– Могу чем-нибудь помочь? – спросил Эмберли.
Взлохмаченная голова повернулась:
– Ничего мне ни от кого по надо, – сказал парень.
– Хорошо. Не возражаете, если я сяду в машину?
Парень не обратил внимания на его вопрос.
– Да вы знаете, чем я занимался?
– Да, – откровенно сказал Эмберли.
– Я пил, я пил чай с приятелем, – объявил парень. – Крепкий чай.
– На вашем месте я бы пошел домой.
– Вот это я и собирался сделать, – сказал молодой человек заплетающимся языком. – Этого парня я встретил , встретил как-то. Он прекрасный парень. Мне плевать, что говорят о нем, он отличный парень. Ширли, Ширли он не нравится. Что я хочу сказать, сказать , это все проклятый снобизм. Вот что.
Презрительное удивление мистера Эмберли сменилось внезапным интересом.
– Ширли… – повторил он.
– Совершенно верно, – кивнул молодой человек.
Мутным взглядом он посмотрел на Эмберли, но лицо его приняло хитроватое выражение.
– Она моя сестра.
– Если вы сядете в мою машину, то я доставлю вас к ней, – сказал Эмберли.
Парень прищурил глаза.
– Кто вы такой? – требовательным голосом спросил он. – Я не собираюсь ничего вам рассказывать. Поняли?
– Хорошо, – миролюбиво сказал Эмберли и попытался втолкнуть его в машину.
Пассажиром он оказался неспокойным. Пока он бессвязно бормотал, все шло хорошо, но когда он во второй раз попытался выключить зажигание, Эмберли чуть не потерял терпение.
Марк съежился под его гневным взглядом и попытался выбраться из машины. Ему, видимо, внезапно взбрело в голову, что его похитили. Эмберли не без труда удалось убедить его, что страх его напрасен, и тогда он вдруг заговорил об убийстве. Понять смысл того, что он говорил, было невозможно, но Эмберли не принуждал его выражаться яснее. Марк несколько раз повторил, что никому не позволит делать его своим оружием, поворчал немного о скрытых опасностях и темных заговорах и громко заявил, что если кого еще и убьют, то только не его. Когда Эмберли направил машину по дороге, что вела к Айви коттеджу, он внезапно схватил его за рукав и сказал серьезно:
– Я не думал, что там что-то есть. Ширли думает так, а я нет. Сплошной обман. Вот что я думаю. Но это не так. Теперь я понимаю, что это не так. Я должен быть осторожным. Никому ничего не говорите. Ничего не выдавайте.
– Не буду, – сказал Эмберли, подъезжая к воротам. Он вышел из машины и прошел по мощеной дорожке к двери. Постучав, услышал лай собаки и, спустя несколько минут, оказался лицом к лицу с Ширли Браун.
Было видно, что она испугалась, увидев его, но попыталась скрыть это.
– Что вам угодно? – бесцеремонно спросила она.
Мистер Эмберли не стал тратить время на учтивости.
– Хочу избавиться от чертовской неприятности, – сказал он. – Я привез домой вашего брата. Он в стельку пьян.
– О, Боже, опять! – сказала она безрадостно. – Хорошо, я заберу его.
Она взглянула на него.
– Очень мило с вашей стороны проявить такое беспокойство. Благодарю.
– Стойте здесь, – сказал Эмберли. – Я приведу его.
Он вернулся к машине и открыл дверцу.
– Ваша сестра ждет вас.
Марк позволил помочь ему выйти из машины.
– Я ведь ничего не говорил, не так ли? – сказал он встревоженно. – Вы ей скажете, что я ничего не говорил?
– Хорошо.
Эмберли с трудом направлял его нетвердую поступь. Ширли оглядела его.
– О! Иди-ка лучше и выспись, – сказала она.
Взяв его за руку, она кивнула Эмберли:
– Спасибо. До свиданья.
– Я помогу, – сказал Эмберли.
– Нет, спасибо. Я сама справлюсь.
– И все-таки я войду, – повторил он.
Без церемоний он отстранил ее и провел Марка в дом, а затем по лестнице.
– В какую комнату? – спросил он, не оборачиваясь.
Она стояла внизу у лестницы и с неодобрением смотрела на него.
– Налево.
Когда через несколько минут он спустился с лестницы, она все еще стояла там.
– Осмелюсь сказать, с вашей стороны очень любезно проявить столько беспокойства, но мне желательно, чтобы вы удалились.
– Не сомневаюсь в этом. Где же вы научились таким изысканным манерам?
– Где вы научились своим манерам? – отпарировала она.
– Знаете, я думаю, что обращаюсь с вами и так с большой долей выдержки, – сказал он, – В детстве вас кто-нибудь хоть раз шлепал как следует?
Неожиданная улыбка блеснула в ее глазах.
– Часто. От всей души благодарю вас за то, что привезли домой моего брата. Я чрезвычайно вам благодарна и с удовольствием предложила бы остаться, но, к сожалению, в данный момент я очень занята. Ну как, довольны?
– Я предпочитаю простое обращение. Вы могли бы без затей пригласить меня в гостиную.
– Без сомнения, но я не собираюсь этого делать.
– Тогда я не буду ждать приглашения, – сказал он и направился в гостиную.
Она последовала за ним, злясь и испытывая удовольствие одновременно.
– Послушайте, я признаю, что обязана вам за то, что вы избавили меня от неприятностей в тот вечер, но это не дает вам права навязывать мне свое присутствие. Пожалуйста, уходите. Почему вы так стремитесь продолжить наше знакомство?
Он насмешливо посмотрел на нее.
– Я вовсе не стремлюсь к этому, но меня очень интересует убийство.
– О котором я ничего не знаю.
– Лгите мне сколько хотите, мисс Браун, – сказал он недовольным тоном, – но выбирайте ложь поубедительнее. Если у вас достаточно ума, то перестаньте изображать из себя таинственную особу и расскажите мне, какую игру вы ведете.
– В самом деле? – спросила она, удивленно подняв брови. – С какой стати?
– Потому что ваше упорное нежелание вести себя нормально убеждает меня, что вы можете попасть в беду. Я не люблю правонарушителей и имею намерение разгадать вашу игру.
– Вы будете большим умником, если вам это удастся, – сказала она.
– Возможно, вы скоро убедитесь, мой юный, заблуждающийся друг, что я значительно умнее всех тех, с кем вам до сих пор приходилось иметь дело.
– Спасибо за предупреждение. Но я не веду никакую игру, и во мне нет ничего таинственного.
– Вы забываете, что я провел полчаса в компании вашего брата.
Спокойствие покинуло ее, и она горячо воскликнула:
– Значит, вы выспрашивали пьяного мальчишку, не так ли? Отвратительный, низкий трюк!
– Вот так-то лучше, – сказал он. – Наконец-то мы приблизились к предмету разговора.
– Что он вам рассказал? – спросила она.
– Ничего заслуживающего внимания, – ответил он.
– Как это не кажется удивительным, я воздержался от того, чтобы выспрашивать пьяного мальчишку. Я воздержался так же от намерения заставить вас рассказать о том, о чем я пока не знаю.
Она озадаченно взглянула на него.
– Так. Не будете ли любезны сказать, почему?
– Врожденная деликатность, – ответил мистер Эмберли.
– Марк говорит много чепухи, когда напьется, – сказала она.
Казалось, она прониклась уважением к нему.
– Интересно, что вы думаете обо мне?
– Вам интересно? Хорошо, я скажу вам, кто вы. Малоприятная маленькая дурочка.
– Благодарю. Не убийца, случайно?
– Если бы я думал так, то вы бы не стояли здесь сейчас, мисс Браун. Вы явно играете в игру, которая наверняка глупа и, конечно же, опасна. Если вы позволяете своему братцу гулять одному, то очень скоро можете оказаться в тюрьме. Партнер он ненадежный.
– Возможно, – сказала она, – но другого мне не надо. Я верю в игру в одиночку.
– Хорошо, – ответил он. – Засим я говорю au revoir.
– Боже мой! Неужели мне придется встретить вас еще? – поинтересовалась она.
– Вам придется иметь дело со мной чаще, чем бы вам хотелось, – сказал мистер Эмберли мрачно.
– Уже имела счастье, – сказала она сладким голосом.
Подойдя к двери, он обернулся.
– Тогда будем считать, что мы взаимно пострадавшие, – сказал он и вышел.
Она внезапно рассмеялась и побежала за ним.
– Вы – чудовище, – крикнула она, – но вы мне нравитесь.
Мистер Эмберли оглянулся.
– Хотелось бы мне ответить на ваш комплимент как подобает, – ответил он, – но честность вынуждает меня признаться, что вы мне совсем не нравитесь. До встречи!
ГЛАВА IV
– Странно, как кусок черного бархата меняет человека, – заметил Коркрэн, критическим взглядом осматривая толпу гостей. – Я уже трижды обманулся.
Эмберли покрутил в руках свою маску.
– Обычно можно узнать по голосу.
– Не всегда. О, черт!
– Что такое случилось?
– Опять эта проклятая шпага, – сказал Фауст с отвращением. Он подтянул ее на перевязи.
– С ней не потанцуешь, шагу не можешь ступить, чтобы не ударить кого-нибудь по ноге. Надо быстрее пристроить ее где-нибудь и надеяться, что Джоан не заметит этого.
Джоан – ослепительно прекрасная Маргарита – в этот момент кружилась в танце в объятиях арабского шейха. Увидев в дверях двух приятелей, она выскользнула из круга танцующих вместе со своим партнером.
– Не нашли себе партнерш для танца? – спросила она заботливо, подходя к друзьям. – Укажите мне, кому бы вы хотели быть представлены.
– Моя дорогая, я не могу танцевать с этой шпагой, – запротестовал Коркрэн. – Из-за нее все сторонятся меня.
– Мягко сказано, – сказал шейх. – Я лишился чуть ли недюйма кожи на ноге.
– О, дорогой, – сказала Джоан, расстроенная их словами. – Не мог бы ты держать ее подальше от людей?
– Могу, – сказал Фауст. – Пойду и избавлюсь от этого вредоносного оружия.
– Но тебе она очень идет, – вздохнула Джоан. – Ты должен только положить руку на эфес, вот так.
– В светских кругах, – вмешался Эмберли, – танцевать со шпагой на боку считалось плохой манерой.
– Неужели? – спросила Джоан с сомнением. – Я видела на картинах…
– С меня достаточно, – заявил Фауст и собрался уходить.
Только он повернулся, конец шпаги вонзился в незнакомца, который вспыхнул от ярости, но холодно сказал, что все в порядке.
– Я уже в третий раз попадаю в этого типа, – шепнул Фауст не без удовольствия.
– Возможно, тебе действительно лучше избавиться от нее, – сказала Джоан с неохотой и обратилась к Эмберли:
– Вы не должны снимать маску до полуночи, вы же знаете, – попрекнула она его.
Он надел маску снова.
– Почему маски обязательны, Маргарита? – поинтересовался он.
– Вы хотите сказать, что их следовало бы носить только тем, кто в костюмах домино? Возможно, но я очень хотела, чтобы это был настоящий маскарад, а кроме того, с масками так смешно, что я подумала, что все без исключения должны быть в масках.
– Но я заметил, что ваш брат не в маске, – отметил шейх, кивнув в ту сторону, где Фонтейн, одетый как кардинал Вулси, разговаривал с мадам Помпадур.
– Да, но он хозяин. Хотите, я найду вам партнершу, Мефистофель?
Эмберли в это время наблюдал за девушкой в другом конце зала.
– Не могли бы вы представить меня вон той итальянской пастушке? – спросил он.
Джоан взглянула на девушку.
– Да, конечно, но я не знаю, кто она.
– Китти Кросби, не так ли? – спросил шейх.
– Я думала, Китти оденется цыганкой.
– Вот как? Тогда это, должно быть, мисс Галифакс. Хотя нет, не думаю.
Джоан посмотрела на Эмберли.
– Как забавно! Видите, я не узнала одну из моих давних подруг. Идемте, я представлю вас. Она повела его в ту часть зала, где стояла пастушка.
– Могу я представить вам Мефистофеля? – сказала она, улыбаясь.
Глаза пастушки блеснули в разрезе маски. Она поклонилась и бросила быстрый взгляд на стоявшую перед ней фигуру в алом костюме.
– Потанцуем? – спросил мистер Эмберли.
– С удовольствием, – ответила она.
Он провел ее в круг танцующих и обнял за талию. Она танцевала хорошо, но не проявляла никакого желания поболтать. Мистер Эмберли уверенно вел ее в толпе танцующих и для начала спросил:
– Интересно, вы – мисс Галифакс или мисс Кросби?
Ее яркие губы улыбались.
– Ах, – сказала пастушка.
– Или ни та ни другая? – настаивал мистер Эмберли.
Он почувствовал, как ее рука слегка сжалась.
– Вы увидите, когда снимут маски, Мефистофель.
– Вот как? – сказал мистер Эмберли.
Он заметил, что ее взгляд изучает его лицо, и улыбнулся.
– Похоже на сборище, не так ли? – сказал он. – Как вы думаете, Фонтейны действительно знают всех присутствующих?
– О, конечно!
– В наше-то время, когда не избежать незваных гостей? – пробормотал мистер Эмберли.
– Не думаю, что это здесь принято, – сказала она.
– Видимо, вы знаете об этом больше, чем я, – согласился он вежливо.
Музыка кончилась. Мистер Эмберли не стал, подобно остальным, аплодировать, а повел свою партнершу к двери.
– Позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, – сказал он и указал на диван в алькове зала. – Не подождете ли вы меня здесь?
Пастушка, казалось, обдумывала его предложение, потом, пожав плечами, сказала:
– Хорошо.
Когда он вернулся с бокалами в руке, она сидела на диване.
– Значит, вы не ушли? – заметил он, подавая ей бокал.
– Почему вы подумали, что я уйду? – холодно спросила она.
– Я подумал, что вы потеряете терпение. В буфете обслуживают так медленно.
Он сел рядом с ней.
– Вы напоминаете мне одну девушку, которую я встречал, – сказал он задумчиво. – Кто бы вы могли быть?
Она сделала глоток и сказала:
– Забавно, кажется, я вас совсем не знаю. Вы здесь не живете, не так ли?
– О, да! – ответил он. – Я всего лишь перелетная птица. Остановился у Мэтьюсов.
– Вот как? И надолго?
– Нет, до тех пор, пока не проясню одно маленькое дело, которое интересует меня.
Она наклонила голову.
– Ясно. Однако звучит интригующе.
Он взглянул на нее:
– Все-таки, наверное, вы не та девушка, о которой я подумал.
– Нет? Кто же она?
– О, вы едва ли ее знаете. Довольно неопытная молодая девица.
Она вся напряглась.
– Я едва ли могу претендовать на такую лесть.
– Но я не говорил, что полностью уверен, что вы не та девушка, – сказал он. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Вы любите стрельбу?
– Никогда этим не занималась, – ответила она чересчур спокойным голосом.
– Нет? Это странно, хотя девять женщин из десяти не имеют представления об огнестрельном оружии. – Он открыл портсигар и предложил ей сигарету. – Но иногда бывают исключения из этого правила. На днях я встретил девушку, у которой был настоящий автоматический пистолет. И полностью заряженный.
Она взяла сигарету из портсигара; жест был довольно уверенным.
– В наши дни, возможно, имеет смысл носить при себе пистолет, когда стемнеет, – сказала она.
Он помедлил, прежде чем зажечь спичку.
– Разве я сказал, что это было после наступления темноты? -спросил он удивленно.
– Полагаю, что так было, – сказала она довольно резко. – Не правда ли?
Он поднес спичку к ее сигарете.
– Фактически так и было, – согласился он.
Она выпустила длинную струю дыма и повернула голову, чтобы видеть его.
– Я пытаюсь определить, кто вы по профессии, – сказала она. – У меня такое чувство, что вы, вероятно, газетный репортер.
Она увидела, как его зубы мелькнули в улыбке.
– Не скажете ли, почему вы подумали именно об этом? – спросил он.
Она покачала головой.
– Не люблю быть грубой, – сказала она сладким голосом. – Так вы – репортер?
– Нет, моя прекрасная леди. Я – барристер.
Он догадался, что под маской она нахмурила брови.
– О, – сказала она, – барристер.
– В уголовном суде, – он кивнул головой, как бы подтверждая свои слова.
Она резко поднялась.
– Это, должно быть, очень интересно, но мне нужно вернуться в танцевальный зал: я приглашена на этот танец. – Она помолчала, и он увидел, как ее губы искривились презрительно. – Могу я сделать комплимент вашему костюму? Он подходит вам чрезвычайно!
Мистер Эмберли пожал плечами. Он наблюдал, как она прошла через холл, затем отправился искать свою кузину.
Он видел,что кузина незадолго до этого поднималась по лестнице с каким-то молодым человеком, явно влюбившимся в прекрасную незнакомку. О молодежи мистер Эмберли был плохого мнения и не видел ничего предосудительного в том чтобы прервать их тет-а-тет и пригласить Филисити на танец, который, без сомнения, предназначался ему. Он пробрался по лестнице между парочками, облюбовавшими это место, и поднялся в верхний холл. Здесь было так же просторно, как и внизу, а стулья и ширмы были расставлены с таким расчетом, чтобы создать небольшие закутки для отдыха. В одном конце холла была широкая лестничная клетка, освещенная яркими огнями, в другом – сводчатый проход, который вел к широкому коридору, делавшему резкий поворот направо. Имея причины догадываться, что кузину можно найти в картинной галерее, которая, как говорили, была расположена в глубине дома, Эмберли направился к проходу, высматривая путь в галерею.
В конце прохода помещение по правую сторону было освещено, другая сторона была темной, словно показывая, что эта часть дома вечером не используется. Эмберли догадался, что налево расположены комнаты слуг, черная лестница, и повернул направо.
Пол здесь был обит войлоком, что скрадывало звук шагов. Несколько дверей, на одной из которых была табличка "Женский туалет", были открыты; в интервалах между ними стояли несколько предметов изящной старинной мебели, очень отличавшейся от массивной мебели красного дерева, которая так портила гостиную на первом этаже. Видно было, что покойный Фонтейн предпочитал солидную продукцию своего времени более изящной обстановке прежних веков. Можно было догадаться, что и его наследник не собирается избавляться от стульев, столов и комодов викторианской эпохи, чтобы заменить их этими изгнанными из жилых помещений произведениями искусства.
Картины в тяжелых золоченых рамах висели на белых стенах. Мистер Эмберли, неплохо знавший живопись, на ходу поглядывал на них, но вдруг остановился у замечательного портрета работы Рейнольдза. Он все еще стоял у картины, задумчиво рассматривая ее, когда из галереи в конце коридора вышел хозяин дома.
Фонтейн был в хорошем настроении: он вовсю и от души наслаждался балом. Непринужденно разгуливая среди гостей, он являл собой образец превосходного хозяина, заботящегося о том, чтобы прием прошел успешно, и вносил немалую лепту в общее оживление своей приветливостью и веселостью.
Увидев Эмберли, он сразу подошел к нему и хлопнул по плечу:
– Так не пойдет, Мефистофель, – сказал он недовольно. – Не танцуете? Только не говорите, что не нашли себе партнершу!
– Нашел. Вот ищу ее, но остановился, заглядевшись на эту картину. Завидую вашей коллекции.
– Неужели? – спросил Фонтейн. – Боюсь, она не в моем вкусе. Хотя у меня есть несколько неплохих работ на спортивную тему. Если хотите, можете посмотреть. В моем кабинете.
– Я предпочитаю эту, – ответил Эмберли, продолжая смотреть на портрет женщины. – Кто это?