удивления:
- Вы убеждены, что это действительно та самая?
- Вне всякого сомнения. Вчера маленькая девочка, по имени Медлин Маффет, исчезла с детской площадки в парке. В машинку был вставлен лист бумаги и на нем было отпечатано: "Маленькая мисс Маффет сидела на кучке".
Голова профессора упала на грудь.
- Ещё одно безумное зверство. Если бы я не затянул своего сообщения до вчерашнего дня…
- Большой беды не произошло. Мы вовремя нашли девочку; она вне всякой опасности.
- Ах!
- Она была замкнута в чулане, на верхнем этаже друккеровского дома. Мы думали, что она должна находиться где-нибудь здесь; вот почему мы произвели обыск вашего чердака.
Наступило молчание, затем профессор спросил:
- Что ещё вы мне скажете?
- Записная книжка Друккера с выкладками для его последней книги была украдена в день его смерти. Мы нашли эту книжку на чердаке вместе с пишущей машинкой.
- Он унизился даже до этого! - Это был не вопрос, это было удивлённое восклицание. - Вы уже сделали выводы? Может быть, если бы мои вчерашние намёки не посеяли семена подозрения…
- В этом не может быть сомнения, - мягко заявил Ванс. - М-р Маркхэм намерен арестовать м-ра Арнессона, как только тот вернётся из университета. Но, откровенно говоря, сэр, у нас нет никаких улик, и м-р Маркхэм даже сомневается, поддержит ли его закон.
Ванс задумчиво курил; наконец он заговорил спокойно, но значительно.
- Если бы м-р Арнессон убедился, что у нас против него несомненная улика, он мог бы, в качестве выхода из положения, совершить самоубийство.
Профессор кивнул головой в знак того, что он соглашается.
В это мгновенье отворилась дверь и в комнату вошёл Арнессон.
- Опять совещание? - Он вопросительно посмотрел на нас. - Разве смерть Парди не положила конец делу?
Ванс посмотрел ему прямо в глаза.
- Мы нашли "Маленькую мисс Маффет", м-р Арнессон.
Арнессон поднял брови с весёлой иронией.
- Это шарада? Что же я должен ответить?
- Мы нашли её в кладовой друккеровского дома, - добавил он ровным, тихим голосом.
Сначала Арнессон нахмурился, но потом рот его медленно расплылся в улыбку.
- Ужасно деятельный народ эти полицейские. А какой следующий ход?
- Мы нашли также пишущую машинку, - продолжал Ванс, не замечая вопроса. - И записную книжку Друккера.
- В самом деле? Где же были эти сказочные предметы?
- На чердаке.
- Не могу сказать, - презрительно заметил Арнессон, чтобы у вас были неопровержимые улики против кого бы то ни было. Пишущая машинка может употребляться кем угодно. И кто может знать, каким образом книжка Друккера попала на наш чердак?
- И ещё есть улика, о которой я не говорил, - сказал Ванс. - Маленькая мисс Маффет может узнать человека, который её завёл в дом Друккера и бросил в чулан.
Арнессон долго молчал. Наконец он заговорил.
- А если вы все-таки ошибаетесь…
- Уверяю вас, Арнессон, что я знаю виновного.
- Вы положительно пугаете меня. Если бы я был Епископом, я был бы склонён допустить поражение… Во всяком случае одно совершенно ясно: Епископ принёс шахматную фигуру в полночь к дверям комнаты миссис Друккер, а я вернулся с Белл домой в половине первого.
- Так вы говорили. Скажите правду, который был час?
- Я сказал правду: была половина первого.
Ванс вздохнул.
- А вы хороший химик, м-р Арнессон?
- Один из лучших, - усмехнулся Арнессон. - Имею премию.
- Когда я обыскивал сегодня утром чердак, я нашёл маленький стенной шкафчик, в котором кто-то выделял циан из железосинеродистого калия.
- Настоящая сокровищница наш чердак. Обиталище бога Локи.
- Действительно, - серьёзно сказал Ванс, - пещера Злого Духа.
Во время этого мрачного диалога профессор сидел, закрыв глаза рукой, как будто от боли. Со скорбным лицом обратился он к человеку, которому столько лет был отцом.
- Великие люди, Сигурд, оправдывали самоубийство, - сказал он и грустно вздохнул. - Никто не знает, что происходит в человеческом сердце в последний тёмный час.
Я пришёл к заключению, что он вовсе не стремился как можно скорей посадить Арнессона в тюрьму. Но я заметил, что под его внешним спокойствием скрывается чрезвычайное напряжение.
Конец настал скоро. После замечания профессора наступило молчание. Потом заговорил Арнессон.
- Вы говорите, м-р Ванс, что знаете, кто такой этот Епископ. Если это правда, так зачем все эти разговоры?
- Нам некуда торопиться, - почти небрежно сказал Ванс. - И потом я надеюсь связать кое-какие концы: удовлетворить судей, как вам известно, нелегко. Но какой чудесный портвейн.
Арнессон посмотрел на наши рюмки и с обиженным видом повернулся к профессору.
- С каких пор я стал трезвенником, сэр?
- Извини, Сигурд. Мне не пришло в голову… ты ведь никогда не пьёшь по утрам. - Он подошёл к шкафу и, налив ещё одну рюмку, поставил её нетвёрдой рукой перед Арнессоном.
Он не успел сесть, как Ванс вдруг издал возглас удивления.
- Честное слово! Раньше я этого никогда не замечал. Поразительно!
Его восклицание было так неожиданно и движение столь порывисто, что в этой напряжённой атмосфере все обернулись и посмотрели в ту сторону, куда был устремлён его взгляд.
- Дощечка Челлини! - воскликнул он. - Фонтеблосская нимфа! Мне сказали, что она была уничтожена в семнадцатом веке. Я видел пару к ней в Лувре…
Профессор Диллард посмотрел на него исподлобья, на его лице был написан страх.
- Вы выбрали странное время, сэр, для выражения вашей страсти к искусству, - ехидно заметил он.
Ванс, как будто желая скрыть своё замешательство, поднёс рюмку к губам. Всем было не по себе, нервы были натянуты, и, автоматически повторяя его жест, мы тоже подняли наши рюмки.
Ванс встал, подошёл к окну и остановился спиной к комнате. Почти в тот же момент край стола сильно ударил меня о бок, и раздался звон разбитого стекла.
Я вскочил на ноги и с ужасом увидел против себя неподвижное, в упор смотрящее на меня лицо профессора. Его руки застыли в судорожном движении к вороту халата. Все мы были парализованы.
- Боже милосердный! - изумлённое восклицание Арнессона разрешило напряжение.
- Позовите доктора, Арнессон, - приказал Маркхэм.
В ту же минуту грузное тело профессора рухнуло на пол. Ванс медленно отошёл от окна и сел в кресло.
- Ничего нельзя сделать для него, - сказал он с глубоким усталым вздохом. - Он подготовил себе быструю безболезненную смерть, изготовляя свой цианистый калий. "Дело Епископа" закончено.
Маркхэм уставился на него, ничего не понимая.
- Я стал подозревать его со дня смерти Парди, - продолжал Ванс. - Но уверенности у меня не было до вчерашнего дня, когда профессор стал взваливать преступления на м-ра Арнессона.
- Что? На меня? - Арнессон отвернулся от телефона.
- О да, - подтвердил Ванс. - Вы должны были расплатиться за него. С самого начала вы были выбраны жертвой. Он старался внушить нам возможность вашей виновности.
Арнессон был не так удивлён, как можно было ожидать.
- Я знал, что профессор ненавидел меня, - начал он. - Он ревновал меня к Белл. И он начинал слабеть умом, что я заметил уже несколько месяцев тому назад. Значит, он хотел меня отправить на электрический стул?
- Эта опасность вам не угрожала, - сказал Ванс. - Я должен извиниться перед вами за моё поведение в предыдущие полчаса. Это была просто тактика. Я заставил его поторопиться.
Арнессон мрачно улыбнулся.
- Не надо извинений, дружище. Я знал, что вы не в меня метите. А когда вы насели на меня, я старался играть в вашем тоне. Вот чего я не понимаю: почему он отравился цианистым калием, если думал, что вы подозреваете меня?
- Этого мы никогда не узнаем, - ответил Ванс. - Может быть он боялся, что девочка признает его, или он догадался, что открыли его карты. А может быть, он вдруг почувствовал отвращение при мысли, что взваливает на ваши плечи страшный конец. Сам он сказал: никто не знает, что происходит в сердце человека в его последний тёмный час.
Глава XXVI
ХЭС ПРЕДЛАГАЕТ ВОПРОС
Вторник, 26 апреля, 4 часа пополудни
Когда мы уезжали из дома Дилларда, я было подумал, что "Дело Епископа" окончено. Но предстояло ещё открытие, самое изумительное из всех фактов, выясненных в этот день.
После ленча к следователю пришёл Хэс, и Ванс снова разобрал все дело, объясняя нам тёмные места.
- Арнессон уже указал мотивы этих безумных преступлений, - начал он. - Профессор понимал, что его местом в учёном мире завладевает молодой соперник. Ум его уже потерял силу и остроту. Только при помощи Арнессона он мог выпустить свою книгу о строении атома. Интеллектуальная враждебность увеличивалась ещё и ревностью. В течение десяти лет на Белл Диллард сосредоточивались все чувства одинокого холостяка.
- Мотив этого понятен, - сказал Маркхэм, - но он не объясняет остальных убийств.
- Мотив этот подействовал на его ненормальную психику. Обдумывая, как погубить Арнессона, он придумал дьявольскую шутку с Епископом. Эти убийства дали выход его подавленности.
- Но почему же, - спросил Маркхэм, - он просто не убил Арнессона?
- Вы не учитываете психологической ситуации. Ум профессора стал разрушаться от постоянного напряжения. Природа требовала разрядки. Пламенная ненависть к Арнессону довела давление до взрыва. Таким образом два импульса объединились. Совершая убийства, он ослаблял внутреннее напряжение и давал выход злобе против Арнессона, потому что кара за преступления возлагалась бы на Арнессона. Но в этом адском плане был крупный недостаток, которого профессор не заметил. Дело было открыто для психологического анализа, и с самого начала я уже предположил, что преступником должен быть математик. Один Арнессон был в моих глазах вне подозрений, потому что он всегда сохранял психическое равновесие.
- Это разумно, - согласился Маркхэм. - Но откуда же у Дилларда появилась эта фантастическая идея относительно убийств?
- Воспоминания о "Сказках матушки Гусыни", вероятно, возникли у него, когда Арнессон в шутку советовал Робину остерегаться стрелы Сперлинга. Возможность инсценировки преступления скоро предоставилась. Когда он увидел, что Сперлинг переходит через улицу, он знал, что Робин остался один в стрелковой комнате. Он спустился вниз, завёл с Робином разговор, ударил его по голове, воткнул ему в сердце стрелу и выволок на стрельбище. Потом он вытер кровь, уничтожил тряпку, опустил свои записки в почтовый ящик, вернулся в библиотеку и позвонил по телефону сюда.
- А все же, - вставил Хэс, - вы догадались, что Робин убит не стрелой из лука.
- Да, по испорченной выемке на другом конце стрелы я догадался, что она вбита молотком в сердце Робина. Раз его шутка удалась, он больше ни о чем не беспокоился.
- Ну а чем вызвано убийство Спригга?
- После смерти Робина он мог спокойно выбирать материал для другого преступления в духе той же сказки. О привычке Спригга гулять по утрам он мог узнать от Арнессона, а может, и от самого юноши.
- Но как вы объясняете эпизод с формулой?
- Профессор слышал, как Арнессон говорил о ней со Сприггом и подложил её под труп, чтобы привлечь внимание к Арнессону. Теперь мы подходим к ночному визиту в дом Друккера. Разговоры о крике миссис Друккер заставили его пойти туда. Он боялся, что она видела, как тело Робина было выброшено на стрельбище. Чтобы запугать старуху, он подложил ей чёрного епископа.
- Как вы полагаете, у него уже была в то время мысль запутать в это дело Парди?