- Боюсь, - процедил он сквозь стиснутые зубы, - это даже хуже, чем я предполагал. - И нервно забарабанил по краю стола коротким толстым, но тщательно ухоженным пальцем. Перстень с большим бриллиантом, ловя лучи света, ослепительно сверкал при каждом движении пальцев.
- Разумеется, мне было бы чрезвычайно выгодно, - спокойно заговорил Мейсон, - а вам чрезвычайно невыгодно, если бы удалось доказать, что машиной управляло ваше доверенное лицо.
- Вы думаете, я солгал, заявив, что мою машину угнали?
- Когда я представляю клиента, мне нравится исходить из предпосылки, что любые заявления, противоречащие тем, что сделаны моим клиентом, являются ложными.
- Не могу винить вас за это. Бизнес есть бизнес. Продолжайте.
- Мало того, - сказал Мейсон, наклоняясь вперед и неожиданно нацелив палец прямо на Хомана, - если по каким-либо причинам вы не хотите, чтобы всплыли факты о мистере Спинни, вам лучше заявить об этом прямо сейчас.
Выражение лица Хомана практически не изменилось, лишь слегка дрогнули ресницы.
- Кто такой Спинни?
- Один джентльмен в Сан-Франциско.
- Не знаю такого. Поэтому мне безразлично, о каких фактах вы говорите.
- И если вы не желаете ничего знать об официантке из кафетерия в Новом Орлеане, самое время рассказать и об этом.
- Угрожаете мне женщинами?
- Женщиной.
- Валяйте. Вытаскивайте их всех на свет Божий. Мне наплевать. Я холостяк. Все считают меня волокитой и донжуаном. А я и не собираюсь этого отрицать. Вы не проймете меня, накопав хоть сотню женщин. Ничто не может навредить человеку, пока его не поймали на месте преступления. А люди не считают, что вас поймали, если вы действуете открыто и…
- Вы неправильно меня поняли, - покачал головой Мейсон. - Я не говорю о женщине, с которой, возможно, вы были просто близки.
- Тогда о ком же?
- О женщине, которая, вероятно, хранит верность человеку, которого она не видела довольно долго, о женщине, которую этому человеку хотелось бы оставить в Новом Орлеане, ибо ему очень нежелательно, чтобы она узнала, где он и чем занимается.
- Почему? - рявкнул Хоман.
- Потому что он хочет, чтобы она с ним развелась.
- Почему?
- Вероятно, потому, что он разбогател и хочет жениться на ком-то еще.
Глаза Хомана задумчиво прищурились.
- Неплохая идея, Мейсон. Полагаю, вы можете ее использовать. Как-нибудь развить. Человеческий интерес. Самопожертвование. Драма и все такое. Изобразите свою женщину слабой и доверчивой, но не перестарайтесь, иначе она будет выглядеть глупышкой. Продолжайте, развивайте эту тему.
- Я и собираюсь это сделать.
Хоман махнул рукой со сверкающим перстнем и неожиданно рассмеялся:
- Материал для сценария. Извините меня, Мейсон. но, желая узнать мое мнение, писатели буквально забрасывают меня своими идеями, так что я на все смотрю под этим углом. В какой-то момент мне показалось, что и вы спрашиваете меня о том же. Очень неплохая идея для сценария.
- Я говорю о фактах.
- О фактах, которые мне ни о чем не говорят. Есть еще что-нибудь?
- Да. Вам придется подняться на свидетельское место и дать показания. Любое отступление от истины будет расценено как лжесвидетельство. Возможно, когда вы впервые услышали о несчастном случае, вы подумали, что сумеете остаться в стороне - расскажете полиции эту историю и вернетесь к своей работе… Не получится. Вы пытаетесь засадить молодую женщину в тюрьму. Если мне удастся уличить вас в лжесвидетельстве, в тюрьме окажетесь вы. Моя позиция достаточно ясна?
- Посидите спокойно минуточку. Мне хочется обдумать ваши последние слова.
Мейсон сидел неподвижно, наблюдая за Хоманом. Продюсер уставился в крышку стола. Его лицо ничего не выражало, только пальцы нервно отстукивали дробь.
Внезапно Хоман посмотрел на Мейсона и заговорил:
- К моему рассказу не придерешься, я говорю правду. Так что вам не удастся ничего сделать. Я сообщил полиции точные факты. Мне жаль эту девушку, Клэр, я вовсе не уверен, что машину похитила она. По-моему, сначала ее угнал кто-то другой. Вы, Мейсон, меня ни капельки не волнуете. Но я не могу не чувствовать жалости к этой девушке: лежит в больнице, ранена, наверняка испугана, без денег, без работы, почти без друзей, в перспективе, когда она поправится, суд, газетная шумиха. Все это ужасно. Мне ясна человеческая сторона случившегося, драма, трагедия. Поверьте, я не могу не думать об этом. В данный момент моя студия платит мне за то, чтобы я сосредоточил все внимание на проблеме человека, влюбившегося в женщину, которая, к несчастью, уже замужем. И ее муж не хочет отпустить ее, он ходит за ней по пятам. Но они уже близки, и однажды муж накрывает их. Злобные насмешки, угрозы… Отвратительная сцена… Меня беспокоит, Мейсон, как все это отразится на женщине. Обстоятельства вынуждают ее лгать, изворачиваться, заставляют…
- Ваши проблемы меня не интересуют. Мне платят за то, чтобы я вытащил девушку из тюрьмы, и, черт побери, я настроен это сделать.
- А это ваша проблема. Я же настроен вернуться к своей рукописи. Спокойной ночи, мистер Мейсон. Постарайтесь больше сюда не приходить.
Мейсон направился было к двери, потом неожиданно вернулся и склонился над столом Хомана.
- Из чистого любопытства, - бросил он, - не могли бы вы сказать мне название сценария, над которым работаете? Хотелось бы увидеть его на экране и узнать, не оставило ли мое вторжение каких-нибудь следов.
Хоман рассеянно взял заглавный лист и сказал: - Это адаптация романа, который студия приобрела пару лет назад. Книга называется "Куда падают деньги". Насколько мне известно, это слова из какого-то старинного романса: "Пусть деньги падают, куда хотят". Название никуда не годится, мы его изменим… Для романа, может, и ничего, но для зрителя слишком заумное. Ему нужно нечто понятное, импонирующее ему, такое, в котором ощущается драма, как в газетных заголовках… Послушайте, какого черта я вам все это объясняю?
- Понятия не имею, - ответил Мейсон и вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.
Филиппинец в белой куртке с молчаливой почтительностью ожидал его появления в коридоре, держа в руках пальто и шляпу.
Мейсон разрешил ему помочь надеть пальто, забрал шляпу, затем задержался на мгновение, глядя на огромный радиоприемник в общей комнате, из которого явственно доносились звуки органной музыки.
Мейсон перевел взгляд на слугу:
- Ваш хозяин разрешает вам включать радио? Белые ровные зубы сверкнули в беззастенчивой улыбке.
- Нет, сэр. Но когда он работает, то ничего не слышит. Я немного сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а это моя любимая программа.
- Вот как? - спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику. - Впервые вижу такую штуку, - пробормотал он, наклоняясь над многочисленными ручками и кнопками.
Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.
- Очень хороший приемник, - сказал он. - Только, пожалуйста, не увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.
Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.
Внезапно плавное течение музыки было нарушено дребезжащим звуком вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук повторился шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.
Мейсон сразу же повернулся к выходу.
- Большое спасибо, - сказал он, - спокойной ночи.
Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.
- Извините, но я доложу мистеру Хоману, - пробормотал он.
- О чем?
- О том, что вы задержались, чтобы выяснить, воспользуется ли он телефоном.
Мейсон улыбнулся:
- Пожалуйста.
Чувствуя на себе враждебный взгляд слуги, который уже взялся за дверную ручку, Мейсон почти подошел к двери, когда снаружи раздались быстрые шаги, и филиппинец широко распахнул дверь. Мейсон едва не столкнулся с загорелым молодым человеком, который взбежал вверх по ступенькам, намереваясь вставить ключ в замочную скважину.
- Хэлло, - произнес молодой человек, - я не собирался никого таранить. Прошу извинить.
Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза, резкие черты лица, большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до плеч. Шляпы на нем не было.
- Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?
- Вы - Горас Хоман?
- Да.
- Я бы хотел поговорить с вами.
- Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?
- Нет. Я - Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.
- Ох, мой Бог, еще одно нарушение брачного обязательства! Ладно, скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в суд, я скажу "да" и женюсь на ней. Это будет… Постойте. Вы сказали - Стефани Клэр? О, теперь я все понял.
- Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла машиной вашего брата.
- Я догадался.
- Вы в это время ловили рыбу?
- Да, я был в море.
- Я только что объяснил вашему брату, что это серьезное дело, от которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он знать ничего не знает, и как ни в чем не бывало вернуться к работе. Ему придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он это сделает, я намерен порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность в разбираемое дело.
- Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю все это очень не нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.
- Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется, его мысли витали где-то далеко.
Младший брат усмехнулся:
- Скорее всего так оно и было. Но вы исполнили свой долг. Не тревожьтесь за Жюля, он о себе позаботится. Вы у него почву из-под ног не выбьете.
- Довольно глупо рисковать чем-то действительно важным всего лишь из-за неуплаты штрафа за небрежное отношение к своей машине.
Горас Хоман взглянул на часы-браслет.
- Послушайте, я ужасно спешу, но пять минут у меня найдется. Пойдемте потолкуем. Филип, убирайся отсюда к чертовой матери.
- Да, сэр. Я подожду где-нибудь подальше, мне надо выпустить мистера Мейсона из дома.
- Я сам это сделаю.
- Прошу прощения, сэр, но так распорядился хозяин, сэр.
- О’кей, делай как знаешь, Филип. Я крикну, когда мы закончим. Хотите присесть? - обратился он к адвокату.
- Не будем терять время. Давайте постоим здесь и поговорим.
- Идет.
- Что вам известно о Спинни? - небрежно спросил Мейсон.
- Спинни? - Хоман нахмурился. - Постойте, вроде бы я где-то слышал это имя… Спинни… Нет, не знаю. Что еще?
- А о женщине из Нового Орлеана?
- Нового Орлеана… Не понимаю, какое это имеет отношение к данной истории? Послушайте, вы не похожи на типа, который стал бы просто отыскивать женщин и подсовывать их Жюлю, чтобы стать с ним на одну доску.
- А я и не делаю этого.
- Как я понимаю, вопрос заключается в том, кто вел машину?
- Совершенно верно.
- Ну, дружище, значит, мне надо благодарить свою счастливую звезду, что за рулем сидел не я. Вы же знаете, как оно бывает, Мейсон. Ты принимаешь твердое решение - никогда не садиться за руль в пьяном виде. Но это когда ты трезв. А если выпьешь, то думаешь, что достаточно трезв, чтобы вести машину. Ну а уж когда совсем наберешься, так, что даже не можешь дурачить себя мыслями, что ты трезв, тогда говоришь себе, что жизнь коротка, что надо веселиться и плевать на все последствия. И так постоянно, ничего не могу с собой поделать.
- Можно еще перестать пить, - отозвался Мейсон.
- Да нет, я имею в виду что-то реальное.
- А почему бы не вынуть ключи от машины и не отправить их по почте самому себе, как только вы начинаете пить?
- Не годится. Мне же хочется воспользоваться машиной, а не оставлять ее припаркованной у какого-то ночного клуба.
Мейсон рассмеялся:
- Боюсь, я не смогу вам помочь, а вы, я думаю, не сможете помочь мне.
- А в чем именно?
- Видите ли, я не думаю, что за рулем той машины была Стефани Клэр. Я даже не думаю, что машина была угнана.
- Жюль говорит, что ее угнали. Как правило, он очень точен, но ужасно рассеян, когда работает, а работает он постоянно. Полагаю, вы насядете на него во время перекрестного допроса?
Мейсон кивнул.
- Сомневаюсь, чтобы ему это понравилось. Он нервничает, когда ему перечат… Короче, я рад, что ничего не знаю об этом деле… Послушайте, Мейсон, я очень сочувствую той девушке. Даже собираюсь заглянуть к ней. Не то чтобы я мог ей чем-то помочь, а просто пусть знает, что мне ее жаль, ну, и все такое. Я не думаю, что это она угнала машину.
- Тогда кто же?
- Какой-нибудь шалопай слонялся по улице и увидал машину Жюля.
- А может, у вас есть какие-нибудь соображения о личности этого шалопая?
Горас Хоман прищурился, понизил голос и сказал:
- Ну, если ставить вопрос таким образом… - Внезапно он коротко хохотнул: - Подождите, вы же Большой Злой Волк по отношению к нашему дому. Какие у тебя огромные зубы, бабушка! Нет, мистер Мейсон, я не могу позволить себе даже высказать догадку, к тому же у меня встреча с совершенно очаровательной особой, ровно через двадцать минут. У меня осталось всего десять минут, чтобы переодеться. Извините, старина, вы же знаете, как это бывает. Да, я собираюсь заглянуть к этой мисс Клэр. Как считаете, она не станет возражать?
- Мысль неплохая, если только вы не собираетесь вытягивать из нее какую-нибудь информацию. Предупреждаю, я попрошу ее ничего вам не говорить…
Хоман подмигнул.
- Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего не сказал, не так ли?
- Абсолютно ничего.
- Значит, мы квиты. Рад был познакомиться… - Длинные, загорелые пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос: - Филип, он уходит, все семейное серебро на месте?
Слуга-филиппинец неслышно выскользнул из-за тяжелой портьеры, закрывающей проход под аркой. Мейсон понял - он расположился так, чтобы все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не произнеся ни слова, шагнул в ночь.
Глава 9
Когда Мейсон вошел в вестибюль, у больничной конторки стоял маленький седоволосый человек, глаза которого настороженно поблескивали за стеклами очков. Рядом с ним - молодой человек в сером пальто. Мейсон мельком разглядел его широкие плечи, черные волосы и раздвоенный ямочкой подбородок.
Женщина за расчетным столом говорила седому джентльмену:
- Мы никого не пропускаем к мисс Клэр без разрешения полиции.
Мейсон незаметно приблизился.
- Вы перевели пациентку в отдельную палату? - спросил седоволосый.
- О, вы, наверное, мистер Олджер?
- Так оно и есть.
- Да, мистер Олджер, мы в точности выполнили ваши распоряжения. Вы упомянули по телефону, что вы ее дядя?
- Правильно.
- Раз вы ее родственник, я полагаю, вам разрешат ее навестить. Сейчас все выясню. Подождите немного, пожалуйста.
- Справьтесь и о мистере Стерне тоже. Я имею в виду вот этого джентльмена.
- Он родственник?
- Ну, некоторым образом.
Сестра улыбнулась:
- Извините, я должна знать. Он родственник или нет?
Молодой человек в сером пальто разволновался:
- Макс, я думаю, мне не стоит входить.
- Почему?
- Она может расстроиться. Подумает, что я пытаюсь использовать ее положение и… ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я… Я могу немного подождать.
- Ерунда!
- Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себя чувствует…
- Так он не родственник? - продолжала настаивать сестра.
- Они обручены… - пояснил Олджер.
- А!
- Были когда-то…
- Помолчите! - Олджер сердито посмотрел на молодого человека и тут же гневно повернулся к сестре. Своими быстрыми порывистыми движениями он напоминал какую-то птицу. Маленького роста, лет семидесяти, он казался куда более напористым и энергичным, чем молодой Стерн, которого природа наделила мощной грудной клеткой, резкими чертами лица - такие типы обычно рекламируют воротнички - и, по-видимому, излишней робостью.
Медсестра обратила внимание на стоящего в стороне адвоката.
- А, мистер Мейсон. Все в порядке, вы можете пройти. В отношении вас я получила специальное указание.
Мейсон кивком поблагодарил ее, отметив про себя, что его имя явно ничего не говорило ни одному из двух посетителей, которые стояли перед столом и уныло наблюдали, как медсестра быстро набирает номер телефона.
Мейсон прошел по застланному линолеумом коридору, где стоял характерный для больницы запах антисептических средств, и остановился перед дверями палаты. Сиделка в туго накрахмаленном одеянии проплыла мимо, с улыбкой посмотрела на него и сказала:
- Вашу пациентку только что перевели, мистер Мейсон.
- Куда?
- В отдельную палату номер шестьдесят два… Я вас провожу.
Мейсон молча зашагал рядом с медсестрой, проклиная в душе свои громко стучавшие ботинки, слишком неделикатные по сравнению с башмаками сестры, резиновые подошвы которых издавали тихое: шлеп… шлеп… шлеп…
Сестра тихонечко постучала в дверь. Раздался голос Стефани Клэр:
- Войдите!
Мейсон распахнул дверь, поблагодарив улыбкой медсестру.
Стефани Клэр сидела в постели.
- Кто этот щедрый Санта-Клаус? - живо спросила она. - Отдельная палата, цветы…
- Когда это случилось? - поинтересовался Мейсон.
- Всего несколько минут назад. Вывели из палаты, стянули жесткую больничную сорочку, дали этот очаровательный пеньюар… Или вы не замечаете такие вещи, мистер Мейсон?
Мейсон с улыбкой посмотрел на кружева, прикрывающие плечи девушки, на светло-голубой шелк, эффектно приподнявшийся на ее груди.
- Прелестная штучка, - похвалил он. - А цветы?
- Их только что принесли.
- Очевидно, Санта-Клаус - это джентльмен по имени Макс Олджер. Он сейчас… - Он замолчал, увидев выражение ее лица. - В чем дело?
- Дядя Макс? - произнесла она. - Каким образом он узнал?
- Очевидно, вы просто не заметили, какими заголовками пестрят газеты: "МАШИНА, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ГОЛЛИВУДСКОМУ ПРОДЮСЕРУ, ПОПАЛА В АВАРИЮ", "ОЧАРОВАТЕЛЬНУЮ БЛОНДИНКУ ОБВИНЯЮТ В УГОНЕ МАШИНЫ - ОНА ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО СЕЛА В ПОПУТНУЮ МАШИНУ", "ТАИНСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА ПРИСТАЕТ К БЛОНДИНКЕ И ИСЧЕЗАЕТ". Какие у вас претензии к дяде?
- Ох, он хороший человек, но хочет мною командовать. У него не укладывается в голове, что я уже выросла.
- Когда вы его видели в последний раз?
- Немногим более года назад.
- Хотите рассказать мне об этом?
- Нет, но, очевидно, это нужно сделать.
Мейсон присел на краешек кровати.
- Полагаю, он появится здесь с минуты на минуту, - сказал он, - так что поспешите. Сейчас он внизу, в приемной.
- Он там один?
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
- С ним молодой человек, широкоплечий, мужественный тип. Однако, как мне показалось, он никак не мог решиться…
- Это Джексон, - прервала его девушка. - Притащить его сюда - как раз в стиле дяди Макса!
- Давайте сначала поговорим о дяде.