Еще минут пять Вульф продолжал ту же игру, бросая свои мячи под разными углами, затем резко поднялся.
– Очень хорошо, – сказал он, – на сегодня достаточно. Я попытаю счастья с мисс Веларди.
– Я сейчас ее пришлю, – Эллис Харт была уже на ногах, изъявляя горячее желание быть полезной. – Ее комната рядом. Сюда, прошу вас.
Она двинулась к выходу. Совершенно очевидно, Эллис не желала оставить нас наедине с Ван Гогом. С замком в ее бюро я справился бы за двадцать секунд, и мне хотелось сунуть туда свой нос, но поскольку Вульф отправился следом за ней, я в свою очередь был вынужден тоже удалиться.
Мы прошли далее по холлу до распахнутой настежь двери. Эта комната была совсем другая, меньшего размера, без Ван Гога и с такой меблировкой, которую можно было ожидать. Постель не была убрана, так что Вульф с минуту стоял и грозно хмурился на этот беспорядок, затем осторожно опустился на кресло, явно недостаточное для его фигуры, с протертой обивкой и коротко распорядился:
– Посмотри вокруг.
Я посмотрел. Белла Веларди была неряхой. Дверь в кладовку раскрыта, большая часть ящиков туалета и двух комодов была выдвинута. Одна из причин, почему я до сих пор сторонюсь женщин, это опасение нарваться вот на такую безалаберность. Я подошел к кладовой, но у меня не хватило духу нырнуть в кучу разбросанной одежды, поэтому я неплотно прикрыл дверцу и прошел к стеллажу с домашней библиотекой. Одна полка была целиком забита бестселлерами в ярких обложках, на столе рядом лежала книжонка с заманчивым названием: "Одной ошибки слишком много", на обложке которой была изображена сомнительного вида красотка с обнаженной грудью, в ужасе удирающая от здоровенного обезьяноподобного малого. Отдельно были подобраны за несколько лет номера "Новостей Ипподрома" и "Скаковых лошадей".
– Она занимается филантропией, – сообщил я Вульфу. – Жертвует монету на процветание коневодства.
– То есть?
– Играет на скачках.
– Много проигрывает?
– Проигрывает, это точно, но вот сколько – зависит от того, на что она ставит. Возможно, небольшие суммы, поскольку выписывает сразу два журнала.
Вульф хмыкнул.
– Выдвини полностью ящик. Пусть она это увидит, когда войдет. Меня интересует, до каких пределов они будут мириться с нашей наглостью.
Я повиновался. В шести ящиках большого комода были сплошь предметы женского туалета, я не стал в них копаться. Конечно, не исключено, что при тщательном осмотре под кучей нейлона можно было бы обнаружить нечто для нас полезное, но для этого у меня не было времени. Я плотно задвинул все ящики, чтобы показать ей, что думаю об аккуратности. Ящики туалетного столика тоже были неинтересными. Во втором ящике меньшего комода, среди прочей дребедени, была пачка фотографий, по большей части любительских. Я на всякий случай быстро просмотрел их, не ожидая найти что-либо стоящее, но один из снимков привлек мое внимание. На нем была запечатлена Белла Веларди с какой-то подружкой, между которыми стоял мужчина; все трое в купальных нарядах, фоном им служил океан.
Я подошел и притянул снимок Вульфу.
– На снимке мужчина, – обратил я его внимание, – кажется, я где-то его видел. Я тоже читал газеты с фотографиями, но это было два месяца назад, так что я могу ошибиться.
Вульф повертел снимок в руках, чтобы на него упал свет из окна, и кивнул головой:
– Гай Унгер, точно. – И сунул карточку в карман. – Посмотри, нет ли еще его снимков.
– Хорошо…
Я снова занялся фотографиями.
– Учтите, у вас может с ней ничего не выгореть. Прошло уже минуты четыре, как ушла Эллис Харт, так что либо Белла Веларди получает от нее подробнейшие инструкции, либо они позвонили в полицию, прося помощи, и в этом случае…
Тут до нас донесся стук высоких каблучков по незастланному ковром паркету в холле. Я задвинул плотно второй ящик комода и полностью выдвинул третий, так что когда каблучки застучали уже в комнате, я был занят обследованием его содержимого. Торопливо задвинув ящик, я повернулся к Белле Веларди, готовый услышать возмущенные вопли, но они не раздались. А ведь если судить по ее живым черным глазкам и подвижной физиономии, скандал мог бы быть неминуем, она наверняка обладала вспыльчивым характером. Очевидно ее голова была занята чем-то другим. Во всяком случае она предпочла притвориться, будто не заметила моих манипуляций с ящиком. Это было неблагоразумно по меньшей мере. В сочетании с другими мелочами, ее покладистость создавала впечатление, что эти телефонные барышни чувствовали себя весьма неуверенно.
Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском:
– Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить?
Она подошла к своей незастланной постели, присела на краешек, сплела пальцы и принялась их то сжимать, то разжимать. Вульф посмотрел на нее из полуопущенных век.
– Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос?
– Знаю, конечно.
– У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется?
– То есть, я… – Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. – Я, я не знаю.
– Зато я знаю. Если повезет, пять часов. Не повезет, пять дней. Так что было бы проще, если бы вы мне это сами сказали. Сколько вы потеряли?
Она снова заморгала:
– Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла?
– Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций, пришел к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер… А раз так, есть все основания предположить, что вы ведете учет своих выигрышей и проигрышей.
Он повернулся ко мне.
– Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи.
– Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, – продолжил свой допрос Вульф, – если желаете. Тут и речи быть не может о мелком воровстве.
Я подошел к маленькому комоду. Вульф, несомненно, спешил использовать сложившееся для него удачно положение вещей. Если она проглотит и это, не попытаясь вызвать полицию, значит, если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же как-то запротестовала. Когда я повернул ручку в ящике, чтобы выдвинуть его наружу, Веларди торопливо заговорила:
– Послушайте, мистер Вульф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. – Она наклонилась к нему, громко хрустя пальцами. – Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня все-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые – ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти две сотни.
Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно каждому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вульф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами ее застенчивых друзей. Кивнув головой, он спросил.
– Ваше жалованье?
– Всего лишь шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.
– Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в передней комнате. В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты?
Она задумалась.
– Жалюзи подняты?
– Да.
– 15 июля было очень жарко. Были ли окна открыты?
– Не знаю. Меня там не было.
– Где вы были?
– Уезжала в Джерси на машине вместе с моей приятельницей, Эллис Харт. Чтобы немного прохладиться. Мы вернулись назад после полуночи.
Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина может быть и солгала бы, но, конечно, не две.
Вульф буквально поедал ее глазами.
– Если окна были раскрыты, и жалюзи подняты вечером 15 июля, а так оно было почти наверняка, неужели любой здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Виллис буквально на виду у всех? Как вы считаете?
Она растерянно покачала головой.
– Ну нет. Это было бы… нет, я этого не думаю.
– В таком случае он, или она, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступил к выполнению своего плана. Как бы смог это сделать Леонард Эш, не возбудив у нее подозрения? Ведь она тотчас же переполошилась бы. Я говорю о мисс Виллис.
– Не знаю, может быть он… – нет, я не знаю.
– Что он "может быть"?
– Ничего. Не знаю.
– Насколько хорошо вы знаете Гая Унгера?
– Довольно хорошо.
Было ясно, что этого вопроса она ожидала. Эллис Харт успела ее подготовить.
– Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца?
– Нет, очень редко.
Вульф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок.
– Когда вас фотографировали?
Она встала с кровати с намерением забрать у него карточку, но он крепко держал ее. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: "Ах, эта!" и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением:
– Вы посмели взять эту фотографию в моем ящике! Что еще вы оттуда взяли?
Глаза ее метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками:
– Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться!
Вульф сунул карточку к себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес:
– Пошли, Арчи! В конце концов всему есть предел.
И двинулся к выходу. Я пошел следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад.
– Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне эта фотография совершенно безразлична!
Вульф рванул рукав из ее цепких пальцев и отошел на всякий случай в сторону.
– Когда был сделан снимок?
– Недели две назад, в воскресенье.
– Кто эта вторая особа?
– Элен Велтц.
– Кто фотографировал?
– Мужчина, который был в нашей компании.
– Его имя?
– Ральф Инголлс.
– Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Велтц?
– Ну, мы просто были все вместе.
– Ерунда. Двое мужчин и две женщины не могут быть "просто все вместе". Каким образом мы были разбиты на пары?
– Ну, Гай и Элен, а Ральф со мной.
Вульф взглянул на кресло, которое он только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит затрачивать энергию ради того, чтоб сделать несколько шагов к столь неудобному сидению.
– Значит, после того, как мисс Виллис погибла, мистер Унгер переключился на мисс Велтц?
– Я не знаю, переключилась ли она, или он… Насколько мне известно, они давно симпатизируют друг другу.
– Как давно вы здесь работаете?
– В этом отделении с момента его открытия год назад. До этого два года я работала в Трафальгарском бюро.
– Когда мисс Виллис сообщила вам о своем намерении рассказать Робине Кин о предложении ее супруга?
Мисс Веларди, разумеется, ожидала этот вопрос.
– Утром того дня. В четверг 15 июля.
– Вы одобрили ее решение?
– Нет. Я подумала, что ей следует просто ему отказать и позабыть об этой истории. Я ее предупреждала, но она сама напросилась на неприятности. Она была в диком восторге от Робины Кин…
Белла Веларди пожала плечами.
– Не хотите ли присесть, – сказала она Вульфу.
– Нет, благодарю. Где мисс Велтц?
– Сегодня у нее выходной день.
– Знаю, но где я могу ее отыскать?
Белла открыла было рот, но тут же снова закрыла его и невнятно забормотала:
– Я не уверена… Обождите минутку…
Метнувшись к выходу, она побежала в рабочую комнату. Прошло не менее двух минут, как дробный стук каблучков возвестил о ее возвращении.
Она сообщила с порога:
– Элен думает, что мисс Велтц сейчас в своем маленьком домике в Вестчестере, который она сняла на лето. Если хотите, я позвоню и узнаю точно.
– Да, будьте так любезны.
Она снова вышла из комнаты, и мы отправились следом за ней. Все три девицы сидели на своих местах.
Белла Веларди о чем-то переговорила с мисс Харт. Та подошла к конторке, достала номер телефона мисс Велтц и принялась ей звонить. Вульф стоял посредине, бросая хмурые взгляды на окна, щиты, телефонисток и даже на меня. Наконец, мисс Харт сказала ему, что Элен Велтц у телефона. Он подошел к аппарату и взял трубку.
– Мисс Велтц? Говорит Ниро Вульф. Как вам уже сообщила мисс Харт, я разбираюсь в некоторых обстоятельствах, связанных с убийством Мэри Виллис. У меня есть другие дела, но я могу их отложить… Сколько времени вам потребуется, чтобы добраться до города?.. Вы не можете?.. Боюсь, что я не могу ждать до завтрашнего дня… Ну, нет, об этом не должно быть и речи… Понятно… Вы будете там до вечера?.. Очень хорошо, договорились.
Он повесил трубку и попросил мисс Харт рассказать мне, как добраться до жилища Элен Велтц в Вестчестере. Она принялась объяснять. Я понял, как проехать до Катонаха, но далее ее объяснения стали настолько сложными, что я был вынужден все-таки записать маршрут в блокнот. Заодно и номер телефона. Вульф покинул помещение, не соизволив даже извиниться, но я все же вежливо всех их поблагодарил и нашел его уже на половине лестницы. Когда мы вышли из здания, я спросил:
– Такси до Катонаха?
– Нет.
Он был вне себя от злости:
– До гаража, там возьмем машину.
Глава 3
Когда мы стояли в гараже на Тридцать шестой улице, недалеко от Десятой авеню, ожидая, чтобы Пит подогнал нам машину, Вульф предложил нечто такое, чего я давно ожидал.
– Арчи, а ведь мы могли бы дойти пешком до дома за четыре минуты?
Я ему подмигнул:
– Да, сэр, я не сомневался, что вы к этому придете, еще когда вы разговаривали по телефону. Для того, чтобы попасть в Катонах, нам потребуется машина. Для того, чтобы ее раздобыть, надо оказаться в гараже. А гараж так близко от дома, что мы могли бы туда зайти и плотно поесть перед поездкой. Но стоило бы нам перешагнуть через порог дома, как входная дверь будет заперта на задвижку, на телефонные звонки никто не станет отвечать, а вопрос о поездке в Вестчестер придется пересмотреть. Вот почему вы ей сказали, что мы поедем в Катонах.
– Нет. Я об этом подумал в такси.
– У меня нет доказательств, что это не так. Но зато я могу предложить кое-что разумное.
Я кивнул в сторону офиса гаража:
– Тут имеется телефон. Позвоните-ка сначала Фрицу. Или это сделать мне?
– Пожалуй, это не будет лишним.
Он вошел в контору, уселся за стол и набрал номер нашего домашнего телефона. Через минуту патрон уже разговаривал с Фрицем, задал ему несколько вопросов и услышал ответы, которые ему сильно не понравились. Проинструктировав Фрица отвечать всем по телефону, что он не имеет понятия, где мы находимся и когда возвратимся, Вульф повесил трубку, сердито посмотрел на телефон, а потом уж на меня.
– Звонили четыре раза. Один раз из суда, второй раз из прокуратуры, дважды инспектор Кремер.
Ух! Я поморщился:
– Суд и окружной прокурор, разумеется, но только не Кремер. Когда вы находитесь за милю от "его убийства", его уже трясет. Можете себе представить, что только он себе вообразил, узнав, что вы улизнули из суда, будучи вызванным и качестве свидетеля обвинения. Пошли домой. Было бы интересным проверить, поставил ли он всего одного детектива караулить нашу входную дверь или же двоих, если не троих… Конечно, он моментально вас сцапает, так что вы рискуете вообще остаться без ленча, но зато как…
– Заткнись!
– Ясно, сэр. А вот и машина.
Когда мы вышли из конторы, "седан" коричневого цвета остановился перед нами. Пит выскочил наружу и распахнул заднюю дверцу перед Вульфом, который наотрез отказывается садиться впереди, опасаясь, что при аварии осколки ветрового стекла порежут ему физиономию. Я сел за руль. В это время дня Вест-Сайдское шоссе не было слишком забито транспортом, а к северу от моста Генри Гудзона и на Сомилл Ривер Парвей и совсем было пусто. Так что я мог бы позволить своим мыслям на чем-то сконцентрироваться, если бы знал, на чем именно.
Конечно, я всей душой стоял за то, чтобы спасенный от электрического стула Леонард Эш не поскупился, но как этого добиться? Со стороны Вульфа вся затея была непростительным ребячеством. Сидя в своем удобном кресле в кабинете, он обычно ухитряется держать себя в узде, но на жесткой скамье в зале суда, да еще по соседству с сильно надушенной женщиной, утратил самоконтроль, в особенности понимая, что не сможет возвратиться домой. Отсюда его порыв. Он не мог отказаться от своей затеи, вернуться в суд и принести извинения, потому что уродился даже более упрямым, чем осел. Не мог отправиться и домой. Имелся даже известный шанс, что он и не захочет добираться до Катонаха искать ветра в поле. Когда я заметил в зеркале заднего вида машину транспортной полиции, быстро приближающуюся к нам, то плотно сжал губы, не сомневаясь, что это погоня, и разрешил себе расслабиться только после того, как она промчалась мимо. Конечно, объявлять по радио розыск простого свидетеля обвинения было бы дико, но если учесть, какие чувства Кремер питал к Вульфу, я не стал бы называть такой шаг невероятным.
Когда я замедлил ход у Хауторнса, чтобы напомнить Вульфу о том, что уже без четверти два и мне здорово хочется есть, а может быть и ему, я услышал в ответ распоряжение где-нибудь остановиться, раздобыть сыра, крекеров и пива. Вскоре я выполнил его приказ. Мы поставили машину на обочине, и Вульф с завидным аппетитом опорожнил несколько жестянок "эля", закусывая крекерами. От сыра он отказался, попробовав всего один кусочек. Я же был слишком голоден, чтобы привередничать.
В 2.38, следуя указаниям Эллис Харт, я повернул с проезжей на узкую, неровную подъездную дорогу, ведущую в гору. С трудом выискивая тропу, по которой могла бы пройти машина, среди кустарника, растущего по обе стороны, я, наконец, выбрался на открытое пространство и вынужден был сразу же нажать на тормоза, потому что едва не врезался в желтого "ягуара". Слева виднелась усыпанная гравием дорожка через зеленую лужайку, траву которой давно следовало бы скосить. Дорожка вела к дверям небольшого белого домика с голубой отделкой.
Когда я вышел из машины, из-за угла дома появилось двое людей. Впереди шла особа подходящего возраста, подходящих габаритов и подходящей конфигурации с ярко голубыми глазами и волосами почти такого же цвета, как ее "ягуар", перехваченными желтой лентой. Она подошла ближе.
– Вы – Арчи Гудвин? Я Элен Велтц. Мистер Вульф? Рада с вами познакомиться. А это Гай Унгер. Сюда, пожалуйста. Мы сядем в тени старой яблони.