- Так вот, пока они находились здесь, незадолго до их ухода, одному из них кто-то позвонил, и после разговора он сказал, что Ниро Вулф, возможно, через своего помощника Арчи Гудвина сделает попытку связаться со мной. В этом случае меня попросили сообщить полиции все, что будет говорить Вулф.
- Очень интересно. И вы дали согласие?
- Нет. Я не желаю связывать себя никакими обязательствами. - Она поднялась, подошла к столу, достала из ящика пачку сигарет, закурила и сделала подряд две глубоких затяжки, продолжая стоять и глядеть на меня. - Я рассказала вам об этом чисто из эгоистических соображений. Мне думается, что мистер Вулф умнее любого полицейского. Именно поэтому миссис Фромм и дала ему этот чек, хотя я и не знаю, за что. Так как я была её секретарем, то, естественно, имею к этому отношение. Тут уж ничего не поделаешь, но я не хочу предпринимать ничего такого, что ещё больше вовлекло бы меня в это дело. А это, несомненно, случится, если я поеду к мистеру Ниро Вулфу. Если я не сообщу полиции, о чем он будет говорить со мной, они не отстанут от меня, а если расскажу… Ведь, возможно, миссис Фромм беседовала с ним конфиденциально и не хотела бы, чтобы о её разговоре с мистером Вулфом стало известно полиции?
Она сделала ещё одну затяжку, подошла к столу, погасила сигарету в пепельнице и вернулась.
- Я вам все рассказала. Я простая провинциальная девушка из Небраски. Если десять лет, проведенные в Нью-Йорке, не научили тебя, как нужно избегать столкновения с уличным транспортом, значит, тебе уже этому не научиться. Вот я оказалась замешанной в этом путаном деле, но я не хочу говорить или делать ничего, что может усугубить моё положение. Я должна искать работу. Я ничем не обязана миссис Фромм; я служила у неё, и она платила мне жалованье, и не такое уж большое, кстати говоря.
Голова у меня была запрокинута, чтобы я мог смотреть на неё, и моё лицо, если только оно слушалось меня, должно было выражать сочувствие. Крахмальный воротничок впивался мне в затылок.
- Не стану возражать вам, мисс Эстей, - уверил я. - Я тоже живу в Нью-Йорке десять лет. Вы говорите, что в полиции вас просили сообщить, что скажет вам Ниро Вулф. Ну а как насчёт Арчи Гудвина? Они просили рассказывать о том, что я буду говорить?
- Пожалуй, нет.
- Вот и хорошо. Тогда мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, если вы сядете.
- Я сидела и отвечала на вопросы целый день.
- Согласен. Например, такой вопрос: где вы были вчера вечером от десяти до двух?
Она воззрилась на меня.
- Это вы спрашиваете?
- Нет, просто привожу вам образец тех вопросов, которые задавались вам в течение сегодняшнего дня.
- Ладно, вот вам образец ответов, которые я давала. Вчера, между пятью и шестью часами, - миссис Фромм продиктовала мне с полдюжины писем. Вскоре после шести она ушла переодеться к ужину, а я по её поручению сделала несколько телефонных звонков. В восьмом часу, после того, как она уехала, я поужинала в одиночестве, затем перепечатала письма, которые она продиктовала, и пошла опустить их в почтовый ящик на углу. Это было около десяти часов вечера. Я сразу же вернулась, сказала Пекэму, дворецкому, что чувствую себя утомленной, отправилась в свою комнату, включила радио, чтобы немного послушать музыку, и легла в постель.
- Отлично. Значит, вы живете здесь?
- Да.
- Другой образец. Где вы были во вторник от шести до семи вечера?
Она села и, склонив голову набок, посмотрела на меня.
- Вы правы. Они спрашивали и об этом. Зачем?
Я пожал плечами.
- Просто я показываю сам, что знаю, какие вопросы может задавать полиция.
- Но всё-таки почему вы спросили про вторник?
- Сперва скажите, как вы ответили на этот вопрос полиции?
- Я не могла на него ответить, пока не вспомнила. В этот день миссис Фромм отправилась на собрание в АСПОПЕЛ. Она разрешила мне взять её машину, и весь вечер я гоняла по городу в поисках двух эмигрантов, которым АСПОПЕЛ собиралась оказать помощь. Однако мне так и не удалось их разыскать, и около полуночи я вернулась домой. Мне было трудно дать отчёт о каждой проведенной в тот вечер минуте, и я даже не пыталась вспомнить. Почему я должна думать об этом? Но что всё-таки случилось во вторник между шестью и семью часами?
Я посмотрел на неё.
- Давайте договоримся так: вы скажете мне, где была миссис Фромм между тремя пятнадцатью и пятью часами и какие письма она продиктовала от пяти до шести, какие телефонные звонки сделала, и тогда я расскажу вам, что случилось во вторник.
- Опять образцы вопросов, которые задавала полиция?
- Естественно. Но эти вопросы мне нравятся.
- Миссис Фромм никуда не звонила. Она дала мне список и просила обзвонить всех значащихся там лиц - их было двадцать три - и распространить среди них билеты на театральное представление в пользу Майлстоунской школы. Полиция имеет этот список. Письма она продиктовала самые обычные, деловые, мистер Горан и мистер Кюффнер посоветовали мне снять с них копии для полиции. Так я и сделала. Если вы хотите…
- Оставим это. Что делала миссис Фромм в промежуток времени после ухода из АСПОПЕЛ и до возвращения домой?
- Я знаю только, что она была в магазине на Мэдисон-авеню, купила несколько пар перчаток - она показала их мне - и звонила в контору Поля Кюффнера. Что она делала ещё, я не знаю. Так что же произошло во вторник?
- На углу Девятой авеню и Тридцать пятой улицы под красным светом остановилась машина, и женщина, сидевшая за рулем, попросила мальчика позвать полицейского.
Она сморщила брови.
- Ну и что?
- Я вам все рассказал.
- Но при чем тут это?
Я покачал головой.
- Это не было в условиях нашего договора. Я обещал вам рассказать, что случилось во вторник, и только. Это очень запутанное дело, мисс Эстей, и если хотите, можете сообщить полиции о том, что поведал вам Арчи Гудвин. Там не понравится, что я рассказываю лицам, находящимся на подозрении, о том, как…
- Но я не на подозрении!
- Простите! Я подумал, что вы на подозрении. Во всяком случае, я…
- Но почему я должна находиться на подозрении?
- Хотя бы потому, что вы были близки к миссис Фромм и знаете, где она была вчера вечером и где она могла оставить свою машину. Возможно, что мистер Вулф посмотрит на это иначе. Если вы измените ваше намерение и приедете повидать его сегодня после ужина или завтра утром - скажем, в одиннадцать часов, когда он будет свободен, - то он, если будет в настроении, выложит вам все. Он гений, поэтому никогда нельзя предсказать, что он сделает. Если вы…
Дверь распахнулась, и я замолчал. В комнату вошёл человек и сразу же начал что-то говорить мисс Эстей, но, увидев, что она не одна, оборвал свою речь и воззрился на меня.
Когда стало ясно, что ни она не представит нас, ни он не спросит фамилию незнакомого ему человека, я сам растопил лед.
- Меня зовут Арчи Гудвин. Я служу у мистера Ниро Вулфа. - Увидев выражение его лица, я пояснил: - Это маскарадный костюм.
Он направился ко мне с протянутой рукой. Я учтиво привстал и пожал её.
- Поль Кюффнер, - представился он.
Небольшого роста, он достигал мне до кончика носа. Узкие тёмные усики, подстриженные параллельно толстым губам; я бы не назвал его хорошо вылепленным; не вполне подходящая внешность для человека, занимающегося рекламой и общественными связями, но, признаюсь, я настроен предубежденно к усам, походящим на выщипанные брови.
Он улыбнулся, выказывая мне свою симпатию и одобрение всему тому, что я когда-либо сказал или сделал, и понимание возникшей передо мной проблемы.
- Сожалею, что помешал вам и вынужден увести мисс Эстей, но кое-какие срочные дела… Пойдемте наверх, мисс Эстей.
Это было проделано превосходно. Вместо того, чтобы сказать: "Убирайтесь из этого дома и дайте мне возможность расспросить мисс Эстей, какого чёрта вам тут надо", - а именно это он и хотел сказать. Так нет же, я был ему слишком мил, чтобы он позволил себе сказать что-либо, могущее оскорбить мои чувства.
Когда мисс Эстей поднялась со стула и вышла, он последовал за ней. В дверях обернулся:
- Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Гудвин. Я много наслышан о вас и о мистере Вулфе. Весьма сожалею, что наша встреча произошла в столь тяжкую минуту. - Он исчез за дверью, но его голос ещё доносился до меня: "Пекэм, Пекэм! Мистер Гудвин уходит. Спроси, не нужно ли остановить для него такси".
Отличная, чистая работа!
Глава 7
Я вернулся домой вовремя, чтобы присутствовать при инструктаже. Сол и Орри были уже у нас, ожидали, когда появится Фред. Поздоровавшись с ними, я обратился к Вулфу, восседавшему за своим столом.
- Я видел её и имел с ней беседу, но…
- Какого дьявола ты так вырядился?!
- Я гробовщик.
Вулф состроил гримасу.
- Что за отвратительное слово! Рассказывай.
Я сделал подробный доклад, но у Вулфа возникли вопросы. Ни один из них ни к чему ни привёл, так как я уже изложил ему все факты, а моё впечатление от Джин Эстей и Поля Кюффнера ничем не могло ему помочь. Но тут пришёл Фред, и Вулф, оставив меня в покое, велел им всем придвинуть стулья ближе к его столу.
Эта троица внешне не производила особого впечатления.
Сол Пензер с крупным носом, господствующим на узком лице, в коричневом костюме, нуждавшемся в утюжке, мог показаться постороннему глазу мелким служащим или даже подметальщиком улиц. Но в действительности Сол был искуснейшим оперативником, лучшим в городе, и его талант в наружной слежке, который Ниро Вулф восхвалял в разговоре с Питом Дроссосом, был лишь одной из граней его дарования. Любое сыскное агентство в городе согласилось бы платить ему тройное жалованье.
В грузном Фреде Даркине могли бы уместиться два Сола, но только не по способностям. Фред мог вполне вести наружную слежку, был исполнителен, настойчив, и на него можно было положиться в рядовом деле, но звезд с неба он не хватал.
Что касается Орри Кэтера, то, когда он возникал перед вами с доверчивым взглядом темно-карих глаз и самодовольной улыбкой изогнутых губ, у вас не возникало никакого сомнения, что больше всего его интересует одно - поняли ли вы, как он красив. Конечно, это сбивало с толку любого человека: создавалось впечатление, что в присутствии Орри нет никакой необходимости следить за каждым своим словом, и это было роковой ошибкой, так как Орри никогда не забывал о своём долге детектива.
Вулф откинулся назад, положив руки на подлокотники кресла, глубоко втянул в себя воздух и тут же шумно выдохнул.
- Джентльмены, - начал он, - я в трясине по самое горло. Обычно, когда я прибегаю к вашим услугам, бывает вполне достаточно определить каждому из вас задание, но на сей раз это невозможно. Вы должны быть проинформированы об этой ситуации во всей её сложности. Однако сперва вопрос денег. Меньше чем через двенадцать часов после того, как клиентка выдала мне чек на десять тысяч долларов, её убили… Я готов, по сугубо личным мотивам, истратить большую часть, а то и всю эту сумму на расследование, но не более того. Я не призываю вас скупиться на расходы, но должен предостеречь от расточительности. Так вот, суть дела такова…
Начав рассказ с того, как я привёл Пита Дроссоса в столовую во время ужина во вторник, и закончив моим отчетом о беседе с Джин Эстей, он не упустил ничего. Все трое сидели, вникая в его слова каждый по-своему: Сол, внешне не проявляя интереса и словно расслабившись, Фред был весь напряжен и не спускал взора с Вулфа, будто слушал также и глазами, а Орри сидел, приложив к виску пальцы, словно позируя художнику. Что касается меня, я пытался поймать Вулфа на том, что он упустит какую-либо деталь и этим доставит мне удовольствие поправить его, однако этого не произошло. Я не мог бы более точно и подробно обрисовать создавшуюся ситуацию.
Вулф взглянул на часы.
- Двадцать минут восьмого. Ужин уже готов. Сегодня у нас жареная курица под белым соусом с маисовой кашей. За столом мы не будем говорить о деле, но прошу вас не забывать о нём.
Было около девяти, когда мы вернулись в кабинет. Вулф, устроившись в своём кресле, угрюмо посмотрел на меня, затем на них.
- Вы не кажетесь мне в состоянии боевой готовности, - недовольным тоном произнес он.
Я знал, как он ненавидел трудиться в течение часа после принятия пищи. Его грызло сейчас не то, что они не были в состоянии боевой готовности, а то, что он сам не хотел находиться в этом состоянии.
- Мы можем спуститься вниз и поиграть на бильярде, пока вы переварите ужин, - предложил я.
Он хмыкнул.
- Мой желудок может справиться со своей работой и без такого внимания с твоей стороны, - заявил он. - Итак, джентльмены, есть ли у вас вопросы?
- Может быть, позже, - пожал плечами Сол.
- Очень хорошо. Я продолжаю. Итак, как вы видите, положение почти безнадежное. Оно чрезвычайно запутано, а у нас нет никаких источников информации. Арчи может попытаться что-нибудь сделать, как он попытался сегодня с мисс Эстей, но у него нет никакой зацепки. Полиция не даст нам никаких сведений. Случалось, в прошлом у меня бывали возможности заполучить у них кое-какие сведения, но на этот раз мне нечем вынудить их к этому. Конечно, мы можем догадываться, какие действия они предпринимают. Они пытаются выяснить, была ли у какой-нибудь из знакомых миссис Фромм во вторник вечером или в среду расцарапана щека. Если они отыщут её, вопрос будет решен: но они могут и не отыскать, так как царапина, которую мальчик видел вблизи, могла быть весьма незначительной и женщина могла сделать её практически невидимой при первом же удобном случае. Полиция также разыскивает знакомую миссис Фромм, у которой в ушах были сережки в виде пауков, - если они разыщут эту женщину, то проблема также может быть решена.
Вулф поднял руку ладонью вперёд, призывая к вниманию.
- Они также пытаются найти машину, убившую мальчика и Мэттью Бирча. Они обследуют каждый дюйм машины миссис Фромм. Проверяют все действия, связи, знакомства Бирча. Складывают воедино минуту за минутой все, что делала миссис Фромм и что говорила после того, как покинула вчера свой офис. Они допрашивают не только тех, кто был с миссис Фромм вчера вечером, но и всех, кого можно подозревать в знании какого-либо факта, имеющего хотя бы малейшее отношение к делу. Они проверяют, где находился любой заподозренный ими человек во вторник вечером или позже в этот же вечер, когда был убит Бирч, или в среду вечером, когда был убит мальчик, или вчера вечером, когда была убита миссис Фромм. Они допрашивают всех, у кого был повод бояться или ненавидеть миссис Фромм или кому была выгодна её смерть. На это они могли бросить сто, даже тысячу сотрудников, многие из которых вполне компетентны в технике сыска.
Он поджал губы и покачал головой.
- Они могут не бояться неудач и потери времени. Пока мы сидим здесь, они, возможно, уже выследили свою жертву и готовы схватить её. Но пока дойдёт до этого, я предлагаю использовать все или часть денег миссис Фромм на дело, которое она, безусловно, одобрила бы. При преимуществах, которыми обладает полиция перед нами, они могут, конечно, опередить нас, но я хочу оправдать полученный аванс; кроме того, я не могу допустить, чтобы обращающихся ко мне за помощью людей безнаказанно лишали жизни. В этом я заинтересован лично.
- Мы накроем мерзавца! - выпалил Фред Даркин.
- Хотелось бы верить, Фред, но… Теперь вы понимаете, почему я пригласил вас на это совещание и поделился всеми подробностями вместо того, чтобы, как обычно, дать вам определенные задания. Я хотел, чтобы вы поняли безнадежность дела, а также хотел посоветоваться с вами. Существуют десятки возможных подходов к проблеме, а вас только трое. Сол, с чего, как вы думаете, следовало бы начать?
Сол в задумчивости поскреб нос.
- Пожалуй, сразу с двух вещей. С АСПОПЕЛ и пауков.
- Почему с АСПОПЕЛ?
- Потому что там интересуются перемещёнными лицами, а Бирч служил в Бюро иммиграции и гражданства. В этом я вижу единственный шанс отыскать какую-то связь между Бирчем и миссис Фромм. Полиция, конечно, занимается этим, но тут уж кому повезёт больше.
- Анджела Райт, исполнительный секретарь АСПОПЕЛ, присутствовала на вчерашнем ужине, её наверняка уже допрашивала полиция, и она откажется принять кого-либо из вас.
- Но только не перемёщенное лицо.
Вулф взвесил это предложение.
- Пожалуй, можно попытаться. Начнёте с утра. Возьмите двести долларов, но помните: перемещённое лицо не может быть расточительным. А что с серьгами?
- Я не управлюсь и с тем, и с другим.
- Да, но как быть с ними?
- Я всегда держу глаза открытыми, но никогда ещё не видел сережек в виде пауков ни на женщине, ни в витринах магазинов. Вы сказали, что Пит говорил - большие золотые пауки с растопыренными лапками? Такие серьги должны были бы броситься в глаза. Может быть, есть смысл попытаться отыскать магазин, в котором продавались такие серьги? Полиция, возможно, ещё не додумалась до этого. Я не прав?
- Нет, вы редко ошибаетесь. Если мы первыми обнаружим эту женщину…
- Я возьмусь за это, - сказал Орри. - Правда, я тоже никогда не видел таких серег. Они большие?
- Те, которые были вчера на миссис Фромм, величиной с ноготь большого пальца. Арчи?
- Я бы сказал, что несколько больше, - отозвался я.
- Золотые? - снова задал вопрос Орри.
- Не знаю. Арчи?
- Думаю, что да, но не могу утверждать.
- Ладно. Берусь за серьги, - повторил Орри.
Вулф насупился.
- Это может занять месяц.
- Нет, при том, как я намерен взяться за это, мистер Вулф. Однажды я оказал услугу парню, работавшему продавцом в ювелирном магазине Будэ, и я начну с него. Завтра воскресенье, но я знаю, где он живет. Я только не понял - эти серьги, которые вчера были на миссис Фромм, те же самые, которые носила женщина в машине?
- Неизвестно.
- Возможно, это две разные пары?
- Возможно.
- Понятно.
- Вам придётся платить вашему знакомому продавцу?
- Еще чего! Он мне по гроб обязан.
- Тогда возьмите сотню долларов. Если нападете на что-либо обнадеживающее, постарайтесь не показывать вида, что полиция была бы благодарна за эти сведения. Нам может самим понадобиться их благодарность. При малейшем намеке на какой-нибудь след звоните мне. - Вулф обернулся к Даркину. - А с чего начнете вы, Фред?
На широком лице Фреда была полная растерянность. Почти двадцать лет он был только исполнителем, и теперь, когда с ним советовались по вопросам высокой стратегии, растерялся. Он сжал челюсти, сделал глотательное движение и произнес громче, чем это требовалось:
- Серьги.
- Серьгами уже занимается Орри.
- Знаю, но ведь сотни людей должны были видеть на ней эти серьги. Лифтеры, официанты, горничные…