- Мисс Порция, - вновь вмешался мэр, но теперь уже обращаясь к допрашиваемой, - я думаю, что вам надо признаться. Мистер Кремер и так долго был терпелив по отношению к вам. Дело слишком серьезно, и вы лишь ухудшаете свое положение молчанием. Правда с ключами все равно и так легко выяснится.
- Хорошо, - опустив глаза, пролепетала Порция, - я признаюсь, что заказала ключи… Но… я ни разу не пользовалась ими!
И она вздохнула с облегчением, очень довольная тем, что нашла такой выход.
Но провести Кремера было не так-то просто.
- А все же, зачем вы их заказали? Ведь не для того, чтобы не пользоваться ими, - насмешливо добавил он, легко разгадав ее ход…
- Цель моя не связана с убийством, и я не хочу об этом говорить.
- Откуда вы знаете, что связано с убийством, а что нет? - сразу же включился Кремер. - Вы что, присутствовали при убийстве?
- Ведь дверь все равно уже была открыта, когда вошел убийца, - попыталась парировать Порция.
- Этого никто не знает, - не сдавался Кремер, вновь переходя в контратаку. - А откуда вы это знаете?
- Я не знаю, - испуганно поспешила заявить Порция.
- А может быть, как раз наоборот? Убийца заранее открыл дверь и спрятался в гробнице, подкарауливая там Вэла Керью.
- Ну… нет, я не знаю…
- Вам лучше сознаться, мисс Тридт! Предупреждаю, что дело будет рассматриваться не в Нью-Йорке, а в округе, где произошло убийство. А там ваши высокие покровители не имеют такого влияния. И еще! Если не признаетесь немедленно, то вы автоматически становитесь подозреваемой в убийстве! А это - электрический стул или газовая камера!
Порция в полной растерянности посмотрела на своих покровителей, и мэр вновь посоветовал ей во всем признаться.
- Мисс Тридт, - сказал он, - ведь если вы расскажете все о ключе и выяснится, что это не имеет отношения к убийству, то, возможно, вас не будут больше вызывать даже в качестве свидетельницы на процессе, а это не очень приятно…
Не в силах более бороться. Порция сдалась.
- Ключ был мне нужен, чтобы войти в гробницу… Да, и я вошла в нее, но не в день убийства, а НАКАНУНЕ! Именно накануне, в шестнадцать часов… когда я знала, что Вудро спит и не помешает мне… Я вошла в гробницу, где никого не было… - После паузы она, наконец, решилась рассказать все до конца. - Там я заткнула бумагой отверстие в стене, чтобы солнце не могло упасть на лицо Цианины, когда на следующий день… я знала об этом… Вэл собирался прийти к покойнице за советом, жениться ли ему на мне…
- И чем вы заткнули эту дырку?
- Я воспользовалась для этого своей желтой косметической бумагой.
- А когда вам пришла эта идея?
- За два дня до смерти Вэла, когда он водил меня в гробницу, где все показывал мне и рассказывал…
- Но как вы смогли бы обмануть Вэла, - сделал очередной выпад Кремер, - если на улице было яркое солнце, и он это прекрасно знал?
- Я очень хорошо знала Вэла, - ответила Порция, не задумавшись ни на мгновение, - он очень хотел жениться на мне. И он готов был уцепиться за малейший повод, говоривший за то, что Цианина не возражает. Вэл даже намекнул мне в присутствии Кранца, что он не возражал бы, если бы по какому-то чудесному вмешательству извне эксперимент с Цианиной закончился благополучно. Вы можете спросить Лео Кранца об этом…
- Вы опять лжете, - оборвал ее Кремер, - ведь сразу после убийства полицейские очень тщательно осмотрели всю гробницу, облазили ее дюйм да дюймом. И нигде не нашли этой бумаги. Где она?.. Вы хотите, чтобы я позвонил и вас арестовали?
- Нет. Я знаю, где бумага!
- И где же она?
- Ее забрал Кранц…
- А как же вы узнали об этом?
- Я все время удивлялась, почему меня не спрашивают об этой желтой бумаге. Она ведь очень редко используется. Я думаю, что такого сорта не было ни у кого, кроме меня. Но вот два дня назад мне позвонил Кранц. Он позвал меня к себе… и показал эту бумагу.
- А как и когда он ее взял?
- Когда после убийства он прибежал с Гаем в гробницу, то, пока Гай бегал вызывать полицию, Лео Кранц остался там на несколько минут один… Он увидел бумагу, вытащил ее гарпуном, висевшим на стене гробницы, и спрятал, так как знал, кому она принадлежит…
Воцарилось молчание. Все были очень взволнованны и смотрели на Кремера, а тот, на сей раз даже забыв о своей сигаре, снял трубку.
- Введите мистера Кранца, - резко произнес инспектор…
Глава 20
…Кранц вошел в кабинет и сразу же начал говорить с полным самообладанием и с тем выражением, которым владеют "сильные мира сего", знающие, что за них красноречиво говорят их миллионы.
- Сначала я взбесился, когда в воскресенье меня вызвали в полицейский комиссариат, да еще потом заставили четыре часа сидеть в приемной. Столько времени я не стал бы ждать приема и у президента… Но теперь, когда я вижу столь высоких представителей власти, собравшихся здесь, - Кранц отвесил полуиронический поклон мэру, комиссару и окружному прокурору, с которыми он был в приятельских отношениях, - …теперь я уже не сержусь… Я и сам был в ужасе, узнав, что Гай арестован…
- Так вы не верите в его вину? - сразу же повел атаку Кремер, стремясь перехватить инициативу.
- Конечно нет, - отпарировал Кранц, но дипломатично добавил, - однако я, наверно, всего не знаю. Ведь если вы его арестовали, то, вероятно, есть веские доказательства. Ведь без этого вы бы не…
- Почему вы не рассказали нам, мистер Кранц, - снова взял быка за рога Кремер, - что у Порции Тридт есть дубликат ключа от гробницы?
Глаза Кранца сверкнули. Он повернулся, чтобы взглянуть на Порцию, но это ему не удалось: предусмотрительный Кремер, который всегда тщательно готовил свои очные ставки, усадил мисс Тридт так, чтобы Кранц мог видеть только ее спину, лишив их возможности обмениваться взглядами. А глаза инспектора, направленные на Порцию, парализовали ее, как удав кролика, и она не решилась обернуться.
Помолчав, Кранц ответил наигранно небрежно:
- А зачем говорить? Ведь очевидно, что убийца не мог воспользоваться этими ключами… Да и вряд ли они ему вообще были нужны…
- Но вы признаетесь, что знали о ключе? - Инспектор, как собака, преследующая дичь, не отставал ни на шаг и не давал своей жертве передышки.
- Конечно… а почему бы и нет?..
- И все это время молчали?
- Это интимное дело, которое никого не касается… в том числе и полиции, - добавил Кранц с некоторым вызовом и явным неудовольствием.
- И вы знали, зачем ей понадобился этот ключ?
- Нет.
- И сейчас не знаете?
- Нет! - Кранц начал повышать голос.
- Вы лжете, - тихим ледяным голосом охладил его Кремер. - Однако в данном случае вы лжете, как джентльмен… защищая даму. Это в какой-то степени извиняет вас. Поэтому я пока терплю вашу ложь. Но только лишь пока, - с нажимом повторил Кремер. - Теперь мы все знаем об этом и…
- В таком случае, - более миролюбиво прервал его Кранц, - что бы я вам ни сообщил, это уже будет из вторых рук, не так ли?
- И все же нам хотелось бы кое-что уточнить, - продолжил Кремер и неожиданно резко выбросил, в упор посмотрев на Лео Кранца: - Вы знали, что эта желтая бумага принадлежит Порции!?
Кранц выдержал этот удар с полным самообладанием а ответил без малейшего промедления:
- Это очень редкая бумага. Я знал, что Порция пользуется именно такой. Больше я никогда ни у кого не видел подобной бумаги. Но я не хотел бы, чтобы ее впутывали в это дело. Поэтому я… Я взял гарпун и вытащил бумагу из отверстия в куполе… Потом вытер отпечатки пальцев и повесил гарпун на место, а бумагу спрятал…
- А как вы заметили бумагу? Вы что-то начала искать? Что? - не успокаивался Кремер.
- Я ничего не искал, - оскорблено заметил Кранц. - Все очень просто объясняется… и не надо ничего выдумывать! - добавил он с угрозой. - Просто я удивился, что свет на лице Цианины такой приглушенный… а оно всегда было ярко освещаемо солнцем, да и солнце в этот день сияло вовсю… Вот тогда я подошел ближе, заинтересовавшись этим, поднял глаза и увидел эту желтую бумагу…
- Куда вы ее спрятали?
- Вот в этот карман.
- Вы уверены в этом?
- Такие минуты не забываются! Ведь я спрятал бумагу, чтобы защитить мисс Тридт от всяких глупых подозрений и сплетен!
- А бумага все еще у вас? - не успокаивался Кремер.
- Да.
- Я хотел бы ее иметь! Она нужна нам в качестве вещественного доказательства. А все вещественные доказательства должны быть в полной сохранности. Поэтому она должна находиться в полиции. - Кремер дошел даже до тех ноток, которыми уговаривают маленьких детей. Да, спорить с капризными миллионерами не так просто!
- Мне не хотелось бы отдавать эту бумагу. Это может вовлечь мисс Тридт…
- Я мог бы, - вновь прервал его Кремер по-прежнему прохладно вежливым тоном, не повышая голоса, - забрать эту бумагу с помощью полиции, получив у прокурора ордер на арест. Но надо ли применять крайние меры?
Кранц молчал.
- Где вы ее прячете? - продолжал атаковать Кремер.
- В маленьком сейфе… У меня в спальне… И уверяю вас, она там в достаточной сохранности. Вам не о чем беспокоиться! - Ладно, оставим пока это и вернемся немного назад, к тому дню… дню убийства! Итак, вы спрятали бумагу в карман, и тут же вошел Байс. Затем прибыла полиция. Вы не отлучались за это время из гробницы?
- Нет.
- Итак, еще раз. Это очень важно! Я вновь спрашиваю вас, мистер Кранц, вполне официально: до того как вы с Гаем и полицейскими вышли из гробницы и направились в дом, вы не выходили из гробницы ранее?!
- Нет!!
- Да, я знаю об этом из отчетов полиции и протоколов вашего первого допроса…
- Так какого же черта вы меня об этом столько раз спрашивали?!
Кранц, не скрывая своего возмущения, резко встал со стула.
- Сядьте. Теперь уже недолго, - зловеще добавил Кремер. - Мне надо только кое-что еще уточнить… Так, значит, придя в дом, вы имели в кармане эту бумагу?
Ответа не последовало, Кранц только возмущенно скрипнул зубами…
…Но вдруг что-то произошло с Кранцем. Он побледнел. Пальцы его рук, которые раньше лежали спокойно на коленях, теперь мелко задрожали.
Увидев, как Кремер смотрит на его дрожащие руки, Кранц злобно зашипел и убрал их в карман.
- Значит, - закончил торжественно Кремер и встал, показывая, что наступил заключительный акт, - все это время бумага была у вас в кармане, и ее никто не трогал?!?
Кранц опустил голову и молчал…
Все остальные онемели от удивления и ничего не понимали.
- Наконец-то я поймал вас, Лео Кранц, - произнес Кремер с облегчением, - это длилось долго… Но вот и конец!
Мэр, не выдержав, первым нарушил молчание.
- Да скажите же нам наконец, Кремер, в чем тут дело?
- Кранц не мог взять эту бумагу тогда, когда Гай выходил за полицией… Потому что, когда пришли полицейские, то они сразу же произвели обыск… очень тщательно… Обыскали всех! В том числе и Кранца!
- Ну и что же? - продолжал недоумевать мэр. А остальные, кажется, уже начали кое-что постигать…
- А то, - ответил торжествующе Кремер, - что единственная возможность взять эту бумагу у Кранца была ДО ПРИХОДА с Гаем, когда он один приходил перед этим. Так это и было на самом деле! Именно тогда он забрал эту бумагу… когда рано утром пришел в гробницу и убил там Вэла Керью!..
Порция застыла в кресле от ужаса.
Все по-прежнему безмолвствовали…
Немая сцена в финале была более чем убедительной (отметим в скобках, что даже гениальный постановщик подобных сцен, у которого, по-видимому, сегодня Кремер позаимствовал этот блестящий ход "под занавес", мог бы быть довольным! Кто? Это мы предоставляем решить догадливому читателю самому)…
Глава 21
В этот кульминационный момент Кремер неожиданно вышел из кабинета.
Он жевал на ходу сигару, которую забыл зажечь. Видно, и у полицейских есть нервы, хотя и менее заметные, чем у простых смертных.
- Мистер Кремер, - сразу же набросился на него Вудро Вильсон, ожидавший его в коридоре, - вы его уже освободили?
- И вы столько часов здесь просидели безвыходно? - вопросом на вопрос ответил Кремер, который уже седьмой час подряд вел допросы.
- Нет, мы сходили перекусить… и мисс Феррес тоже. - Вудро по-прежнему вопросительно смотрел на инспектора. - Так что с мистером Гаем?..
- Спасибо вам всем. - Кремер подошел к Джин, и его голос потеплел. - И особенно вам большое спасибо, мисс Феррес. Вы очень помогли нам!
Инспектор немного постоял, наконец, заметил свою сжеванную сигару, выбросил ее и вновь повернулся к Джин, которая, как и все остальные в передней, еще не знала развязки и с понятным нетерпением смотрела на инспектора.
- Вы были правы, мисс Феррес. Так или иначе… мы докопались до истины.
И еще после одной паузы, теперь уже последней, Кремер добавил, не отводя взгляда от Джин:
- Да… Это был ЛЕО КРАНЦ!.. - И с улыбкой, которая появилась у него впервые за последние семь тяжелых часов, добавил. - Если вам захочется быть награжденной медалью, только скажите мне об этом… Да, вы ее заслужили больше всех, пожалуй!
И тут напряжение, наконец, спало с лица Джин. Началось общее потепление.
- Ну, так как, Вудро, - обратилась Джин с улыбкой к Вильсону, - я хорошая женщина, а?
- О! - Вудро вскочил и смотрел на нее с обожанием, не находя слов, потом все же заговорил. - Да, да, конечно, чертовски хорошая!
- Мистер Кремер, - Джин неожиданно подошла к инспектору, - если у вас есть дочь, - тот ошарашенно поднял брови, - пришлите ее ко мне, и я сделаю ей наряд. Это будет самый лучший наряд в Нью-Йорке.
Трудно было сказать, чего было больше в ее словах: юмора или сердечности. Особенно, когда она добавила;
- А могу что-нибудь подобное сделать и вам самому…
И с этими словами она истерически захохотала и долго не могла остановиться. Наступила нервная разрядка. Маленькая женщина долго и стойко держалась, но человеческие силы не беспредельны.
Не будем забывать и того, что все это произошло после боя. Да какого! И который, кстати, она выиграла, что вообще-то тоже немаловажно… (Как мог бы добавить некий Арчи Гудвин, если бы был здесь).
Амори Байс тут же подошел к Джин.
- Перестаньте смеяться, мисс.
Он говорил негромко, но очень убедительно и доброжелательно, чуть нараспев, по-отечески взяв ее за руку. А потом усадил, терпеливо ожидая, когда она успокоится.
Впрочем, ждать этого пришлось совсем немного…
Надо ли добавлять, в каком настроении расходились все те, кто так долго и терпеливо ждали в приемной?..
Глава 22 и последняя!
После шестидневного перерыва, за который произошло столько, что, наверно, хватило бы еще для одного романа. Джин Феррес сидела в своем кабинете.
На первый взгляд в нем все было как и прежде. Но в то же время чувствовалась какая-то трудно уловимая перемена… А может быть, перемена больше коснулась хозяйки этого кабинета?.. Ведь, что ни говорите, а такие события не проходят бесследно. И их следы или тени, по крайней мере, остаются надолго.
А вообще-то, они иногда имеют и не только одни теневые стороны… Не верите? Подождите, имейте терпение, и вы скоро согласитесь с нами.
…Джин глубоко задумалась. И хотя она смотрела на многочисленные эскизы и образцы, лежавшие у нее на столе, но, кажется, она их не замечала.
Раздался звонок телефона. Он вывел ее из задумчивости. Джин не спеша подняла трубку и, все еще витая где-то в облаках, произнесла отсутствующим голосом:
- Алло…
- Джин, это вы?
- А кого бы вы хотели? - ответила Джин, голос которой, после того как она узнала Гая, сразу потеплел.
- Никого! - с чувством сказал Гай. - Конечно, только вас!
- Если так…
- Да, только так! Джин, мне надо срочно видеть вас. - Нотки нетерпения так и звенели в его голосе. - Могу ли я к вам приехать?
- Да, конечно… а почему бы и нет?..
Сразу раздались гудки отбоя. Очевидно, Гай уже спешил к ней, а Джин с улыбкой все повторяла:
- А почему бы и нет!..
Неожиданно она увидела свое отражение в блестящем стекле одного из эскизов, висящих напротив нее.
- О, Джин, - сказала она себе укоризненно, - как вы легкомысленно выглядите, мисс. О!..
И она срочно приняла деловой вид. Хотя удержать его до прибытия Гая ей будет стоить немалого труда.
Наконец, распахнулась дверь, и на пороге появился Гай Керью.
- Джин, мне так много надо сказать вам, - тяжело дыша, начал он и вдруг замолчал, увидев удивленно поднятые кверху брови Джин.
Наверное, любовь ослепила Гая в этот момент, потому что он не заметил, насколько наигранно ее удивление. Он смешался, как мальчишка, и, чтобы выиграть время и прийти в себя, переключился на другую тему.
- Вы знаете, Джин, что было с тем жакетом?..
- Да? - переспросила она, будто действительно не знала и будто это сейчас имеет для нее большее значение, чем то, что она надеется от него услышать… совсем о другом!
- Когда Порция в то утро оставила этот злополучный жакет в верхнем холле, то Лео Кранц, выходя, увидел его и надел. Он был с ним в гробнице и нарочно оставил этот след, зная, что жакет принадлежит мне. Потом Кранц бросил жакет, а Вудро спрятал его…
- Я думаю, что вам очень жаль Порцию, не правда ли? - перебила Джин.
- Порцию? - непонимающе переспросил ее Гай. - Ну… вообще-то мне жаль всех, кто так много перенес из-за этого. А особенно вас.
- Пустое, - ответила Джин тихо.
Гай осмелился более внимательно посмотреть ей в глаза и заметал мелькнувшее там ожидание. Тогда он подошел к ней ближе и неожиданно начал петь.
Джин сначала вздохнула, но потом ее черты смягчились, и так долго ожидаемое умиротворение и радость снизошли на нее.
- Что вы пели? - спросила она, когда он замолчал. - Какая чудесная мелодия! Мне кажется, что я ее не знаю, и в то же время меня не покидает ощущение, что где-то я уже это слышала… Что это?
- Это любовная песня индейцев.
После небольшого молчания он очень выразительно посмотрел на Джин.
- Я мог бы спеть вам еще лучшую песню. Любовную песню племени чероки… но…
- Что "но"? - быстро переспросила Джин, а взгляд, который она бросила на Гая, помог ему ответить.
- Это песня возлюбленной, чьей любви этот чероки… уже полностью добился!
- Да? - Джин немного помедлила, а потом решительно тряхнула своими чудесными волосами. - Так я хочу ее услышать!
И Гай спел ей эту песню… Только, естественно, несколько позже.