- Не сомневаюсь, - О'Нил продолжал настойчиво гнуть свою линию. - Вот видите, ни вы, ни я не желаем вмешательства полиции. Наши интересы совпадают. Давайте взглянем на дело с вашей точки зрения. Вы хотите приехать к своему шефу и сказать. "Вы послали меня выполнить то-то и то-то, я все сделал, вот вам результаты", - и передать ему чемоданчик. Вот чего вы хотите. Так?
- Совершенно точно. Поехали.
- Поедем, обязательно поедем, заверяю вас. Гудвин. - Он говорил так проникновенно, что я чуть не прослезился. - Но какое значение имеет - когда мы поедем? Сейчас или через четыре часа? Никакого? Я никогда в жизни не нарушал слова. Я - бизнесмен, а весь американский бизнес зиждется на честности, абсолютной честности! Мое предложение: я отправляюсь в свою контору, а вы в три часа приедете за мной, или мы встретимся, где вам будет угодно, и отвезем чемоданчик Ниро Вульфу.
- Я не…
- Не перебивайте. Несмотря на бесспорность моих моральных прав, я готов отблагодарить вас, если вы окажете мне услугу. В три часа, когда мы встретимся, я вручу вам тысячу долларов наличными. Гарантирую, что Вульф ничего не узнает об этом. Будь у меня с собой деньги, я дал бы вам эту тысячу сейчас же. Я никогда в жизни не нарушал обещаний.
Я взглянул на часы и сказал. "Десять тысяч".
Он не удивился, только опечалился.
- О такой сумме не может быть и речи, - сказал он грустно. - Тысяча - предел.
Я ухмыльнулся.
- Интересно, до какой суммы я мог бы догнать, но уже без десяти одиннадцать, и через десять минут мистер Вульф спустится в кабинет. Я не люблю заставлять его ждать. К несчастью, сегодня воскресенье, а по воскресеньям я не беру взяток. Так что забудьте об этом. Выбирайте: либо я и вы с чемоданчиком под полой немедленно едем к мистеру Вульфу, либо вы отдадите мне чемоданчик, а сами отправитесь погулять. В ином случае я подзываю полисмена, который ходит по той стороне, и прошу позвонить в участок, чего, признаюсь, я желаю меньше всего, но вы слишком упорно настаиваете на своих моральных правах. До сих пор я не спешил, но, так как мистер Вульф скоро спустится в кабинет, даю вам две минуты на размышление.
Он сделал еще одну попытку.
- Четыре часа! Всего четыре часа отсрочки! Я согласен на пять тысяч, поедем со мной, я вам их тут же вручу…
- Нет. Забудьте об этом. Ведь сегодня воскресенье. Пошли. Дайте-ка сюда чемоданчик.
- Я не выпущу его из рук!
- Как вам будет угодно. - Я встал, вышел на тротуар и стал ждать такси, не спуская глаз с О'Нила.
14
Десять полых черных валиков, примерно в три дюйма диаметром и шесть дюймов длиной, стояли двумя ровными рядами на письменном столе Вульфа. Рядом лежал чемоданчик из добротной толстой кожи, слегка поцарапанный и потертый. Сверху на крышке была оттиснута большая цифра "4", - а на внутренней стороне приклеена карточка - "Бюро регулирования цен, канцелярия Ченни Буна, директора".
Я сидел за своим столом, Вульф - за своим. Дон О'Нил, засунув руки в карманы брюк, нервно шагал из угла в угол. Прием проходил далеко не в дружественной обстановке. Я уже сделал Вульфу обстоятельный доклад, не забыв, конечно, упомянуть о предложении О'Нила одарить меня пятью тысячами долларов. Вульф был настолько самоуверен, что рассматривал любую попытку подкупить меня как личное оскорбление, - то есть оскорбляют его, а не меня! Я часто задумывался, кого бы он порицал, если бы я взял взятку, - себя или меня?
Пока что мой шеф безоговорочно отверг домогательства высокого гостя единолично и раньше всех прослушать валики, и когда О'Нил понял, что его притязания тщетны, на его лице появилось такое выражение, что я, для вящего спокойствия, обыскал его. Оружия у него не оказалось, но это отнюдь не разрядили обстановку. Возникла проблема, как же прослушать эти валики. Завтра, в рабочий день, это было бы проще простого, но в воскресенье… И тут пришел на помощь О'Нил. Глава компании "Стенофон" являлся членом Ассоциации промышленников, и О'Нил был с ним знаком. Он позвонил к нему домой и, не раскрывая никаких подробностей, просил о содействии. Последовало распоряжение управляющему конторой взять из демонстрационного зала диктофон и привезти к Вульфу. Именно его мы сидели и ждали, вернее сидели Вульф и я, а наш гость без устали метался по комнате.
- Мистер О'Нил, - раскрыл глаза Вульф. - Ваше метание взад и вперед чрезвычайно нас раздражает.
- Я отсюда не уйду, - не останавливаясь, заявил О'Нил.
- Может быть, связать его? - предложил я.
Отмахнувшись от меня, Вульф снова обратился к О'Нилу:
- Возможно, нам придется ждать еще час-другой. Что вы имели в виду, говоря, что эта вещь попала к вам законным путем? Объясните.
- Объясню, когда сочту нужным.
- Пф! Я до сих пор не считал вас глупцом!
- Убирайтесь к черту!
Вульф не терпел такого обращения.
- Значит, вы действительно глупец! - резко сказал он. - У вас только две возможности: либо прибегнуть к силе, либо обратиться в полицию. Первое безнадежно - мистер Гудвин может сунуть вас в мешок и забросить на полку. А иметь дело с полицией у вас определенно нет желания, хотя мне непонятно, почему. Ведь вы говорите, чемоданчик попал к вам законным путем. Так вот, когда привезут диктофон и мы научимся им пользоваться, мистер Гудвин выставит вас на улицу, и мы одни прослушаем эти валики. Что вы на это скажете?
О'Нил резко остановился, вынул руки из карманов и взглянул на Вульфа.
- Вы этого не сделаете!
- Я - нет. Это сделает мистер Гудвин.
- Будьте вы прокляты! Что вы от меня хотите?
- Узнать, где вы раздобыли чемоданчик.
- Ладно, расскажу. Вчера вечером…
- Простите. Арчи, блокнот. Продолжайте.
- Вчера вечером, около половины девятого, мне позвонила женщина и назвалась Дороти Ангер, секретаршей-стенографисткой нью-йоркского отделения Бюро регулирования цен. Она сказала, что совершила ошибку - в пакет, адресованный мне, вложила то, что следовало отправить другому адресату. Вспомнила она об этом, лишь вернувшись домой, и боится, что ее уволят. Она попросила меня, когда я получу пакет, вернуть его ей и дала свой адрес. Я поинтересовался, что в нем содержится, и она ответила, что квитанция на получение посылки. Я обещал исполнить ее просьбу.
- Вы, конечно, позвонили ей? - подхватил Вульф.
- Нет. У нее дома нет телефона. Сегодня утром я получил пакет, и в нем…
- Но ведь сегодня воскресенье, - заметил Вульф.
- Знаю, будь оно проклято! Пакет пришел срочной почтой. В нем находились циркуляры относительно лимитов на цены и то, о чем она говорила, - квитанция. Если бы не воскресенье, я позвонил бы в Бюро регулирования цен. - О'Нил махнул рукой. - А впрочем, какая разница, что я хотел сделать! Что я сделал, вы знаете. И вообще, вы знаете, об этом больше, чем я. Ведь это вы все подстроили!
- Вы так думаете? - приподнял бровь Вульф.
- Не думаю, а уверен! - выкрикнул О'Нил. - Иначе Гудвин не оказался бы там! Какую глупость я совершил, явившись к вам в пятницу! Вы, значит, решили найти себе жертву среди членов ассоциации, и ваш выбор пал на меня! Не удивительно, что вы считаете меня глупцом!
Он пронзил Вульфа взглядом, прошел к красному кожаному креслу и, усевшись, сказал совершенно другим тоном, спокойно и сдержанно:
- Но вы увидите, что я не так уж глуп!
- Это заявление ничем не подтверждается, - насупившись, отозвался Вульф. - Скажите, при вас ли пакет, который вы получили?
- Нет.
- А где он? Дома?
- Да.
- Позвоните, пусть кто-нибудь привезет его сюда.
- Ни за что! Я отдам его на экспертизу, но только не вам.
- Тогда вы тем более не узнаете, что записано на валиках, - нахохлился Вульф.
На этот раз О'Нил не пытался спорить. Он воспользовался телефоном на моем столе и распорядился найти на полке пакет и доставить его к Ниро Вульфу. Я подивился. Я готов был поставить пять против одного, что такого пакета вообще не существует и природе и его не окажется на полке, потому что прислуга по ошибке вымела бумажки.
Когда О'Нил сел на место, Вульф сказал:
- Вас ждут большие трудности, если вы хотите убедить кого-нибудь в том, что все это было подстроено мной или мистером Гудвином. Если вы в этом уверены - почему же не желаете обратиться в полицию? Ведь мистер Гудвин хотел это сделать?
- Ничего он не хотел. - О'Нил продолжал сохранять спокойствие. - Он только пугал меня.
- А почему вы испугались?
- Вам чертовски хорошо известно, почему! Потому что я хотел знать, что записано на валиках!
- Так… И вы даже готовы были уплатить пять тысяч. Стоит ли это такой суммы?
- Я должен отвечать?
- Вовсе нет.
Сдерживаясь, чтобы не послать Вульфа подальше, О'Нил сказал:
- А я отвечу! Потому что у меня, так же как и у вас, есть причины подозревать, что Бун записал на валиках нечто, могущее иметь отношение к убийству!
Вульф укоризненно покачал головой:
- Вы сами себе противоречите. Позавчера, сидя в этом самом кабинете, вы говорили, что Ассоциации промышленников незачем вмешиваться в это дело и что вас лично оно не интересует. И вы же пытались подкупить мистера Гудвина, чтобы прослушать валики без свидетелей. Вы хотели обставить всех нас - полицию, ФБР, меня…
- Да, хотел, если вы называете это "обставить"! Я не верил вам раньше, а теперь…
Я мог бы подробно изложить все, что говорилось, это записано у меня в блокноте, но овчинка не стоит выделки. Мне так надоело переливание из пустого в порожнее, что я как ребенок обрадовался, когда раздался звонок в дверь.
О'Нил вскочил с кресла и следом за мной бросился в переднюю. На крыльце стояла средних лет женщина. О'Нил взял у нее пакет.
Вернувшись в кабинет, он протянул Вульфу пакет, который мы принялись разглядывать со всех сторон. Это был фирменный пакет нью-йоркского отделения Бюро регулирования цен. Адрес и фамилия О'Нила напечатаны на пишущей машинке. В правом углу наклеена одна трехцентовая марка, а чуть левее еще пять. Печатными буквами синим карандашом наверху написано: "Срочной почтой". В пакете лежал циркуляр бюро от 27 марта - длинный список изделий из цветных металлов с указанием предельных цен на них.
Вульф вернул пакет О'Нилу, и тот сунул его в карман.
- Почтовые служащие с каждым годом становятся все более небрежными, - заметил я. - Марка в углу проштемпелевана, а остальные нет.
- Как? - О'Нил вытащил пакет и осмотрел его. - Ну и что?
- Ничего, - успокоил его Вульф. - Просто мистер Гудвин любит похвастать своей наблюдательностью.
Я обиделся на Вульфа за его манеру делать мне замечания в присутствии посторонних и только было раскрыл рот, чтобы выразить возмущение, как снова раздался звонок. О'Нил опять последовал за мной, словно проходил испытательный срок в должности привратника.
Пришел человек из фирмы "Стенофон". О'Нил рассыпался перед ним в благодарностях, извинился, что нарушил его воскресный отдых и так далее и тому подобное, а я помог внести в дом аппарат. Он был не так уж тяжел, потому что О'Нил объяснил по телефону, что нам нужен не весь диктофон, а только та часть, которая воспроизводит звук. Человек, доставивший аппарат, за пять минут проинструктировал нас, как им пользоваться, и откланялся.
Проводив гостя, я вернулся в кабинет. Вульф бросил на меня многозначительный взгляд и сказал:
- А теперь, Арчи, подай мистеру О'Нилу пальто и шляпу. Он хочет уйти.
О'Нил рассмеялся или, во всяком случае, сделал попытку рассмеяться.
Желая испытать его, я сделал к нему два быстрых шага. Он отскочил.
- Так вот оно что! - хрипло сказал он. - Захотели перехитрить Дона О'Нила?! Не советую!
- Пф, - Вульф погрозил ему пальцем. - Разве я обещал, что разрешу вам прослушать валики? Было бы неэтично позволить официальному лицу из Ассоциации промышленников слушать конфиденциальные записи директора Бюро регулирования цен, даже после его смерти. Итак, сэр? Вы предпочитаете удалиться сами или…
- Я не уйду отсюда!
- Арчи!
Я направился к О'Нилу. На этот раз он не сдвинулся с места. Судя по выражению его лица, он был готов на все. Я ласково сказал:
- Пойдемте, пойдемте с Арчи… Вы весите не меньше ста восьмидесяти фунтов, мне будет тяжело нести вас на руках.
Он провел удар правой, целясь мне в челюсть, или по крайней мере пытался это проделать, но был слишком медлителен. Я стал заходить к нему сзади, что бы он оказался между мной и дверью, но он развернулся и лягнул меня по колену. Не скажу, что мне было больно, но я терпеть не могу, когда меня пинают ногами. Я слегка стукнул его левой чуть пониже уха, и он отлетел к книжным полкам. Я счел, что теперь он все понял, но он снова набросился на меня, и мне пришлось воспользоваться правой. О'Нил повалился на пол.
Я попросил Вульфа позвонить Фрицу, чтобы тот отпер дверь, и, увидев Фрица в прихожей, подхватил моего поверженного противника за лодыжки и выволок на крыльцо. Фриц вынес ему пальто и шляпу и запер дверь.
- Он член исполнительного комитета Ассоциации промышленников или только председатель банкетной комиссии? Никак не могу вспомнить, - спросил я, вернувшись в кабинет.
- Не люблю драк, - брезгливо сказал Вульф. - Я не велел тебе его бить.
- Он первый пытался ударить меня. Даже ударил. В следующий раз сами расправляйтесь со своими посетителями.
Вульф вздрогнул при одной мысли об этом.
- А ну-ка, заведи машину.
15
Прослушивание десяти валиков заняло у нас больше часа, не считая перерыва на ленч.
Я поставил первый валик, как рекомендовал наш инструктор, но не прошло и нескольких секунд, как Вульф попросил уменьшить скорость. Мне приходилось слышать выступления Ченни Буна по радио и телевидению, и все же я с трудом узнал его голос. На диктофоне он звучал значительно выше, хотя произношение было более отчетливое.
Письмо оказалось длинным, не меньше чем на три страницы через один интервал, и заняло весь первый валик. Заправляя второй валик, я заметил:
- Вам не кажется, что Бун отправлял свои послания на реактивных ракетах и ждал, что ответы прибудут к нему верхом на молнии?
Вульф кивнул и мрачно посмотрел на перекидной календарь.
- Да, тут что-то не так… Бун не мог продиктовать это двадцать шестого марта, в день, когда был убит. Если его письмо адресовано всем управляющим, то это включает и Западное побережье. Ответы он требует к двадцать восьмому марта. Даже, если бы авиапочта работала сверхисправно, на всю эту переписку потребовалось бы минимум пять дней. Следовательно, это письмо продиктовано им не позднее двадцать третьего марта, а то и раньше… Будь оно проклято! Я-то надеялся… - Вульф сжал губы и хмуро поглядел на чемоданчик. - Та женщина сказала, что Бун дал ей чемоданчик номер четыре?
- Вы имеете в виду мисс Гантер?
- А кого же еще, черт побери, я могу иметь в виду?!
- Я и подумал, что вы имеете в виду мисс Фиби Гантер. Если так, то да. Она сообщила, что всего чемоданчиков двенадцать и что Бун дал ей тот, на крышке которого оттиснута цифра четыре, сказав при этом, что в нем лежат валики, надиктованные им в вашингтонской конторе перед отлетом в Нью-Йорк… Мы так разочарованы, что не будем слушать дальше? Или все же продолжим?
- Продолжай.
Мы прослушали все валики. Ничего интересного в них не было, хотя некоторые действительно содержат сведения, не подлежащие огласке. Впрочем, я не дал бы за них и десяти центов. В этих валиках тоже имелись доказательства, что они были надиктованы до двадцать шестого марта.
Я не мог осуждать Вульфа за то, что он пал духом.
Как же все-таки оказалось, что в чемоданчике номер 4 лежат валики, надиктованные задолго до двадцать шестого марта? Самое простое объяснение - что Бун, торопясь на самолет, по ошибке захватил не тот чемоданчик. Но главное, пожалуй, заключалось в другом: могло ли вообще содержание валиков, надиктованных Буном двадцать шестого марта, пролить свет на его смерть?
Вульф откинулся в кресле.
- Я был ослом, согласившись взяться за это дело, - сказал он. - У меня не хватает места для орхидей рода "каттлея". Я мог бы продать эти пятьсот экземпляров и выручить двенадцать тысяч долларов. - Он помолчал. - Запиши все, что есть на валиках, отнеси чемоданчик мистеру Кремеру и расскажи, как мы его заполучили.
- Рассказать ему все?
- Да. Но перед уходом напечатай еще кое-что. Возьми блокнот. Это письмо отправишь всем, кто был у нас в пятницу вечером. Записывай. - Он сморщил лоб, подыскивая подходящие слова, и принялся диктовать: - "Любезно приняв мое приглашение, вы в пятницу вечером явились свидетелем того, что заявление мисс Гантер о забытом ей в гостиной банкетного зала отеля "Уолдорф" чемоданчике вызвало определенное недоверие. Абзац. В связи с этим сообщу вам об имевшем сегодня место событии. Абзац. Мистеру Дону О'Нилу была прислана по почте квитанция на получение в почтовом отделении Гранд-Сентрал посылки, которая оказалась вышеупомянутым чемоданчиком под номером "4". Однако большинство валиков, находящихся в нем, были надиктованы мистером Буном до двадцать шестого марта. Извещаю вас об этом ради восстановления справедливости в отношении мисс Гантер".
- Все? - спросил я.
- Да.
- Кремер придет в ярость.
- Бесспорно. Первым делом отправь письма, затем отнеси чемоданчик и привези сюда мисс Гантер.
- Гантер? Фиби Гантер?!
- Да. Ты что, оглох?
- Это опасно. Не рискуете ли вы, возлагая на меня такое поручение?
- Рискую, но мне нужно ее повидать.
- Что ж, за последствия будете отвечать вы.
16
Я позвонил на квартиру Фиби Гантер, но никто не ответил. Выведя из гаража машину, я в первую очередь поехал на Восьмую авеню на почту отправить письма, а потом на Двадцатую улицу.
На десятой минуте разговора с Кремером я услышал:
- Очень интересно, будь я проклят!
Это с полной очевидностью свидетельствовало, что Кремер по горло увяз в болоте. Будь он поблизости от сухого берега, он принялся бы козырять передо мной своими прерогативами и проклинать нас с Вульфом за задержку улики на девять часов четырнадцать минут, угрожать и предупреждать. Но сейчас был даже такой момент, когда мне показалось, что он вот-вот поблагодарит меня. Совершенно очевидно - он был в отчаянии.
Я ушел от Кремера, храня один экземпляр записи в кармане, потому что он был предназначен не для него. Если я должен привезти Фиби Гантер к Вульфу, сделать это было нужно до того, как в нее вцепится Кремер. Хотя вполне естественно, что сперва он захочет узнать, что записано на валиках, - тогда мне давалась некоторая отсрочка. Но если… Короче говоря, я постарался как можно скорее оказаться на Пятьдесят пятой улице.
Привратник позвонил наверх; опять удивленно воззрился на меня и сказал, что меня просят подняться. Фиби открыла мне дверь и пригласила войти. Положив пальто и шляпу на стул, я последовал за ней в комнату, и там, в темном углу опять сидел Элджер Кэйтс, как в прошлый раз.
Не отрицаю, зачастую я бываю слишком прямолинеен, но буду возражать, если кто-нибудь сочтет меня грубым. Однако, вновь застав здесь Кэйтса, я уставился на него и спросил:
- Вы что, живете здесь?
Он посмотрел на меня в упор и сказал: