Накануне вечером, как и в другие вечера, супруги прогуливались по парку, где сотни людей прошли мимо них в тени, при свете матовых фонарей. Это был час театров, кинотеатров, казино. Люди выходили из отеля, пансиона или из меблированной комнаты, в которой только что поужинали колбасой, и каждый устремлялся к избранному им развлечению.
Многие довольствовались желтыми железными стульями с романтическими очертаниями, и Мегрэ машинально принялся искать прямую, полную достоинства фигуру, удлиненное лицо, высокий подбородок, тоскливый и в то же время жесткий взгляд.
Элен Ланж умерла, и Франсина, несомненно, обсуждала со своим альфонсом в номере отеля место, где будут хоронить ее сестру.
А где-то в городе есть человек, который знает тайну "Ирисов" и их одинокой хозяйки, человек, который задушил ее.
Прогуливался ли он сейчас по парку, а может, отправился в театр или кино?
Мегрэ в тот день не говорили об этом, но каждый из супругов знал, о чем думает другой.
Утром Мегрэ зажег трубку и перевернул страницу газеты в поисках местных новостей. Он вздрогнул, увидев свою фотографию на двух колонках, фотографию, о которой он не знал, ибо сделана она была без ведома комиссара, когда он пил один из своих ежедневных стаканов воды. Рядом можно было различить около трети фигуры его жены и на заднем плане, более расплывчатые, - два или три незнакомых лица.
"МЕГРЭ ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ?
Не желая привлекать внимание, мы ранее не сообщали о присутствии среди нас комиссара Мегрэ, находящегося в Виши не в силу профессиональных обязанностей, а для того, чтобы воспользоваться, как и многие другие знаменитости до него, целебными свойствами наших вод.
И все же: устоит ли комиссар перед желанием раскрыть тайну улицы Бурбонне?
Кажется, его видели возле дома, где было совершено преступление; утверждают даже, что он вступил в контакт с симпатичным комиссаром Лекёром, начальником уголовной полиции Клермон-Феррана, который руководит расследованием.
Итак, возьмет верх лечение или же…"
Комиссар отбросил газету без гнева, ибо уже привык к подобным откликам, и, пожав плечами, рассеянно посмотрел в окно.
До девяти часов его действия и поступки ничем не отличались от того, чем он занимался в предыдущие дни, и, когда мадам Мегрэ предстала перед ним в розовом костюме, супруги, само собой разумеется, направились к лестнице.
- Доброе утро, господа…
Это было неизменное утреннее приветствие хозяина. Мегрэ уже заметил два силуэта на тротуаре, отблеск объектива фотоаппарата.
- Они вас ждут уже целый час… Это журналисты не из "Монтань", писавшей о вас, а из "Трибюн", что выходит в Сент-Этьене…
Фотограф оказался высоким рыжеволосым мужчиной, а репортер - маленьким брюнетом, одно плечо у которого было выше другого. Они бросились к комиссару:
- Вы позволите нам сделать снимок? Только один!
К чему отказывать? Мегрэ замер на мгновение между двумя стоявшими у входа в отель деревцами, в то время как его супруга отошла в полутень.
- Поднимите немного голову, ваша шляпа мешает…
В первый раз после долгого перерыва его фотографировали в соломенной шляпе, ведь он носил подобную только в Мён-сюр-Луаре, там это была старая шляпа садовника.
- Еще разок… Секундочку… Спасибо…
- Позвольте вас спросить, господин Мегрэ, действительно ли вы занимаетесь этим делом?..
- Как руководитель бригады уголовного розыска с набережной Орфевр, я не имею права вмешиваться в то, что происходит за пределами Парижа…
- И все же это преступление вас заинтересовало?
- Как и большую часть ваших читателей…
- Не кажется ли вам, что это преступление необычного характера?
- Не понимаю, о чем вы…
- Убитая была одинока… Никого не посещала… Не видно ни одного мотива для…
- Когда о ней узнают побольше, мотив, несомненно, станет более очевидным…
Фраза была банальной и не компрометировала комиссара. Тем не менее она отражала истину. Не один Мегрэ пытался познать характеры жертв преступлений. Криминалисты придают все большее значение роли погибшего и во многих случаях доходит до того, что на него возлагают значительную часть ответственности за происшедшее.
Не было ли в жизни и поступках Элен Ланж чего-либо такого, что в какой-то степени спровоцировало ее насильственную смерть? Ведь едва он заметил эту женщину под тенистыми деревьями парка, как она привлекла его внимание.
Впрочем, по правде говоря, его интересовали и другие, вроде тех же весельчаков.
- Не входил ли когда-то комиссар Лекёр в вашу команду?
- Он работал в уголовной полиции Парижа.
- Вы виделись с ним?
- Я пожал ему руку.
- Вы еще увидите его?
- Возможно, увижу.
- Будете говорить с ним об убийстве?
- Не исключено, если только мы не будем говорить о погоде и о необычном свете вашего города…
- Что же в нем необычного?
- Некая вибрация, некая мягкость…
- Вы снова приедете в Виши в следующем году?
- Это будет решать мой врач…
- Спасибо…
Репортер и фотограф вскочили в старую машину, в то время как Мегрэ и его жена сделали несколько шагов по тротуару.
- Где мне тебя ждать?
Это означало, что комиссар направляется на улицу Бурбонне.
- У источника?
- Возле игроков в шары…
Иначе говоря, он не собирался задерживаться надолго.
Мегрэ вошел в узкую гостиную, когда Лекёр говорил по телефону.
- Садитесь, патрон… Алло!.. Да… Нам повезло, что консьержка сидит на своем посту столько лет… Да… Она не знает где?.. Она входила в метро?.. Да, на станции "Сен-Жорж"… Не прерывайте нас, мадемуазель… Слушаю тебя, старина… - Это продолжалось еще две или три минуты. - Благодарю тебя. Я пришлю официальное судебное поручение, чтобы все шло по правилам… Тогда у тебя будет время, чтобы подготовить для меня рапорт…
Твоя жена? Конечно… Дети всегда приносят много хлопот… У меня трое мальчиков, так что я немного разбираюсь в этом вопросе. - Он повесил трубку и обернулся к Мегрэ: - Это Жюльен, которого вы должны знать, ибо он до сих пор работает инспектором в IX округе…
Я попросил его порыться в бумагах… Он нашел точный адрес Элен Ланж на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, где она прожила четыре года…
- То есть с двадцати восьми до тридцати двух лет…
- Почти так… Там не сменилась консьержка… Кажется, мадемуазель Ланж была спокойной девушкой… Она покидала квартиру и возвращалась в одни и те же часы, словно ходила на работу… Она редко выходила по вечерам, чтобы отправиться, например, в театр или кино…
Должно быть, место ее работы находилось не в том же квартале, ибо она ездила на метро… Рано утром она сама отправлялась за покупками, служанки у нее не было… На обед приходила примерно в двадцать минут первого, а в половине второго уходила снова… Возвращалась она после половины седьмого…
- Она никого не принимала?
- К ней приходил мужчина, всегда один и тот же.
- Консьержке не известно его имя?
- Она ничего о нем не знает. Он приходил не чаще одного-двух раз в неделю около половины девятого и всегда уходил в десять часов.
- Что это за мужчина?
- Он производил впечатление приличного человека.
У него была своя машина. Консьержке никогда не приходила в голову мысль записать ее номер. Большой черный автомобиль, несомненно американский…
- Сколько лет было этому мужчине?
- Лет сорок… Довольно крепкого сложения… Очень ухожен, прекрасно одет…
- Это он платил за квартиру?
- Он никогда не заходил в привратницкую.
- Они вместе проводили выходные?
- Один раз.
- А отпуск?
- Нет… Элен Ланж в то время брала лишь две недели отпуска и каждый раз уезжала в Этрета, куда, в семейный пансион, ей пересылали корреспонденцию…
- Она получала много писем?
- Очень мало… Время от времени - письмо от сестры… У нее был абонемент в одной из расположенных поблизости библиотек, и она много читала…
- Я могу осмотреть квартиру?
- Будьте как дома, патрон…
Мегрэ заметил, что телевизор стоял не в гостиной, а в обставленной в провансальском стиле столовой, где было много хорошо сохранившейся медной посуды. На серванте стояли еще две фотографии Элен Ламж, на одной из которых она играла в серсо, а на другой - стояла в купальнике возле утеса, находящегося, возможно, в Этрета. Ее тело было сложено пропорционально; несколько удлиненное, как и лицо, оно не казалось ни худым, ни сухопарым. Это была одна из тех женщин, которых можно неправильно оценить, видя их в одежде.
На кухне, выкрашенной в яркие, веселые цвета и оформленной в современном стиле, стояла посудомоечная машина, там же находились всевозможные приспособления, предназначенные для того, чтобы облегчить работу домашней хозяйке.
Покружив немного по коридору, он оказался в ванной комнате, тоже оформленной в современном стиле, и, наконец, в спальне убитой.
Мегрэ позабавило то, что он увидел там такую же медную кровать, как в его отеле, и почти такую же мебель, украшенную многочисленными завитушками. Полосатые обои были выдержаны в бледно-голубой с синим гамме и слегка отливали фиолетовым. И здесь тоже висела фотография Элен Ланж, на сей раз тридцатилетней.
Это был моментальный, увеличенный впоследствии фотоснимок, и обилие листвы позволяло предположить, что сделан он в лесу. Она с нежностью смотрела в объектив.
- Хотел бы я знать, кто держал в руках камеру, - пробормотал Мегрэ, обращаясь к вошедшему Лекёру.
- Странная девушка, не так ли?
- Полагаю, вы уже занимались жильцами?
- Мне тоже приходило в голову, что преступление мог совершить кто-то из них. Вдова вне подозрений, к тому же она, несмотря на свой объем, недостаточно сильна для того, чтобы задушить такую крепкую особу, как мадемуазель Ланж… Мы навели справки в "Карлтоне", она действительно играла там в бридж до двадцати минут двенадцатого. А если верить судебно-медицинскому эксперту, преступление было совершено от десяти до одиннадцати часов вечера…
- Иначе говоря, когда мадам Вирво вернулась, Элен Ланж уже была мертва.
- Пожалуй, так.
- Супруги Малески видели под дверью гостиной свет… Поскольку позже он всюду был погашен, в то время убийца еще находился в комнате…
- Я думаю об этом целый день… Или он вошел вместе с жертвой и задушил ее до того, как начал обшаривать мебель, или же она застала его за "работой", и тогда он убил ее…
- Мужчина, которого, как утверждает мадам Вирво, она встретила на углу улицы?
- Мы проверяем… Один владелец бара, закрывая железный ставень, видел примерно в тот же час какого-то быстро идущего полноватого типа… Он говорит, что тот казался запыхавшимся…
- В каком направлении он шел?
- В сторону источника Селестен…
- Нет описания внешности?
- Владелец бара не обратил на него особого внимания… Он заметил лишь, что тот был одет в темное, и на голове у него отсутствовала шляпа… Ему показалось, что у этого типа залысина на лбу…
- Вы не получали анонимных писем?
- Пока нет…
Они еще придут. Ни одно сколько-нибудь таинственное дело не обходилось без нескольких анонимных писем, посланных в полицию, без загадочных телефонных звонков.
- Вы больше не виделись с сестрой?
- Я жду ее, чтобы узнать, что мне делать с телом… - После паузы он добавил: - Сестры совершенно не похожи одна на другую, верно?.. Насколько одна казалась сдержанной, погруженной в себя, настолько другая открыта жизни, пышет здоровьем… И тем не менее…
Мегрэ улыбнулся, глядя на Лекёра. С годами бывший инспектор отрастил живот, а в его рыжих усах появилось несколько седых волос. Светлые глаза Лекёра хранили наивное, почти детское выражение, и все же Мегрэ вспоминал о нем как об одном из лучших своих инспекторов.
- Почему вы улыбаетесь?
- Потому что видел ее и живой, и на этих фотографиях, а судя по тому, что вы мне о ней говорили, вы пришли к тем же выводам, что и я…
- Элен Ланж только производила впечатление сентиментальной и романтичной особы, не правда ли?
- Я думаю, что она играла роль, может быть, даже для себя самой, но не могла изменить свой жесткий, оценивающий взгляд…
- Как и ее сестра…
- Франсина Ланж выбрала образ эмансипированной девушки, не боящейся условностей, с огоньком в глазах… Убежден, в Ла-Рошели она весьма популярна и люди рассказывают друг другу о ее похождениях, повторяют ее шутки…
- Что не мешает ей время от времени…
Им не нужно было завершать фразы.
- Она умеет считать!
- И, несмотря на всех альфонсов на свете, знает, чего хочет от жизни… Начав с бедной лавочки в Марсильи, она в сорок лет стала владелицей одного из самых крупных парикмахерских салонов в Ла-Рошели… Я знаю этот город, бывал на площади Арм…
Мегрэ достал из кармана часы:
- Меня ждет жена…
- У источника?
- Сперва пойду проветриться, посмотреть на игроков в шары… Когда-то, в Поркероллях, я и сам пробовал играть… Если бы эти господа были хоть немного настойчивы…
Мегрэ удалился, набивая новую трубку. За время их с Лекёром беседы воздух прогрелся, и комиссар радовался, обретая тень под большими деревьями.
- Что нового?
- Ничего интересного…
- По-прежнему ничего не известно о ее жизни в Париже?
Мадам Мегрэ наблюдала за мужем, чтобы знать, когда именно ей стоит умолкнуть, но комиссар был в хорошем настроении, и она чувствовала себя осмелевшей.
- Ничего определенного… Только то, что у нее был по крайней мере один любовник…
- Можно подумать, что тебе это доставило удовольствие…
- Может, и так… Это означает, что в ее жизни был период, когда она неплохо проводила время… Она не всегда была сосредоточена на самой себе, погруженная в Бог знает какие мысли и мечты…
- Что известно об этом человеке?
- Почти ничего, кроме того, что он имел большую черную машину, посещал Элен Ланж один или два раза в неделю и уходил около десяти вечера, а также того, что они никогда не проводили вместе отпуск или выходные…
- Женатый мужчина…
- Возможно… Сорокалетний… На десять лет старше ее…
- Теперь-то ему уже не сорок…
- Да, он приближается к шестидесятилетнему рубежу, если уже не достиг его…
- Ты считаешь, что…
- Я ничего не считаю… Я хотел бы знать, как она жила в Ницце: был ли то своего рода переходный период или она там уже строила из себя старую деву, как и здесь… Внимание… Сейчас он попадет в шарик…
Бил однорукий; он не торопясь запустил большой шар, который ударил по маленькому деревянному шарику и отправил его на лужайку.
- Я завидую игрокам… - невольно вырвалось у Мегрэ.
- Почему?
Он нашел жену помолодевшей; тень и свет перемежались, играя в пятнашки на ее гладком лице. Глаза мадам Мегрэ задорно блестели.
Комиссар снова почувствовал себя в отпуске, на каникулах.
- Ты не обращала внимания на их позы, на их важный вид, на то выражение огромного удовлетворения, которое охватывает их после красивого удара?.. Мы же, когда ставим точку в расследовании…
Он не закончил фразы, но его гримаса была выразительной. Ведь они посылали человека объясняться с правосудием… Его ждала тюрьма, а иногда - смерть…
Мегрэ встряхнулся и, набив трубку, предложил жене:
- Пошли?
Разве не для этого они находились здесь?
Сотрудники Лекёра опросили всех соседей. Никто из них ничего не видел и не слышал в тот вечер, когда произошло убийство, к тому же все были единодушны, утверждая, что Элен Ланж не имела ни друзей, ни подруг и никого не принимала у себя.
- Иногда она уходила с чемоданчиком в руке, и потом два или три дня ставни оставались закрытыми.
Она никогда не брала с собой другого багажа. У нее не было своей машины, она не вызывала такси.
Ее никогда не встречали на улице в сопровождении какого-либо мужчины или женщины.
По утрам она делала покупки в лавочках своего квартала. Она не проявляла особой жадности, но цену деньгам знала и потому по субботам отправлялась за провизией на большой рынок, летом в белой шляпе, зимой - в темной.
Что же касается ее нынешних жильцов, то они были вне всяких подозрений. Мадам Вирво сняла комнату по рекомендации одной подруги с Монмартра, которая несколько сезонов прожила у мадемуазель Ланж. Если вдова и бросалась в глаза из-за своей полноты и фальшивых бриллиантов, то все же не была женщиной, способной убить кого-либо, тем более безо всякого мотива. Ее муж торговал цветами, и, пока он был жив, она помогала ему вести дела в магазине на бульваре Батиньоль, а после его смерти удалилась на покой в небольшую квартиру на улице Ламарк.
- Я ни в чем не могу ее упрекнуть, кроме того, что она была неразговорчива, - говорила вдова об Элен Ланж…
Супруги Малески уже четвертый год подряд приезжали в Виши на лечение. В первый год они жили в отеле и во время одной из прогулок заметили объявление о комнате, сдающейся на улице Бурбонне. Они осведомились о цене и сняли комнату на следующий сезон. Это было их третье лето в этом доме.
Малески страдал печеночной недостаточностью, заставлявшей его следить за собой и соблюдать строжайшую диету. В свои сорок два года это был уже угасший человек с печальной улыбкой, который тем не менее - согласно полученным по телефону из Гренобля сведениям - считался очень хорошим специалистом, отличающимся скрупулезным подходом к делу.
Он и его жена в первый же год поняли, что мадемуазель Ланж не желала вступать в доверительные отношения со своими жильцами. Они заходили в гостиную всего два или три раза и не знали расположения других комнат первого этажа. Хозяйка никогда не приглашала их к себе, не предлагала чашку кофе или стаканчик вина.
В дождливые вечера они иногда слышали снизу звуки работающего телевизора, но его выключали очень рано.
Мегрэ обдумывал эти детали, лежа в полудреме на своей кровати в отеле, а его супруга, как и всегда после обеда, читала газету у окна. Сквозь прикрытые веки он угадывал позолоченную полутьму и более светлые полосы, нарисованные на стене щелями ставен.
Его смутные, неясные мысли ходили по кругу, когда он вдруг спросил себя, так, словно этот вопрос был самым неотложным: "Почему именно в тот вечер?"
Почему ее не убили накануне, на следующий день, месяцем, двумя ранее?
Вопрос казался излишним; тем не менее сквозь дрему он казался очень важным.
В течение десяти лет, десяти долгих лет она жила в одиночестве на мирной улице в Виши. Никто не приходил к ней. Она никому не наносила визитов - разве что во время ее коротких ежемесячных отлучек.
Соседи видели ее входящей, выходящей. Можно было увидеть, как она сидит на желтом стуле в парке, пьет воду или слушает вечером концерт у беседки.
Отправься сам Мегрэ к торговцам, он задал бы вопросы, которые, вероятно, удивили бы их: "Случалось ли, что она произносила ненужные слова?..", "Она никогда не наклонялась, чтобы погладить вашу собачку?..", "Разговаривала ли она с другими хозяйками в очереди, приветствовала ли тех из них, кого встречала в лавке почти каждый день в один и тот же час?..".
И наконец: "Вы никогда не видели ее смеющейся?..
Она только улыбалась?.."