- Жандармы из Див их только что доставили.
- Так вот, скажи, чтобы их отпустили. И пусть они оба идут в порт.
Напротив виднелся дом капитана Жориса и сад, в котором от ночной бури облетели последние лепестки роз. За занавеской чей-то силуэт: это была Жюли. Она не верила своим глазам, заметив на палубе брата.
У шлюза портовики окружили капитана Делькура.
- Заставили же они меня попотеть своими уклончивыми ответами! - вздохнул Мегрэ. Раймон улыбнулся.
- Ведь это моряки!
- Я знаю! Они не любят, когда сухопутные крысы, вроде меня, суются в их дела!
Указательным пальцем он уминал табак в своей трубке. Закурив, он прошептал, озабоченно нахмурив лоб:
- Что же им сказать?
Эрнест Гранмэзон был мертв. Нужно ли объяснять, что убийцей был он?
- Можно было бы… - начал Раймон.
- Не знаю! Сказать, что речь идет о какой-то старой вражде! Один моряк-иностранец, который отомстил и скрылся.
Моряки с буксира тяжело шагали в бистро и знаками звали с собой шлюзовщиков. А Большой Луи сновал взад и вперед по палубе шхуны, трогал ее со всех сторон, как если бы он ощупывал вернувшуюся домой собаку, чтобы удостовериться, что она не ранена.
- Эй! - крикнул ему Мегрэ.
Матрос так и подскочил на месте. Он не решался подойти, вернее, снова оставить шхуну. Когда он увидел Раймона на свободе, он опешил так же, как и Люка.
- Как это?..
- Когда "Сен-Мишель" сможет выйти в море?
- Хоть сейчас! Никаких поломок! Чудо, а не корабль, точно вам говорю!
Он вопросительно смотрел на Раймона, и тот произнес:
- В таком случае, прогуляйся-ка на шхуне с Ланнеком и Селестеном…
- Они здесь?
- Сейчас придут. Несколько недель морской прогулки. Подальше отсюда. Чтобы о "Сен-Мишеле" здесь уже больше не говорили.
- Я мог бы, к примеру, захватить с нами сестрицу - занялась бы стряпней. Знаете, моя Жюли не струсит.
И все-таки ему было неловко перед Мегрэ. Он помнил о событиях прошлой ночи. И еще не знал, уместна ли улыбка по этому поводу.
- Вы не простыли, по крайней мере? Они стояли на краю шлюза, и Мекрэ одним толчком отправил его барахтаться в воду.
- Мой поезд отходит, кажется, в шесть, - сказал затем комиссар. Однако он не решался уйти. Он смотрел вокруг себя с каким-то чувством грусти, как будто этот маленький порт стал ему дорог. Разве не были ему теперь знакомы все его закоулки, при разной погоде, под еще неярким утренним солнцем и в бурю, залитые дождем или окутанные туманом?
- Вы едете в Кан? - спросил он у Раймона, который не отходил от него.
- Не сразу. Я думаю, так будет лучше… Надо, чтобы прошло какое-то…
- Да, время…
Когда через четверть часа вернулся Люка и спросил, где Мегрэ, ему показали на "Приют моряка". Там уже горел свет.
Через запотевшие окна он увидел комиссара. Мегрэ сидел, удобно устроившись на соломенном стуле, с трубкой в зубах и кружкой пива в руке. Он слушал истории, которые рассказывали вокруг него люди в морских фуражках и резиновых сапогах.
И тот же Мегрэ в поезде, около десяти часов вечера, вздохнул:
- Должно быть, сидят сейчас все трое в кубрике, в тепле…
- В каком кубрике?
- На борту "Сен-Мишеля". Сидят под Лампой у стола, изрезанного ножом, с тяжелыми стаканами и бутылкой голландского джина. Печка потрескивает… Дай-ка мне спички!