Эта необычная книга объединяет произведения, разоблачающие Ната Пинкертона и продолжателей его дела - и Пинкертона исторического, знаменитого сыщика и создателя крупнейшего детективного агентства, и литературного персонажа, героя сотен европейских и российских сыщицких "выпусков" и вдохновителя авантюрно-приключенческой литературы "красного Пинкертона".
Центральное место в сборнике занимает приключенческий роман "Агентство Пинкертона" - первая книга Л. Я. Гинзбург, переиздающаяся впервые с 1932 г. Читатель найдет в книге также комикс, предшествовавший выходу романа, редкостного "Людоеда американских штатов Ната Пинкертона" Н. Тагамлицкого, пародию А. Архангельского "Коммунистический Пинкертон" и другие материалы.
В тексте книги " Л. Гинзбург Л. Канторович АГЕНТСТВО ПИНКЕРТОНА" - отсутствуют две страницы
Содержание:
-
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА 1
-
Л. Гинзбург - АГЕНТСТВО ПИНКЕРТОНА - Рис. Е. Сафоновой 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЫ НИКОГДА НЕ СПИМ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НОМЕР СОРОК ТРИ 15
-
-
Л. Гинзбург Л. Канторович - АГЕНТСТВО ПИНКЕРТОНА 40
-
Н. Тагамлицкий - ЛЮДОЕД АМЕРИКАНСКИХ ШТАТОВ HAT ПИНКЕРТОН - Дело З.Ф.О.Р 43
-
А. Архангельский - КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ПИНКЕРТОН 49
-
Приложение 50
-
ЛИТЕРАТУРА 53
-
Примечания 53
-
КОММЕНТАРИИ 54
-
Примечания 54
Агентство Пинкертона: Сборник
Составитель А. Лапудев
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Эта необычная книга объединяет произведения, посвященные разоблачению Ната Пинкертона и продолжателей его дела - и Пинкертона исторического, знаменитого сыщика и создателя крупнейшего детективного агентства, и литературного персонажа, героя сотен европейских и российских сыщицких "выпусков", вдохновившего уже после революции 1917 г. авантюрно-приключенческую литературу "красного Пинкертона".
Центральное место в сборнике занимает роман "Агентство Пинкертона" - первая книга Л. Я. Гинзбург, переиздающаяся впервые с 1932 г. Описанные в нем кровавые эпизоды истории рабочего движения в США, чудовищный произвол властей, тра-вестия правосудия, вездесущие пинкертоновские ищейки и доносчики с их гнусными провокациями могут показаться неподготовленному читателю полемическим или агитационным преувеличением. Но "Агентство Пинкертона", как узнает читатель из послесловия и комментариев, зиждется на солидной документальной основе. Вместе с тем, в романе отчетливо ощущается удушливая атмосфера сталинщины с массовыми репрессиями, показательными судебными процессами, ссылками и казнями.
Наряду с "Агентством Пинкертона" в книгу включен одноименный комикс Л. Гинзбург и Л. Канторовича, предшествовавший выходу романа и опубликованный в 1932 г. в детском журнале "Ёж". В приложении дана статья С. Савицкого, рассказывающая об истории создания и публикации романа.
Возможно, идея романа о деятельности агентства Пинкертона на фоне так называемых "колорадских трудовых войн" 1900-х гг. возникла у Л. Гинзбург благодаря случайно попавшейся ей на глаза книжечке "Людоед американских штатов Нат Пинкертон" (1924). Автор этого "выпуска" эпохи НЭПа, Н. Тагамлицкий, решил - по всей видимости - буквально воплотить в жизнь социальный заказ на "коммунистического Пинкертона", сформулированный Н. Бухариным. В его сумбурной брошюре главой реального детективного агентства выступает вымышленный Нат Пинкертон, описанный в соответствии со всеми канонами массовой сыщицкой литературы 1900-х гг.
Призыв Бухарина к созданию "красного" или "коммунистического" Пинкертона, выдвинутый в 1921–1922 гг., породил - за десяток лет очень относительной литературной свободы - целую библиотеку изобретательных и увлекательных рассказов, повестей и романов, выходивших далеко за очерченные Бухариным рамки (военные приключения, подпольная работа, гражданская война, деятельность ВЧК, Красной армии и Красной гвардии и т. п.). Попадаются среди них и средненькие, "проходные", и выдающиеся - ведь в авантюрно-приключенческом или авантюрно-фантастическом жанре работали в 1920-е годы виднейшие советские прозаики и литературоведы, заметные беллетристы и поэты. Но одновременно на книжный рынок выплеснулись и потоки откровенной халтуры, подобной "Людоеду" Тагамлицкого. Сегодня, почти век спустя, произведения эти кажутся нам в чем-то забавными, а в чем-то и поучительными осколками времени; однако многих современников они доводили до белого каления. Небольшой фельетон А. Архангельского "Коммунистический Пинкертон" (1925), направленный против поставщиков литературной халтуры - лишь один из примеров.
Издательство приносит глубокую благодарность А. Лапудеву, который выступил не только автором концепции книги и ее составителем, но и щедро поделился с читателями сканами ряда редких изданий.
Л. Гинзбург
АГЕНТСТВО ПИНКЕРТОНА
Рис. Е. Сафоновой
Екатерине Васильевне Зеленой
"Нат Пинкертон - не плод воображения".
"Наш Пинкертон". Вып. I.
Изд. "Развлечение", СПБ. 1907 г.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЫ НИКОГДА НЕ СПИМ
Чудно человеку в Чикаго,
Чудно человеку!
И чудно!
Маяковский.
ГЛАВА I. ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СЛУЧАЙ ДЛЯ ПРЕДПРИИМЧИВОГО ЧЕЛОВЕКА
Буфетчик и постоялец. - Кандидаты. - Ирландец Томми.
В сырой и грязной комнате, служившей общим помещением для постояльцев гостиницы "Свет и воздух", по случаю раннего часа не было никого, кроме буфетчика и неизвестного молодого человека в сером костюме. Молодой человек в сером костюме не отрывался от газетного листа; толстый буфетчик из-за стойки разглядывал постояльца почти с таким же интересом, с каким постоялец разглядывал газету.
За свою тридцатипятилетнюю работу по трактирам и дешевым гостиницам в глухих кварталах больших американских городов буфетчик Фред приобрел множество любопытных способностей и познаний, в том числе способность определять с первого взгляда профессию, характер и даже судьбу человека, подошедшего к трактирной стойке. Постояльцы и посетители подразделялись на три основных разряда: джентльмены, скромные труженики и лица без определенных занятий. "Джентльмены" появлялись здесь редко, - их приводили нужда, случай или преступление. Оберегая свое достоинство, буфетчик был с ними вежлив и сух. "Скромных тружеников" Фред презирал; он находил, что у них нет будущего и что они непроизводительно тратят свое время. Доверие ему внушали только "лица без определенных занятий".
Постоялец в сером костюме раздражал тем, что плохо поддавался классификации.
Он был лет двадцати семи, красивый, светловолосый, очень сильный на вид. Если бы не выражение простодушия в лице и улыбке, он мог бы даже сойти за благородного авантюриста (самая блистательная, по мнению Фреда, разновидность лиц без определенных занятий), но улыбка заставила буфетчика усомниться в том, что прошлое или будущее этого человека заслуживают пристального внимания.
Честный труженик? - Вряд ли… для такого занятия - слишком свежий загар и слишком мускулистое тело.
Так быть может, в гостиницу "Свет и воздух" пожаловал джентльмен в беде? Как все глубокие психологи, старый Фред знал толк в игре случайностей и противоречий. Ему случалось видеть джентльменов в протертых на коленях штанах и джентльменов, питавшихся по преимуществу хлебом и скверным кофе. Вот почему, подавая очередную чашку скверного кофе, Фред быстро и незаметно оглядел руки постояльца. Приметы не подошли. Это были руки рабочего, или по крайней мере много работавшего человека, с характерными утолщениями в суставах, с ладонью, затянутой желтоватой и черствой пленкой.
Молодой человек в сером костюме появился третьего дня с чемоданчиком ничуть не толще обыкновенного делового портфеля. Он очень долго расспрашивал о ценах на комнаты и очень быстро согласился занять вторую койку в самом худшем из номеров, где уже проживал подозрительный ирландец по имени Томми. Томми этот дошел до точки и теперь нанимался не то в пожарные, не то в солдаты.
Буфетчик питал слабость к точным определениям. Каково бы ни было прошлое и будущее обладателя второй койки, - настоящее его было безотрадно. Буфетчик с удовольствием остановился на этой мысли как раз в тот самый момент, когда постоялец стал медленно опускать газету. Опустив газету на столик, залитый кофейной бурдой, постоялец твердо сказал:
- Подайте-ка, любезный, чернила, перо, конверт, бумагу. И по возможности без сальных пятен!
"Таким тоном, - подумал Фред, - со мной может говорить только человек, прочитавший печальное известие о смерти богатого дяди".
Постоялец сосредоточенно писал у себя в блокноте, потом аккуратно расправил газетный лист, положил сверху бумагу и красивым круглым почерком стал списывать с черновика:
Чикаго, 26 июля 1905 г.
"Дорогой сэр,
Основываясь на вашем объявлении, помещенном в "Трибуне Чикаго" от 26 июня 1905 года, имею честь предложить вам свои услуги.
Я родился в 187а году в округе Уинфильд штата Канзас в семье фермера. Первоначальное образование получил под руководством местного пастора. Впоследствии шесть лет обучался в Уинфильдской школе. В каникулярное время работал на ферме отца вместе с ковбоями. В 1899 году мой отец внезапно разорился и умер, не оставив никакого состояния. Мой дальний родственник мистер Дж. К. Риккерт, консервный фабрикант и скотопромышленник в Канзас-Сити, предоставил мне занятия в своей конторе. В течение четырех лет я работал в деле мистера Риккерта, исполняя разнообразные и ответственные поручения, что могу засвидетельствовать документально. Осенью 1903 года семейные обстоятельства вынудили моего патрона ликвидировать свое дело. Вторично оставшись без средств к существованию, я в течение некоторого времени занимался частным торговым посредничеством, а затем поступил на мебельную фабрику помощником столяра, так как столярное ремесло в свое время основательно изучил в школе. Двенадцатого числа текущего месяца я ушел с фабрики по собственному желанию и выехал в Чикаго, в надежде найти занятие, более соответствующее полученному мною образованию и моей прежней конторской службе.
В ожидании благоприятного ответа остаюсь с совершенным почтением
Джеральд Питер Крейн".
Крейн вышел из общей комнаты с запечатанным конвертом в руке. На конверте стояло: "W. 276 - Трибуна Чикаго". Буфетчик направился к покинутому столику. Газета лежала, развернутая на странице объявлений. По красноречивым рекламам чикагских фабрикантов растеклись бурые кофейные пятна. В отделе предложения труда было отмечено карандашом небольшое объявление:
"Требуется толковый, опытный человек для работы в выгодном деле; жалованье и комиссия. Великолепный случай для предприимчивого человека завести связи с лучшим обществом. Честность, опытность, рекомендация. Заявления, содержащие сведения о жизни и работе данного лица, направлять W. 276 - Трибуна Чикаго".
- Ах, вот что! - сказал старый Фред и презрительно поднял рыжие брови, казавшиеся светлыми на темно-красном лице. - А впрочем… а впрочем… - и Фред опустил брови.
* * *
Из-под большого зеленого абажура сильный свет падал на сукно стола. В желтом электрическом круге двигались плотные ловкие руки с короткими пальцами. Такие руки обыкновенно принадлежат полным, коротким людям средних лет и общительного характера. На краю стола лежала третья рука, очень худая и острая. Она нервно постукивала по лакированному дереву длинным загнувшимся ногтем, выточенным как будто из твердого и желтого камня. Каждая из трех рук заканчивалась белой манжетой и черным рукавом; только пару манжет украшали запонки из синей эмали, а в одинокой третьей манжете торчал золотой диск.
По сукну стола аккуратными кучками и пачками лежали письма: крупные деловые конверты, молочно-белые, щелкающие от свежести бланки, и рядом - засаленные серые листки, покрытые неровными строчками. Ловкие короткопалые руки метались между пачками и кучками, разбирая и сортируя; по временам короткие пальцы хватали толстый красный карандаш и толстая красная черта врезывалась в бумагу.
Абажур был опущен необыкновенно низко. Быть может джентльмен с желтыми ногтями по слабости зрения или по каким-нибудь другим причинам любил оставаться в тени.
- С вашего разрешения, сэр, я продолжаю. Некто Симон Крог, уроженец штата Массачусетс, родился в 1849 году, в семье…
- 1849 год! Пятьдесят шесть лет! - не годится.
- Слушаю, сэр. Позволю себе напомнить про вчерашнее письмо, о котором вы обещали подумать.
- Я думал. Дурной слог и четыре орфографические ошибки. Не годится.
- Слушаю, сэр. Мммм… "Уроженец штата Огайо. Дед мой иммигрировал из Дании…" Насколько мне известно, сэр, вы отдаете предпочтение чистой американской крови.
- Вы очень много говорите, Джиль. Дальше.
- "Имею честь предложить свои услуги в качестве опытного торгового служащего… В совершенстве знаю бухгалтерию, простую, двойную с ее разновидностями: итальянской, английской и немецкой, равно как и тройную…" В сущности, сэр, мы могли бы обойтись без тройной и в особенности без итальянской бухгалтерии.
- Дальше.
- "Принадлежу к спрингфильдскому духовному братству методистов и лично известен его преподобию мистеру Вилкинсу". Этот кандидат, сэр, очевидно пользуется чересчур широкой известностью, для того чтобы… Впрочем я продолжаю, с вашего разрешения: "М-р Гобс из Чикаго; м-р Топкинс и сын (контора по распространению лучшего безалкогольного пива, он же председатель общества трезвости в Спрингфильде)"… Ну, и прочее и прочее… "могут засвидетельствовать"…
- На этот раз, Джиль, вы правы. У кандидата слишком много знакомых и добродетелей. Отставить.
- Я продолжаю, с вашего разрешения: "…родился в 1878 году… в семье фермера… шесть лет обучался в школе"… и прочее и прочее… "работал на ферме с ковбоями…" мммм… "в течение четырех лет работал в деле мистера Риккерта" (торговля рогатым скотом, сэр) и прочее и прочее. "Поступил на мебельную фабрику"… Сэр, здесь инте-ресно-то…
- Да, Джиль, в высшей степени интересно: двадцать семь лет. Образование достаточное. Работал на фабрике… Джиль, это совсем интересно. Работал и притом не рабочий: сын фермера; торговый служащий; ковбой. Очень хорошо. Отметить.
Худая рука исчезла в темноте и появилась снова в сопровождении второй, до сих пор отсутствовавшей руки; руки держали большой блокнот.
- Имя кандидата?
Красный карандаш поставил значок в правом верхнем углу заявления.
- Джеральд Питер Крейн, сэр, с вашего разрешения.
И красный карандаш Джиля очеркнул подпись Джеральда Крейна толстым кроваво-красным прямоугольником.
* * *
Вечерний выпуск газеты "Трибуна Чикаго" от 29 июня 1905 года шумел о том, что банда убийц и поджигателей, именующая себя Первым конгрессом индустриальных союзов, ниспровергает устои американской государственности на глазах у жителей Чикаго; посвящал читателя в подробности бракосочетания итальянского наследного принца; пестрел рекламами мюзик-холлов и магазинов, изобиловал предложениями труда, - но на страницах этого выпуска никто не выражал ни тени желания воспользоваться услугами конторского клерка или торгового агента.
Крейн медленно поднимался по лестнице, и в его руках газета казалась тяжелой ношей. В довершение всего неприятный сосед по комнате был дома. Неприятный сосед, ирландец Томми, долговязый, рыжеватый, с маленькой толовой и большим носом, прочно занял свою позицию. Он лежал прямо на одеяле, в широких матросских штанах и клетчатой рубашке, и курил, закинув бесконечно-длинные ноги на спинку кровати. Крейн молча сел на свою кровать.
- Что, брат, плохо?
Крейн молчал.
- Ну, видно плохо. "Не требуется ли джентльмену служащий по торговой части?" - Молодой человек, приходите завтра или лучше - послезавтра… Потом поскромнее: "Не нужен ли вам случайно рассыльный, сэр?" - Никаких рассыльных. - Что? - Не видите, что я занят? Джек, прикрой-ка дверь поплотнее. Ну, а потом прямая дорога в порт, наниматься грузчиком. - Проходи, проходи, парнишка, тут без тебя довольно бродяг… Правда. Ты не храбрись. Я-то знаю, как выглядит парень после такой прогулки.
Крейн молчал.
- Говорю тебе, брось амбицию, будь она проклята! Записывайся в полк. Вместе песни петь будем.
- Благодарю, - сказал Крейн сухо, - пока в этом нет еще надобности.
- Конечно, - не унимался Томми, - армия тоже не тихая пристань. Но посуди сам, разве нынче можно работать? Особенно парню, который хочет прожить без хлопот? С одного боку жмут проклятые боссы*, с другого - нажимают союзы. Все словно осатанели. Не угодишь в социалисты, так угодишь в штрейкбрехеры, - это как пить дать! А? Что ты скажешь, мой мальчик?
- Я не интересуюсь политикой, - сказал Крейн.
- И прекрасно делаешь, - трещал Томми. - Нам в армии как раз и нужны такие парни.
Томми хихикнул.
Босс - хозяин.
- Только я прямо скажу: уж если бы я занялся политикой, я не стал бы, как чудаки из Федерации труда, толковать с хозяевами о каких-то там "общих интересах". Я бы отправил на воздух всех толстопузых со всеми их заводами.
- Ты глуп, - сказал Крейн. - Если разрушить заводы, людям негде будет работать.
- Велика важность! - быстро ответил Томми, - чем меньше люди будут работать, тем больше они станут отдыхать. А? Что ты скажешь на это?
- Простите, я хочу спать. - Крейн лег на кровать и закрыл лицо газетным листом, обманувшим его ожиданья.
- Покойный ночи, мой мальчик, - сказал Томми, зевая. - Да, чуть было не позабыл! На подоконнике для тебя письмецо.
Газета, скрывавшая лицо Крейна, задергалась и слетела на пол. Крейн рванулся к окну и растерзал конверт. На небольшом бланке, без обозначения фирмы, стояло:
Чикаго, 29 июня 1905 г.
"Дорогой сэр,