13
Посматривая на Элен Ашер, сидевшую в красном кожаном кресле, я подумал, что ее устный портрет, сделанный Саулом со слов разных лиц, оказался довольно точным. Овальное лицо, голубые, близко посаженные глаза, хорошая кожа, средний длины светлые волосы, лет около сорока, вес фунтов сто пятнадцать, а не сто двадцать, хотя, возможно, она немного похудела в течение последних четырех дней. Я усадил ее в красное кожаное кресло, так как считал желательным, чтобы Бэйн был поближе ко мне, и я поместил его между собой и Саулом так, что Саул оказался между обоими объектами. Однако мои старания вскоре оказались напрасными.
- Я предпочитаю разговаривать с вами по отдельности, - заявил Вульф, - но прежде всего хочу убедиться, что между нами нет никакого недопонимания. Я намерен допросить вас с пристрастием и оказать давление на вас, но вы вовсе не обязаны отвечать или подчиняться мне. В любую минуту - сейчас или в ходе беседы - вы можете встать и уйти. Если вы так поступите, мои отношения с вами будут окончены и в дальнейшем вам придется иметь дело с полицией. Я разъясняю это вам для того, чтобы в дальнейшем вы не прыгали без конца со своих мест. Если хотите уйти сейчас, пожалуйста.
Вульф глубоко вздохнул - он только что пришел из столовой, где пил кофе, пока я докладывал ему о нашей "конференции" в "Закусочной Тома".
- Нас вынудили угрозой приехать к вам, - заявил Бэйн.
- Знаю, но я и сейчас с помощью той же угрозы задерживаю вас здесь. Хотя, повторяю, вы можете уйти в любое время. Мадам, я хочу поговорить наедине с мистером Бэйном. Саул, проводи миссис Ашер в другую комнату.
- Не уходите, - потребовал Бэйн. - Оставайтесь здесь.
- Арчи, ты был прав, - обратился ко мне Вульф. - Он неисправим, и нам не следует тратить на него время. Позвони мистеру Кремеру.
- Не нужно, - остановила меня миссис Ашер. - Я выйду.
Саул встал, вышел вместе с миссис Ашер в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь.
- Ну-с, сэр, - продолжал Вульф, переводя взгляд на Бэйна. - Не пытайтесь повышать голос - дверь и стены звуконепроницаемы. Мистер Гудвин уже рассказал мне, как вы объяснили свою сегодняшнюю встречу с миссис Ашер. Вы ожидаете, что я могу поверить подобному объяснению?
- Нет.
У Бэйна было достаточно времени сообразить, что его объяснение никакой критики не выдержит. Если он решил встретиться с нею, поскольку ее дочь в течение какого-то времени находилась в "Приюте Грантэм", каким же образом ему стало известно, что она была матерью Фэйт? Во всяком случае не из документов и не от миссис Ирвин. От кого-либо из девушек? Слишком сложно.
- Я дал такое объяснение Гудвину потому, что правильное объяснение поставило бы миссис Ашер в неловкое положение. Сейчас у меня нет иного выхода, как говорить правду. Я познакомился с миссис Ашер года три назад и в течение года находился с ней в интимных отношениях. Она, вероятно, будет отрицать это… Я почти уверен, что она будет отрицать, что вполне естественно.
- Не сомневаюсь. Следовательно, ваша встреча с ней сегодня была случайной?
- Нет. Она позвонила мне сегодня утром и сообщила, что проживает в отеле "Кристи" под фамилией Эдит Апсон. Ей было известно, что я племянник миссис Робильотти. В разговоре по телефону миссис Ашер сказала, что хотела бы повидаться со мной и расспросить о дочери. Я ответил, что не присутствовал на ужине во вторник. Она заявила, что ей известно об этом, но все равно ей хотелось бы встретиться со мной. Мне не хотелось обижать ее, и я согласился. Мне также не хотелось, чтобы кто-либо узнал о нашей связи в прошлом, и мы договорились встретиться в закусочной.
- Вы знали, что она мать Фэйт Ашер?
- Знал только, что у нее была дочь, но мне не было известно ее имя. Она рассказывала мне о своей дочери, когда мы… когда мы встречались.
- И что же она спрашивала о своей дочери у вас сегодня?
- Ей просто хотелось знать, известно ли мне что-нибудь такое… не опубликованное в газетах… о гостях… и что именно произошло там. Я мог рассказать ей о том, кто присутствовал на ужине, ну, а о том, что произошло, мне было известно столько же, сколько ей.
- Вы желаете дополнить свое сообщение какими-либо подробностями или рассказать мне что-нибудь?
- Дополнять или рассказывать мне больше нечего.
- В таком случае я должен буду побеседовать сейчас с миссис Ашер. После окончания беседы с нею я вновь приглашу вас, Арчи, проводи мистера Бэйна и пригласи миссис Ашер.
Повинуясь, как овечка, Бэйн вышел. Я позвал миссис Ашер и, когда она вошла, вернулся к своему письменному столу. Она уселась в красное кожаное кресло, и Вульфу пришлось повернуться, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. В данной ей Саулом характеристике упоминалось, что она любит мужчин, а судя по тому, как она держалась даже сейчас, мужчины, несомненно, не были равнодушны к ней. На вид ей было лет сорок, но она все еще выглядела интересной, ну а в двадцать лет, конечно, была картинкой.
Вульф еще раз глубоко вздохнул - работа сразу же после еды давалась ему с большим трудом.
- Конечно, мадам, - заговорил он, - причина, по которой я вынужден беседовать по отдельности с вами и мистером Бэйном, вполне очевидна. Мне нужно выяснить, совпадают ли ваши объяснения. Возможности договориться между собою вы не имели, и идентичность ваших объяснений, если и не явится решающим фактором, по крайней мере будет убедительной.
- Какие громкие слова вы употребляете! - улыбаясь, заметила миссис Ашер, как-то ухитряясь и тоном голоса и взглядом дать понять, что ей давно хотелось встретить человека, употребляющего громкие слова.
- Я стараюсь употреблять такие слова, которые точно передавали бы именно то, что мне нужно сказать.
- И я тоже, но иногда мне трудно подобрать нужные слова. Мне неизвестно, что рассказал вам мистер Бэйн, но все, что я могу сделать, - это рассказать вам правду. Вам нужно знать, как произошло, что мы сегодня вечером оказались вместе с ним, не так ли?
- Да.
- Видите ли, я позвонила ему сегодня утром и сказала, что хотела бы встретиться с ним. Он ответил, что будет ждать меня в четверть восьмого в "Закусочной Тома" (о которой раньше я и понятия не имела). Я приехала туда. Не очень сенсационно, правда?
- Пожалуй, да. Вы давно знаете мистера Бэйна?
- По сути дела вообще не знаю. Мы встретились около года назад, и хотя мне хотелось бы сказать вам, где именно, несмотря на все мои усилия вспомнить, не могу. По-моему, на какой-то вечеринке, но на какой - не помню, да это и не важно. Вчера, сидя у окна, я думала о своей дочери… о моей дорогой покойной дочери. - Она попыталась сделать вид, что задыхается от волнения, но получилось это не очень убедительно. - И я вспомнила, что однажды встретила некоего мистера Остина Бэйна, о котором кто-то (а может быть, и он сам) сказал мне, что он - племянник богатой миссис Робильотти, ранее бывшей замужем за мистером Альбертом Грантэмом. Моя дочь умерла в доме миссис Робильотти, и я подумала, что он или сам расскажет мне о ней, или уговорит миссис Робильотти принять меня, чтобы я могла расспросить, как все произошло. Я хотела знать все о своей дочери… - Она снова принялась судорожно глотать.
Такое объяснение не предвещало нам ничего интересного. Больше того, оно выглядело плохо для нее. Бэйн оказался достаточно предусмотрительным и придумал историю, подтверждения которой от нее нельзя было ожидать; он ведь даже предупредил нас, что она, вероятно, будет отрицать ее, но хуже всего было то, что он, возможно, даже ничего и не придумал, а как джентльмен говорил правду. Встреча в "Закусочной Тома", показавшаяся мне такой многозначительной, могла оказаться ничего не значащей вообще. Может быть, наш гений вовсе и не был гением?
Однако гений, если и испытывал такой же пессимизм, как я, вовсе не выказывал этого.
- Но если ваша встреча с мистером Бэйном была такой невинной, - продолжал он, - почему вы испугались, когда мистер Гудвин пригрозил обращением в полицию? Арчи, что она тогда воскликнула?
- "Только не в полицию! Боже мой, только не в полицию!"
- Так. Почему, миссис Ашер?
- Я не люблю фараонов и всегда терпеть их не могла.
- Почему вы переехали из своей квартиры в отель и зарегистрировались под вымышленной фамилией?
- Но вы же должны понимать, как я себя чувствовала после смерти дочери! Я не хотела никого видеть. Я знала, что мне будут досаждать газетчики… и полицейские. Я хотела побыть одна. И вы на моем месте тоже…
Послышался звонок в дверь, и я вышел в прихожую. Иногда в подобных случаях к двери идет Фриц, но сейчас, когда в кабинете сидела миссис Ашер, а в другой комнате находился Бэйн, я решил, что лучше пойти мне, тем более что настроение у меня было отвратительное и я чувствовал, что это был всего лишь Орри Кэтер. Я впустил его, поздоровался и закрыл дверь. Он расстегнул пальто, и под ним оказалась кожаная папка с застегнутой молнией.
- Это еще что? - спросил я. - Отправляешься на уикенд?
- Нет. Это доказательство того, что миссис Ашер…
Я едва успел зажать ему рот. Он удивился, но быстро понял намек и молча прошел за мной в столовую, где, закрыв за нами дверь и повернувшись к нему, я резко спросил:
- Доказательство чего?
- Секретного грехопадения миссис Ашер. - Глаза у Орри блестели. - Я хочу сам передать это мистеру Вульфу.
- Нельзя. Он разговаривает с миссис Ашер. Где ты…
- Она здесь?! Это каким же образом…
- Потом расскажу. Где ты раздобыл эту штуку?
Возможно, что я разговаривал грубо, но сегодня нервы у меня были не совсем в порядке. Орри даже обиделся и вздернул подбородок.
- С удовольствием докладываю, мистер Гудвин. Мы с мистером Пензером вели наблюдение за отелем "Кристи". Когда наш объект вышел из отеля и сел в такси, мистер Пензер последовал за объектом в другом такси, я сесть не успел. Я позвонил мистеру Вульфу, и он спросил, можно ли хотя приблизительно определить, как долго она будет отсутствовать. Я ответил, что, вероятно, не менее получаса, а возможно и больше, раз она уехала в такси. Он заметил, что было бы желательно заглянуть в ее номер, и я согласился. Мне потребовалось некоторое время, чтобы проникнуть туда. Нужны подробности?
- Потом. Что в папке?
- Папка лежала в чемодане - не в том, который ей сегодня доставил посыльный, а в другом - поменьше. Чемодан я открыл без труда, но у папки оказался сложный замок, и мне пришлось сломать его.
Я протянул руку. Орри очень не хотелось отдавать папку, но порядок есть порядок. Я взял у него папку, положил на стол и открыл. В ней оказались два конверта - один размером 9х12, а другой поменьше. Ни один из них не был запечатан. Вначале я вытряхнул на стол содержимое большого. В нем лежали фотоснимки, вырезанные из журналов и газет. Я узнал бы человека, снятого на них, если бы даже под снимками отсутствовали соответствующие подписи, так как уже порядочное время читаю газеты и часто вижу в нашей прессе фотоснимки мультимиллионеров. Под одной из вырезок, например, было напечатано: "Альберт Грантэм (слева) получает ежегодную премию Американской благотворительной лиги". На остальных вырезках, а их было штук двадцать, был снят Грантэм. Я начал переворачивать их одну за другой, надеясь увидеть какую-нибудь надпись на обороте.
- Да ну их к черту! - нетерпеливо воскликнул Орри. - Ты лучше загляни в другой конверт.
В меньшем конверте оказался еще один конверт из плотной белой бумаги с напечатанным выпуклым типографским шрифтом обратным адресом Альберта Грантэма на Пятой авеню. Он был адресован миссис Элен Ашер, дом № 812, Западная 87-я улица, Нью-Йорк. Внутри лежало несколько сложенных листков почтовой бумаги. Я вынул их и принялся читать:
"Моя дорогая Элен!
В соответствии с моим обещанием настоящим письмом я подтверждаю то, что недавно говорил тебе.
Я не беру на себя никаких юридических или нравственных обязательств об отцовстве твоей дочери Фэйт. Ты всегда утверждала, что я ее отец, в течение некоторого времени я верил тебе и даже сейчас не располагаю никакими доказательствами обратного. Тем не менее, как я уже говорил тебе, я не поленился собрать информацию о твоем образе жизни в течение последних десяти лет, и мне совершении ясно теперь, что добродетель не принадлежит к числу твоих достоинств. Возможно, что ты вела себя иначе пятнадцать лет назад, когда привлекла меня своей молодостью и наивностью (во всяком случае, ты утверждаешь, что это было так), но твое последующее поведение вынуждает меня усомниться в этом. Я не намерен еще раз извиняться за мое поведение тогда, так как уже сделал это, а тебе хорошо известно, как я себя чувствую и всегда чувствовал в этом отношении с тех пор, как стал совершеннолетним. Меня нельзя назвать скупым во всем, что касаемся обеспечения твоей дочери и тебя. Одно время я испытывал большие финансовые затруднения, но после смерти отца регулярно выплачивал тебе две тысячи долларов в месяц, с которых ты не платила каких-либо налогов.
Однако я старею, и ты права, что мне следует предусмотреть возможность всякого рода случайностей. Как я уже сказал, я должен отклонить твою просьбу выдать тебе единовременно такой капитал, на доход от которого ты и твоя дочь могли бы жить. Я знаю, как ты относишься к деньгам, и опасаюсь, что ты скоро растранжиришь его и опять будешь докучать мне. По причинам, о которых тебе известно, я не могу упомянуть тебя в своем завещании. Я не желаю рисковать тем, чтобы о наших отношениях стало известно кому бы то ни было.
В связи с этим я предпринял некоторые меры, которые должны помочь найти выход из положения. Я передал моему племяннику Остину Бэйну ценные бумаги, освобожденные от налогообложения, на сумму свыше двух миллионов долларов, проценты с которых ежегодно будут составлять около пятидесяти пяти тысяч долларов. Я обязал своего племянника передавать тебе половину этой суммы, а другую половину оставлять себе.
Эту договоренность мы закрепили соглашением, подписанным моим племянником и мною. Одно из условий соглашения гласит, что, если ты выдвинешь какие-либо дополнительные требования на имущество, принадлежащее мне или кому-либо из членов моей семьи, или разболтаешь о близких отношениях, когда-то существовавших между нами, мой племянник тем самым освобождается от обязательства делить с тобой доход от указанных выше ценных бумаг. В другом пункте соглашения обуславливается, что, если мой племянник не будет своевременно переводить тебе половину дохода, ты получишь право потребовать передачи тебе всех этих бумаг. Формулируя этот параграф соглашения, я хотел бы проконсультироваться с юристами, но по понятным тебе соображениям не мог обратиться к ним. Однако я убежден, что это условие законно с юридической точки зрения и накладывает на моего племянника определенное обязательство. Я не думаю, чтобы мой племянник не выполнил обязательств, предусматриваемых этим соглашением, но если он так поступит, тебе известно, что нужно сделать. Разумеется, не исключено, что он может растратить основной капитал, но я знаю его всю жизнь и уверен, что это маловероятно.
Как видишь, я сдержал свое обещание письменно подтвердить тебе все сказанное мною. Вместе с тем я повторяю, что это письмо не должно рассматриваться как подтверждение мною того, что я отец твоей дочери Фэйт. Если ты покажешь это письмо кому-либо или попытаешься использовать для подтверждения своих требований, мой племянник немедленно прекратит выплату тебе денег.
Я кончаю письмо самыми наилучшими пожеланиями счастья и благополучия тебе и твоей дочери.
Искренне твой Альберт Грантэм".
- Я хочу передать это мистеру Вульфу сам, - заявил Орри, как только я кончил читать и взглянул на него.
- Понимаю тебя, - сказал я, сложив листы и вкладывая их обратно в конверт. - Ну и письмо! Ну и письмо! Недавно я прочитал в одной газете, что какой-то фрукт пишет его биографию. Представляю себе, как он был бы рад заполучить такое послание. Тебе здорово повезло! Я не пожалел бы месячного жалованья, чтобы испытать такое же удовольствие, какое испытал ты, когда нашел его!
- Да, удовольствие немалое… Но я все же хочу передать письмо мистеру Вульфу.
- И передашь. Подожди здесь. Глотни шампанского.
Я вернулся в кабинет, подождал, пока Вульф кончит фразу, и сказал:
- Мистер Кэтер хочет показать вам кое-что. Он в столовой.
Вульф встал и вышел, а я сел. Судя по выражению лица миссис Ашер, она чувствовала себя прекрасно. Зная, что это выражение сменится совсем иным после того, как на нее словно свалится тонна кирпичей, я решил больше не смотреть на нее. Я отвернулся, достал из ящика стола бумаги и стал перебирать их. Я был так невежлив, что даже не повернулся к ней, когда она сказала мне в спину, как рада тому, что я привез ее к мистеру Вульфу и что она нисколько не возражает объяснить ему кое-что. Я вырывал рисунки кошек из блокнота, когда в кабинет вернулся Вульф.
- Арчи, приведи мистера Бэйна и позови Саула, - распорядился он, усаживаясь.
Я выполнил приказание.
Бэйн, войдя в кабинет, сейчас же посмотрел на миссис Ашер и, увидев то, что ранее заметил я, не мог скрыть удовлетворения. Они сели на те же кресла, что и раньше.
- Я не хочу без необходимости затягивать наш разговор, - начал Вульф, взглянув по очереди на каждого из них, - но не могу не принести вам свои поздравления. Вы были доставлены ко мне неожиданно для вас и не имели возможности договориться, но оба лгали так ловко, что потребовалось бы длительное и дорогостоящее расследование доказать это. Вы разыграли свои роли превосходно… Минуточку, мистер Бэйн. Скоро вам будет предоставлено слово, и вы обязательно этим воспользуетесь. Так вот, к несчастью для вас, спектакль был сыгран напрасно. Я получил новый материал для беседы и только что закончил чтение одного документа, вовсе не предназначавшегося мне. - Вульф снова взглянул на миссис Ашер. - В нем говорится, мадам, что вы понесете строгое наказание, если разгласите его содержание, но вы и не разгласили его. Более того, вы сделали все зависящее от вас, чтобы сохранить его в тайне.
Миссис Ашер выпрямилась в кресле.
- Какой документ? О чем вы говорите?
- Я полагаю, что для того, чтобы вы скорее поняли, о чем идет речь, лучше всего процитировать какую-нибудь выдержку из него, ну, скажем, четвертый абзац, в котором говорится:
"В связи с этим я предпринял некоторые меры, которые должны помочь найти выход из положения. Я передал моему племяннику Остину Бэйну ценные бумаги, освобожденные от налогообложения, на сумму свыше двух миллионов долларов, проценты с которых ежегодно будут составлять около пятидесяти пяти тысяч долларов. Я обязал своего племянника передавать тебе половину этой…"
Бэйн вскочил, а за ним и я, чтобы оказаться между Бэйном и Вульфом. Гневно глядя на миссис Ашер, он двинулся было к ней, но путь ему преградил Саул. Воспользовавшись тем, что все наше внимание было обращено на Бэйна, миссис Ашер выскочила из кресла и бросилась к Вульфу, а тот, пытаясь увернуться от нее, опрокинулся вместе с креслом на спину и, падая, случайно задел ее ногой под подбородок. Пошатываясь, она сделала шаг назад и попала в объятия Саула, который тут же усадил ее обратно в кресло. Миссис Ашер схватилась обеими руками за подбородок и провизжала:
- И вы посмели ударить меня!