- Я отправляла ему ежедневно по два подробных письма, в общей сложности написала их больше пятидесяти, но он о них даже не упомянул в тех трёх, которые я получила от него. Я стараюсь быть объективной в своей оценке, но он сам называл себя эгоистом, и, как мне кажется, так оно и было.
- Не было, а есть, - угрюмо пробормотал Обри, поворачиваясь к Вулфу. - Разве это письмо не доказывает, что он псих?
- Да, он, э-э, колоритная фигура, - согласился Вулф и, обращаясь к Кэролайн, спросил: - Что же он сделал до отъезда из Нью-Йорка на случай своей возможной гибели? Он ведь писал вам, что вы будете сильно потрясены.
Она покачала головой:
- Не знаю, до сих пор не знаю. Естественно, я подумала, что он изменил своё завещание и исключил меня из него. После того, как мне сообщили о его смерти, я показала это письмо поверенному Сидни, Джиму Биибу, и рассказала о моих предположениях. Он согласился, что из письма можно сделать такой вывод. Но, сказал, что насколько ему известно, Сидни оставил завещание без изменений. Очевидно, он просто подшучивал надо мной.
- Не слишком умно, - заметил Вулф. - Не так-то легко лишить жену наследства. Однако, поскольку он не пытался… Что вам известно по поводу сообщения о его смерти?
- Очень немногое из газетной заметки, - ответила Кэролайн, - но Джим Бииб кое-что добавил. Сидни посчитали мертвым и оставили при отступлении на поле, но в действительности он был просто тяжело контужен. Ну и попал в плен. В течение двух лет находился в лагере для военнопленных, потом ему удалось бежать. Он переправился через реку Ялу в Манчжурию. К этому времени он уже умел говорить по-корейски, у него вообще поразительные способности к языкам, приобрел друзей в деревне, носил их одежду, ну и все такое. Вроде бы, но тут я не уверена, даже перенял все их обычаи.
- Что за осел! - не выдержал Вулф.
- Нет, он не осел, - не согласилась Кэролайн, - просто привык… быть колоритной фигурой, как вы выразились. Так или иначе, но через несколько месяцев после окончания военных действии и подписания мирного договора Сидни решил, что он сыт по горло всей этой экзотикой и вернулся назад через Ялу в Южную Корею, явился на военный пост, откуда его отправили домой. Теперь он здесь.
Она протянула вперёд руки:
- Пожалуйста, мистер Вулф! Умоляю вас, помогите нам!
Конечно, ей было невдомёк, что последний ход был неудачным. Реакция Вулфа на эмоциональную просьбу со стороны мужчин редко бывает положительной, а со стороны женщин - никогда. Он перевёл глаза от клиентки на меня.
- Арчи, вообще-то ты работаешь у меня, так что я могу давать тебе разные поручения. Но вот это - не моё! Может быть, ты сам захочешь им заняться?
Он был предельно вежлив. На самом деле думал он приблизительно следующее: "На пять тысяч долларов можно многое сделать. Например, выплатить всем жалованье. В том числе и тебе. Будь любезен, заработай их для меня". Не желая ему уступать в вежливости, я ответил:
- С удовольствием разыщу этого Сидни и доставлю сюда, но разговаривать с ним будете вы.
- Нет!
Он покачал головой:
- Это предложение мне вообще кажется донкихотством. Я плохой адвокат. Так что предоставляю тебе действовать с начала и до конца.
- Тронут до глубины души! - ответил я. - Но что мне остается делать. Если я скажу "нет", вы будете укорять меня этим многие годы. Поэтому я, идя навстречу вашим пожеланиям, говорю "да". Я принимаю это поручение!
- Очень хорошо. Мы обсудим подробности после обеда, а утром ты сможешь…
Молодые люди запротестовали. Нет, они не могли ждать до завтрашнего дня, они должны получить ответ сегодня же. Зачем откладывать? Почему не сейчас?
Я не могу так же равнодушно реагировать на подобные просьбы, как Вулф. Поэтому успокоил их, выразив своё согласие.
- Ну, хорошо, - пробормотал Вулф, что было с его стороны весьма благородно, - но мы должны иметь при себе ваши предложения в письменной форме в двух экземплярах, подписанные мистером Обри и э-э… вами, мадам. Бумаги вы должны подписать своим именем, Кэролайн Карноу. Арчи, внизу слева напечатай слово "принял" и поставь двоеточие. При данных обстоятельствах лишь совершенно безмозглый глупец не согласился бы с условиями, предлагаемыми этой парой. Но, очевидно, заявить ему об этом в лоб было бы неблагоразумно. Твоя записная книжка, Арчи?
Я перегнулся и достал её из ящика стола.
Глава 2
Я уверенно, но не агрессивно постучал кончиками пальцев в дверь комнаты 2318 на 23-м этаже отеля "Черчилль".
Наши клиенты решили разбить лагерь в кабинете Вулфа в ожидании известий от меня, но я настоял на том, чтобы они все время были у меня под рукой. Поэтому они устроились внизу в Тьюлип-баре и пребывали, по всей вероятности, в трезвом состоянии.
Люди, попавшие в беду, либо мало едят, либо много пьют, реже - и то, и другое.
Не получив ответа, я снова постучал, посильнее и продолжительнее.
По дороге, в такси, я выудил дополнительные сведения о Сидни Карноу, правда, трехлетней давности. На деньги он смотрел несколько свысока, но не проявлял склонности сорить ими налево и направо. Насколько было известно Кэролайн, он вообще ими не бросался. Что касается её скромных просьб, тут он не скаредничал и иногда даже предвосхищал её желания.
Это мне ничего не давало, но некоторые её другие высказывания я посчитал полезными. Слово "эгоист" мне не понравилось, а вот "гордец" я одобрил. Если он на самом деле был гордым, а не прикрывал этим что-то иное, чем нельзя было похвастать перед людьми, это прекрасно. Ни один гордый мужчина не сядет завтракать с женщиной, которая готова заплатить миллион долларов за право провести время не в его обществе.
Именно этой линии и следует придерживаться, решил я. Вряд ли стоит придумывать фразы, с которыми я собираюсь обратиться к Карноу. Это пустая затея, пока я не составлю о нём определенного мнения. Но, очевидно, наше свидание откладывалось, поскольку на мой стук в дверь никто не отвечал. Не желая выслушивать по телефону безапелляционный отказ, я тоже решил избегать предварительных звонков.
Я хотел уже спуститься бар, чтобы предупредить своих клиентов, что им необходимо потерпеть ещё минут десять, или часиков десять. И самое лучшее заказать для себя пару сэндвичей и стакан молока, после чего я предпринял бы новую попытку.
Но прежде чем уйти, моя рука машинально потянулась к дверной ручке, я нажал на неё и толкнул дверь. Она отворилась. Я тихо постоял с секунду, затем приоткрыл дверь пошире, просунул внутрь голосу и громко позвал:
- Мистер Карноу!
Никакого ответа.
Тогда я распахнул дверь и переступил через порог. В помещении было темно, если не считать света, падающего из двери. Возможно я попятился бы назад и скромно удалился, если бы не мой превосходный нос. Он подсказал, что в комнате слегка попахивает знакомым мне ароматом. Я пару раз втянул в себя воздух и убедился, что не фантазирую. Тогда я нащупал на стене выключатель, включил электричество и двинулся дальше.
Близ двери на полу лежал лицом вверх человек.
Я машинально сделал шаг вперёд, но тут же вернулся закрыть дверь в холл и только после этого снова подошёл к лежащему.
Судя по описанию Кэролайн, это и был Сидни Карноу. Он был в рубашке, без галстука и с расстегнутым воротничком. Наклонившись, я сунул руку ему под рубашку и тут же отдернул, но все же, со свойственным мне упорством, решил установить факт смерти.
Вырвал несколько волокон шерсти из ковра и поднес к его ноздрям - они не пошевельнулись; зажал ресницы правого глаза между большим и указательным пальцами и слегка потянул вниз - веко осталось на месте, не желая возвращаться в прежнее положение. Я поднял его руку, сильно нажал на ногти и тут же отпустил - ногти остались белыми.
В действительности все это было излишним. Даже наощупь, определив температуру тела, можно было прийти к определенным выводам.
Я выпрямился и принялся внимательно разглядывать труп. Безусловно, это был Карноу. По своим часам я заметил время - 7:22. Через распахнутую дверь, позади лежащего можно было заметить поблескивающие металлические трубы и краны в ванной комнате. Обойдя отброшенную в сторону руку покойника, я снова наклонился, чтобы получше рассмотреть на полу два предмета: пистолет 45 калибра, который я не тронул, и большой комок банного полотенца. Последний я внимательно осмотрел и убедился, что на нём пробита дыра с обгоревшими краями и чёрными следами пороха. Видимо, полотенце было использовано для того, чтобы заглушить звук выстрела. На теле я не заметил следов входного и выходного пулевых отверстий, переворачивать же труп не хотел, тем более, что мне это ничего не давало.
Я встал и закрыл глаза, чтобы подумать.
У меня давно выработалась привычка не дотрагиваться пальцами до дверной ручки, когда я отворяю дверь комнаты, в которую меня не приглашали. Действовал ли я так же и на этот раз? Нажал ли на кнопку выключателя косточками пальцев? Пожалуй, на эти вопросы можно было ответить положительно. Не оставил ли я своих следов в других местах? Нет. Я подошёл к выключателю, с такими же предосторожностями потушил свет, достал носовой платок, чтобы, обмотав им руку, отворить и затворить входную дверь, спустился на лифте вниз, нашёл телефонную будку и набрал номер.
Ответил мне Фриц. Я сказал ему, что срочно нужен Вулф. Фриц был потрясен:
- Но, Арчи, он же обедает!
- Да, знаю. Скажи ему, что меня захватили в плен каннибалы и изрезали на куски, а теперь намереваются оторвать и голову.
Прошло не менее двух минут, прежде чем я услышал разъярённый голос Вулфа:
- В чем дело, Арчи? Ты прекрасно…
- Нет, сэр. Отнюдь не прекрасно. Я звоню из автомата в вестибюле "Черчилля", наших клиентов я оставил в баре, сам поднялся в номер Карноу, нашёл дверь незапертой и вошёл. Карноу лежит на полу, застреленный из армейского пистолета. Пистолет рядом, но это не самоубийство, потому что стреляли, используя вместо глушителя банное полотенце. Как мне теперь заработать эти пять тысчонок?
- Будь ты неладен! Среди обеда…
Если вы воображаете, что я рисуюсь, то сильно ошибаетесь. Я-то хорошо изучил этого толстого гения. Именно такова была его обычная реакция, вот он и высказал её вслух. Я проигнорировал его слова.
- В комнате я ничего не оставил, - продолжал я ровным голосом, - и меня никто не видел. Так что вы более или менее свободны. Я понимаю, что вам трудно разговаривать с набитым ртом…
- Заткнись!
Несколько секунд трубка молчала, потом раздался сердитый голос.
- Смерть наступила в последние полтора часа?
- Нет, уже началось трупное окоченение.
- Заметил ли ты что-нибудь, заслуживающее внимания?
- Нет, я находился там самое большое три минуты. Мне очень хотелось прервать ваш обед. Если желаете, я могу вернуться назад и позвонить в полицию.
- Нет.
Он был удивительно вежлив.
- Конечно, мы ничего не выиграем, если пока помолчим. Так что я велю Фрицу анонимно известить полицию. Далее, привези-ка сюда мистера Обри и миссис Карноу. Они поели?
- Возможно, они сейчас едят. Я посоветовал им это сделать.
- Проверь, чтобы они не остались голодными. А потом доставь их сюда под каким-нибудь предлогом. Изобрети, что хочешь.
- Им ничего не говорить?
- Нет, я сам скажу. Приезжайте сюда не ранее, чем через час десять. Я только-только сел за стол, и теперь вот это…
Он повесил трубку.
Когда я шёл вдоль роскошного, длинного и широкого коридора, ведущего к входу в Тьюлип-бар, меня остановил мой старый знакомый Тим Эвартс, занимающий должность первого помощника официального детектива отеля "Черчилль". Правда, такой официальной должности в отеле нет. Но администрация отелей держит подобных людей на всякий случай. Ему хотелось со мной поболтать, но я его быстро спровадил. Если бы он мог догадаться, что я обнаружил труп в одном из номеров отеля и "позабыл" ему об этом сказать, то он не разговаривал бы со мной так дружелюбно!
В этот час огромный зал бара был лишь наполовину заполнен посетителями. Наши клиенты заняли столик в углу, и когда я приблизился, Обри поднялся придвинуть для меня стул. Я мысленно поставил им высокие оценки за безукоризненное поведение. Вне всякого сомнения, им не терпелось услышать, какие новости я им принес, но они не набросились на меня с расспросами.
Усевшись, я сказал, глядя в их полные ожидания глаза:
- Никакого ответа на мой стук, так что мне придётся повторить попытку. А тем временем давайте поедим.
- Я не могу есть, - устало произнесла Кэролайн.
- Я вам настоятельно рекомендую не морить себя голодом, - покачал я неодобрительно головой, - вовсе не обязательно заказывать обед из трёх блюд. Но что-нибудь вроде сэндвичей с осетриной и куска дыни? Здесь все это можно получить. Потом я попробую ещё раз, а если опять не получу ответа, тогда мы обсудим, как быть дальше. Не будете же вы торчать здесь всю ночь?
- Он может возвратиться в любую минуту, - высказал предположение Обри, - и тут же снова уйти. Так что не разумнее ли вам будет подождать в отеле?
- На голодный-то желудок! - Я был непреклонен. - И я могу поспорить, что миссис… Как мне вас называть?
- Ох, зовите меня просто Кэролайн.
- Я готов поспорить, что вы толком не ели целую неделю. Поскольку вам потребуются силы и энергия, разумнее хорошенько заправиться.
Эти полчаса мне трудно дались. Она что-то поклевала, Обри сжевал сэндвич с индейкой и кусочек сыра. Кэролайн никак не удавалось скрыть своё мнение обо мне, как о бессердечной свинье, а Обри, по мере того, как проходили минуты, даже не пытался это делать.
Время тянулось медленно и уныло. Когда моя кофейная чашка опустела, я велел им оставаться на месте, сам же прошел по коридору до дальнего мужского туалета и заперся там на тот случай, если вдруг здесь же появится Обри. Проторчав в туалете с четверть часа, я вернулся в бар.
- Там никого нет, - сказал я им. - Я позвонил мистеру Вулфу. У него появилась идея, и он хочет вас немедленно видеть. Поехали.
- Нет! - заявила Кэролайн.
- Зачем? - требовательно спросил Обри.
- Послушайте, - сказал я сердито, - когда у мистера Вулфа появляется идея и он желает её мне изложить, я молча повинуюсь. Так что я еду. Вам предлагается выбор: либо оставайтесь здесь и терзайтесь, либо поезжайте со мной. Решайте сами.
По выражению их лиц было нетрудно догадаться, что они уже принимают Ниро Вулфа за жулика, а меня за слюнтяя и пустомелю, но поскольку в таком случае им оставалось разорвать договор и искать себе нового детектива или юриста, то были вынуждены смириться.
После того, как Обри заплатил по счету, мы вышли из бара. В коридоре я свернул налево и направился к выходу на боковую улицу, чтобы избежать главного вестибюля, потому что к этому времени администрация отеля уже должна была отреагировать на анонимный телефонный звонок Фрица в полицию. Из услышанных мною разговоров я понял, что чету Обри знали в "Черчилле". Швейцар, вызывавший для нас такси, назвал их по имени.
Дверь в наш дом-офис я отпер собственным ключом и, заперев, предусмотрительно накинул цепочку. Когда я проводил их через холл в кабинет, стенные часы показывали уже 8.35, так что мне все же не удалось немного дотянуть до обусловленного с Вулфом срока.
Вулф вышел через холл из столовой, расположенной напротив кабинета, и остановился на пороге, пока мы поочередно входили в кабинет, замкнув таким образом процессию. Выражение его лица было сумрачным. Я даже решил, что он не успел допить свой кофе. Подойдя к письменному столу и с трудом втиснувшись в огромное кресло, он ворчливо произнес:
- Садитесь, пожалуйста.
Но наши клиенты продолжали стоять.
Обри требовательно спросил:
- Что это за колоссальная идея у вас возникла? Во всяком случае, так утверждает Гудвин.
- Будьте добры, садитесь, - холодно повторил Вулф. - Я привык смотреть в глаза людям, с которыми разговариваю, особенно когда подозреваю их в том, что они пытаются поставить меня в затруднительное положение, а шея у меня не резиновая.
По его тону можно было без ошибки сказать, что беспокоят его отнюдь не пустяки.
Кэролайн скользнула к красному кожаному креслу и присела на самый кончик сиденья, Обри опустился в жёлтое и посмотрел в лицо Вулфу.
- Так вы кого-то подозреваете? - спросил он спокойно. - Кого и в чём?
- Я думаю, что один из вас сегодня видел мистера Карноу и имел с ним разговор. Возможно, вы оба.
- Откуда вы это взяли?
- Не спешите. Только от вас самих зависит, объясню ли я вам всё и как скоро это сделаю. Конечно, ожидать полнейшей откровенности было бы наивно, но, по меньшей мере, вы должны были бы сообщить мне основные факты, уж коль скоро поручили такое дело. Когда и где вы виделись с мистером Карноу, и что при этом было сказано?
- Я с ним не встречался, как уже говорил вам в прошлый раз, - рассердился мистер Обри. - Не понимаю, почему вы задаете мне такой несуразный вопрос?
Вулф повернул голову:
- В таком случае с ним встретились вы, мадам?
Кэролайн во все глаза смотрела на Вулфа, брови её сошлись на переносице.
- Вы предполагаете, что я видела своего… что я сегодня виделась с Сидни Карноу?
- Именно так.
- Нет, я его не видела. Ни сегодня и ни в один из этих дней. Вообще не видела. И хочу знать, на чем вы основываете своё предположение?
Вулф уперся локтями в ручки своего кресла и уставился на неё таким пронзительным взглядом, что любой человек на её месте испугался бы. Но она не отвела глаз. Тогда он повернулся направо и точно таким же взглядом наградил Обри. Но того это не смутило.
Раздался звонок у входной двери. Фриц колдовал на кухне, пришлось мне идти в холл, щелкнуть выключателем, чтобы зажечь свет на крыльце, после чего посмотреть сквозь стекло парадной двери, прозрачное только с внутренней стороны, на незваного гостя. То, что я увидел, заслуживало восхищения. Сержант Пэрли Стеббинс из Отдела по расследованию убийств в Манхэттене, знавший об особенностях нашего стекла, не старался принять какую-то внушительную позу. Он спокойно стоял на расстоянии фута от двери, полицейский офицер, выполняющий свои обязанности.
Я отворил дверь и заговорил через двухдюймовую щель, ширина которой определялась длиной цепочки, которую я не стал скидывать.
- Хелло, это вовсе не я, ей-богу!
- О-кей, комик. - Его глубокий бас звучал, как всегда, немного хрипло. - Раз не вы, в таком случае я вас не трону. Впустите-ка меня.
- Зачем?
- Я все объясню. Или вы воображаете, что я стану разговаривать сквозь эту проклятущую щелку?
- Именно на это я и рассчитываю. Если только я распахну дверь, вы тут же отпихнете меня в сторону и порветесь в кабинет мистера Вулфа, а у него дурное настроение. Да и у меня не лучше. Я могу предоставить вам десять минут, чтобы вы обдумали свою речь. Впрочем, хватит и десяти секунд, одна-два-три-четыре…
Стеббинс прервал меня:
- Вы только что были в отеле "Черчилль". Уехали оттуда на такси полчаса назад вместе с Полем Обри и его женой. Где они? Вы привезли их сюда?
- Могу ли я называть вас просто Пэрли? - спросил я.
- Что за проклятущий паяц!