– Они приезжали сюда в среду вечером. По просьбе мисс Мак-Леод. Любой человек, спровоцированный соответствующими обстоятельствами, мог бы замыслить убийство, но почти никто не выберет в качестве орудия для осуществления своих планов тяжелую и громоздкую трубу которую надо тащить на себе по улицам. Увидев эту троицу, я посчитал маловероятным, что на это решился бы один из них. Но деревенский житель, привыкший к тяжелому физическому труду и грубым орудиям труда, не столь изнежен.
– Вы сделали свои умозаключения на основании таких данных?
– Нет. Эти подробности всего лишь подтверждают мои выводы. Убедительная информация получена от мисс Мак-Леод. Вы читали этот документ. Я спросил ее, постараюсь процитировать по памяти… Да, сначала я ей сказал "Вы же очень хорошо знаете этих людей. Знаете их темперамент, если один из них, разъяренный сверх терпения поведением мистера Фабера, отправился туда и убил его, то который? Это не был неожиданный порыв, это было преднамеренное и заранее спланированное убийство. На основании того, что вам известное них, который?" – Ну и что она мне ответила?
– Сказала, что они не убивали.
– Вот именно. Вы не считаете это многозначительным? Конечно, у меня имеется перед вами то преимущество, что я слышал и видел ее.
– Конечно, это было значительно… Это не походило на обычную реакцию, которую вы всегда наблюдаете, если заговорите о том, что близкий друг спрашиваемого совершил преступление. Нет, это не был шок. Мисс Мак-Леод просто констатировала несомненный факт. Она знала, что никто из них не убивал Фабера.
– Вы абсолютно правы, инспектор. И я сделал такие же выводы. К тому же я видел и слышал ее. Имелся всего один путь для нее быть уверенной в их непричастности: она знала совершенно достоверно, кто с ним расправился. Вы тоже пришли к такому же заключению?
– Да.
– Тогда почему же вы не пошли дальше? Раз она не убила его сама, но знала, кто это сделал, и это не был ни один из этих ее троих поклонников, разве вывод не очевиден?
– Вы весьма уверенно заявили "раз она не убила его сама". Почему вы отвергаете такую возможность?
Уголки губ Вульфа поползли вверх:
– Опять ваше основное упущение, инспектор: извращенное представление о невозможном. Вы будете с пеной у рта отвергать как невыполнимое такое явление, как одновременное нахождение человека в двух разных местах, хотя любой изобретательный мошенник это "организует" без особого труда. Но вы считаете допустимым, чтобы такая молодая особа, даже после того, как изучили ей разговор с мистером Гудвиным и со мной, могла спрятать на себе этот тяжеленный кусок трубы, который она заблаговременно где-то подобрала с намерением размозжить им череп мужчины? Нелепо. Абсурдно, если хотите знать.
И Вульф махнул рукой, как бы прогоняя столь глупую мысль.
– Конечно, все это теоретические рассуждения, теперь же, когда этот негодяй послал мне динамиту вместо кукурузы, всякие сомнения рассеялись, так что можно говорить и о вещественных доказательствах… Поскольку мисс Мак-Леод знала, кто убил Фабера, но ни за что не согласилась бы назвать его, и это не был один из ее троицы, оставалось одно решение: ее отец. Ну а раз она была так уверена, я же видел и слышал ее, когда она ответила, что "они не убивали", значит она видела Мак-Леода на месте преступления. Сомневаюсь, чтобы он об этом знал, потому что… но это уже не существенно. Вот все, что…
Вульф замолчал, потому что Кремер поднялся и пошел к моему столу. Он взял телефонную трубку, набрал номер и через какую-то долю секунды сказал:
– Ирвинг? Инспектор Кремер. Мне нужен сержант Стеббинс.
Еще одно небольшое ожидание.
– Пэрли? Соединись с Кармелем из офиса шерифа. Попроси его взять Дункана Мак-Леода и задержать… Да, да, и без всяких проволочек… Да, отец Сьюзен Мак-Леод… Пошли двоих людей к Кармелу и скажи, чтобы они отправились за ним сразу же по прибытии. Предупреди Кармела, чтобы был поосторожнее, Мак-Леод обвиняется в убийстве, он способен оказать сопротивление… Нет, с этим можно подождать. Я скоро приеду, максимум через полчаса, а то и раньше.
Он положил трубку, полуобернулся к Вульфу и загремел:
– Вы знали обо всем этом еще два дня назад, днем в среду!
Вульф кивнул:
– И вы тоже знали со вчерашнего утра. Все дело в интерпретации фактов, а не в знании их. Будьте любезны, садитесь. Как вам известно, я люблю, чтобы глаза собеседника были на уровне моего лица. Благодарю вас. Да, совершенно верно, уже днем в среду, когда от нас ушла мисс Мак-Леод, я был почти уверен в личности убийцы, но я из предосторожности решил встретиться с тремя ее молодыми людьми в тот же вечер, чтобы исключить возможность того, что один из них скрывает что-то существенное. Они и правда ничего не знали…
Когда вы пришли вчера утром с этим непристойным ордером, я вручил вам составленный нами документ по двум причинам: избавить мистера Гудвина от тюрьмы и разделить с вами мои знания. Я не был обязан делиться так же их объяснением. В любой момент со вчерашнего полдня я ожидал, что услышу о том, что мистера Мак-Леода забрали в тюрьму, но нет.
– И тогда вы решили поделиться своим пониманием фактов с ним, вместо меня?
– Мне эта мысль понравилась, – раза три кивнул головой Ниро Вульф, – вы хорошо сказали. Я предпочитаю это выразить иначе: я просто решил не принимать решения. Сообщив вам все факты, которыми я располагал, я выполнил свои гражданские обязанности и обязанности частного детектива, работающего по лицензии. Но я не был обязан ни юридически, ни морально возложить на себя роль Немезиды. С моей стороны можно было всего лишь предположить, что Кеннет Фабер наговорил Мак-Леоду, будто он обесчестил его дочь, но ведь он распространил эту клевету среди ее друзей, и у мистера Мак-Леода был убедительный мотив его наказать. Вы согласны, что мое предположение являлось обоснованным и весьма возможным. Если так, вопрос о моральной низости был спорным, и я не стал им руководствоваться.
Поскольку я поделился с вами всей имеющейся у меня информацией, я посчитал совершенно правильным предупредить мистера Мак-Леода, что ему грозит логическое разоблачение на основании этих фактов. Именно так я и поступил. Я использовал мистера Пензера в качестве моего посланника, потому что не захотел привлекать мистера Гудвина. Он не знал о сделанных мною выводах, а если бы я с ним ими поделился, могли бы возникнуть разногласия в отношении курса дальнейших действий. У него много сентиментализма и неумного рыцарства. Иной раз он может быть крайне несговорчив.
Кремер хмыкнул:
– Да-а. Может. Итак, вы намеренно предупредили убийцу. Сказали ему, чтобы он подготовил ответы. Ерунда! Вы предполагали, что он смоется.
Вульф поморщился, он не выносил подобных словечек, но удержался от замечания.
– Нет. Ничего определенного а не ожидал. Было бы напрасной тратой времени ломать голову о последствиях предпринятого мною шага, но если бы я стал утруждать себя подобными мыслями, едва бы я предположил возможность того, что он попробует скрыться. Он не мог же забрать с собою ферму, да и потом его дочь оставалась в смертельной опасности.
Понимаете, сознательно я над этим не задумывался, но подсознательно, видимо, да, потому что неожиданно, когда я вчера был занят в теплице пересаживанием растений, меня осенило. Описание Солом Пензером окаменевшего лица Мак-Леода, когда тот читал меморандум; упрямый эгоцентризм человека, считающего себя праведником, динамит для расчистки участка от скал и старых пней; кукуруза; закрытая картонка; весьма неправдоподобно… Я возобновил пересадку. Но все дело кончилось тем, что я все оставил и поспешил к подъемнику, чтобы спуститься вниз. Кукурузу доставили через полминуты.
– Повезло, – сказал Кремер, – ваше чертово везение. Если бы угроза для Гудвина не исчезла, вы бы не стали тянуть, а наверняка сразу бы все выложили… Ну да ладно, что об этом толковать. Они пригласят вас в прокуратуру, наверное, утром…
Как я понял, последнее относилось уже ко мне, потому что он добавил отнюдь не на литературном английском:
– Так что не вздумайте проваливаться.
Потом Вульфу:
– Что было бы, если бы бомб-бригада установила, что в картонке нет ничего, кроме кукурузы? Вы воображаете, что сумели бы задурить мне голову, да?
– Попытался бы.
– Великий боже. И еще толкуете о чьем-то упрямом эгоцентризме!
Кремер покачал головой:
– Это везение с картонкой… Ведь любой человек, который так счастливо избавился от грозящей ему гибели, упал бы на колени и возблагодарил бы бога. Не сомневаюсь, что вы станете делать: возблагодарите самого себя. Надо признаться, что вам не так-то просто встать на колени, но…
Зазвонил телефон.
Я повернулся; схватил трубку, и хорошо знакомый мне голос попросил позвать инспектора Кремера. Я протянул инспектору трубку, сообщив:
– Пэрли Стеббинс.
Кремер взял ее.
Этот разговор был даже короче предыдущего в отношении картонки, Кремер произнес пяток слов и пару раз тихонько ругнулся. Положив на место трубку, он повернулся, схватил свою шляпу и поспешил к выходу, но, не дойдя одного шага до порога, все же обернулся:
– Могу вам сообщить. Надеюсь, у вас от этого улучшится аппетит за обедом, если даже Фриц приготовит что-то другое, а не кукурузу. С час назад Дункан Мак-Леод сел, встал или лег на пачку динамита, и она взорвалась. Им удалось отыскать его голову и несколько других частей. Они хотят знать, был ли это несчастный случай или самоубийство. Может быть вы сможете помочь им интерпретировать факты.
Кремер повернулся и вышел…
Глава 7
Как-то на прошлой неделе в фешенебельной квартире Лили Роувен на крыше небоскреба была вечеринка. Она никогда не приглашает к обеду более шести человек, всего четыре пары, считая нас с ней. Но на этот раз в программу увеселений входили танцы, так что после того, как был подан кофе, появилось еще человек десять. Трое музыкантов заняли свои места в нише и принялись за дело.
Протанцевав несколько раз с Лили и двумя-тремя другими дамами, я подошел к Сью Мак-Леод и протянул ей руку.
Она подняла на меня глаза:
– Вы же знаете, что вам этого не хочется. Выйдем лучше на воздух.
Я напомнил что снаружи прохладно, и она с этим согласилась. Мы сначала отправились в фойе и отыскали там ее накидку, что-то из блестящего пушистого меха, возможно даже не ее собственность, потому что манекенщицам экстра класса разные торговые фирмы охотно дают надевать свои изделия ради рекламы, все начиная от обуви и кончая модными шляпками. Затем вернулись в гостиную, пересекли ее и вышли на террасу. Там стояли огромные кадки с вечно зелеными растениями, за которыми мы и попробовали укрыться от ветра.
– Вы сказали Лили, что я ненавижу вас – это не так.
– Ну, о ненависти я не говорил, она неверно повторила мои слова или же вы неверно повторяете ее. Просто она настаивала, чтобы я с вами танцевал, а я объяснил, что когда месяц назад я попытался вас пригласить, вы как бы заморозились.
– Знаю…
Она положила пальчики на мою руку:
– Арчи, это было тяжело, вы же понимаете, страшно тяжело. Если бы я не заставила отца дать Кену работу на ферме… Это было моей ошибкой. Я это хорошо знаю… Но я не могу и не думать о том, что если бы вы не послали ему… если бы не дали ему понять, что вам все известно…
– Посылал не я, а мистер Вульф. Но это не меняет суть дела потому что я бы тоже послал. О'кей, Мак-Леод был вашим отцом так что пережить его гибель вам было крайне трудно. Но независимо от того, чьим отцом он был, я не перестану лить слезы и носить траур по человеку, который додумался начинить картонку динамитом!
– Нет, конечно. Вы правы, я понимаю… Я все время твержу себе, что надо позабыть, но это непросто…
Она зябко повела плечами:
– Так или иначе, но я хотела вам сказать, что я вас не ненавижу. Вам не обязательно со мною танцевать… Я вам говорила что не собираюсь выходить замуж до тех пор, пока не стану работать и не захочу иметь ребенка. И я знаю, что вы тоже не спешите жениться. А если и надумаете, то на Лили… Короче говоря вы не должны здесь стоять и позволять мне по-настоящему обратиться в сосульку, не так ли?
Я улыбнулся и расцеловал ее в обе щеки.
Ты не должен быть невнимательным к девушке, даже если она скверно танцует, а ее жалобы на холод были вполне обоснованными.