"Дорогие мальчики! Четвертого мая на водной станции "Динамо" праздник – открытие летнего сезона. Будет очень интересно. Приходите обязательно, особенно Михаил. Его ожидает сюрприз.
Жду в десять у входа на водную станцию. Алена"
В десять она не пришла, опоздала на полчаса.
Скучать не пришлось. Михаил успел обойти и хорошо рассмотреть всю водную станцию. Участок моря в виде квадрата примерно триста на триста метров был огорожен молом с небольшим проемом для выхода спортивных и прогулочных судов. На огороженном участке небольшой пляж с деревянными лежаками, вышка для прыжков, плавательные дорожки и водная площадка для тренировки маленьких яхтсменов.
Трехэтажное здание водной станции копировало архитектуру колесного парохода: в "трюме" (первый этаж) ангар для спортивных судов, второй этаж – административные помещения и раздевалки для спортсменов, третий этаж – ресторан и буфет.
На пляж можно было пройти по пригласительным билетам, в которых указывался номер лежака.
Как оказалось, Алена побеспокоилась о билетах заранее. Они расположились довольно удобно почти у самой кромки прибоя рядом со стеной, отделяющей территорию водной станции от городского пляжа.
Стена и лежаки уже хорошо прогрелись майским солнцем. Вытянуться под его нежными лучами было приятно.
– Так какой сюрприз меня ждет, – спросил Михаил Алену, когда та вернулась из кабинки для переодевания.
– Я и сама не знаю, если честно. Подождем, куда нам спешить!? Вот программа праздника на пригласительном билете.
Михаил взял билет и принялся изучать программу.
– Толя! Пойдем на вышку, а то я одна боюсь. Оттуда хороший вид.
Они ушли. Из программы Михаил узнал, что с двенадцати до четырнадцати часов гостям праздника купаться запрещалось – должны состояться показательные выступления водных лыжников и яхтсменов.
Нужно успеть поплавать. Михаил нырнул прямо с мола в воду. Прошел энергичным кролем для разогрева до середины акватории станции, лег на спину, чтобы упорядочить дыхание и рассмотреть станцию из воды.
А ведь точно пароход! Полукруглые ворота ангара – ну впрямь, колеса парохода, наполовину погруженные в воду. На галереях здания гуляющая, празднично одетая публика. А вот и вышка для прыжков. Алена уже наверху и показывает рукой в его сторону, наверное, сверху хорошо видит. Он помахал ей рукой, вдруг действительно видит!
Полежал еще, разглядывая редкие облака и, когда опять почувствовал холод, поплыл размеренно к выходу из акватории, чтобы побывать на самой дальней стенке мола, там согреться на солнце и вернуться вплавь назад к лежакам.
Вдруг кто-то бесцеремонно схватил его за ногу и остановил. Михаил погрузился в воду. Еще под водой развернулся и увидел рядом парня. Вынырнул:
– Эй, ты, наверное, обознался! Промой глаза!
Парень не ответил, только улыбался какой-то недоброй улыбкой. К ним приближались ленивым брассом еще два пловца. Над водой в пяти или шести метрах видны были только лбы в ядовито-зеленых купальных шапочках и глаза.
"Ну, точно два крокодила!" – мелькнуло в голове Михаила, и он опять погрузился в воду от грубого толчка в плечо.
Нужно вырубить первого! Михаил из-под воды хорошо его видел, а тот не удосужился опустить голову в воду, чтобы видеть противника. Подвела самоуверенность – трое против одного.
Михаил, не выходя на поверхность, захватил двумя руками руку нападающего, потянул на себя, одновременно поднимая тело и ноги вверх к лицу противника, охватывая ногами руку с двух сторон. Затем последовал молниеносный захват ногами головы в замок и болевой прием над локтевым суставом.
Все это происходило под водой, иначе вопль парня переполошил бы все побережье. Михаил знал, что в таких случаях в легкие может попасть вода. Тогда участь парня будет незавидной, если те двое не придут на помощь. Он и сам решил держаться поближе. Двое действительно встрепенулись и энергично занялись пострадавшим – тот на время потерял сознание от болевого шока.
Михаил проплыл под водой вокруг троицы проверить, что те двое тоже не вооружены, затем вынырнул метрах в десяти.
Отдышался. Убедился, что пострадавшего тоже подняли на поверхность и перевернули на спину для буксировки. После этого медленно поплыл к лежакам. Настроение было испорчено.
Кто они? Чего им нужно? Неужели это месть бригадира грузчиков с хлебозавода? Или сюрприз, обещанный Аленой! Тогда почему? За что?
Михаил вышел из воды и оглянулся. Двое буксировали третьего по направлению к слипу для спуска спортивных судов на воду. Очевидно, там легче вытащить пострадавшего на берег.
Вот они уже на слипе. Пострадавший уже немного оклемался и пытается встать на ноги. Встал. С помощью двоих вышел на берег. Правая рука, как плеть.
И тут произошло нечто, что вызвало у Михаила форменный приступ бешенства. Один из двоих поднял голову в направлении вышки, Алена была еще там, и помахал ей рукой. Она его заметила и замахала в ответ.
Так это она подстроила "сюрприз"! "Ах, ты, лошадь вислозадая!". – Михаил устремился к вышке, как был, в плавках. Он пытался взять себя в руки, но не мог. Он почти бежал, повторяя мысленно эту брань. Не хватало еще сказать ей это вслух!
Пока поднимался по винтовой лестнице, немного одумался, но, все равно, вид у него был такой, что Алена не на шутку встревожилась, когда Михаил бесцеремонно взял ее за руку и подвел прямо к не огороженному краю вышки со словами:
– Мне нужно тебе задать вопрос на засыпку!
– В чем дело? Что у вас там произошло?
– Это я хочу спросить, в чем дело? Кто эти люди?
– Один из них – Федор Лутай, все его зовут Феликс. Он тренер по самбо в школе милиции и в клубе "Динамо". Позвонил и очень просил тебя привести сюда, говорит, хотел познакомиться…
– А другие?
– Других я не знаю. Наверное, курсанты или спортсмены из группы Феликса. Так что у вас там произошло?
– Ничего! Познакомились… Извини за резкость!
Михаилу стало неловко. В ярости он забыл даже о принципе презумпции невиновности.
– Может, я должна была тебя предупредить, так он попросил – пусть будет сюрприз. Откуда я знаю зачем! Он ведь тоже "афганец"!
– Ничего, ничего! Все в порядке. Сюрприз получился…
Настроение испорчено совсем. Оставаться на празднике было нельзя. Вдруг Феликс наберет новую команду и ему захочется продолжить "знакомство" на суше. Нужно встретиться с ним в служебной обстановке, официально и разобраться, что происходит, где ему Михаил перешел дорогу или наступил на мозоль. Кому еще он должен сказать "Sorry!".
Глава 7 Кровавый след
Когда Манюня услышал рассказ Михаила о стычке на водной станции, он сказал:
– Я догадываюсь, откуда ноги растут! Поезжай, в школу милиции, я организую пропуск.
Воскресенье, пятое мая, было рабочим днем вместо третьего, пятницы. "Сегодня ровно четыре года со дня убийства", – вспомнил Михаил, когда проходил КПП школы милиции и увидел табло электронного календаря над входом.
На территории ему показали здание спортзала и рассказали, где можно найти Феликса, его знали именно по этой кличке.
В вестибюле на стуле у стены Михаил вдруг увидел своего "знакомого" по водной станции. Он сидел слегка бледный с рукой в гипсовой повязке.
Михаил приблизился и сел рядом. Тот его не узнал.
– Привет! Не узнаешь? – Михаил довольно грубо потыкал пальцем гипс. – Что, болит?
Парень пытался отстраниться. Глаза стали круглыми от боли и недоумения.
– Если не ответишь на мои вопросы, станет еще больнее!
Наконец до того дошло, с кем он разговаривает.
– Я тут не при чем! Феликс попросил…
– А ты и рад стараться! Летел впереди паровоза – так хотелось развлечься за мой счет! Вот мое служебное удостоверение. Видел? А теперь говори фамилию, имя, отчество и номер группы.
– Оставь его, пожалуйста, в покое! Я отвечу на твои вопросы, – в дверях кабинета тренера стоял Феликс. – Заходи!
Михаил уселся на стул в крошечном кабинете, стены которого всплошную были заклеены календарями разных лет с обнаженными торсами культуристов, актеров и актрис.
– Поленился познакомиться у Алены с твоим личным делом заранее. Прочитал его только сегодня, – продолжил Феликс. – Извини! Знаешь, когда просит об услуге большой начальник, даже такая сука как Сумченко, отказать трудно. Они обычно ничего хорошего не делают, но нагадить могут здорово. Попросил через какого-то клерка тебя слегка "проучить". Ну, чтобы, в конце концов, сбежал отсюда без оглядки. Чем ты ему насолил? Может, в чай нассал?!
– Он четыре года назад засадил за убийство одного невиновного парня и теперь боится, что мы это дело раскроем. Только я тут пешка, очень даже инициативная, но пешка. Есть еще начальник отдела и весь отдел! Все материалы там. Сумченко такой большой начальник и такой наивный, если думает: уберу практиканта – и дело будет закрыто.
– Значит, он что-то знает, чего не знаешь ты со своей логикой и честностью. Ладно! У меня начинается занятие, я должен бежать. Извини еще раз! Готов загладить свою вину через ресторан! Звони! Вот мой телефон, – он достал из ящика письменного стола визитную карточку. – Может быть, когда-нибудь потренируемся вместе…
В отделе Михаила ждал сюрприз: дактилоскопия дала положительный ответ. Кровавый отпечаток пальца на костюме убитой принадлежит Валерию.
Михаил даже не знал, радоваться или огорчаться. Этот факт здорово продвинет дело – хорошо! Валера может оказаться убийцей – плохо!
Как он понимал Манюню! Было жаль парня.
– Вези этого Валеру сюда, сразу после прихода его с работы. Я дам машину. Только шума не поднимайте, машину оставите подальше от дома.
Михаил был так возбужден, что с трудом заставил себя съесть обед. Время после обеда тянулось бесконечно. Он не мог найти себе занятие. Даже ходил в НТО и разглядывал отпечатки, читал заключение.
Но тут случай подкинул занятие. Позвонил Садовский-старший:
– Молодой человек! Вы нам задали много вопросов и исчезли. Так может на них не отвечать?
– Если честно, то вопросы пока утратили актуальность, но отвечать нужно. Спасибо, что позвонили. Так каков будет ответ на главный вопрос, по поводу скрипки?
– Скрипки не было.
– Вы напрасно идете на поводу у Сумченко! Таким ответом Вы поставите Марка в весьма неудобное положение.
– Откуда Вы знаете о разговоре с Сумченко? Впрочем, это не телефонный разговор. Мы могли бы встретиться?
– Сегодня у меня нет времени, я не могу отлучаться далеко.
– Так мы подъедем к ГУВД через десять минут и не нужно пропусков. Ваши коридоры наводят на меня тоску. Мы прекрасно поговорим на улице, если не возражаете!
– Не возражаю, если вы появитесь не позже чем через полчаса.
– Уже едем!
Михаил увидел их на стоянке перед зданием Управления через десять минут.
Садовский-старший пригласил Михаила сесть на переднее сидение белой "Волги" рядом с ним. Марк забился в угол сзади. Михаил недавно узнал, почему не мог найти адрес Марка. Оказывается, Марк поменял фамилию. Теперь он Санин.
– Мы пока можем обойтись без показаний Марка, но я предупреждаю, что Сумченко вас здорово подставляет. Он понимает, что эти показания разрушают карточный домик, который он нагородил. Он вас толкает на лжесвидетельство. Давайте, как говорят в кино про следователей, без протокола. Была скрипка или нет?
– Была, – отозвался Марк. – Я предлагал ей, в шутку, помочь ее нести – знал, что откажет. Она скрипку никому не доверяла.
– Вы ведь понимаете, что этот факт в вашу пользу?
– Трудно понимать, когда тебя держат за горло! А он нас держит уже четыре года.
Валера повиновался безропотно. Уже в кабинете Манюни не удержался:
– Я знал, что этим кончится, как только увидел его в первый раз, – он кивнул на Михаила.
– Тогда облегчи душу, сбрось камень, который носишь на сердце четыре года.
– Хорошо. Я все расскажу! Только вы мне не поверите. Этот парень сидит четыре года ни за что, хотя только прошел с ней сто метров по улице. У меня дело гораздо хуже. Я стоял с ней рядом, с убитой. Даже брался за нее: вдруг она жива!
Манюня и Михаил переглянулись. Анатолий сидел в стороне.
– Давай все по порядку. То, что говорил в ресторане, можешь не повторять.
– Да. Попробую… Меня должны были через одну-две недели призвать в армию, а у меня осталось больше полтыщи… Родителям сказал тогда, что украли все. Короче говоря, я захотел с ней провести еще ночь… Но она почему-то избегала разговора на эту тему. В тот день я ее караулил у окна и одновременно пытался смотреть телевизор. Наконец она появилась с этими ребятами. Хотел даже выйти из дома к ней на помощь, когда показалось, что один из них пытается ее задержать. Но все закончилось благополучно. Парень поспешил за товарищами, а Лариса пошла к себе… Жаль, конечно, что не вышел сразу. Может, и убийства бы не было. Я решил досмотреть передачу, чтобы дать ей какое-то время переодеться, поужинать, короче говоря, отдохнуть после занятий. Я также подумал, что еще слишком светло – могут заметить соседи, как стучу в окно.
– Итак, в окно ты больше не смотрел и больше никого не видел?
– Да. Хотелось досмотреть хотя бы конец серии спокойно. Сумерки сгущались, когда я вышел из дома. Да, выбрал тротуар подальше от домов. Вижу, что-то белеет. Там как раз стояли скамейки. Подумал, вдруг она там сидит. Подхожу ближе, а она лежит. У головы лужа крови… Вы понимаете мое состояние? Сердце чуть не выскочило… Перевернул на спину – она не дышит, без сознания. Хотел что-то подложить под голову, взял за затылок, а голова мягкая… Чуть не упал в обморок. Понял, что врач ей уже не поможет… И тут как ударит по голове мысль, что я первый кандидат для обвинения в убийстве. Рука в крови, аж горит. Бросился домой. Наверное, час отмывал руки, постирал все, что было на мне… Утром пошел на работу. После работы сидел дома, никуда не ходил. В день похорон заявился сам в военкомат, получил повестку на отправку с ближайшей партией. Было все равно куда, хоть в Афганистан!
– Какие-то вещи рядом с убитой ты не заметил?
– Нет, ничего рядом я не видел. Я же сказал, что она успела побывать дома или у нее все украли… Потом мне в армию написали, что был суд и один из парней признался. Трудно было поверить, а с другой стороны, он ведь мог вернуться и вызвать ее из дома. Хотя это маловероятно.
– Попытайся вспомнить, может быть, ты кого-нибудь видел тогда. Человека или машину?
– Не видел. Я был в таком состоянии, что не чувствовал под собой земли…
– Ты можешь показать все на месте?
– Попробую. У меня и сейчас все перед глазами…
Манюня вызвал дежурную машину.
Снова вышли из машины на трамвайной остановке и прошли весь путь Ларисы пешком. Валера шел несколько впереди и повторял свой рассказ уже с привязкой к местности. Так пришли на место преступления. Валера даже лег на землю и показал, как она лежала ничком до его прихода, и как он ее перевернул на спину.
– Пока достаточно. Можешь идти домой. Только никому не говори о нашей беседе. Мы все записали на диктофон. Завтра тебе покажут протокол. Может быть, еще что-нибудь вспомнишь…
Валера несколько растерялся и медлил. Он уже мысленно посадил себя в КПЗ и собирался просить, чтобы сообщили жене прямо сейчас о его задержании. Иначе жена спать не ляжет и будет разыскивать его по моргам.
– Чего же ты ждешь?
– Я часто думал над вопросом, как мог уйти убийца с места преступления и пришел выводу: через пролом в заборе.
– Разве в заборе санатория есть пролом?! – спросил Михаил. Он упрекнул себя в невнимательности при осмотре места происшествия.
– Да, есть! – Манюня это знал.
– Его закрывают эпизодически, но спустя несколько дней появляется опять. Он очень удобен для жителей близлежащих домов, да и для отдыхающих тоже, – пояснил Валера.
– Хорошо, что вспомнил. До встречи!
Валера, все еще недоумевая, направился к своему дому. Когда он достаточно удалился, Манюня опять заговорил:
– Он рассказал довольно точно, правда, может не все. Я ведь был тогда здесь, почти сразу после сообщения об убийстве. Давай пройдем через этот пролом. Продолжим, так сказать, следственный эксперимент.
Проход к пролому шел через двор крайнего дома, так как забор санатория образовывал одну из сторон двора.
Они вошли на территорию санатория. Вверх по пологому склону вела узкая, довольно плотно утрамбованная тропинка. Склон покрыт редкими, но очень большими и старыми деревьями, кроны которых где-то высоко соединились в почти непроницаемый для солнца свод. Местами и поросль была довольно густой и высокой, образуя не совсем сплошную крышу нижнего яруса. Грунтовая тропинка пересекала серпантин многочисленных асфальтированных прогулочных дорожек поперек склона.
– Вот где покоится орудие убийства! – полушутя заметил Михаил.
Манюня не ответил. Очевидно, был вполне согласен. Через пять минут они вышли на оживленную улицу, пройдя между двумя корпусами санатория, спальным и бытовым, к главным воротам с открытой настежь калиткой. Возвращение назад к пролому заняло еще меньше времени, чуть больше трех минут.
Отдыхающих они почти не встретили, только слышали шум голосов с игровых площадок в дальнем конце парка.
– Давай, я отвезу тебя в общежитие. На сегодня достаточно, – предложил Манюня, когда они сели в машину.
– Как вы думаете, убил Валера? – спросил Михаил.
– Я бы мог ответить, если бы догадывался о возможных мотивах… Ведет он себя вполне правдиво. Может, за четыре года хорошо продумал линию защиты. Рассказал весьма неприятные для себя факты, хотя даже не знает о дактилоскопической экспертизе! Что это: тонкий ход, скрывающий преступление, или искренность невиновного человека?
– Я склонен считать, что преступник кто-то другой. Валера один из многих, кто имел с ней интимную связь, – высказал свое мнение Михаил. – Да! Нам не хватает информации о возможных мотивах убийства. Что это: ревность, беременность, болезнь?
– Нужно ставить вопрос об эксгумации. Это, во-первых. Во-вторых, добиться от Марковой, почему она не сделала вскрытие как положено. К сожалению, оба вопроса зависят от Сумченко.
– Почему и второй вопрос?
– Не буду пока об этом говорить, дабы не ослабить твой напор. Впрочем, будет лучше, безопаснее для тебя, если узнаешь заранее. Маркова – любовница Сумченко.
– Силен! – только и мог сказать Михаил.
Как только Михаил вошел в вестибюль общежития, сразу же от дежурной позвонил Марковой домой. Он узнал, что завтра она работает с девяти утра.
Однако время встречи она ему не назвала.
– Звоните! – и был весь ответ.
Утром первый звонок в полдесятого:
– Сейчас обход!
– Когда позвонить?
– После двенадцати… Нет, после часа.
Звонок в час:
– Не знаю, что сказать? Так много работы… Давайте в конце смены.
– Когда это?
– Около пяти. Лучше, если вы приедете сюда.