- Полиция! У меня мандат на арест вас обоих.
- Куда же делся мальчишка, черт возьми!..
Так же как и полицейские, она поискала его взглядом и спустила ноги с постели. Какой-то инстинкт заставил Адель найти глазами свою сумку, она схватила ее, лихорадочно порылась и завизжала:
- Подонок! Он сбежал с моими деньгами!
- Вы не знали, что он ушел?
- Я спала… Но он заплатит мне за это!.. Все они такие мерзавцы, папенькины сынки!..
Жирар заметил золотой портсигар на ночном столике.
- Это чей?
- Наверное, это он забыл его здесь. Портсигар был У него в руках вчера вечером…
- Одевайтесь!
- Меня арестуют?
- Во всяком случае, у меня мандат на арест некоей Адели Боске, по профессии танцовщицы. Я полагаю, это вы?
- Ну, я…
Она не растерялась. Ее беспокоило главным образом то, что ее арестуют, а обнаруженная ею кража. Поправляя прическу, она два или три раза повторила:
- Подонок! А я-то спала себе спокойно!..
Двое полицейских осматривались со знанием дела и обменивались взглядами.
- Вы думаете, это надолго? - спросила она. - Потому что я тогда возьму с собой смену белья.
- Ничего не знаем! Получили приказ…
Она пожала плечами, вздохнула:
- Ну, раз мне не в чем себя упрекнуть! - И, направляясь к двери, добавила: - У вас хоть машина-то есть?.. Нет?.. Тогда я лучше пойду одна… А вы следом за мной…
Она в бешенстве захлопнула свою сумку, которую взяла с собой, а инспектор сунул портсигар в карман.
Выйдя на улицу, она сама направилась в полицию, куда вошла решительно и остановилась только в широком коридоре.
- Сюда! - сказал Жирар. - Я сейчас спрошу у начальника…
Напрасная уловка. Она уже вошла! И с первого взгляда поняла обстановку. Конечно, ее ждали, потому что здесь ничего не происходило. Комиссар с рыжими усами расхаживал по просторному помещению. Облокотившись на письменный стол, Шабо пытался съесть сандвич, который ему принесли. А его отец стоял в углу, опустив голову.
- А где тот? - спросил начальник, когда увидел Адель, входившую в сопровождении Жирара.
- Ушел! Он, видимо, смылся через заднюю дверь! По словам мадемуазель, он унес содержимое ее сумки…
Шабо не смел ни на кого смотреть. Он положил на стол едва надкусанный сандвич.
- Настоящие подонки, комиссар!.. Ах! Это научит меня быть любезной с субчиками такой породы!..
- Тихо! Тихо! И отвечайте только на мои вопросы.
- А ведь он все-таки унес все мои сбережения!
- Прошу вас, замолчите.
Жирар что-то тихо говорил комиссару; он передал ему золотой портсигар.
- Скажите мне сначала, как этот предмет попал к вам в комнату. Я полагаю, он вам знаком. Вы провели с Графопулосом его последний вечер. Он несколько раз пользовался этим портсигаром, который заметили несколько человек. Это он дал вам портсигар?
Она посмотрела на Шабо, потом на комиссара и твердо ответила:
- Нет!
- Тогда как он попал к вам?
- Это Дельфос…
Шабо живо поднял голову, хотел вскочить со стула, начал:
- Это неправда… Она…
- А вы садитесь на место!.. Вы говорите, мадемуазель, что этот портсигар был у Рене Дельфоса. Вы отдаете себе отчет в серьезности этого обвинения?
Она усмехнулась:
- И еще как!.. Он же украл деньги, которые были у меня в сумке…
- Вы давно его знаете?
- Может быть, месяца три… С тех пор, как он почти каждый день приходит в "Веселую мельницу" с этим вот фруктом… У них ведь нет ни гроша! Лучше бы я их остерегалась… Но вы знаете, как это бывает… Они молодые!.. Хочется отдохнуть, немного поболтать с ними…
Я относилась к ним, как к приятелям, да что там!..
Когда они предлагали мне выпить, я старалась брать что-нибудь подешевле…
Глаза у нее стали жестокими.
- Вы были любовницей их обоих?
Она фыркнула.
- Даже и не была!.. Конечно, они хотели этого… Они оба вертелись вокруг меня, не смея объясниться… Они приходили ко мне порознь, под разными предлогами, чтобы посмотреть, как я одеваюсь…
- В тот вечер, когда было совершено преступление, вы пили шампанское с Графопулосом. Вы договорились, что пойдете с ними, когда закроют кабачок?
- Нет!
- Он делал вам предложения?
- За кого вы меня принимаете?.. Я танцовщица…
- Точнее, женщина, которая развлекает клиентов и следит, чтобы они побольше пили… Известно, что это значит… Вы ушли вместе с ним?
- Нет!
- Он делал вам предложения?
- И да, и нет. Он предлагал мне прийти к нему в гостиницу, даже не знаю в какую. Не обратила внимания…
- Вы вышли не одна.
- Это точно. В тот момент, когда я вышла на порог, другой клиент, которого я не знаю, наверное, француз, спросил меня, как пройти к площади Сен-Ламбер.
Я сказала ему, что иду в ту сторону. Он немного прошел со мной и вдруг заявил: "Ну вот! Я забыл в баре свой табак…" - и повернул обратно.
- Это был человек крепкого сложения?
- Да, верно!
- А вы пошли прямо домой?
- Как и каждую ночь.
- А о преступлении узнали из газет, на следующий день?
- Этот парень был у меня… Он-то и сказал мне…
Уже два или три раза Шабо хотел вмешаться в их разговор, но комиссар останавливал его взглядом. А отец все еще стоял на том же самом месте.
- У вас нет никаких предположений об этом убийстве?
Она ответила не сразу.
- Говорите! Шабо только что признался, что в тот вечер он вместе со своим приятелем спрятался на лестнице, ведущей в подвал, в кабачке "Веселая мельница".
Она усмехнулась.
- Он говорит, что они оба интересовались только кассой. Когда они вошли в зал, минут через пятнадцать после закрытия, они будто бы увидели труп Графопулоса.
- Вы шутите!
- По-вашему, кто мог совершить преступление? Постойте! Мы можем назвать лишь ограниченное число возможных виновников. Во-первых, Женаро, хозяин кабачка. Он говорит, что ушел сразу после вас, вместе с Виктором. Утверждает, что Графопулос вышел еще до того.
Она пожала плечами, в то время как Шабо смотрел на нее жестким и в то же время умоляющим взглядом.
- Вы не верите в виновность ни Женаро, ни Виктора?
- Это было бы идиотством, - равнодушно проговорила она.
- Остается незнакомый клиент, с которым, как вы утверждаете, вы несколько минут шли вместе. Он мог вернуться назад, один или с вами…
- А как бы он вошел?
- Вы уже достаточно долго служите в этом заведении, у вас наверняка есть свой ключ.
Адель снова пожала плечами.
- А все-таки портсигар был у Дельфоса! - возразила она. - И спрятался-то он!
- Это ложь! Портсигар был у вас, на следующий День, в полдень! - закричал Шабо. - Я видел его! Клянусь!
Она повторила:
- Он был у Дельфоса.
Несколько секунд они кричали так, что ничего нельзя было разобрать. Эту какофонию прервало прибытие полицейского, который что-то тихо сказал комиссару.
- Впустите его!
Появился солидный господин лет пятидесяти, с жирным животом, пересеченным толстой цепочкой для часов.
Он старался принять достойный, даже торжественный вид.
- Меня просили зайти, - начал он, с удивлением осматриваясь вокруг.
- Это вы - месье Ласнье? - прервал его комиссар. - Садитесь, прошу вас. Простите, что я побеспокоил вас, но я хотел бы знать, не заметили ли вы в течение вчерашнего дня, что в вашей кассе, в выдвижном ящике, не хватает денег.
Торговец шоколадом с улицы Леопольд, вытаращив глаза, повторил:
- В моей кассе, в выдвижном ящике?..
Месье Шабо-отец смотрел на него с тоской, как будто от ответа этого господина зависело его собственное мнение о преступлении.
- Полагаю, что, если бы оттуда взяли две тысячи франков, это было бы замечено?
- Две тысячи франков?.. Я, право, не понимаю…
- Не важно! Отвечайте на мой вопрос! Вы заметили, что денег не хватает?..
- Ничего не заметил!
- К вам вчера заходил ваш племянник?
- Постойте… Да, кажется, заходил… Он заходит время от времени, не столько чтобы повидать меня, как чтобы запастись шоколадом…
- Вы никогда не замечали, что ваш племянник ворует деньги в кассе?
- Месье!
Торговец шоколадом возмутился, казалось, призывая других в свидетели оскорбления, нанесенного его семье.
- Мой зять достаточно богат, чтобы дать своему сыну все, что ему нужно…
- Простите меня, месье Ласнье. Благодарю вас…
- И это все, что вы хотели мне…
- Да, все, что я хотел спросить у вас!
- Но почему вы так подумали?..
- Сейчас я ничего не могу вам сказать… Жирар!..
Проводите месье Ласнье…
И комиссар снова принялся расхаживать по залу, в то время как Адель нахально спросила:
- Я еще нужна здесь?
Он посмотрел на нее достаточно красноречиво, чтобы заставить ее замолчать. И больше десяти минут царила тишина. Вероятно, ждали кого-то или чего-то.
Месье Шабо не осмеливался закурить. Он не смел смотреть на сына. Стеснялся, как бедный пациент в приемной у знаменитого врача.
А Жан следил за комиссаром глазами и каждый раз, как тот проходил мимо, порывался заговорить с ним.
Наконец послышались шаги в коридоре. В дверь постучали.
- Войдите!
Появились двое: Женаро, низенький и коренастый, в светлом костюме с хлястиком, и Виктор, которого Шабо никогда не видел в обычной одежде: весь в черном, он был похож на священника.
- Я получил ваш вызов час тому назад и… - словоохотливо начал итальянец.
- Я знаю! Знаю! Лучше скажите мне, видели ли вы сегодня ночью портсигар Графопулоса в руках у Рене Дельфоса.
Женаро с поклоном извинился:
- Лично я не много общаюсь с клиентами, но Виктор может сказать вам…
- Прекрасно! Тогда отвечайте вы!
Жан Шабо смотрел официанту в глаза. Он тяжело дышал. Но Виктор опустил веки и сказал с вкрадчивым видом:
- Я не хотел бы вредить этим молодым людям, которые всегда были очень милы со мной. Но я полагаю, что должен говорить правду, не так ли?
- Отвечайте, да или нет!
- Ну, да!.. Он держал портсигар в руках… Я даже чуть не посоветовал ему быть поосторожнее…
- Что он говорит! - возмутился Жан. - Это уж слишком! И вам не стыдно, Виктор?.. Послушайте, месье комиссар…
- Молчать! Теперь скажите мне, что вы думаете о материальном положении этих молодых людей.
И Виктор, смущенный, начал вздыхать, как бы с сожалением:
- Конечно, они всегда были мне должны… и не только деньги по счетам… Иногда занимали у меня небольшие суммы…
- Какое впечатление произвел на вас Графопулос?
- Богатый иностранец, проездом в городе. Это самые лучшие клиенты. Он сразу заказал шампанское, не спросив цену. Дал мне на чай пятьдесят франков…
- И вы заметили, что у него в бумажнике было несколько тысячефранковых ассигнаций…
- Да… Бумажник был здорово набит… Особенно французскими деньгами… Бельгийских у него не было…
- Это все, что вы заметили?
- Галстук у него был заколот булавкой с прекрасным бриллиантом.
- В какой момент он ушел?
- Вскоре после Адели, а ее сопровождал другой клиент, толстяк, который пил только пиво и дал мне двадцать су на чай. Француз! Он курил обычный трубочный табак.
- И вы остались одни с хозяином?
- Мы только потушили лампы и заперли дверь.
- И пошли прямо домой?
- Как всегда! Месье Женаро дошел со мной до улицы От-Совеньер, где он живет.
- А утром, принимаясь за работу, вы не заметили никакого беспорядка в зале?
- Никакого… Крови нигде не было… Уборщицы были на месте, и я наблюдал за ними.
Женаро слушал с рассеянным видом, как будто это его совершенно не касалось. Комиссар обратился к нему:
- Правда ли, что вы всегда оставляете вечернюю выручку в выдвижном ящике кассы?
- Кто вам это сказал?
- Не важно! Отвечайте на вопрос.
- Я уношу деньги с собой, кроме мелочи.
- То есть?
- В среднем франков на пятьдесят мелкими монетами - их я оставляю в ящике.
- Это неправда! - буквально завыл Жан Шабо. - Десять, двадцать раз я видел, как он выходил, оставив…
Женаро изумился:
- Как? Это он утверждает, что…
Вид у него был искренне удивленный. Он повернулся к молодой женщине.
- Да вот Адель вам скажет.
- Конечно!
- Вот чего я не понимаю: как эти молодые люди могут утверждать, что они видели труп в зале. Графопулос ушел раньше меня. Он не мог вернуться. Преступление было совершено не в кабачке, не знаю где…
Жаль, что мне приходится говорить так категорически.
Это ведь тоже клиенты… И мне они были даже симпатичны… Лучшее доказательство то, что я отпускал им в кредит. Но правда есть правда, и дело достаточно серьезное, чтобы…
- Благодарю вас!
Женаро с минуту колебался. Затем спросил:
- Мне можно идти?
- Да, и вам, и вашему официанту! Если вы мне еще Понадобитесь, я дам вам знать.
- Полагаю, мое заведение может работать?
- Сколько угодно!
Адель спросила:
- А я?
- Идите домой!
- Я свободна?
Комиссар не ответил. Он был озабочен. Беспрестанно поглаживал свою трубку. Когда три человека вышли, в зале стало пусто.
Остались только комиссар, Жан, Шабо и его отец.
И все молчали.
Первым заговорил месье Шабо. Он долго колебался.
Наконец, откашлявшись, начал:
- Простите… Но неужели вы в самом деле думаете?..
- Что? - ворчливо отозвался комиссар.
- Не знаю… Мне кажется…
И он жестом пытался дополнить свою неясную мысль.
Этот неопределенный жест означал: "…Мне кажется, что во всем этом есть нечто не очень понятное, не очень ясное… Что-то двусмысленное…"
Жан встал. У него появилась какая-то энергия. Он осмелился взглянуть на отца.
- Все они лгут! - четко произнес он. - В этом я клянусь! Вы верите мне, месье комиссар?
Ответа не последовало.
- Ты веришь мне, отец?
Месье Шабо сначала отвернулся. Потом пробормотал:
- Сам не знаю…
И наконец, обратившись к своему здравому смыслу, добавил:
- Кого следовало бы разыскать, так это того француза, о котором они говорят.
Комиссар, вероятно, не знал, на что решиться, потому что он в бешенстве ходил по залу большими шагами.
- Во всяком случае, Дельфос исчез! - ворчал он, скорее обращаясь к самому себе, чем к своим собеседникам.
Он снова стал ходить и, помолчав, продолжал:
- И два свидетеля утверждают, что у него был золотой портсигар!
Он все ходил, развивая свою мысль:
- И вы оба были в подвале!.. И в эту ночь вы пытались бросить в унитаз стофранковые ассигнации… И…
Он остановился, посмотрел на одного, потом на другого.
- И даже шоколадник не признает, что у него украли деньги!
Он вышел, оставив их наедине. Но они этим не воспользовались. Когда он вернулся, отец и сын оставались на прежних местах, в пяти метрах друг от друга, каждый замкнувшись в мрачном молчании.
- Что ж поделать! Я сейчас позвонил следователю!
Отныне он будет руководить следствием! Он и слушать не хочет о том, чтобы вас временно выпустили на свободу. Если вы хотите о чем-либо попросить, обратитесь к следователю де Конненку.
- Франсуа?
- Кажется, так его зовут.
И отец тихо, стесняясь прошептал:
- Мы вместе учились в коллеже.
- Ну что ж, сходите к нему, если думаете, что это поможет. Но сомневаюсь, потому что я его знаю! А пока он приказал мне отправить вашего сына в тюрьму Сен-Леонар…
Эти слова прозвучали зловеще. До сих пор не было ничего определенного.
Тюрьма Сен-Леонар! Отвратительное здание напротив моста Магэн, уродующее целый квартал, со средневековыми башенками, бойницами, железными решетками…
Жан, мертвенно бледный, молчал.
- Жирар! - позвал комиссар, открыв дверь.
Возьмите двух полицейских, машину…
Этих слов было достаточно. Теперь они ждали.
- Вы ничем не рискуете, если сходите к месье де Конненку! - со вздохом сказал комиссар, чтобы заполнить молчание. - Раз вы вместе учились в школе…
Но лицо его ясно выражало то, что он думал: он представил себе разницу между происходившим из семьи юристов судебным чиновником, состоявшим в родстве с самыми высшими слоями общества в городе, и счетоводом, сын которого признался в том, что хотел ограбить ночной кабачок.
- Готово, начальник!.. - сказал вошедший инспектор. - Нужно ли…
Что-то блестело у него в руках. Комиссар утвердительно кивнул.
И последовал ритуальный жест; все произошло так быстро, что отец понял в чем дело, когда все уже было кончено. Жирар взял обе руки Жана. Щелкнула сталь.
- Сюда!
Наручники! И два полицейских в форме уже ждали у входа, возле машины!
Жан сделал несколько шагов. Можно было подумать, что он уйдет, ничего не сказав. Однако, дойдя до двери, он обернулся. Его голос едва можно было узнать.
- Клянусь тебе, отец!..
- Послушай, насчет трубок, я сегодня утром подумал: что если заказать три дюжины…
Это был инспектор, занимавшийся трубками, который вошел, ничего не заметив, и вдруг увидел спину молодого человека, кисть руки, отблеск наручников…
Он перебил себя: "Значит, готово?"
Жест его означал: "Посажен?"
Комиссар указал на месье Шабо, который сел, охватил голову двумя руками, и зарыдал, как женщина.
Инспектор тихо продолжал:
- Мы, конечно, устроим еще одну дюжину по подразделениям… По такой-то цене!..
Хлопнула дверца машины. Заскрипел стартер…
Комиссар смущенно сказал, обращаясь к месье Шабо:
- Знаете… Еще ведь нет ничего определенного…
И солгал:
- В особенности если вы друг месье Конненка!
И отец, уходя, поблагодарил его бледной улыбкой.
Глава 6
Беглец
В час пополудни вышли местные газеты, и у всех на первой странице красовались сенсационные заголовки.
В "Льежской газете", благонамеренном издании, было напечатано:
"Дело с плетеным сундуком!
Преступление было совершено двумя молодыми кутилами".
"Социалистическая Валлония", со своей стороны, писала:
"Преступление двух молодых буржуа".
Было объявлено об аресте Жана Шабо, так же как и о бегстве Дельфоса. Уже появилась фотография дома на улице Луа.
В статьях говорилось:
"…Сразу же после волнующего свидания с сыном в сыскной полиции месье Шабо заперся у себя дома и отказался от каких-либо заявлений. Мадам Шабо так потрясена, что слегла в постель".
"…Мы встретили месье Дельфоса в тот момент, когда он возвращался из Юи, где у него заводы. Это энергичный человек лет пятидесяти, ясный взгляд которого не затуманивается ни на одно мгновение. Он хладнокровно принял удар, не верит в виновность своего сына и объявил о своем решении лично заняться этим делом".