- Участвовал ли он в ней на какой-либо стадии?
- Только однажды, но боюсь, что я…
- Поймите, мне необходимо разузнать обо всех мужчинах, с которыми она хоть раз входила в контакт. Я просто удивляюсь…
Речь свою я прервала намеренно. Он улыбнулся.
- Боюсь, в таком случае вы будете слишком перегружены работой. Надеюсь, вам хорошо платят за подобные услуги? - Потом, уже без улыбки, добавил: - С весны мое здоровье резко ухудшилось, и я не могу теперь справляться со своими обязанностями столь же успешно, как прежде. Мой племянник помогает мне в части заключения договоров.
- Так он встречался с Кэролайн?
- Да.
- У них были хорошие отношения?
- Мисс Вульф, я понимаю, что вы делаете свою работу, но если вы спросите меня, мог или нет мой племянник быть отцом ребенка, то я вам категорически отвечу, что нет, не мог. Догадываюсь, о чем вы спросите дальше, и сразу же говорю: нет, его здесь нет. Вчера вечером Даниель вылетел по делам в Токио. Но дней через десять он вернется и будет, несомненно, рад лично обсудить все это с вами. А теперь, если позволите, я бы обратился за содействием к своему секретарю…
Аудиенция, как видно, была закончена. И тотчас, как по мановению волшебной палочки, дверь растворилась и на пороге появился Цербер. Бельмон вновь протянул мне руку, то же самое холодное сухое прикосновение. Все равно что обменяться рукопожатием с игуаной, подумала я, хотя ни с какими игуанами никогда близко не общалась. В лифте я все еще размышляла о рептилиях. Вот уж у кого нет никаких сложностей с беременностью. Просто отложит яйцо и лежит на нем. Мадам Бельмон могла бы даже сидеть на нем.
Погода заметно ухудшилась. Представляю, что ты чувствуешь, бедняга, подумала я, стоя под козырьком парадного подъезда и наблюдая, как смешной толстяк спешит куда-то, съежившись под струями дождя и неуклюже перепрыгивая через лужи. Нет нужды говорить, что зонтика у меня с собой не было. Вернувшись в вестибюль, я попросила дежурную вызвать для меня такси, присела неподалеку от выхода и призадумалась, что же мне делать дальше.
Происходит полная чепуха. Если Бельмон говорит правду, я теряю самую перспективную версию. И тогда остается только вылететь домой, перевести дыхание, с недельку побросать кости и, если все время будет выпадать шестерка, начать играть заново. Попробовать разве, - пока Даниель Дэвю витает в японских облаках - пробраться к мадам Бельмон и выслушать ее версию компаньонства и плодородия англичанки. Вопрос только в том, куда пробираться.
Девушка за конторкой сказала мне, что такси прибыло. Я подхватила сумочку и покинула "Авиацию Бельмона". Снаружи все еще лило. Интересно, сколько это будет стоить- доехать до самого Парижа? Нет, после вчерашних расходов надо быть малость поэкономнее, хватит тебе шиковать на деньги безутешной мисс Патрик. Я назвала таксисту ближайшую железнодорожную станцию, уселась на заднее сиденье и стала смотреть на дождь.
Глава 10
Я никогда не верила в судьбу. Лучше уж самому поломать себе жизнь, чем верить, что все предопределено свыше и ты всего лишь фишка в чьей-то неведомой игре. Поэтому все случившееся через минуту я склонна рассматривать как пример позитивного нигилизма: событие, не имеющее никакого смысла, кроме того, который другие, в данном случае я, в него вкладывают.
Прямо перед нами был припаркован сияющий черный лимузин такой величины, что владелец спокойно мог бы сдавать его часть в субаренду. Залезая в такси, я, как ни странно, не обратила на него внимания. В тот момент я слишком была обеспокоена состоянием своего вымокшего костюма, так что детектив во мне на какое-то время потерял бдительность. Но не заметить ажиотаж, возникший в фойе "Авиации Бельмона", было просто невозможно.
Первым появился охранник с огромным черным зонтом. Он подошел к задней дверце лимузина и замер там в ожидании, раскрыв над головой зонт. Затем возник другой человек, скрывающийся под шляпой, и тоже раскрыл огромный зонт. Он расположился возле выхода. Прошла целая минута, в течение которой ничего больше не происходило. Со стороны это напоминало массовку, ожидавшую момента, когда можно будет поочередно ворваться в музыкальное действо "Американцы в Париже танцуют под дождем". Увы, звезда этого шоу сама не плясала. Малость староват, хотя отнюдь не инвалид: для человека, который всего пятнадцать минут назад не мог толком ответить на рукопожатие, ходил он довольно прытко. Одет он был в элегантное черное пальто с поясом и поднятым воротником, на голове не менее элегантная фетровая шляпа. И тридцати секунд не заняло у него путешествие от дверей офиса до машины. Причем держатели зонтов защищали босса так усердно, что ни одна дождевая капля на него не упала. Кроме того, в течение этого времени никто не входил в здание и не выходил из него. Было такое впечатление, что весь персонал трепетно приник к оконным стеклам, провожая своего господина взглядами и желая ему доброго пути. Но миссис Дэнверс, вне всякого сомнения, даже в такие минуты призывает всех вернуться на свои рабочие места.
Дверь лимузина захлопнулась, оставив охранника стоять под дождем. Шоу закончилось. Я была так основательно увлечена сим зрелищем, что чуть не пропустила следующий акт. Таксист, все это время сидевший как загипнотизированный, только теперь, когда лимузин бесшумно отъехал, очнулся и, обернувшись, спросил:
-Так куда, вы сказали, мы едем?
Вы, надеюсь, поймете меня, если я сознаюсь, что ощутила некоторую дрожь профессионального наслаждения, услышав собственную реплику:
- Я передумала. Едем за той машиной.
И мы тотчас тронулись и поехали, хотя таксист вполне мог заявить, что ни каскадером, ни автогонщиком не является, или поинтересоваться цветом денег, которыми я собираюсь расплачиваться за его мастерство и умение маневрировать на большой скорости. Этот- нет! Этот взял с места в карьер. Я по опыту знаю, что любой водитель такси - это как первое свидание - или оправдывает ваши надежды, или оказывается настоящим бедствием. Однако после вчерашнего вечера я заслужила романтическую разрядку. Он стрельнул в меня быстрым взглядом и с небрежностью бывалого профессионала спросил:
- Мы как? Демонстративно? Или будем держать дистанцию?
- Держите дистанцию, - сказала я, тоже пытаясь выглядеть так, будто для меня погоня и преследование- дело чуть ли не каждодневное. - Вижу, вам такое не впервой.
Он бросил на меня взгляд, какой французы приберегают для безногих лягушек, налипших на колеса и грозящих пустить машину юзом.
Первые десять минут или около того все шло так, как это показывают в боевиках. Столь огромный и блистающий лимузин потерять из виду не так уж просто, тем более что в индустриальной зоне движение было умеренное. Мой лихой водила, который, очевидно, смотрел те же фильмы, что и я, закурил сигарету и расслабленно откинулся на спинку сиденья, без усилия держа дистанцию. Но промзона Руасси скоро кончилась. Левая сторона предлагала возвратиться в Париж, правая же - манила указателем дальнейшего маршрута и выходом на автостраду. Лимузин шел по правой стороне, а потому скоро свернул на трассу и стал набирать свою настоящую скорость.
Автострада сразу покажет, кто здесь рядовой автолюбитель, а кто профессионал, если не сказать - гонщик. Лимузин сразу выехал на скоростную полосу и пошел себе, ни на кого не оглядываясь. Расстояние между нами начало увеличиваться. Уж сколько времени прошло, а я до сих пор помню, как стали увлажняться мои ладони. Таксист двинул в середину трассы, приспустил стекло, выкинул окурок, после чего сосредоточился на дороге, и тело его теперь было напряжено. Первые десять минут мне казалось, что мы вот-вот их потеряем. Но небольшая машина имела сильный мотор, и дистанция между нами постепенно начала сокращаться. Я со смутным удивлением подумала об ограничении скорости и о том, как отнесся бы важный бизнесмен, вроде Бельмона, к попытке постового указать ему на нарушение правил дорожного движения. И вообще, почему он так гонит? Ведь он же не знает, что его преследуют. Дистанция между нами выдерживалась постоянная, и шикарный зад лимузина мы своими фарами отнюдь не озаряли. Ландшафты французских предместий, проносившиеся мимо, ничем не отличались от всяких других ландшафтов, мелькающих за окнами машины, мчащейся на большой скорости. Я испытывала сильное возбуждение от погони и от того, что ситуация все больше напоминала кинобоевик. Так мы гнали еще некоторое время, и когда миновали поворот к аэропорту Шарля де Голля, я впервые подумала о материальном обеспечении затеянной мною авантюры.
Взглянув на счетчик, я обнаружила, что он успел навертеть сто девяносто семь франков, а маленький циферблат справа сулил быстрое увеличение этой цифры. Смекнув, во что мне обойдется погоня, я ужаснулась. Прилетев, я обменяла в аэропорте сотню фунтов на франки, но все это время жила не по средствам и сегодня намеревалась обменять в банке еще. После вчерашних поездок на такси, выпивки и доли в оплате ужина от одной сотни франков почти ничего не осталось. Я пропустила банкноты сквозь пальцы. Революционерка Делакруа, размахивая флагом, четыре раза ткнула в меня своими титьками. Четыреста франков.
Плюс еще кое-какая мелочь… А ведь придется добавить таксисту за сообразительность и готовность к участию в погоне. Счетчик уже показывал двести пятьдесят франков и продолжал наращивать обороты. Интересно, как они там, в боевиках, решают эти проблемы? Я, например, ни в одном фильме подобной ситуации не видела. А лимузин перед нами на крейсерской скорости продолжал свое самоуверенное и независимое перемещение в пространстве. А что это говорил мне сегодня утром в Руасси тот, первый таксист? Пока одни финансовые магнаты стараются устроить свою контору поближе к дому, Бельмон работает в глубинке, вместе со своим трудовым коллективом, да и живет неподалеку от Руасси. Неподалеку! Господи, спаси и помилуй!
Теперь я смотрела не столько на автотрассу, сколько на циферблат счетчика. Сантимы отщелкивались слишком быстро. При скорости сто пятьдесят километров в час за минуту нарастал чуть ли не фунт. Еще двадцать минут такой погони, и я практически останусь без денег. Великолепно! Неужели все классически возвышенные моменты моей жизни вечно будут превращаться в жалкий и ничтожный фарс? Я начала мысленно готовить небольшую речь о личных чеках и ценности английского фунта стерлингов, а счетчик все накручивал и накручивал, будто давно истомился по работе. Мы уже наездили на триста франков, когда шофер вдруг выругался и ударил по тормозам. Я проглядела момент, когда лимузин, до того ровно маячивший перед нами, свернул на боковую дорогу. Свет задел указатель, и я успела заметить лишь одну букву "С", с которой начиналось название местности. Где это? Куда?.. Господи, сделай так, чтобы это было не слишком далеко от автострады!
Дождь превратился в изморось. Таксист пересек крайний ряд чуть не под носом у медленно двигающейся вереницы из пяти машин. Лимузин, свернувший направо, уверенно удалялся от автострады. Мы на расстоянии следовали за ним. Я пыталась запомнить особенности местного ландшафта. Он был почти плоский, с длинными волнистыми полями, на горизонте вырисовывались зоны густых заповедных лесов. Таксист снизил скорость; теперь, кроме нас и лимузина, никого на дороге не было, так что нам пришлось малость поотстать, дабы не вызвать подозрений. Но тут мы потеряли роскошное авто из виду, оно свернуло и скрылось в извилинах живых изгородей. Я взглянула на счетчик: уже триста сорок семь франков, и это еще не предел. Мы вернулись назад, медленно повернули направо, спустились по довольно крутому откосу, оставив слева маленький каменный коттедж, казавшийся заброшенным. Напротив стоял крепкий красивый фермерский дом, свежеокрашенный и расцвеченный расписными ставнями. А затем, после плавного поворота, мы увидели впереди справа кованые двойные ворота, от которых длинная подъездная аллея вела к огромному зданию. На этой прямой, ярдов в пятьдесят, дорожке лимузина не было. Таксист как-то весь напрягся, и мы, проехав немного дальше ворот, оказались в густой тени живой изгороди. Дальше дорога, на которой мы стояли, превращалась в колею, заброшенную и заросшую травой, но все еще хорошо заметную. Здесь тоже явно никто не проезжал. Нажимая на тормоза, таксист пробормотал нечто весьма презрительное о Святой Марии, чем превратил три бумажки будущих чаевых в две.
Заглушив мотор, водитель взглянул на счетчик, где торжествовала цифра триста шестьдесят восемь, повернулся ко мне и довольно-таки резко спросил:
- Рассчитаемся здесь или желаете, чтобы я вас подождал?
Французские дамочки с флагами и титьками, дрожавшие в моей сумочке, замерли в тревожном ожидании. Черт меня побери, если я знаю, что делать дальше!
- А далеко ли отсюда до ближайшего города? Он ухмыльнулся.
- До Санлиса-то? Да километра четыре. Я перевела дыхание.
- Знаете, у меня в сумочке четыреста франков. Если вы подождете меня несколько минут, мы поедем туда, где я смогу обналичить чеки и расплатиться с вами. Вы как?
С минуту он пристально смотрел на меня, потом наконец мрачно спросил:
- А что вы будете делать, если на счетчике будет четыреста десять франков?
Он, как видно, не верил, что я раздобуду еще какие-то деньги, полагаясь теперь только на объявленные четыреста и заранее оплакивая грезившиеся ему хорошие чаевые.
- Ну, выйду, не доезжая до четыреста первого франка, - с улыбкой ответила я.
Он пожал плечами в той экстравагантной манере, в какой пожимают плечами французы, подражая жестам любимых английских актеров. А потом все нее улыбнулся. Благодарю Тебя, Господи, за опыт Второй мировой войны, прозвучало во мне. И кто сказал, что от истории нет никакой пользы?
- Ладно, я подожду. Но вы там побыстрее. И… - я в этот момент уже наполовину вылезла из машины, - и оставьте свою сумочку.
Даже от ворот было видно, что это за дом. Глядя на подобные строения, начинаешь понимать, почему во Франции произошла революция. Он впечатлял не столько размерами, сколько своей надменностью. Высокомерно глядя на тебя сверху, он будто говорил: "Ну? Разве я не прекраснее окружающего меня мира?" И правда, он, рукотворный, будто увенчивал ландшафт, созданный матушкой-природой. Изумляло совершенство симметрии, кажущаяся легкость, чистые линии и элегантность. Я насчитала десять окошек на верхнем этаже и четыре больших окна до полу на первом этаже. Интересно, как Бельмоны распоряжаются этим особняком? Переезжают из помещения в помещение или живут во флигеле, оставляя весь дом во власти распада в духе мисс Хэвишем? Местность выглядит совершенно безлюдной, и если бы не лимузин, как огромный ухоженный черный кот отдыхающий неподалеку от лестницы, можно было подумать, что дом необитаем. А что будет, если я решусь со скрипом открыть ворота и, похрустывая гравием дорожки, направлюсь к дому? Неужели и теперь, когда дело зашло так далеко, мсье не разрешит мне встретиться со своей женой?
Я положила руку на кованую завитушку ворот, глядя, не появится ли из какой-нибудь потайной сторожки старый привратник- преданный вассал, дабы с ворчанием взять мою визитную карточку. Даже погремела замком. Если слуга и был, то он не появился, зато у него имелись подручные. Они выскочили из-за кустов, растущих слева от дома, рыча и воя, троица стремительных черных ребят мускулистого сложения, способных обратить в бегство любого, кто вторгнется в чужие владения. Возвращаясь к машине, я подавила в себе желание бежать. Таксист тотчас завел мотор. В зеркале я видела, что он изо всех сил старается сохранить серьезное лицо.
До Санлиса было десять минут езды, но я так увлеклась наблюдением за счетчиком, что даже не заметила, как мы прибыли. Старинная площадь, до которой он подбросил меня, была вымощена брусчаткой, хотя средства передвижения на ней стояли исключительно современные. Набило четыреста двадцать семь франков. Я вытащила четыре банкноты и добавила к ним три десяти-франковые монеты, давно уже гревшиеся в моей ладони, поскольку я приготовила их заранее, страшась упустить тот момент, когда счетчик покажет сумму, превышающую мою платежеспособность. Он взял деньги и пересчитал их, после чего бесстрастно воззрился на меня.
- И это все?
Я подавила в себе нарастающую панику и как можно более спокойно ответила:
- Я ведь говорила вам, что у меня только четыреста франков и мелочь. Но если вы довезете меня до банка и немного подождете, я получу наличные, и вы останетесь довольны.
На лице его выразилось нечто, не совсем мне понятное, он засунул банкноты в карман, после чего вернул мне три десятифранковые монеты.
- Берите, берите! - настоятельно проговорил он. - Вам понадобится заказать себе немалое количество чашечек кофе, пока вы дождетесь открытия банка. - Ухмылка его при этом была прямо-таки омерзительна. Он включил мотор и на прощанье от души высказался: - Нечего и гонять было. Спросили бы у меня сразу, куда едет мистер Бельмон, я бы вам там, на месте, дал точный адрес. Потому что у нас каждый ребенок знает, что его загородная резиденция находится неподалеку от Вилльметри.
И, тронувшись с места, он вскоре растворился в потоке уличного движения. Я посмотрела на собственную ладонь, где лежали три монеты, и лениво спросила себя, сколько может стоит поездка на автобусе от Руасси до Санлиса. "Ханна, дорогая, - почто нежно прошептал мне на ухо голос Фрэнка, - сколько раз я говорил тебе, не торопись идти на большие расходы. Всегда обычно находится более дешевый способ получить то, что тебе требуется".
- Ох, Фрэнк, не трави ты мне душу! - громко воскликнула я и осмотрелась в поисках банка.